0,5 литра холодненького
На дне пластиковой двухлитровой бутылки скорбно плескались пенные остатки.
– Г-где? – спросил Юрик, протягивая бутылку в сторону жены, причесывавшей волосы пятилетней дочери.
– Мы с девочками сегодня посидели. С рыбкой, – спокойно ответила жена, продолжая смотреть в телевизор и боковым зрением контролируя косметический процесс.
– И рыбу… Как же финал?
– В финале мы разошлись домой… Иди, солнышко, поиграй, я сейчас приду… – жена спустила дочь на пол и отложила расческу.
– Я про финал чемпионата мира, – Юрик посмотрел на часы: до сухого часа Чэ, когда спиртное переставали продавать, оставалось полчаса, можно не успеть.
– За последний месяц этих финалов твоего футбола было несколько раз. Обойдёшься, сколько можно? Тем более, завтра понедельник. Иди лучше дочь уложи спать, я постираю пока, – супруга сгребла детские вещи, лежавшие на кресле, и с достоинством прошла мимо.
– Сегодня последний!.. Самый… – Юрик попытался возразить, но жена уже включила воду в ванной, чем поставила в споре окончательную точку. Футбольные матчи в семье смотрел только Юрик.
Забравшись под одеяло, дочь пожаловалась:
– А Сева сегодня съел мою шоколадку.
– Как так?
– Он мне показывал фокус и съел.
Юрик подоткнул одеяло:
– Два – ноль… Они нас с тобой сегодня обыграли…
– Кто?
– Наши соперники, – Юрик снова взглянул на часы: двадцать минут… – Зайка, хочешь шоколадку?
– Хочу, а у тебя есть еще?
– Будет. Но ты должна полежать тихо-тихо десять минут, чтобы мама не услышала.
– А ты потом сказку расскажешь?
– Обязательно. Ну что? Я пошёл?
– Я подожду.
Юрик потушил свет в спальне, поцеловал дочь в лоб и вышел. Жена была занята стиркой, старший сын рубился за компьютером в зале.
Когда Юрик вернулся с пивом и шоколадкой, дочь спала. Юрик положил было шоколадку под подушку, но передумал и спрятал в морозильнике.
– Как за пивом бегать вечером, так нормально, как мусор вынести – так «темно уже», – возмутилась жена, заметив в углу, за креслом, батарею из четырёх бутылочек пива.
– Ты ничего не понимаешь: Аргентина против Германии – и всё, – Юрик успел прогнать сына от компьютера, включил телевизор и, распечатывая пакет с сушеной рыбой, приготовился смотреть долгожданное шоу.
– Канешна-канешна… Завтра вам дают зарплату? Коммунальные платить надо.
– Всё тебе будет, женщина! Только оставьте меня в покое сегодня.
***
Неделю спустя кассир Катерина с неодобрением протянула чек и сдачу. Катерина хорошо запомнила этого покупателя-алкаша: две её смены назад он приперся в магазин в майке, трениках и тапочках. Впадал в запои, видать. За десять минут четыре раза возвращался, брал одну бутылку пива ноль-пять и уходил, появляясь спустя минуты две. На предложение сразу взять, сколько надо, процедил сквозь зубы, что у него «лимит». «Белая горячка у тебя, а не лимит», – хмуро подумала в спину Катерина, но служба обязывала улыбаться.
В этот раз, одетый прилично, тот же покупатель оплатил полторашку и, похоже на то, закуску вроде колбасы и банки чёрной икры.
Юрику и самому было неудобно смотреть в глаза кассирше, которая не скрывала, что запомнила его. Интонация, с которой было произнесено: «Что-то ещё?» – будто говорила, мол, вернешься опять, – придушу! Хотя какое ей дело? Пусть сидит себе и выбивает чеки.
В квартире отдыхала тишина: жену с детьми удалось отправить на курорт по путевке на двоих, презентованной на работе за хорошую службу. Можно было бы, конечно, детей бабушке сбагрить, но Юрик хотел побыть один и благородно пожертвовал всё самое лучшее детям. Когда ещё представится такой шанс им отдохнуть у моря?
