Сообщений в теме: 87

[Sheron]

"Позови меня в ад..."

Анна Шерон.
Фантастический роман.






За три года до открытия…
Вероятнее всего белые, в матовом свете лампы, стены, казались желто-серыми. Стол – старый, дубовый с еще советской лакировкой, кое-где оббившейся и потрескавшейся. Папки - каждая завязанная белой тесемкой, лежали косой грудой и верхняя, норовила вот-вот скатиться, уронив всю конструкцию. Красный телефон с дисковым циферблатом, на самом краю стола, сразу за папками.
Седой мужчина зашел в кабинет и громко хлопнул дверью, от чего верхняя папка поползла вниз, таща за собой остальные, и немалым половина ухнулась вниз, со стола. Мужчина вздохнул, но подбирать папки не стал, а прошел и сев на потертое кожаное кресло придвинулся к столу.
-Вот и день закончился, - сказал он никому и посмотрел в сторону окна. Сквозь желтые шторы просвечивался свет уличного фонаря. Было слышно бивший в окна ветер и если открыть шторы, то стало бы видно гонимые им снежные хлопья. Мужчина потянулся, последнее время он приходил домой далеко за полночь. Наверное, будь у него семья, скандалы стали бы неизбежностью. Но семьи не было. Он прикрыл глаза и откинулся на давно не мягкую, с потрескавшейся кожей, спинку кресла. Почти в тот же момент зазвенел телефон. Резкий звук, пронзивший тишину, заставил его вздрогнуть. Он, чертыхнулся, передернулся и поднял трубку.
-Алло.
В ответ молчали.
-Алло, я вас слушаю.
Без ответа.
-Что за баловство! – гаркнул мужчина и стукнул трубкой по аппарату.
Почти одновременно со стуком трубки стукнула и дверь. Мужчина вскинул глаза.
-Вадим Александрович? - Вежливо поинтересовался пришедший, высокий парень с темно зелеными глазами, в футболке и джинсах, без куртки, что само по себе в такую погоду было странно.
- Вадим… - подтвердил сидящий за столом мужчина. – Александрович.
Незнакомец прошел к столу, наклонился, поднимая папки.
-Извольте, - спохватился мужчина за столом, - не стоит, я сам всё соберу.
-Да, право, мне не сложно, - улыбнулся незнакомец и положил папки на стол.
- А вы, по какому собственно делу, знаете, я после пяти не принимаю…
Пришедший продолжал улыбаться.
-Я вас не задержу.
На секунду, Вадиму Александровичу, почудилось нечто злобное, потустороннее в улыбке незнакомца, он подумал, что зря отпустил сегодня помощника, и постарался прикинуть, сколько человек может оставаться в такое время в здании. Посему выходило только он и охранник – милый старичок, на первом этаже, который плохо слышит, даже когда с ним здороваешься стоя вплотную. Конечно, давно стоило отправить старичка на заслуженную пенсию, но работать за его зарплату никто не хотел. А выделить больше, бюджетная, почти никому ненужная, организации городского архива, просто не могла.
- То есть задержу, но совсем ненадолго, - продолжал незнакомец,- и щедро вознагражу за потраченное время.
После последних слов, Вадим Александрович, думать об охраннике перестал. Да и улыбка парня уже показалась милой и обнадеживающей.
- Я весь во внимании, - растянул рот Вадим Александрович.
- Вот и хорошо, вот и замечательно, - пропел незнакомец и достал невесть откуда взявшийся небольшой чемоданчик.

***
Снег бил в лицо. Вадим Александрович торопливо шел, запахнув уши воротником, по темной улице, освещенной редкими фонарями. За следующим поворотом его дом. Он завернул. Какой прекрасный выдался день, - нашептывал он про себя.- Хорошо, замечательно. Уже представлялось море и пляж и девица,брюнетка, обязательно в бикини. А что ему, его мораль не мучит, он холостой. А теперь и богатый. Очень богатый. Вадим покрепче сжал ручку серого чемоданчика и завернул. Прямо за углом стоял фонарь, старый с качающейся лампочкой. На секунду Вадим Александрович приостановился, ему почудилось, что мелькнули и пропали в темноте за фонарем два желтых глаза. Он присмотрелся. Нет, все же почудилось, – постарался успокоить он сам себя. – Ночь, всякое может показаться. Хотя, теперь, он может оградиться от этого. Не нужно допоздна сидеть на работе перебирая старые бумажки, сверять номера и проставлять даты сверки. Он, наконец то, уедет из этого богом забытого захолустья – Старополь. Город, которого, даже на карте нет. С усмешкой, тряхнув головой, он направился дальше, вдоль дома к подъезду номер три. Сделал пару шагов и замедлился. В темноте за фонарем однозначно кто-то был. Мужчина напряг глаза, что-то темное скользнуло к стене дома и замерло. Вадим Александрович покрепче прижал к себе чемоданчик и ускорил шаг. К двери подъезда он практически добежал, опасливо оглянулся и начал тыкать в цифры замка. Четыре, восемь, три, пя…
- Вадим Александрович…
Он застыл, в полутьме нащупывая последнюю цифру.
- Вадим Алллександрович, - протянул хриплый голос.
Цифра, наконец, нашлась и дверь, пикнула открываясь. Он дернул её, пытаясь вскочить в подъезд, но, тут же был отброшен назад. Больно ударившись спиной об асфальт, Вадим Александрович выронил из рук чемоданчик и когда через минуту пришел в себя начал судорожно озираться в поисках.
- Это ищем, - поинтересовался за спиной всё тот же хриплый голос. Мужчина обернулся. В паре шагов от него стоял человек. Вернее ,Вадиму Александровичу, в первый момент показалось что это был человек, так как росту он был человеческого и закутанная в плащ фигура тоже мало чем от человеческой отличалась, вот разве что глаза…Из под капюшона смотрели желтые животные глаза с черной полоской по середине. В руках он держал вожделенный чемоданчик.
