В высокой, но, при этом, невообразимо тесной комнате, лишенной окон, где-то под потолком мерцает полумертвая лампочка. Ее свет рассеивается и поглощается сырым воздухом комнатушки, создавая серый полумрак. По стенам змеятся ржавые кое-где прохудившиеся трубы, дополняя типичную картину подвального помещения типичной городской многоэтажки. Цементный пол, рыхлый от постоянной сырости, наполняет воздух гнилостным запахом, от которого мутит, и хочется перестать дышать.
«Как я сюда попал?» - задаю я сам себе вопрос, в тревоге оглядываясь вокруг. И вот, что еще странно – я подросток, лет 11, щуплый, болезненный. Мне холодно. В подвале тихо, но тишина давящая, она нависла, набрякла. Только капли воды втыкаются в пол. Кажется, будто мои мысли отскакивают эхом от стен, готовых надвинуться со всех сторон и раздавить.
Единственный выход отсюда – небольшая деревянная дверь, старая, рассохшаяся, со сползающими с нее лоскутами синей краски. С опаской толкаю ручку двери. Резкий скрип, похожий на вопль, заставляет содрогнуться. Впереди коридор. Такой же узкий, как и комната, и такой же полутемный. Вперед. Шаги звонко цокают в пустоте. Кажется, этот незначительный шум слышно за километры вокруг. Коридор сворачивает вправо. Боясь узнать, что ждет за поворотом, я буквально вжимаюсь в стену, крадусь вдоль нее. Натыкаюсь на еле заметные от времени выведенные красной краской цифры 01 и на стрелку, указывающую в том направлении, куда нужно повернуть. Там, впереди - обшарпанная ржавая металлическая лестница, ведущая вверх, и слабый проблеск света. Неужели это выход? Срываюсь, бегу вперед со всех ног, не желая больше оставаться в этом месте, ощущая себя узником замка Иф.
Ноги быстро-быстро семенят по ступеням, порой перепрыгиваю две или три. Осталась последняя. Я подпрыгиваю, чтобы перемахнуть ее, но цепляюсь за что-то и падаю плашмя. Как ни странно, боли от падения нет. Абсолютно. Но удивиться этому даже не успеваю, так как зрение натыкается нечто иное, захватывающее все мое внимание. Босые ноги, стоящие на полу прямо перед моим лицом. Крохотные, желтые, похожие на человеческие, но какие-то совершенно неживые. Поднимаю глаза. Передо мной кукла, ростом с 2-3-летнего ребенка. В грязном оборванном платьице и с невероятно обезображенным лицом. Глубокая трещина проходит от правой глазницы через нос к верхней губе. Правый глаз из-за этого едва не вываливается наружу. Такие же трещины красуются и в нижней части лица. Светлые волосы, всклокоченные, склеенные, судя по всему, чем-то подпаленные, дополняют ужасающий портрет. Некоторое время она стоит без движения, оставаясь неживым предметом, частью жутковатой декорации. Но затем лицо куклы приходит в движение. «Черт, эта тварь жива!», - проносится в моей голове. Безжизненные губы растянулись в жуткой улыбке и разомкнулись.
- Вот мы и встретились, - звучит хриплый трескучий голос.
Я кричу от страха и неожиданности и открываю глаза. Привычный интерьер комнаты, теплой, уютной, лишенной каких бы то ни было угроз. У стены мирно шипит не выключенный телевизор, мерцая серой зернистостью экрана. Часы показывают 3.30. Мир вернулся на круги своя. Мне снова 22, я по-прежнему учусь в университете. Сон. Это был всего лишь сон.
- Твою мать, опять эта кукла… - произношу вполголоса.
Выпив стакан воды, снова вспоминаю ту социальную рекламу, которую увидел в 11-летнем возрасте. Рекламу, главный персонаж которой время от времени «по-дружески» навещает меня в кошмарах. Комната вроде той, в которой я оказался во сне. Тусклый свет. Кукла, хрупкая и безвольная, так напоминающая наркомана, чье тело и чья личность медленно распадаются под влиянием зелья. Шприц вонзается в гуттаперчевую желтую руку куклы. Звучит зловещий шепот за кадром: «Пустой взгляд, тощая рука и шприц… Вот она, самая последняя стадия человека на игле. Разве это может быть нормой нашей жизни?» Изуродованное лицо куклы возникает крупным планом. Пластмассовый глаз медленно выкатывается из глазницы и падает...
Сообщение отредактировал Dmitry Sagaidak: 17 Октябрь 2014 - 21:12