На самом деле никакой работы не существовало. Юрик уже как полгода не появлялся в мебельной фирме, где работал грузчиком, но сохранять видимость упорного тяжёлого труда приходилось. Каждые вторые сутки выходил из дома рано утром и шлялся по городу, тратил время и деньги в кинотеатрах, бильярдных и пивных. За эти полгода с ладоней сошли мозоли, перестал болеть позвоночник от нагрузок. А деньги были, да... Конечно, надолго их не хватит и придётся снова рисковать или искать работу. Рисковать Юрик не любил. И даже боялся. Подарком судьбы, неожиданно попавшим ему в руки, пользовался осторожно и только в самых крайних случаях.
Год назад пропал Юркин сосед, Фёдор Петрович, мужичок лет пятидесяти, очень энергичный, позитивный и находящийся в отличной спортивной форме. Юрик всегда с завистью смотрел из окна по утрам, как тот бегает, весело и с удовольствием. Фёдор Петрович, по его словам, работал в какой-то туристической фирме, часто посылавшей своих сотрудников в разные командировки. В альбоме Фёдора Петровича гордо красовались фотографии из самых разных уголков земли: Мадагаскар, Бали, Южная Америка, Австралия – Юрик с любопытством, когда приходил в гости, разглядывал то древние руины, то заброшенные нефтяные вышки, то дикарей, стоявших в обнимку с Фёдором Петровичем. Сомнений не было: Петрович всё это фотографировал лично, а не баловался в «Фотошопе». Уж на что способен «Фотошоп», Юрик знал…
А потом Петрович пропал. Все его вещи, даже паспорт, оказались дома в целости и сохранности. Какой-то племянник опечатал квартиру, подал в розыск – но Петрович не находился. Тогда Петровича объявили умершим, и племянник решил продать дядькину квартиру, щедро разрешив соседям растащить ненужное старье родственника. Так странный сейф, сделанный из удивительно прочного, но лёгкого материала, попал на юркину лоджию. «Картошку буду хранить», – решил Юрик, рассматривая внутренности сейфа, обитые материалом, похожим на мятый алюминий, и с небольшим, десять на десять, механизмом, прикрепленным на дверце. Функция этого квадрата для Юрки оставалась неизвестной до тех пор, пока сам Юрик однажды не оказался внутри. Что хранил в этом сейфе Петрович, если сейф был пуст – ни документа, ни пачки банкнот – только пустота. Юрик тогда задумчиво залез внутрь, рассмотреть странные лампы, вмонтированные в потолок сейфа, прикрыл дверь, вернее, потянул на себя, а дальше дверь закрылась сама. Юрик оказался в металлическом «гробу». Не успел испугаться, как запищал датчик (та самая приспособа десять на десять), вспыхнули вверху лампы, и сами стены заискрились.
– Вот пля, бабушка, здравствуй, – и тут же оказался на кладбище, перед могилой свой бабушки. Широко открыл глаза, чтобы убедиться в ясности галлюцинации, моргнул – и снова уперся взглядом в дверцу сейфа. Дверца тут же открылась сама, лампа погасла…
Юрик неделю приходил в себя. Потом решил, что это просто показалось и снова полез внутрь, предварительно накачавшись коньяком для храбрости. Все повторилось, лишь на сей раз ящик на несколько секунд «показал» Юрке знакомую улицу. Шёл дождь, а Юрик оказался у дороги, изумлённый, с вытаращенными глазами и открытым ртом. Мимо промчался, сигналя, грузовик – и окатил Юрку грязью из лужи.
– Ты где был?! – супруга с подозрением рассматривала продолжавшего находиться в шоковом состоянии супруга, шатко продефилировавшего из лоджии на кухню, налившего себе стакан, полный коньяка, и залпом осушившего.
А где он был? И почему он там оказался? Юрик решил супруге не рассказывать про свои галлюцинации, запретил подходить к сейфу детям, перекрыл его мешками с картошкой и луком. И в течение месяца проводил расследование, которое показало: сейф на самом деле не сейф, а…
– Как называется вот это… э-э-э-э… когда они только тут, а потом – бац! – и уже в другом месте? – Юрик рассеянно смотрел с детьми в очередной раз «Гарри Поттера» и очнулся, когда главные герои переместились в пространстве.
– Трансгрессия, – тоном знатока ответил сын.
– Ансглессия, ангслессия! – новое слово понравилось дочери.