- Что вам надо! – хотел закричать, но смог только испуганно просипеть Вадим Александрович и начал отползать назад.
- Мне нужно имя. Всего одно.
Вадим Александрович уперся спиной в дерево и перестал ползти.
-Кккакое имя?
- У вас есть папка. В ней имена настоящих создателей этого города, среди них есть одно. То, которое мне нужно. Отдайте мне папку и вы свободны.
Мужчина лихорадочно замотал головой.
- Я…я не могу вам её дать.
Желтые глаза под капюшоном сощурились. Человек в плаще подошел к Вадиму Александровичу и присел перед ним, отложив чемоданчик в сторону.
-В вашем положении я бы этого не утверждал.
Вадим взвыл.
-Я…я не могу, я отдал папку.
Желтые глаза превратились в тонкие щелки. От всей фигуры повеяло такой злостью, что Вадим Александрович инстинктивно закрыл лицо руками и весь сжался.
-Кому отдали? – донеслись до него сказанные медленно по слогам слова.
-Не знаю, - чуть не плача взвизгнул Вадим Александрович, мечты о море, пляже и брюнетке в бикини, тем быстрее таяли, чем четче он представлял себя вот здесь, у дерева, в паре шагов от родного подъезда в луже крови. – Он не представился. Пришел, попросил, заплатил… Я отдал. Кому нужны эти старые бумажки.
- Мне, - ударило холодом в руки прикрывающие лицо.
-Я не знал, - уже в голос зарыдал Вадим Александрович. – Честно, я не знал….отпустите меня….
Ему никто не ответил. Еще несколько минут он сидел захлебываясь слезами и боясь открыть глаза.
-Вадим Александрович! – позвал его знакомый женский голос. – Вадим Александрович, что с вами?
Он опустил руки и посмотрел на говорившего.
-Софа! Софачка!
-У вас, что-то случилось?
- На меня напали, представляешь, - он начал подниматься, испуганно озираясь, дрожа и всё еще не веря, что нападавший исчез. Девушка услужливо подала ему руку. – Прямо здесь, возле дома. Я не ожидал. Отобрали…- он запнулся, начал осматриваться.
-Вы это ищите, - названая Софачкой женщина, сочувственно вздыхая, протягивала чемоданчик.
- Это, это - облегченно закивал Вадим. – Спасибо, милочка. Вы, вероятно, его спугнули…Ааа, Софа, почему вы так поздно возвращаетесь?
Она натянуто улыбнулась.
-Работа.
Он понимающе закивал.
- Работа. Что ж, давайте, наверное, уже уйдем отсюда.
Она кивнула. И они вместе вошли в подъезд.
Он постоял минуту на втором этаже, пока девушка открывала дверь, слышал, как из квартиры её спросили.
-Соф, это ты?
-Да, я. Доброй ночи, Вадим Александрович.
Он кивнул и поднялся на этаж выше. Вставил ключ в замочную скважину. И замер, ключ не проворачивался, дверь не была заперта. Он покосился на нижнюю площадку, Соседка, Софачка, уже зашла. Посмотрел на соседскую дверь, позвать. Нет, там живет бабулька, навряд ли она поможет ему, если за дверью кто-то есть. При мысли, что в квартире может кто-то находится, он развернулся и собрался было уже направится вниз, и достучаться до нижних соседей, но тут дверь открылась.
- Не надо никого звать Вадим Александрович,- сказал, вышедший из его квартиры, крупный мужчина в сером замшевом пальто и кепке с большим козырьком, из-под которого на Вадима смотрело лицо нерусской национальности.
Вадим застонал.
- Вам нужна папка? - тихим бесцветным тоном произнес он.
Тот кивнул.
-Нет у меня её, нет, - в голос закричал Вадим Александрович. – Оставьте меня, в конце концов, в покое. Забрали папку. Забрали!
-Что вы кричите, - зашипел мужчина, схватил Вадима за локоть и потащил в квартиру.
Вадим упирался.
– Отпустите! – и в тот же момент его оглушили ударом по голове. Вадим смолк, мир перед глазами закрутился разноцветными шарами, глухо зашумело в ушах.- Вот так. Я же сказал вам не кричать. Гриня, Семён, помогите!
Его втащили в комнату и мешком бросили на диван.
-Так кто её забрал? - спросил у него уже другой чуть поменьше ростом, но тоже в пальто и кепке.
Вадим затряс головой, пытаясь собраться.
-Не знаю, не знаю. Пришел мужик и забрал. Пришел и забрал. Отпустите! Помогите! Убивают! – Вадим вскочил и бросился к двери, еще один удар опрокинул его на пол. Пинок в пах, заставил согнуться пополам.
-Гринь, ты осторожней! – быстро проговорил первый в кепке.
- Да, упертый гад, попался! Эх, его б…
Что могла бы сделать с ним девушка с редким именем Гриня, Вадим не узнал, так как в следующий момент услышал как хлопнула закрываясь дверь и щелкнул замок. Громкие шаги по лестнице, быстро вниз. Хлопок подъездной двери.
Кто-то застучал, ломясь к нему.
-Вадим Александрович! Вадим Александрович!
Превозмогая боль, он поднялся.
-Всё нормально, уже всё нормально, - произнес мужчина открывая. В подъезде стоял сосед сверху, Володя – худой, но высокий, в семейных трусах, с нечесаными вихрами на голове и еще один снизу, Миша – крупный бородатый, это был в спортивных штанах и майке.
-Че такое? Случилось чего?
-Всё уже нормально, они ушли. Ушли…
-…вызвать милицию…беспредел…прямо в квартире…
Вадим Александрович отрицательно покачал головой.
-Я сам, спасибо вам ребята, спасибо.
- Это…ты уверен…- протянул Миша – ну, тады, если шо…кричи.
Вадим кивнул. Но, как только закрыл двери, метнулся в спальню, вытащил из-под кровати большую дорожную сумку и торопливо начал бросать в неё вещи. Через десять минут он набрал номер такси, а еще через пятнадцать ехал в сторону городского вокзала, где купил билет на ближайший рейс.

