Высокая ставка
- Сыграем?
- На что?
- На твою душу.
- Опаздали-с. Проиграна давно.
- Кому же?
- Да вам, милейший сударь. Неужто не помните? Обещали показать весь мир, разложили карты на карте, чертили на мне маршруты будущих путешествий, рисовали перспективы грядущих открытий, предрекали несметные богатства, но бросили на полпути, так и не добравшись до заветного острова.
- Ты, верно, безумна? Я впервые вижу тебя.
- Лжёте, сударь. А давайте и впрямь сыграем? Только на этот раз моими картами, а не краплеными вашими. Играть будем честно, без мухлежа.
- Хм... И на что же? Души у тебя...
- Да сдалась вам эта душа? Мне так ваша совсем не нужна, даже будь она у вас. Сыграем на раздевание. Кто останется без одежды, тот выполняет любое желание победителя. Стриптиз и одно желание. Но только в том случае, если игра будет честной. Идёт?
- Не боишься проиграть?
- Боюсь выиграть.
Лживое пламя свечей искажает силуэты в комнате. Тени деревьев, глядящих в окно, вытягиваются и будто ползут по стенам. А над столом склонились двое – мужчина и женщина. Рубашками верх летят на выщербленную деревянную поверхность карты, расстегнут ворот белой рубашки мужчины, чей облик являет собой воплощение хладнокровия, хоть и сдвинуты к переносице чёрные брови, и хищно трепещут крылья носа. Проигранные сапоги, жилет вместе с сюртуком уже лежат у ног женщины – её лицо всё ещё прекрасно, несмотря на давно отцветшую юность, в плавных движениях сквозит врождённое благородство, столь неуместное для яркого наряда продажной девки, в который она одета. А на щеках, сквозь слои пудры, проступает лихорадочный румянец.
- Твой платок, - прерывает затянувшееся молчание мужчина, - на нём кровь. Ты больна? От тебя несёт смертью. Она скоро пожалует за тобой. Взмахнёт косой, и ты падёшь к её костлявым ногам. Но я могу изменить твоё будущее. Могу вернуть молодость, даровать бессмертие…
- Не трепись. Давай, вскрывайся. Что там у тебя? Опять проиграл, - потрясённо выдыхает она. – У меня флэш, а у тебя…
- А у меня всего лишь трипс. Скверное дело, – язвительно посмеиваясь, отвечает он, - так что мне снимать?
- Снимай рубашку, - после секундного размышления говорит женщина, оглядываясь в поисках воды. Здесь жарко. И как она раньше не замечала? Тяжесть июньской ночи обрушивается на неё стрекотом цикад. Сквозь открытые ставни не долетает ни дуновения ветерка, словно вязкий туман, невидимый глазу, окутал трактир, а, может, и всю землю. И нет никого в целом мире, только дьявольски красивый мужчина напротив, медленно расстегивающий пуговицы своей рубашки, неотрывно глядя при этом в глаза замершей женщине. Чуть улыбаясь, он неторопливо стягивает рубашку, и в ночной тишине явственно слышится скольжение тончайшего шёлка по атласной коже. Мгновение, и сорочка оказывается на полу.
- Играем дальше? – изогнув бровь, вопрошает он. – Где ты научилась игре в покер? – сдавая карты, интересуется он.
- Матросы обучили, - следя за полётом спрятавшихся королей, валетов, дам и карточной челяди, отвечает она.
- А хочешь, - смотря в свои карты, говорит он, - Я сделаю так, что ты станешь женой уважаемого в городе человека? У тебя будут слуги, свой дом, ребятишки народятся? Я могу сделать так, что у тебя будет безупречная репутация. Только представь, окружённая любящими домочадцами, в красивых, богатых нарядах…
- Хватит болтовни. Играем, - отрезает она, стараясь не смотреть на то, как чувственно он облизывает пересохшие губы, как змеятся по плечам рассыпавшиеся пряди блестящих чёрных волос. Даже в легкомысленном платье ей жарко так, как будто на ней накинуто, по меньшей мере, три шерстяных платка, тех самых, дареных одним влюбленным в неё матросиком.
- Я могу вернуть тебе родителей. А противного дядюшку убрать вовсе, - как бы невзначай бросает он.
- Вскрывайся, - отрывисто бросает она. И снова удача. Фортуна на её стороне. В сердце кольнуло нехорошим предчувствием, но женщина мысленно отмахивается от него. А в следующее мгновение заходится в безудержном, лающем кашле. На застиранном платке, что она подносит ко рту, расцветают новые алые пятна.
- Жизнь уходит из тебя. Каждая минута имеет свою ценность. Подумай, я всё ещё согласен прекратить игру, - откинувшись на стуле, он расстёгивает брюки, испепеляя её взглядом. – А помнишь, как хороша ты была, когда я повстречал тебя? Ты была подобно только что распустившемуся цветку. Я с упоением вдыхал аромат твоей невинности, - поднявшись, он снял брюки, оставшись в одном исподнем, - ты бесстрашно шагнула за мной в пропасть, и теперь также бесстрашно стремишься достигнуть её дна. Подумай хорошенько. Я могу исполнить любое твоё желание, только прекрати игру. Хочешь, я уничтожу всех твоих злопыхателей? Сделаю тебя главной куртизанкой? Ты станешь фавориткой самого короля, а поэты будут слагать в твою честь оды…
- Заткнись. Хватит того, что я поверила тебе один раз, - новый приступ кашля сотряс её.
- Ставки слишком высоки. Вдруг ты проиграешь всё? Именно сейчас, когда я предлагаю тебе это всё? К чему этот азарт, если можно получить всё сейчас и не рисковать дальше?
- Сдавай карты, - шепчет она. Её колотит крупная дрожь, на лбу выступила испарина. Жар сменяется ледяным холодом, когда мужчина чуть подаётся вперёд. Пламя свечи бросает красноватый отсвет на его белоснежную кожу, обрисовывая рельефность мышц. В измученном тяжёлым недугом теле женщины рождается жар, другой жар. Он клубится внизу живота, заставляет сгорать в сладостной истоме.
- Прекрати эти штучки, - выплёвывает она зло. Ей, опустившейся на самое дно, стыдно за себя, со свою несдержанность, за свою слабость. А он посмеивается.
- А хочешь, я подарю тебе незабываемую ночь любви со мной? Я буду ласкать тебя так, что ты забудешь обо всём. И эта ночь покажется тебе бесконечной, сплошь сотканной из наслаждения. Последний раз предлагаю, прекрати игру, и получишь это, получишь... меня.
- Вскрывайся, - хрипит она сквозь кашель и застывает в немом ужасе, когда он показывает свои карты. – Флеш-рояль, - обречённо срывается с её губ.
- Аха-ха, ты так и осталась наивной, глупой девчонкой. Неужто ты думала обыграть меня? Меня?! Признаться, я удивлён твоей игрой. Но никакая Фотруна не поможет тому, кто сел за стол со мной. Карты – моя стихия. Я – тот самый азарт, что живёт в ваших ничтожных душах. Играть честно было увлекательно, но не продуктивно. Карты сами подчинились мне. А ты потеряла всё. Что же мне взять с тебя?
- Я знала... что скоро... умру, - едва слышно говорит женщина, падая на пол. Кашель не даёт ей дышать. Вновь и вновь исторгает её горло рванные, лающие звуки. Платок, который она судорожно сжимает в кулачке, уже весь красен от крови. – Спасибо... – в перерывах между приступами кашля шепчет она, - спасибо... что... вернул мне душу...
- Как вернул? – в его голосе неподдельное изумление, - я же выиграл!
- Ты... проиграл.