«Ага, значит, Фёдор Петрович на самом деле путешествовал с помощью этого трансгрессора… Или трансгресслятора?» – Юрик погладил дочь по голове: кошмар ведь мог получиться, наверняка Петрович заблудился где-то в пространстве. Если Юрик не будет осторожным, то своих детей он может больше не увидеть.
И всё же в «трансгресслятор» пришлось полезть. Жена запилила: «Где зарплата?» А зарплату, которую уже половину заранее потратил, выдать обещались только через неделю. И Юрик решил рискнуть: ради семьи же. Представил себе здание Нацбанка, его сокровищницу, хранящую денежки… Хлоп! И оказался внутри. На полках – мама дорогая! – заветные миллионы! Юрик осторожно потянул один мешок на себя, тяжё-лый, ска, сделал шаг назад – и снова оказался в трансгрессляторе, у себя на лоджии.
Ночью, когда все спали, Юрик тихо плакал, закрывшись в туалете и пересчитывая банкноты. Красиво жить оказалось так просто… Но Юрик вдруг опомнился: не дай Бог жена узнает! И принял разумное решение. На следующий день в банке, другом, открыл счет, избавился от почти всей суммы, зашел на работу, написал заявление об увольнении и взял расчёт. Так последние полгода Юрик экономно тратил похищенное, выдавал раз в месяц жене привычную зарплату, иногда с бонусами (сам себя повысил в должности) и отдыхал, сколько хотел. Проникнуть еще раз в хранилище и не думал, помнил о финале «Золотой рыбки», сказки, читанной-перечитанной дочери. Жадность до добра еще никого не доводила…
Оставшись в одиночестве, Юрик открыл пиво, наделал себе бутербродов с икрой и приготовился насладиться отдыхом у телевизора. Поел, поспал, снова поел… Стало скучно. Достал альбом, выпрошенный у племянника Фёдора Петровича, полистал… Не то чтобы Юрик мечтал о путешествиях, хотелось, да… Но не проще ли и не безопасней ли путешествовать вместе с каналом Дискавери?
Прошло два дня. Состояние скуки зашкаливало. Внезапная свобода оказалась ненужной и неинтересной. Накатив по привычке сто грамм коньяка, Юрик отодвинул мешки от сейфа и залез внутрь. «Одним глазком!» – решил Юрик, думая о фотографиях Петровича. Только надо представить себе Эйфелеву башню, например, или египетские Пирамиды, или туземцев с копьями, как на одной из последних фотографий, приклеенных в альбоме. Эти смешные чёрные чудики, никак не желавшие жить в цивилизации, не могли выйти из юркиной головы.
– Нгана! – вскрикнул тот самый голый негр с фотографии: Юрик возник на песчаной поляне перед поселением, состоящим из штук пять домиков, построенных из бамбука, кажется, и с крышами, покрытыми листьями.
– Нгана! Нгана! – что-то ударило озирающегося Юрку по затылку, и он потерял сознание.
– Боже! Юра! Юрочка! Как ты здесь оказался?! – причитал над ним знакомый голос.
Юрик тяжёло открыл заплывшие глаза. И вздрогнул. Над ним склонился вождь племени, ужасно похожий на Фёдора Петровича, только сильно загорелый.
– А-а-а, ты нашёл мой трансмиксаппатор! – догадался вождь и счастливо вытер слезы.
– Я это… извините… не хотел… – Юрик поднялся с земли, брошенный аборигенами у входа в хижину вождя. Толпа черномазых с сожалением смотрела на него: несостоявшийся ужин оказался знакомым их верховного. – А это я где?
– Африка, сынок, Африка… Будь она проклята… Пойдём-ка, сынок, поговорим…
Юрик догадался правильно: Фёдор Петрович заблудился. Техника перемещения заключалась в следующем: чтобы снова оказаться в трансмиттере, нужно было вернуться с точностью до миллиметра в ту точку, где появился. Юрик кивнул, жуя папайю: он дошёл до этого вывода самостоятельно, путём умозаключений. Именно благодаря этому он часто покупал себе пиво.
И до последнего момента Петрович благополучно себе путешествовал, отмечая место прибытия знаком. А в последний раз не получилось. Не успел осмотреться, как услышал рычание – оглянулся: лев! Пришлось бежать, спасаться. Сколько потом не искал – заветная точка была потеряна. Так и остался в племени. После смерти вождя местные предложили ему, как умеющему добывать огонь с помощью волшебного стекла (лупы, то есть), стать вождем. Конечно, свои плюсы в этом были – и помыться чаще удавалось, и мясо, фрукты первому несли…
– Вот только, зараза, больше пол-литра не перемещает, – пожаловался Юрик Петровичу.