Сообщение отредактировал Sheron: 13 Апрель 2013 - 20:04
подправила

[Sheron]

За пару недель до случая с Вадимом Александровичем.
Солнце – бесконечность света и радости. Лучи согревающего счастья. Лучи нежности и доброты. Поздней осенью они особенно яркие и нежные, скользящие по белым рукам, блестящие искорками в шелках голубых тюлей – лучи предстоящего дня. Дня, который по всему должен быть радостным и светлым.
Кира стояла, раскинув руки, у окна отельного номера и наслаждалась солнцем. «Капитоль» – конечно, не пять звезд, но на уровне. Тем более, что недалеко от него стены Старого города. А в паре минут Ворота Иуды, и до Дамаских Ворот рукой подать. А после обеда они дернут вместе с туроператором на гору Азазель. Говорят это в паре десятков километров от Иерусалима, но Гера очень хочет посетить гору. Хотя, Кире казалось, нудным тащится по пустыне, пусть это и знаменитая иудейская пустыня – но ведь пустыня. Что там можно увидеть?
Спорить с сыном, правда, Кира не стала. Хочет мальчишка на гору, поедут на гору. Она давно ему обещала незабываемый отдых, так зачем его портить её нехочушками. Тем более что для этой поездки ей пришлось отпрашивать мальчика из школы.
-Доброе утро, ма!
-Доброе!
Она, обернулась, улыбаясь.
-Едем? – стоя в трусах, на пороге комнаты, недоверчиво спросил мальчишка. Солнце, попадающее на его волосы, озорно блестело в рыжих кудрях.
-Конечно, едем, я уже оператору позвонила. Говорят в час сборы. А если ты сейчас быстро проглотишь завтрак, то еще успеем к Старому городу.
Мальчишка, радостно подпрыгнув на месте и громко крикнув:
- Но, ретивые, но,- прыжками помчался одеваться.
Много ли нужно ему для счастья, с нежность подумала Кира и направилась следом.
***
Путешествие от Иерусалима до горы, заняло больше времени, чем ожидала Кира. Она отсидела в трясущемся джипе ноги и уже сожалела о так наспех данном сыну обещании посетить чертову гору. Позже, когда они уже поднялись и радостный гид, рассказывал, им и еще несколькими пустившимся вместе с ними в поход ребятам, историю горы, Кира почувствовала себя тревожно. Отчего-то захотелось, срочно покинуть и гору и город. Само беспокойство было беспорядочным, хаотичны. Кира и сама не понимала с чего бы. Возможно, в этом виновато, то минутное видение, когда они уже садились в пикап.
Мальчишка. В паре шагов. У другой машины. Как две капли воды похожий на Геру. Вот только глаза - задумчивые, проникновенные смотрящие сквозь неё, на сына.
«Бред, - подумала она, прикрыла веки, тряхнула головой, открыла. Мальчишки не было. - Почудилось? Почудилось». Однако ж всю дорогу её не опускало смутная тревога. И сейчас, та, пожалуй, достигла апогея. Кира с беспокойством начала озираться, ища отошедшего от неё Геру. Тот стоял, чуть поодаль от остальных и с радостью смотрел вдаль.
- В Йом Кипур- День искупления – готовились два совершенно одинаковых козла,- повествовал смуглый гид, с платком на голове, из под которого выглядывал черный хвостик волос. - Кидался жребий, и один из них возносился на жертвеннике, а второго – козла искупления - уводили далеко на восток, в Йудейскую пустыню, километров за 10-12 от Иерусалима, и скидывали с этой скалы, посылая "к Азазелю"…
- К Азазелю, - почему-то с еще более обуявшей тоской повторила женщина.
-Мама, встань сюда. Сергей, сфотографируйте нас.
Кира послушно прошла к сыну и постаралась, как можно радостней, улыбнуться. Щелкнул затвор Коники.
-Еще раз, - попросил мальчишка. И Кира снова улыбнулась, но теперь уже по-настоящему. Она видела, как доволен Гера и переживания отступили, растаяли под его радостью.
Уже уходя, Гера немного задержался. Кира подошла к нему остановившемуся в паре шагов от машин.
-Что такое?
Он кажется смутился, неопределенно махнул рукой.
-Да, кажется, сланец проколол где-то. Может об камни?
-Покажи, - тут же забеспокоилась Кира. Мальчишка чуть помедлил, снял сланец. На ноге проступала кровь. Почти в тот же момент к ним подошел гид. Посмотрел на ногу Геры. Быстро сходил в машину за аптечкой. Промыл ранку перекисью водорода. После чего стало ясно, что кровь идет из небольшого пореза на пальце.
-Ничего, до свадьбы заживет, - скользнув акцентом, произнес гид, помогая Гере сесть в высокую машину.

