Над перепаханным бомбами полем тоскливо выл траурный ветер. Он гнал дым от черных кусков искореженного металла - останков грозной тяжелой техники, еще недавно нагонявшей ужас даже на обстрелянных бойцов. Ближайший бронированный монстр чадил метрах в двадцати от позиций, обозначая рубеж, на котором удалось остановить механизированную атаку врага, и в сумерках, чьему наступлению противостоять человек пока не научился, еще можно было увидеть на грязном снегу тела в черных комбинезонах. Танкистов, покидавших горящую технику, безжалостно расстреливали практически в упор. Пленных не брали: за техникой следовала пехота, бой с которой продолжался уже в окопах, где противники сошлись в рукопашной - злой, отчаянной, насмерть. Потом на царство штыка, щедрое на человеческие жертвоприношения, упала карающая длань небес. Она осыпалась на позиции авиабомбами, и те, кто еще мог различать звуки, слышал, как гудела и стонала мать-земля. Упившись крови, демоны войны завершили обряд массового заклания последним ударом штыка, чудом не посеченного осколками авиабомб. На окопы опустилась тишина, которую нарушали лишь завывания ветра, да редкие хлопки одиночных выстрелов с той стороны поля. Противник бил сквозь бруствер, явно догадываясь, что во многих местах он сложен из снега.
Тяжелая пуля ударила в стенку окопа, осыпав мелкой крошкой обледеневшей земли сидевшего ниже худощавого молодого мужчину с изнеможденым лицом. Тот выругался, поковырялся окоченевшими пальцами в махорке, пытаясь выудить из нее инородные крошки, потом смирился с их присутствием и, обильно смочив слюной полоску грязной газетной бумаги, свернул самокрутку, затянулся, закашлялся и отбросил в сторону. Мужчина повернул голову в одну, потом во вторую сторону и закричал: - Есть кто живой? Товарищи?
В стенку окопа ударила еще одна пуля.
- Товарищи, - без надежды в голосе повторил мужчина. – Ну как же вы?.. Как же так?!
Ни крика, ни стона. Мужчина осторожно поднялся и, пригнувшись, подбрел к телу вражеского солдата, лежащему в нескольких шагах. Он похлопал по карманам чужой формы, нащупал то, что искал, вытащил пачку сигарет, подкурил и сел рядом с трупом, не замечая, как на позиции упал, а потом пополз к нему луч голубого света. Мужчина жадно затянулся. Трофейный табак был ароматным и мягким, гораздо лучше его махры, и напомнил ему довоенные времена, когда мир купался в изобилии и исповедовал культ потребления. Было очевидно, что рано или поздно это закончится, и закончится плохо, но никто не думал, что плохо настолько. Планету накрыла новая мировая война.
Несмотря на то, что стороны обладали ядерным арсеналом, атомного Армагеддона не случилось. Апологетам войны не хотелось получить в наследство землю, отравленную радиацией, и цивилизация избавлялась от лишней людской массы, загнав ее, как пятьдесят и сто лет назад, в окопы. Глобальная высокотехнологичная война оказалась слишком дорогой кампанией, и вскоре боевые действия свелись к проверенным дедовским методам, где человек бился с человеком, и в схватке побеждал тот, кто лучше стрелял или колол штыком.
Мужчина потянулся к винтовке, чтобы снять и очистить от крови штык, но его что-то резко рвануло вверх, и потащило высоко, к самым облакам, откуда медленно плыл навстречу огромный огненный шар. Солдат закричал и потерял сознание.
...Свет, яркий нестерпимый свет проникал повсюду, вызывая боль в глазах. Федор застонал и поднял руку, чтобы закрыть лицо и едва не закричал от неожиданности. Его рука была чистой и розовой, словно он только что вышел из бани, хотя в последний раз его взвод бывал на помывке неделю назад. Куда-то исчезла шинель с гимнастеркой: пока Федор был без сознания, кто-то переодел его в странный комбинезон из плотного и гладкого на ощупь материала.
Федор резко сел и огляделся. Он находился в абсолютно белой комнате без окон и дверей. Пахло свежестью и озоном, словно недавно здесь бушевала гроза, и букетом странных, непривычных, но приятных ароматов, природу которых понять Федор не мог, да и не собирался. Он встал, сделал несколько осторожных шагов и пощупал стену, обошел комнату кругом, в поисках выхода. Не обнаружив в идеально гладких стенах ни малейших признаков двери, Федор вернулся на середину комнаты и сел. Ему очень хотелось курить.
Где он? Белое помещение, которое Федор принял было за лазарет, все меньше и меньше напоминало ему больничную палату. Слишком тихо, слишком чисто, слишком светло, не пахло медикаментами, не бегали сестрички, не стонали соседи. Федор ущипнул себя за руку, чтобы убедиться, что не спит, и почувствовал, как в его душу проникает страх. Его наверняка взяли в плен, и теперь замучают насмерть: Федору доводилось слышать о страшных экспериментах в концлагерях противника.
- Рады приветствовать тебя, человек, - прошелестел в его голове мягкий, бесполый голос.