– Да, есть такой дефект, – согласился Петрович и вздохнул, – я бы сейчас не отказался от холодненького…
– Ну, так я, может, сбегаю? – Юрик с надеждой посмотрел на хлипкую дверь хижины. – У меня в холодильнике осталось…
– Давай! – обрадовался Фёдор Петрович и жалобно добавил, – а не обманешь, сынок?
– Мамой клянусь! – перекрестился криво Юрик. – Ещё что захватить?
Петрович подумал, почесал голову под перьями на голове:
– Мыла! И шампуня!.. – и вопросительно-застенчиво, – и гречки можно килограмм… соли… забыл, какой вкус у соли, снится часто… Спички бы тоже… Замучился…
Юрика торжественно проводили к месту появления. Пришлось, правда, потоптаться, чтобы поймать «точку перемещения».
– Ты это, сразу ко мне в дом, – попросил Фёдор Петрович, – не пугай больше черномазых. Запомнил же, как внутри хижина выглядит?
Юрик озабоченно кивал: внутри рос страх, что тоже застрянет в этой богом и людьми забытой деревне. Но «точка» нашлась. Юрик с облегчением вздохнул и, едва дверца открылась, вылетел наружу. Родная квартира показалась раем.
На кухне начал торопливо собирать провиант для Петровича: продукты, мыломоющие, зубную пасту положил, спички, бутылочку холодненького – всё, что подвернулось под руку. Сел отдышаться на диван, отирая пот ото лба. Не верилось, что все это не сон… Подумал-подумал, залез к сыну в коробку с коллекцией зажигалок, выбрал несколько рабочих. Пригодится Петровичу, обязательно, а Юрик потом заберет и вернёт на место.
Фёдор Петрович сидел неподвижно, затаив дыхание, точно боялся, что сосед обманет и не появится. Но Юрик возник с пакетами в руках посередине хижины.
– Стой! Не двигайся! – Петрович чиркнул палкой у ног гостя: – принес всё?
– И всё-таки, я не понимаю, такие сумари протаскивает, а бухло – всего ничего, – Юрик выкладывал на грубо сколоченный, всё из того же бамбука, стол продукты.
Петрович слезливыми глазами посмотрел на спасителя, открыл бутылку, глотнул и закрыл глаза от удовольствия:
– Будь проклят тот день, когда я стащил этот шкаф из лаборатории… Дефектов у него, будь спокоен, хватает.
– Каких? – Юрик был счастлив, что Петрович был счастлив.
Петрович отставил бутылку, похлопал Юрика по плечу:
– Ты, главное, не бойся. Черномазые огня боятся. Язычники…– подошёл к помеченному месту, встал между отметин. – Прости, сынок. Но я так больше не…
И исчез.
Юрик взвыл, заметался по хижине, попрыгал на отметке, – безрезультатно. Проклятый трансгресслятор отказывался возвращать Юрика домой.
– Нганга? Нганга! – на вопли в дверь просунулась сначала одна голова, а затем ввалилось разом несколько чёрных потных тел. Масса завопила и тучей стала надвигаться на похолодевшего Юрика: – Нга-а-анга-а-а! Нга-а-анга – гак!
– Э-э-э! Черножопые! А ну-ка!.. – но на крики Юрика толпа лишь сильнее скалилась и продолжала наступать, немного неуверенно, но придвигалась ближе и ближе.
Юрик одной рукой судорожно зашарил по карманам, вытащил зажигалку, чиркнул и поднёс к носу приблизившегося аборигена:
– Нганга!
– Нга-а-анга! – отступил назад абориген и пал ниц, увлекая своим примером остальных. Черномазые язычники тихо загудели, не смея поднять головы.
С запотевшей бутылки на столе медленно сползла жирная капля воды и немедленно была впитана сухой деревянной поверхностью.
папуасы.jpg 97,4К
9 Количество загрузок:
Сообщение отредактировал Yuliya Eff: 19 Январь 2015 - 19:59
А ведь планировала. Даже снимать кино по нему - без проблем особых.