***
А вечером Киру начало знобить. Дневное беспокойство вернулось, и трепетало под сердцем, болезненно сжимая и разжимая кровеносные сосуды. С тяжестью толкали клапаны кровь. Кира не находила себе места.
- Мама, перестань ходить туда-сюда, это раздражает, - через плечо, переключая каналы телевизора, бросил ей Гера. И она замерла у выхода из комнаты . Никогда, до сего момента, сын не говорил с ней в подобном тоне. Обернувшись, Кира, внимательно посмотрела на вперившегося в мелькающий экран мальчика. Он никогда не был любителем телевизора, чаще ей приходилось выгонять его из-за монитора. Но телевизор! Зомбоящик – вот как он его называл. Впрочем, возможно из-за отсутствия интернета, мальчику попросту скучно.
- Не сиди долго, нам завтра с утра на самолет.
-Не занудничай, - так же, не оборачиваясь, парировал сын. – В курсе.
Кира еще с минуту постояла в дверях, смотря в затылок Гере, потом развернулась и ушла в свою комнату.
В эту ночь она так и не уснула.

Сообщение отредактировал Sheron: 13 Апрель 2013 - 20:19

[Лестада]

Белые, вероятнее всего, в матовом свете лампы стены казались желто-серыми.

Что-то в этом предложении мне не нравится. Несколько раз перечитала, пока смысл дошёл. Может, лучше так: В матовом свете лампы белые стены казались желто-серыми. ?

Сделал пару шагов и замедлился.

остановился? затормозил?

-Всё нормально, уже всё нормально, - произнес мужчина, открывая. В подъезде стоял сосед сверху - Володя, худой, но высокий, в семейных трусах, с нечесаными вихрами на голове и еще один снизу, Миша – крупный, бородатый, этот был в спортивных штанах и майке.

Какие хорошие, однако, соседи. Смелые и отзывчивые, прям даже не верится, что такие бывают.

Ну и, так несколько мелких опечаток есть.

Но интригует. Хочется ещё.
В Геру кто-то вселился?

[Antimat]

А такими маленькими порциями - это специально? Я так не играю...

[Sheron]

Что-то в этом предложении мне не нравится. Несколько раз перечитала, пока смысл дошёл. Может, лучше так: В матовом свете лампы белые стены казались желто-серыми. ?

Я еще подумаю над этим предложением. Мне оно так же не очень нравится.

остановился? затормозил?

Именно замедлился, его шаг стал медленнее.

Какие хорошие, однако, соседи. Смелые и отзывчивые, прям даже не верится, что такие бывают.

Ну видать ГГ повезло...

Но интригует. Хочется ещё.

Будет чуть позже.

В Геру кто-то вселился?

А вот и нет. Но я не расскажу.

Лестада, спасибо за прочтение.

[Sheron]

А такими маленькими порциями - это специально? Я так не играю...

А...это фантастофобия - выкладывать помаленьку, тока в таком случае есть вероятность что тебя хотя бы прочтут.

[Antimat]

Хитрая какая

[Лестада]

Шерон, мы ж не на фантастах. Давайте порции побольше))

[Sheron]

Шерон, мы ж не на фантастах. Давайте порции побольше))

Но бзик остался


Ок, Лестада,, я выкину позже несколько глав.Сейчас уже не успеваю. Бегу.

[Sheron]

По поводу главы. Именно с неё и начался сам роман. Вернее с этого сна. Саму главу я в полный текст ставить не хочу( хотя точно не решила) так как она не несет особой смысловой нагрузки, разве что где -по по тексту встречается подобное. На этот случай и выкладываю, авось общество решить что она жизнеспособна...гм, в таком случае оставлю, как предисловие.



01 Nigram Clavem.mp3



…Вечный траур, тоска и распятия.
Нет улыбок на черных губах.
Эти дети играют в проклятия
И желают остаться во снах…
OttoDix
Позови меня в ад…
Огонь – пламя, разгорающееся внутри. Пламя - обжигающее горло и тянущее язык. Глаза, полные огненных слез, но они не сбегают по щекам, они бурлят и испаряются на тлеющих ресницах, прожигая кожу, которая тут же нарастает снова.
Боль – невыносимая, жрущая изнутри. Крика нет. Натянутые связки не позволяют кричать. А кричать хочется, хочется вопить от боли и ненависти к себе. Руки дерут кожу - желая вырвать из внутренностей огонь. Клочьями висит кожа. Темная кровь струится по рукам, и капает, капает, на черную землю подвала.
Маленькая, худая, с темными глазницами, в которых видны красные искры пламени. В покрытом сажей треснувшем зеркале на каменной стене, видно её отражение. Лицо - молодое, но искаженное болью, больше напоминает старческое. Отражение скалит зубы и воет.
- Это всё на что она способна? – доносится сквозь рокот пламени.
Всё, - обреченно думает она.
Мессир, почти всё вытянул из неё, вернув в нутро огонь. И теперь тот сжигает, заставляя корчится и ненавидеть всех кто стоит в этот момент за сдерживающей её решеткой, ненавидеть саму себя . Где-то недалеко, в полутемном коридоре, за такой же решеткой сидят другие. Она слышит их вой. Она слышит их слезы и мольбы. Но она ничего не может сделать. Ничего. И кровавые слезы бессилия бегут из глаз.
Нет, нет. Нужно собраться, нужно.
Но сила. Они отдали её... Собрали воедино и отпустили. И та малость, что оставалась у неё…Она не способна сконцентрироваться. Не отпускающая боль, не позволяющая найти остатки силы. Она воет, воет - призывая владыку. Но тот не слышит. Она не перестает верить. Вера – единственное, что остается. И вера заставляет подняться то темное, глубокое, что сидит в ней. Последнее желание. Последняя сила, остатки, вот они…
Шелест – она слышит тех, кто стоит за решеткой. Их попытки её остановить.
О, нет, это не всё что она может. Они рвутся к ней, они, наконец, поняли, что она делает.
Она зловеще смеется. Что они могут. Только не эти - слабаки! Она жрица Верховного демона, даже остатки её сил- это сила. Она смеется сквозь боль. И искаженное отражение кривится ей вослед. Они не могут прикоснуться к ней. Не могут остановить. Не могут заставить заткнутся. Напыщенные дураки – юнцы! Они видят её – видят её муки, слышат зловещий смех переходящий в вой и молчат, ничего не в силах сделать, только раскачиваются, словно змеиные головы, и их длинные одеяния шелестят, соприкасаясь между собой. Шелестят…
Это напоминает осень.
Первую осень в миру. Тогда он еще принадлежал ей.
Желтые, красные, оранжевые листья. Белое солнце в сером небе.
«- Мама, а почему этот листик свернут?
- В нем живет жучок, он спрятался от зимы.
- А зимой холодно?
- Очень холодно.
- Мама, а ты меня спрячешь от зимы?
- Я спрячу тебя от всего…»
Совсем рядом слышится тихий говор. Она замирает. Пламя, еще раз полыхнув, обжигая нёбо, затихает. Жар медленно отступает.
Умереть – прямо сейчас, пока не вернулась боль! Она вцепляется ногтями в горло и дерет. Слышен хрип, из разорванной плоти. Из раны, надуваясь, пузырями хлыщет кровь. Губы кривятся, трясется зеркальное отображение, брызжа красными фонтанчиками. Она оборачивается, скользя глазами по камням, и устремляет взор на тех, кто за решеткой. Пятеро. Юнцы. Мир темнеет, смываются тьмой последние краски. Её мир умирает, забирая остатки души. Она почти ликует. Почти…
Шаги.
Шаги.
Медленные.
И тихнет, словно удаляясь, шелест. Затихает смерть и весь мир замирает . Барьер плотной ведовской воли рушится, осыпается сухими листьями не издающими шелест. Шелест, все звуки…пропали. А взамен темные адовы тени, везде следующие за своим хозяином. Тени, скользящие по стенам, кружащие у заляпанного кровью тела. Шепчущие, заставляющие сердце биться. Заставляющие, разгораться пожару внутри. И в нескольких шагах – Мессир.
« Нет! Нет! Не надо! Оставь, дай мне умереть!»
Кровь бурлит свертываясь. Рваная рана затягивается, оставляя только неровный шрам на синеватой сморщенной коже. Стягивается разодранная ногтями кожа. В тухнущих глазах вспыхивает огонь.
- Ты хотела уйти?
Она молчит.
- Встань!
Облокотившись о сырой земляной пол, она поднимается. Ноги дрожат, с усилием держа тело. Она смотрит на говорящего.
- Позволь мне…- её чуть свистящий шепот заставляет стоящих позади него стражей отпрянуть.
Говорящий - ребенок двенадцати лет, одетый в строгий не по годам костюм. Со светлым волосом и зелеными глазами.
«А у него такие же глаза», – с тоской думает она.
Ребенок.
Он стоит, смотря на неё и сжав руки в кулаки.
- Ты хотела уйти?
- Я устала, – шепчет она растрескавшимися губами.
-Тебе еще не время, - холодно произносит он.
- Простите меня, но я хочу уйти. Оставьте меня! Будьте милосердным!
- Милосердным! – его лицо искажается. – Я милосердным! С тобой! Той, что предала меня! Той, что обрекла на вечное…- он задыхается.- Хоть одна из Вас поднялись за меня. Всё вы, - он окидывает взглядом камеры, - все вы отступницы.
- Прости меня.
- Нет!
Стоящие за решеткой падают на колени, закрывая головы руками.
- Нет, – повторяет он более тихо. – Ты вечно будешь рядом со мной. Всё вы! Каждая! Вы будете рядом, в самых тяжелых оковах. Вы тенями будете смотреть на Его гибель, в невозможности, что-то сделать. Вы… вы миллионы раз пожалеете о содеянном.
Развернувшись, он направляется к выходу. Закрывает решетку. Проходит через небольшой широкий коридор, и стены следом за ним плывут черной дымкой. Уже подойдя к железной двери, оборачивается, так, что слышится скрип детских замшевых ботинок.
- Талгат!
Из черноты выныривает тень, клубясь вытягивается и встает рядом– темнокожий высокий мужчина.
-Да, мой Мессир, - шелестит голос тени.
- Поставь к ней пятерых…поумнее. А этих, - он кивает на лежащих стражей,- этих…
Мальчишка смотрит на не поднимающих лица мужчин. В глазах вспыхивают красные огоньки. Вопль ударяется о каменные стены, дергаются и мечутся, содрогаясь по стенам тени. Стоящая за решеткой женщина дрожа, зажимает руками уши так что белеют костяшки пальцев. А потом упав на колени и издает пронзительный визг, вторя стражам.
Три факела ярко освещают помещение. Талгат молча созерцает извивающиеся, горящие тела. Десять секунд, пятнадцать, двадцать. Тела, взрываются, пламя ударяет в потолок и рассыпается искрами. На месте мужчин остаются только темные следы – пепел.
- В этот раз толковых поставь.