- Я сошел с ума! – Федор сдавил себе виски и захохотал. Когда слышишь чужой голос в голове, можно не сомневаться: ты душевнобольной.
- Психически ты, конечно, нездоров, но все еще в ясном уме и твердой памяти, – так у вас говорят? - голос покинул голову Федора и звучал теперь откуда-то с потолка. – Ты не сошел с ума, а твое физическое состояние сейчас даже лучше, чем было до того, как ты попал к нам. Мы тебя немного подлатали. Я верно выражаюсь?
- Вполне, - сказал Федор. – Я в концлагере?
- Ты на борту инопланетного корабля, - прошелестело в ответ. – Мы спасли тебя. В твою планету врезался астероид, и все погибли. Больше нет стран и народов, правительств и партий, друзей и родных. Прими соболезнования.
- Что вы мне голову морочите, - сказал Федор.
- Мы рассчитывали на такую реакцию, - стена перед Федором стала прозрачной, и он увидел пустоту с мириадами немигающих точек, висящий в ней огромный шар, который, как он помнил еще со школы, был снежно-голубым, а сейчас стремительно окрашивался в багровые тона. Федор видел, как огненная волна накрывает континенты, сметая мегаполисы, обгладывая горы, испаряя озера и заливы.
- Я остался один? – Федор был подавлен.
- Нет, - прошелестел голос. – Мы успели забрать на борт еще одного человека. Надеемся, это известие поможет тебе пережить утрату родного мира.
- Где он? – спросил Федор.
- В соседнем отсеке, но вам лучше не встречаться.
– Почему я не могу увидеть другого человека? – возмутился Федор. – Во Вселенной ни осталось никого, кто бы был мне ближе. Я хочу его увидеть! Я требую! Вы слышите?!
- Хорошо, - прошелестело сверху. Одна из стен поднялась, открыв еще одно помещение, в котором Федор увидел сидевшего на полу человека. Тот вскочил, заулыбался и быстро зашагал к Федору: - Hallo! Wie heissen Sie?*
Федор изменился в лице: - Фриц?
- Wie bitte?** – человек замедлил шаг. Улыбка с него сползла, и выглядел он теперь озадаченно.
- Фриц! – закричал Федор. – Немец! Нет!
- Ivan? – лицо человека исказила гримаса ненависти. - Verdammt!***
Они вцепились друг друга и покатились по полу, нанося друг другу удары. Противник оказался сильнее, и вскоре оказался сверху. Федор почувствовал, как руки врага сомкнулись на его горле...
За стеной, непрозрачной только с одной стороны, наблюдали за схваткой трое странных существ, непохожих ни на людей, ни друг на друга – яркий светящийся шар, будто сотканный из чистой энергии, серый конус, покрытый гибкими тонкими отростками, и блеклое создание, отдаленно напоминавшее гипертрофированную крысу с перепончатыми крыльями.
- Они не готовы? – печально спросил шар.
- Человечество не может влиться в галактическое сообщество, - равнодушно констатировал конус.
- Обнуление? – с восторгом спросил крыс.
- Опять? – с ужасом вскрикнул шар. – Это не педагогично! Вы пару раз уже обнуляли человечество, а каков результат?
– Наказывай сына твоего, и он даст тебе покой, - напомнил крыс. – Разве нет? Не ваша доктрина?
- Не в этом случае! – сказал шар.
- Двойные стандарты, - фыркнул крыс и обратился к конусу, который в странной троице явно был старшим. - Начать процедуру обнуления?
- Ответ отрицательный, - сказал конус.
- Карантин? – с надеждой спросил шар.
- На сто оборотов вокруг центральной звезды, - подтвердил конус.
- Так долго? – шмыгнул шар.
- Так мало? – возмутился крыс.
- Достаточно до следующего освидетельствования, - сказал конус.
- А если они выберутся за пояс Койпера? – спросил крыс.
- Анализ вероятностей будущего говорит, что дальше спутника своей планеты они не доберутся, - сказал конус, и, уже громче, добавил. – Для протокола: на основании данных наблюдателей и полевого тестирования двух среднестатистических представителей вида, именуемого homo sapiens, объявляю зону закрытой для посещений, кроме визитов наблюдательного характера. Цивилизация относится к суицидальному типу. Статус: изгой.
...Федор почувствовал, как руки врага сомкнулись на его горле. В глазах потемнело, но он собрал силы, и ударил противника по голове, потом еще и еще, пока тот не ослабил хватку, а Федор продолжал бить - неистово, исступленно.
- Ich hasse dich,**** – просипел немец и затих. Федор, тяжело дыша, обвел взглядом окружающее пространство. Он находился в окопе, на нем - его потертая шинель, а рядом лежала смятая в борьбе пачка сигарет, и не было ни белой комнаты, ни странного голоса, лишь вой ветра, плачущего над полем брани. Федор посмотрел на небо. Его затягивало тяжелыми тучами.
* Привет! Как вас зовут? (нем.)
** Что вы сказали?
*** Проклятье!
**** Ненавижу!
Сообщение отредактировал Antimat: 24 Май 2013 - 08:52