Сообщение отредактировал Sheron: 15 Апрель 2013 - 13:41

[Sheron]

02 - Атомная Зима.mp3

Часть 1.

<!--[if gte mso 9]> <![endif]-->
<!--[if gte mso 9]> Normal 0 false false false RU X-NONE X-NONE <![endif]--><!--[if gte mso 9]> <![endif]--><!--[if gte mso 10]><![endif]-->


Разбуди меня…
1
Стук ложки о тонкие фарфоровые стенки отвлек. Аля, вынула её из кружки и аккуратно положив рядом, посмотрела в коричневую жидкость. Воронка, образованная ложкой, продолжала крутиться. Коричневое озерцо с происходящим в нем волнением. Аля смотрела в глубину. Крашеная химия, а не нормальное кофе. Девушка совсем не была уверена в том, что данную жидкость вообще можно было бы назвать кофе. Кофейный напиток - так сейчас называют месиво ароматизаторов, красителей и смеси других странных веществ. Всё в одном пакете. Универсальный набор. Насколько же все универсально стало в их жизни. Даже она.
Стоящий за стойкой официант участливо вздохнул.
- Устала.
Аля кивнула. Три ночи, четыре дня. Заходящее солнце очередных суток. Закрыть глаза, отключиться на двенадцать, двадцать четыре, тридцать часов. Забыть, что есть работа. Забыть, что есть проблемы.
- Я слышал, как Арина Семеновна, говорила, что сегодня тебя заменит.
Аля продолжала смотреть в кружку.
В голове бродили мысли - пустые и разрозненные. Устало не только тело, но и серые клеточки мозга.
- Тебе нужно отдохнуть. Думаю, пара выходных не помешает, тем более, скоро начнутся новогодние праздники, от клиентов отбоя не будет.
Аля слабо улыбнулась.
У официантов не бывает выходных, не бывает праздников. Есть смена и ты должен её отработать. А если смен несколько подряд, но начинаешь ненавидеть свою работу и желаешь, что бы она катилась к чертям собачьим. А вообще, зачем нужна такая работа, где постоянная текучка и только ты постоянный работник. И именно поэтому, как только исчезает очередной официант, его смену вешают на тебя. Причем, всё за те же десять процентов. К чертям эти проценты. Уйти, уехать. Уехать…У неё есть подруга Кирка – она звонила совсем недавно, звала её к себе. Надо же Аля почти забыла о ней и её существовании. Вроде как у неё там не очень большой город, зато Кирка в банке работает. Может и её куда-нибудь пристроила бы. У Али - юридическое незаконченное образование. В большом городе с таким мало куда сунешься, а вот в городке вроде Старополя, вполне возможно её возьмут оператором в тот же Кирин банк. Хотя, когда это было. Действительно, когда? Хотя ладно, даже если и не в банк. Старополь славится своими гостиницами – все же курортный город. Да и горный сервис развит. Короче, устроится, есть куда. По большому счету, если не на работу, то хотя бы отдохнуть Аля могла позволить себе съездить. К тому же она давно не видела подругу. Очень давно. Настолько, что почти забыла её лицо и отчего-то никак не могла вспомнить точно дату их последнего разговора. Да и адрес. Помнится, Аля записывала его на обороте старой тетради. Только где ж она…Да кажись в тумбочке на которой телефон стоит. Ну да, точно, записала и там же положила.
- Аля, тебя клиенты долго еще ждать будут?
Голос Арины Семеновны пробуравил плавно текущие мысли и остро вонзился через ушные раковины в мозг. Что там Фарик говорил о замене… Как же, заменит её Арка.
Девушка поднялась с круглой табуретки, окинула взглядом помещение, скользнула по темным портьерам и картинам в высоких деревянных рамках тянущихся до самого дальнего столика.
Заведение, в котором работала Аля, претендовало на звание элитного, антураж подобающий. На стенах декоративные канделябры с толстыми свечами. Ковры, не персидские, но дорогие и красивые, бордовые с черным рисунком, переходящим в золото. Столы, покрытые резными золотыми скатертями и стулья из красного дерева с витиеватыми спинками и спиральными ножками. Дорогое заведение. Клиенты зачастую в брендовых пиджаках и милионных часах, дамы с настоящим жемчугом на шее и блестящих, даже в тусклом свете, бриллиантах на пальцах.
Были и другие, казавшие Аля мрачными, но и они были в пиджаках, или строгих, в обычае своем темных костюмах или платьях, вот только глаз они не поднимали, и говорили тихо. Зачастую, что бы услышать заказ таких клиентов, девушке приходилось наклоняться низко, чуть ли не к уху заказывающего.
Бывали, конечно, и из нововыходцев. В основном молодежь, разодетая, громкоголосая, вызывающе смеющаяся. И одетая всегда слишком вычурно, вызывающе. Но такие, как правило, заходили крайне редко. Высокие цены и контингент сидящих вокруг не предрасполагал к разгульному отдыху. Очень быстро им наскучивали косые высокие взгляды из-за соседних столиков. А вскоре, таковые понимали, что показывать здесь себя некому. Потому основной контингент – спокойный, вежливый, на чаевые не скупящийся, но и требующий к своей персоне должного отношения.
Аля скользила взглядом по залу. Всего два столика с людьми. Одни сидели уже долго и ничего кроме соков не заказывали. Они были из категории мрачных. Как только пришли, начали тихий разговор, иногда один из говорящих откидывался на спинку и промокал лоб клетчатым платком, после чего облокачивался на стол локтями и что-то быстро говорил, теребя платок в руке. Второй крутил бокал с соком и изредка отвечал или спрашивал. Этим лишние Алины уши были не нужны.
А вот другой столик, в самом конце зала, за фонтаном, заняли несколько минут назад. Но уже можно было видеть странный взгляд одного из сидевших. Он слишком прямо сидел в кресле, глаза медленно скользили по интерьеру, не выражая ни интереса, ни любопытства – ничего, пустые, слишком пустые для подростка глаза. Мимики второго мужчины Аля не видела, только силуэт за переливающимися струями фонтана. Девушка взяла со стойки пару папок с меню и направилась к новым посетителям. Она не любила этот столик Что бы пройти к нему нужно было пересечь небольшой декорированный мостик у самого фонтана и ладно, если попадали брызги, так еще и сам мостик покрытый золотистой плиткой представлял из себя скользкий накат. Пару раз Аля летела с этого самого мостика с подносом в руках до самого столика. Один раз её успели поймать клиенты. Второй был не столь сложившимся. И уронив поднос на ноги рыжей барышни, пришлось возмещать убытки и администратору за разбитую посуду и девице за испоганенное платье. Скверная история. И что обидно, Аля тогда сломала каблуки единственных порядочных туфель. И пришлось идти домой в тапках, которые ей, пожалев, дала кухонная работница тётя Маша.
Размышляя Аля добралась до столика, благополучно в этот раз миновав мостик, улыбнулась и положила на стол меню. Пока клиенты выбирали, она пробежалась по ним глазами. Первый, тот самый, со странным взглядом, хоть и совсем молодой, но, на тонком мальчишечьем пальце уже сидит дорогая печатка. Крупная, даже слишком, для такого худого пальца. Метал светлый, но скорее белое золото, чем хорошее серебро. Его можно было бы назвать необычным- вывернутый обод вокруг которого обвилась лоза упирающаяся в янтарно желтый камень внутри которого, Але показалось, темнеет крутящаяся воронка. Она затягивала и Аля поймала себя на том, что слишком пристально всматривается в перстень и тут же перевела взгляд на второго. Он был раза в два старше. Сидел, откинувшись на спинку стула, взгляд спокойно скользил по меню. Лицо…лицо… Аля не смогла бы точно дать определение лицу, не вытянутое, не скуластое, чуть бледное. Она бы не назвала его симпатичным, но и отталкивающим оно не было. Скорее всего столкнувшись с таким человеком на улице Аля не обратила бы на того никакого внимания. Попросту бы не запомнила, и даже описать не смогла бы.
- И бледное лицо её подобно было смерти. И смерть та пришла из ада, – от голоса произнесшего это, девушку обдало жаром и тут же холодом.
Она подняла глаза на паренька, он смотрел на неё с такой отрешенной пристальностью, что казалось, в действительности видит смерть, а за ней ад.
-Когда горит огонь и пропадает тьма.
Коснись моей ладони и сгинет пелена…
Глаза, все же они были уникальные - яркие с тонкой почти девичьей грустью. Некогда виданные, или только похожие или это лишь кажется ей.
-Что вы имеете в виду? – не понимая спросила Аля.
Ответить он не успел.
В тот же момент второй, поднял глаза от меню.
- Оставь девушку в покое. Не мирское это.
Паренек вздрогнул как от пощечины.
Кровь отлила от его и без того бледного лица, сделавшегося синевато бледным. Он обернулся слишком порывисто, словно желая что-то сказать. Но вдруг поник, бросил на девушку полный тоски взгляд и отвернулся.
«Наркоман», - уверенно подумала Аля смотря на неестественно бледное лицо и нервно дрожавшие руки.
Мужчина, сидевший за столиком, постарался улыбнуться Але.
- Вы извините. Молодежь нынче странноватая. Каждый в каком-то своем мире. Со своими тараканами. А вообще он очень умный мальчик. Возможно, от того вот так и происходит. А может просто день такой – тяжелый, - мужчина перестал улыбаться и вздохнул. – В миру давно не был, а тут … Мир знаете вообще такая штука, увлекает…сносит…я сам стараюсь к мирянам и не выходит…но, тут пришлось… Вы же понимаете…иногда так складывается , что приходится бросать все дела и куда-то идти, ехать, мчаться сломя голову….кого-то искать…
Аля слушала растерянно, абсолютно отчетливо понимая, что ничего из того что говорит ей странный мужчина не понимает.
Тот поднял голову, и видимо обратив внимание на становящееся всё более удивленным лицо девушки, снова улыбнулся.
Лет сорок, нет, больше. Шрам - тонкий, словно резаный лезвием, от правого виска к уголку губ. И глаза… ореховые, со странным внутренним светом, как будто в глубине зрачка, что-то горит. Нет, он не обычный. Такого Аля бы не забыла.
- Так вы примите заказ.

Сообщение отредактировал Sheron: 15 Апрель 2013 - 13:43

[Лестада]

01 Nigram Clavem.mp3

знакомая музыка

[Sheron]

2
Вой сирен. Мокрый снег. Липнущая к ногам грязь и проглядывающие коричнево желтые – пахнущие тухлостью листья. Бледный рассвет. То самое время, когда луна еще не зашла и хорошо видна, а горизонт еще не красновато оранжевый от первых лучей, но уже выбеленный встающим солнцем. Высокие этажные дома. Вот-вот лучи скользнут по панельным блокам. Но сейчас они еще серые, сонные, едва просыпающиеся и еле подавляющие зевоту. Нужно идти быстрее, быстрее переставлять ватные ноги. Нужно успеть до первых предательских лучей. Нужно успеть. Как страшно попасть в лучи, стать видимой. Или увидеть.
Аля шаталась, делая тяжелые шаги.
Серая аллея, дорога, за ней дом. Обычный, панельный с двумя сотнями квартир, в которых скоро проснутся люди, соседи, друзья. Скоро скользнут немилосердные лучи, пробуждая тех, кого будить не следовало, кто не должен увидеть её такой.
Вой, жуткий вой сирены.
Аля торопилась. «Ничего, ничего не важно, только успеть до первых лучей». Только, размазанная по лицу тушь. Только, бьющееся в бешеном ритме сердце. Уходящая луна на белеющем безмолвном небе. Нет звезд, остались полутьма и лунный диск, холодный, мрачный. «Воq сирены совсем близко. Вытереть, вытереть черные дорожки слез». Аля прикрыла глаза
«Остановиться во тьме, что бы, никто не видел. Остановиться». Сначала исчезает закрытая веками луна, а потом выплывает оно. Неясное сначала, но все более реальное. Воспоминание ли?
Ржавые врата.
Холод бьет в лицо.
Она чувствует его – нереальный, мертвый холод. И жмурится сильнее. В руках ноша, она ощущает её. Ноша тяжела, она тянет к земле, но картинки движутся, значит, она идет. Ноша в руках слишком горяча, она жжет ладони. Аля чувствует, как вздуваются на руках пузыри. И даже мертвый холод не студит их. Они горят. Горят, как и сердце, и все внутренности. Холодят только ноги. Она идет босиком. Идет по снегу. Позади роптание. Аля оборачивается всего на миг, и успевает различить несколько женщин. Странные одеяния. Монахини? Память вырывает из глубины – жрицы. Двенадцать. Двенадцать жриц. Она видит их глаза, смотрящие на неё. Не человеческий, горящие, адские…
Аля содрогнулась и открыла веки.
Вой сирены удалялся. Пора идти. Двигаться дальше. Тяжелыми шагами, чувствуя небывалую усталость. И это не из-за нескольких подряд отработанных смен. О, нет! Аля проглотила вставший в горле комок.
Двенадцать жриц.
Тяжелая ноша.
Аля остановилась и всмотрелась в ладони. В свете луны они казались синеватыми. Но это были обычные ладони. Длинные худощавые пальцы. Окрашенные в розовый ногти. Кожа ровная, еще не тронутая морщинами и старческими пятнами. Почти две тысячи лет.
Две тысячи - сказал он.
Аля выдохнула. Нужно перейти дорогу и там дом. Её дом. Её квартира. Дом, в котором прошло её детство, в котором жили её родители, в который её принесли из роддома тридцать три года назад. Тридцать три - а не две тысячи лет!
Вот и подъезд, старая, местами обшарканная дверь. Новую, всё никак не поставит их домоуправляющая контора. Уже во всех районах железные двери и домофоны, а они вот с этой дверью и с желтой шестидесяти ваттной лампочкой над ней.
Аля поднялась на две широкие ступени, в тот же момент дверь распахнулась и на девушку выскочил сосед дядя Коля. Он всегда рано встает- бегает с собакой. Смешная такая псина, рыжая, мохнатая, виляющая при виде Али хвостом. Вот и сейчас скачет, приседает в реверансе «Поиграй со мной». Аля отстранилась и мотнула головой. Дядя Коля остановился в дверях и встал, смотря на неё. Аля с опущенной головой, пряча глаза, тихо произнесла:
-Доброе утро, – и постаралась протиснуться между ним и дверью.
Он загородил.
-Доброе, Аля. С тобой все в порядке. Ты откуда так рано?
От его далекого и ненужного голоса холодеют руки, начинает дрожать живот. А там за спиной, стоит ей чуть обернуться – первые предательские лучи. Здесь, под бетонным козырьком, прикрытая дверью, она пока в полутьме и дядя Коля не видит её лица, не видит темных дорожек на лице, но чувствует исходящее от неё. Это у него профессиональное. Отставной полковник милиции.
-С тобой всё в порядке, – повторяет он.
Она сторонится. Немного отталкивает его от прохода
Нет, нет – хочет вырваться наружу безумный крик. Он стучит в горле, но она глотает его и идет не оборачиваясь. Поднимается по ступеням и чувствует взгляд дяди Коли - нежный и сострадающий одновременно. Он всегда относился к ней слишком переживающее, возможно потому что не имел своей семьи. Вернее семья была, но что-то произошло, там, у них…что то слишком личное, теперь он один, вернее с собакой. Дядь Коля никогда не говорил о том. А вот относился к Але по-отечески, с добротой. Вот и сейчас…
Не оборачиваться, главное не оборачиваться. Быстрыми шагами, торопливо, к двери, звеня ключами, не с первого раза, но все же попадая в замочную скважину. Щелчок как спасение.
Она вошла в квартиру и закрыла дверь. Закрыла от подлых лучей. Вот так, теперь её никто не увидит. Аля сползла по двери на пол. Теперь можно расслабиться. Девушка прикрыла глаза и тот же момент из них побежали слезы. Уже не сдерживая себя, прятаться больше не от кого, она зарыдала. Она плакала, размазывая блеклые остатки тени и подводки, глотая соленные струйки, всхлипывая и захлебываясь. Плакала дрожа телом и внутренностями, скребя по двери ногтями не чувствуя как они ломаются. И чудился ей доносящийся издалека, далека её сознания, вой. Злобный, насмехающийся над ней звериный вой.
***
Она успокоилась, только стоя в ванне, под струями теплой воды. Журчание умиротворенное и тихое, баюкающий перелив. Аля стояла под душем несколько минут, и смотрела в белый кафель на стене, и сбегающие по нему капли. Рваные полосы воды.
Вечер.
Поздний вечер.
Вчерашний вечер.
Последний клиент ушел слишком поздно, во втором часу ночи. Аля уставшая, почти не чувствующая ног, шла по обочине дороги к остановке. Глупо думать, что в это время на остановке были бы маршрутки, но вполне возможно, что она сможет поймать попутку, ну или обычное жутко дорогое для Али такси. Она почти дошла до остановки и даже заметила невдалеке от той несколько черно желтых шашечек. В этот момент, позади, послышался шум идущей по снегу машины. Машина шла медленно, шины слегка поскрипывали и казалось, словно она крадется за Алей. Девушка обернулась, мимолетно подумав что это ещё одно такси и даже уже намереваясь поднять руку. Черная машина, тонированные стекла. Фары – не горят. Авто видно только благодаря тусклым придорожным фонарям. Аля так и не махнула. У неё внезапно появилось непреодолимое желание рвануть к стоящим за остановкой такси. Что это? Почти молниеносно затмивший все клетки страх. И гулкий стук сердца. Слишком громкий, в этой полутемной тишине. Она не знала почему, отчего ей так страшно, но раздумывать не позволял сжавшийся в комок мозг, твердивший одно – бежать! Прятаться!! Скрыться!
Аля развернулась, успела увидеть, как мигнул, затухая фонарь. Мозг затрепетал, откуда-то издалека донесся вой, протяжный стонущий. Аля прижала к себе сумочку и кинулась к остановке. Туда, к таксишным шашечкам, к свету, к людям. Но чем быстрее она бежала, тем больше отдалялась остановка и свет впереди становился тусклым , а шашечки теряли желтый свет, становясь черными и исчезая в окружающей темноте. Мир вокруг Али пропадал, а позади хрустящие снегом колеса.
От страха сжало горло.
«Так не бывает, это не со мной».
Сознание разрывалось от нереальности ситуации. Остановки стало почти не видно, и практически совсем исчезли шашечки. И именно тогда, взвизгнули шины, машина обошла девушку и резко притормозила в паре шагов. Аля не успела остановиться, она с разбегу ударилась о капот и упала. С трудом поднявшись, она огляделась. Из машины никто не выходил, зато у Али от удара начала кружится голова и ноги стали словно ватными. Она с усилием сделала шаг назад, машина медленно двинулась за ней. Аля еще отступила, с надеждой смотря поверх машины . Там, в темноте, должны быть такси. Неужели её не видят? Или просто вмешиваться не хотят. Аля внутренне сжалась. Ну, нет, она так просто не сдастся. Она кричать будет. И отбиваться. Она уже открыла рот, что бы издать пронзительный крик, прижав к себе сумку. Как вдруг передняя дверь машины открылась. Аля не видела вышедшего из салона водителя, только силуэт. Высокий мужчина. Крик все-таки вырвался из груди, но от напряжения получился хриплым, тихим, больше похожим на кашель. Где-то неподалеку завыла собака, протяжно и тоскливо. И без того ватные ноги подкосились. Она уже не могла заставить себя встать, и закричать не могла, в горло словно вцепилась железная рука и сжала так что стало больно скулам. Аля сидела на корточках и смотрела на приближающегося человека. Тот же подошел к девушке, присел и протянул ей руку. В свете луны блеснули ореховые глаза.
-Доброй ночи, Аля… - мягко проговорил он.

Шестигранные звездочки снежинок за окном. Они ударяли в окна кожаного салона и разбивались на сотни мелких осколков. Они скреблись в двери машины. Но авто только отшвырнуло их ворохом белой пыли и исчезло в темноте.

***
Вода, теплые струи смывали воспоминания ночи. Смывали мысли и страхи. Белый кафель ванной. Прозрачные капли, скользящие по чистой коже. Аля протянула руку и повернула вентиль. Еще пара капель успело упасть на руки. Девушка потянулась, достала полотенце и уткнулась в него лицом, вдыхая аромат чистоты и прижимаясь к мягкости. Не нужно плакать, слезы уже были. Они прошли и унесли с собой сожаления о прошлом. Она позволила себе выплеснуть боль за утраченное. Это прошло, утекло со слезами. Утекло, а она осталась. Она и её ноша. И ей об этом напомнили. Болезненно напомнили, выворачивая руки и сознание, заставляя разум забурлить от нежелания, от отторжения к этому прошлому.
Воспоминания - разрывающие путы, связывающие с мирским и возвращающие в тень.
Аля шмыгнула носом, но тут же выдохнула, отбросила полотенце в угол и не одеваясь, вышла из ванной.

Сообщение отредактировал Sheron: 15 Апрель 2013 - 14:16

[Sheron]

знакомая музыка

Ну, тякс...

[Sheron]

3
Быстрые взгляды. Проходящие мимо весело смеющиеся парочки и толпы отдыхающих. Старополь - курортный город, окруженный горам, с озером в центре. Идеально место для любого отдыха. Голубые волны и песчаные пляжи - летом - пожалуйста. Горы, скалы, снег, борды - зимой – да, бога ради. Бурлящие реки, байдарки. Лучшие отели и горные базы. Всё для отдыхающих, за их довольно не скромный бюджет. Домики на отвесных склонах и шикарные виноградники – неплохая замена той же Болгарии. Новомоднейшие дома из пластика и металлоконструкции рядом с европейскими замками короля Артура. Ровные глянцевые дороги и каменные мостовые. Это Старополь – старинный город. Очень старинный, даже по земным меркам. Когда-то, местные, увлеченные бытием города и его историей, находили предметы быта времена создания которых определили уходящими далеко за Рождество Христово. Их подняли на смех. Никто не поверил, что городу более двух тысяч лет.
Аля вздохнула. Уж кто-кто, а она могла бы сказать с точностью – городу, намного больше, чем даже мог себе представить самый смелый искатель. Просто сознание обычного рядового человека допустить такого не могло, а навыков и познаний было мало. А ученые за гранью слишком далеко от чужих исканий что бы в них разбираться. Есть, конечно, те, кто верил, мало того, были и те, кто знают. Но именно они сделали всё, что бы это так и осталось на уровне слухов и насмешек.
Аля относилась к тем кто знает. Вернее, ей о том напомнили. Щека девушки нервно дернулась. Она оглянулась и направилась к остановке. Сейчас, Старополь, мало напоминал тот, что был тогда…
Тогда…
Аля набрала воздуха в легкие и выдохнула. Успокоиться. Она должна быть собрана. Двенадцать жриц. Скрип железных врат. Злобные щерящиеся морды, бьющие в серую стену черными лапами. Вопли оставшихся там. Они не могли что-то исправить, могли только запереть. Захлопнуть двери, оставив навечно в царстве ужаса и мглы не только трицарственных, но всех кто был по ту сторону.
Жрицы шли босыми ногами по жгущему снегу разделяющему миры, а впереди туман – белый, искристый…Шаг за шагом..
- Куда едем?
Аля вздрогнула и обернулась на голос. В карих зрачках еще плыл туман. Она покачнулась. Парень, потревоживший её, отступил на шаг назад, недоумение или сомнение на лице. Пьяная? Молодой совсем, лет семнадцать. Лицо непривычное для зимы, загорелое с кучей веснушек. И куртка, как-то по взрослому, расстегнута на половину и под ней видна полосатая рубаха. Глаза, темно зеленые, с ярким блеском, словно от линз или слез. В последнее время глаза неприятно влекли Алю. Она всматривалась в них, желая увидеть. Она проникала в их глубину, щупала через них души и те отвечали ей, открывались, показывая то, что остальным и показать стыдно. Но эти зеленые юношеские глаза, Аля не хотела, не желала узреть их суть. Она видела перед собой мальчишку. Не хватало еще в души к детям лезть.
Девушка растянула губы в подобие улыбки. Туман в глазах рассеивался. Парень некоторое время с сомнением смотрел на неё, потом тоже изобразил улыбку.
-Вам куда ехать? – произнес он.
-Старый город, Луга, – ответила она, отводя от него взгляд.
Парень напрягся.
- Луга?
-Да, вас смущает этот район?
-Нет, – он быстро замотал головой и тут же дернулся, выхватил дорожную сумку из рук Али и направился к выходу с вокзала. – Знаете, главной заповедью моего отца было никогда не оставляй человека в затруднительном положении. А вы, как я вижу, именно в таком положении. И кажись, знать не знаете, где такой район находится и как туда добраться. Я прав?
Аля заулыбалась более открыто.
- Прав.
- Значит, едем в Луга – щурясь как от яркого солнца, произнес он. И быстро прошмыгнув до выходы, выскочил на улицу.
-Значит, Луга – проговорила про себя девушка, выходя из здания и направляясь к темно синей иномарке, в багажник которой услужливый парень уже запихивал сумку.

***
Тонированые стекла салона прятали Алю от посторонних глаза. От яркого Старопольского солнца светлая тонировка не помогала. От работающей печки в салоне было душно и клонило в сон. Девушка смотрела в окно, чувствуя, как закрываются от усталости и мора глаза, даже мозг позевывал, отказываясь думать, лишь медленно вразброс ворочая тусклыми мыслями. В конце концов Аля сдалась организму и прикрыла глаза. Где-то между снов и явью она подумала что не плохо бы спросить сколько времени займет дорога. Но шевелить языком не хотелось. Так хорошо в этой машине. Паренек - водитель, молчит, не мешая ей. Это тоже хорошо, она не любит разговоров с незнакомцами. А зачем вы сюда приехали? А что, да как. Бред. Ведь, по сути, кому какое дело кто, зачем и куда едет. Да все рано. Это даже не интерес, а никчемное любопытство, а его Аля на дух не переносила. Но водитель молчал, и она засыпала, убаюканная тихим ворчанием авто.
- Вы из ейных? – пробуравило уже спящий мозг и постучало в черепную коробку. Она даже не сразу поняла, приснился ли ей вопрос или..
-Вы из ейных?
Морфей с завидным упрямством держал свою жертву. Но и водила проявил удивительную настойчивость, разбив при этом Алины грезы о лучшем водиле, не задающим вопросы. Вопросы он задавать начал. Причем вопросы непонятные и мешающие ей спать.
-Вы уснули, что ли мадам?
Ну, вот, еще и это пафосное «мадам». Морфей проскрежетал зубами, но сознание Али из своих лап выпустил. Та несколько раз моргнула, протерла глаза, скидывая последние спутанные тенеты сонливости.
-Вы что-то спрашивали?
- Вы из ейных? – повторил водитель.
Аля чуть помолчала. Хоть она и полностью проснулась, но вопроса так и не поняла.
- Извините, вы о чем? Из чьих ейных?
-Ну, Луга…- парень помялся и не спуская глаз с дороги продолжил. – Вы же в Луга едите!
-Не вижу связи, -спокойно ответила Аля. – И пока не понимаю вопроса.
- Ну…- он снова замялся.
-Слушайте, молодой человек, - зевнула Аля. – Или вы мне нормально объясняете, о чем вы или видите спокойно машину, а меня не трогайте. Кстати, нам еще далеко?
Парень замешкался и отчего-то это напрягло Алю. Она посмотрела в окно. Они только что миновали светофор. Мимо промелькнул магазин с бодрой вывеской « Здорово». По узкому тротуару шла парочка, в забавных пуховых шапочках, и практически одинаковых балоневых куртках, держась за руки. Ничего, что могло бы вызвать беспокойство. Ничего, кроме самого водителя, как-то странно елозившего на сидении и косо посматривающего в зеркало заднего вида.
- Где мы едем? - неизвестно зачем поинтересовалась Аля, прекрасно понимая, что его ответ ей ничего не даст.
- Проспек Вернадского. Нам до Лугов минут двадцать.
- Так далеко?- усомнилась Аля.
Парень снова промолчал. Отчего-то с затравленной злобой посмотрел на девушку. Аля вжалась в сиденье. Чудиться? Отчего бы, этому парню злится на неё. Они не знакомы.
- Вы из потусторонних?
Аля подобралась, что бы, если что нанести удар.
-Что значит потусторонних? Вы кого имеете в виду? Там что сектанты какие-то?
-Можно и так сказать - сектанты.
-Все кто живет в Лугах?
-Все ни все, какая разница. Много. Чернь там. Не наши. Если вы не из них, не езди ли бы, - из зеркала на Алю смотрели прищуриные глаза. Да у парнишки явная обида на сектантов с Лугов.
- Я не из секты, - быстро произнесла Аля. – У меня подруга там живет. Не виделись давно, вот решила в гости съездить.
Злоба во взгляде парня сменилась недоверием, но все-таки он отвел взгляда. Поверил,- решила про себя Аля. Вслух спросила:
-А вы откуда знаете, что там… сектанты?
Паренек усмехнулся.
-Так все наши знают. Всякое там, нечистое. Потустороннее. Особенно по ночам.
- А что по ночам? - переспросила Аля.
- Страхи там по ночам.
- Что значит страхи? Вы что-то видели или повторяете людской треп?
Парень снова злобно зыркнул в зеркало.
-Никакой не треп, у меня отец работал…в полиции. Он сам видел. И рассказывал.
- А что рассказывал отец?
Парень нахмурился. Было видно, что ему не нравился Алин интерес. Она усмехнулась. Сам начал, чего ж теперь.
- Всякое рассказывал. – Он помолчал, выворачивая на узкую улицу. - Вы главное, если что, уезжайте оттуда. Нормальные там не живут.
-А может батя просто пугал тебя,- сказала Аля с внимательностью следя за реакцией парня, - что бы не шастал по ночам куда не следует.
- Да не пугал он меня! – взревел парень и с силой ударил кулаком по рулю, машина вильнула, позади раздались возмущенные сигналы. – Не пугал он меня, - тише повторил водитель и провел рукой по лицу. Але показалось, что он смахнул слезу. – Так оно и есть. Да, что я вас убеждаю, сами увидите. Там люди не нормальные, двинутые. У них проблемы в головах. А отец не врал. Он видел там…видел…- парень судорожно выдохнул. – И они за это убили его.
Аля достала из кармана немного смятую пачку сигарет, вытащив одну, покрутила в руках. Курить она пыталась бросить, но сигареты все еще носила с собой. Та хрустела в пальцах и неприятно пахла. Аля, подумав, все-таки достала и зажигалку. Прикурила.
Парень больше ничего не говорил. Он угрюмо смотрел вперед и молчал.
Проблемы в головах. Двинутые. Нет, это не люди двинутые. Это мир. Двигающиеся границы мира заставляют страдать, прогибаться человеческую психику. И если это, действительно, происходит в Лугах…
- Эй, девушка, приехали. Вот и ваш дом.
Аля нажала на пепельницу, та, щелкнув, открылась. Смяв в ней остатки сигареты, она вышла из машины.
Перед ней стояла обычная пятиэтажка, точно такая же позади и с боку, образовывая букву П. Посреди двора, занесенная снегом футбольная площадка. Чуть поодаль заснеженная беседка. Откуда-то слышны детские голоса.
- Вот ведь, а не скажешь, что плохой район, – словно читая её мысли сказал парень.
Аля ничего не ответила, вытащила из кошелька двухсотку и отдав молодому водиле направилась к третьему подъезду.
- Девушка! – уже вслед, догоняя, крикнул ей парень.
Аля обернулась.
Он протягивал ей визитку.
– Если вы действительно, не из них, вот. Возьмите на всякий случай. Вдруг чего.
Аля взяла протянутую картонку, мельком глянула « Савицин Тимур Арсеньевич» и пару номеров.
- Спасибо, - глухо произнесла девушка сунула визитку в карман джинс, открыла скрипучие двери и вошла в подъезд.
***
-Фархад Рашидович, - проговорил голос по телефону.
-Да, я тебя слушаю.
- На точке появился объект. Вошел в подъезд. Женщина. Но, вроде не похожа, на ихних.
- Поставь за ней кого-нибудь из наших. Пусть посмотрят на всякий случай.
Абонент отключился. Но телефон тут же снова ожил.
- Да, Тим. Да.
Парень говорил быстро и сбивчиво. Говорил то, что Фархад и без него уже знал.
- Это уже не твоя забота, присмотрят за ней. А ты молодец! Не растерялся. Но тебе нужно отдохнуть, успокоиться. Сколько ты уже не спал? Ты бы домой ехал. А мы будем искать, ты не переживай. Мы не оставим тебя.

Сообщение отредактировал Sheron: 17 Апрель 2013 - 20:42

[Sheron]

Мдя, вот и Хэндец. Отписавшимся спасибо.
Но, выводы о своем графоманстве сделала. Тема закрыта.

[Лестада]

Нет, Шерон! Погоди закрывать! Я, например, просто ещё не доползла. Такие атмосферные вещи, как у тебя, нужно читать в спокойной обстановке, не отрываясь на дела, потому что погружаешься полностью. Так что, не спеши с выводами.

[Antimat]

Sheron, не псих*й.

Я сразу сказала, что во время РД ничего другого, тем более глобального здесь читать не буду.
+ до сих пор все не доделано.

С сотки более приятное чтение, но тексты большого объёма не берет, блин.

+ вернулась к твоим "Ангелам Стакоры", надо было, не хотела озвучивать раньше времени. У меня "флорентиец" висит без нормальных комментов, что теперь, убиваться что ле?

[Antimat]

А вообще ты права. Нефиг мне по другим вредным ресурсам шляться, да вести переговоры с пейсателями, которым рецензии нафик не нужны.
Завязываю.

Вечером разнесу подробно, обещаю.
не, утром

Сообщение отредактировал Antimat: 13 Февраль 2013 - 23:09
:(

[Лестада]

Огонь – пламя, разгорающееся внутри.

Огонь и пламя разве не синонимы?

Глаза, полные огненных слез, но они не сбегают по щекам, они бурлят и испаряются на тлеющих ресницах, прожигая кожу, которая тут же нарастает снова.

Может, лучше «кипят»?

Всё, - обреченно думает она.

«Всё», - обреченно думает она.

Вообще, по пунктуации надо ещё внимательно пробежаться, потому что где-то запятая пропущена, где-то она лишняя (Аля, вынула её из кружки и аккуратно положив рядом, посмотрела в коричневую жидкость) где-то дефиса не хватает.

«- Мама, а почему этот листик свернут?
- В нем живет жучок, он спрятался от зимы.
- А зимой холодно?
- Очень холодно.
- Мама, а ты меня спрячешь от зимы?
- Я спрячу тебя от всего…»

Хорошо. После пламени будто горсть снега в лицо бросили. Яркая вспышка воспоминания (?).

Всё вы, - он окидывает взглядом камеры, - все вы отступницы.

Возможно, Все вы, а не Всё вы.
Ниже такая же опечатка.

-Да, мой Мессир, - шелестит голос тени.

Не звучит. Лучше без «мой», просто «мессир».


Кофейный напиток- так сейчас называют смесь ароматизаторов, красителей и смеси других странных веществ.

Повторяющиеся слова.

незаконченное образование

неоконченное образование

Второй был не столь сложившимся.

Второй раз был не столь удачным.

Но, на тонком мальчишечьем пальце, уже дорогая печатка – вообще запятые не нужны.

Метал светлый, но скорее белое золото, чем хорошее серебро.

Метал – с одинм «л» - жанр музыки. С двумя «л» - то, что вы имели ввиду.

-С тобой всё в порядке, – повторяет он.

Я не поняла – он спросил или утвердил?

Плакала, дрожа телом и внутренностями

По-моему, внутренностями в данном контексте – лишнее.

Рваные полосы воды.

Любите вы слово «рваный» J

Почти молниеносно затмивший все клетки страх.

Какие клетки? о_О

сжавшийся в комок мозг
сжаться в комок от страха может человек, может сердце, желудок, но никак не мозг.

Мозг затрепетал

Нет. Не надо мозгу трепетать.

Шестигранные звездочки снежинок за окном. Они ударяли в окна кожаного салона и разбивались на сотни мелких осколков. Они скреблись в двери машины. Но авто только отшвырнуло их ворохом белой пыли и исчезло в темноте.

Вот это здорово!

времена создания которых определили уходящие далеко за рождество христово.

Рождество Христово – с больших буков пишется.

В целом: интригует. Но что-то я запуталась кто, где, зачем, почему. Главу, которая под вопросом, определённо оставить, и даже в той последовательности, в которой вы её разместили здесь.
Давайте дальше. Я хочу распутаться