Остров Грёз
отрывок из романа "Талисман мага" (2004 г.), постапокалипсис
И реку, и покрытые мхом развалины на берегу Карлос нашел без труда. Преследователи могли дать о себе знать в любую минуту, поэтому ничего не оставалось, как свернуть к болоту.
Пайлуд… Его старались обходить стороной даже мастера самого высокого ранга. Карлос же по собственной воле приближался к нему в третий раз. Впервые его сюда привело любопытство. Во второй раз будущему Главе Серебряного Круга вместе с несколькими молодыми мастерами пришлось скрываться в сердце Пайлуда от возможной погони с Мертвого острова.
После этих двух путешествий у Карлоса сформировалось стойкое отвращение к болотам вообще и к Кандскому Пайлуду в особенности. Чем именно столь невыгодно отличался Пайлуд от болот других континентов, на которых приходилось бывать разведчику «Sunrise», трудно сказать. Вроде бы и там все ходило ходуном, булькало, хлюпало, квакало, стонало, а от пузырившихся на поверхности газов до тошноты болела голова. И там доводила до исступления постоянная сырость, тучи вившихся над головой мошкары; готовые в любую минуту впиться пиявки… Это еще хорошо, если не попадется живность покрупнее! Карлосу повезло: ни в первый, ни во второй раз на его пути не встретился хищник, по размерам приближающийся к фрогу, гигантской лягушке — ужасу Пайлуда.
Удивительно, но чуть ли не самый опасный район Канды отнесся к чужестранцу вполне благосклонно: возможно, собирался отыграться за все в третий раз? Представив, что могло ожидать по дороге к острову, где собирался на время укрыться вместе с десантниками, Карлос невольно поежился. Остров, или вернее островок, был чуть меньше мили в длину и примерно столько же в ширину. Естественного происхождения. Зато ведущая к нему тропинка… Кто и с какой целью ее проложил, вероятно, навсегда останется тайной, но прямо под ужасающей на вид трясиной оказались каменные плиты — Карлос даже не сразу поверил, когда сделал по ним первые несколько шагов…
Впрочем, до трясины еще предстояло добраться сквозь дебри всех этих тростников, папоротников вперемежку с удивительными по форме и размеру и, как наверняка сказали бы многие, по красоте, цветами. Карлос же к источавшим приятный, но беспокоящий аромат цветам относился слишком настороженно, чтобы любоваться их красотой. И без того невеселые размышления прервал оглушительный рев.
«Начинается…» — Карлос замер и машинально пригнулся, хотя верхушки камышей и без того раскачивались над головой.
— Приготовься, — негромко приказал Майер.
Карлос оглянулся: находившийся за три человека от него Уве снял с плеча длинное, с толстым дулом ружье.
— Только в самом крайнем случае, — предупредил разведчик, однако не успел десантник кивнуть, как обоим стало ясно, что крайний случай наступит с минуты на минуты.
На этот раз от рева хищника заложило уши. В наступившей вслед за тем тишине послышалось тяжелое шлепанье по воде… Ближе… еще ближе… Уве вскинул ружье… Может, все-таки пронесет? Нет — сюда…
Выстрел, эхом разнесся по округе.
Хуже некуда: если поблизости были преследователи, боевой клич зверя не показался бы им подозрительным, зато выстрел непременно убедит, что они на верном пути. Да и разлетевшиеся во все стороны кровавые останки чудовища… Отец Небесный, просто нестерпимая вонь…
— Уходим отсюда! Быстро!
«Быстро…» — с трудом выдирая увязшую ногу, усмехнулся про себя Карлос — за спиной, сопровождаемые тем же самым недовольным чмоканьем, зашевелились десантники. О том, что «быстро» у него теперь может и не получиться, предстояло еще только привыкать. Однако пока, Господь миловал, слабость, навалившаяся на разведчика утром, не возвращалась, и он мог идти с той же скоростью, что и десантники.
А скорость была необходима: в трясину, если они, конечно, успеют до нее добраться раньше преследователей, не посмеет сунуться никто. А там уже и рукой подать до острова, где можно будет отсидеться несколько дней. Пять-шесть дней — не больше. Дальше шли сплошные «если»: если бы Карлос знал другой путь через трясину, если бы на островке не происходили некоторые странности…
В первое свое посещение болота Карлос ничего подозрительного не заметил: возможно, из-за того, что оставался там всего одну ночь? Зато во второй раз, когда пришел на островок вместе с другими беглецами с Мануна…
Он не успел додумать, оступился и, наверное, упал бы, но его успел поддержать шедший позади Алекс. Разумеется, десантник посчитал это случайностью. На лице его отразилось удивление, когда Карлос вместо того чтобы сразу выпустить руку, наоборот, на нее оперся.
— Вам плохо?
— Сейчас пройдет, — Карлос тяжело дышал. Перед глазами, как после яркого солнца в темное помещении, мелькали разноцветные пятна. — Сейчас-сейчас…
Приступ слабости, к счастью, продлился недолго, и скоро отряд, будто насосами, дружно свистя промокшими сапогами, смог продолжить путь, потом — опять-таки ненадолго — повторился, и Карлос понял: скрыть то, что с ним происходит, не удастся.
— Может быть, устроим привал? — осторожно спросил Алекс, когда разведчик в очередной раз ухватился за его руку.
— Нельзя.
— Хотите рома?
— Хочу. — Откинув противомоскитную сетку, разведчик хлебнул из знаменитой фляги командира. Кроме беспомощности, Карлос чувствовал еще ужасный стыд. Потом это постепенно прошло.
Привал они в конце концов все-таки вынуждены были сделать: десантники тоже оказались не железные. Однако костер, естественно, не разводили; не стали возиться и с палаткой — просто расстелили поверх наваленного в несколько слоев тростника брезент, и хотя он вскоре промок, спящие вповалку санрайзовцы этого не замечали.
Карлос спать не мог. Он то машинально вслушивался в звуки ночного болота, но тут же спохватывался, что дежурившие десантники прекрасно справятся и без него, и надо отдыхать; то вдруг вспоминал о сыне, и укол страха мгновенно разгонял навалившуюся было дремоту. Потом стала мешать луна: казалось, ее неправдоподобный яркий свет обжигал. В конце концов, разведчик понял, что не уснет, и виной тому: не представлявшиеся из-за темноты таинственными звуки, и даже не страх за сына, а мучительные сомнения, правильно ли он поступает, подвергая всех этих людей риску? Ведь никто из них не знает, какая опасность подстерегает на острове… И сейчас, тщетно пытаясь укрыться от назойливого, удивительного по своей проникающей способности света луны, Карлос вспоминал, как все было тогда…
***
Странности начались примерно на третьи сутки с одного, на первый взгляд, непримечательного совпадения: многим приснились необыкновенно яркие сны — при полной бессмысленности они почему-то оставили ощущение, будто произошло нечто необыкновенно значительное. Потом молодые мастера ощутили непреодолимую потребность побыть в одиночестве. Некоторые начали грезить прямо наяву. Дошло до того, что одного из них Карлос едва успел перехватить у самой трясины, куда парень уже собирался шагнуть. Будущий Великий Магистр приказал его связать. Естественно, проблемы это не решило.
Что именно было тому виной: какие-нибудь ядовитые испарения или что-то связанное с делами людей, проложивших дорогу на остров, — трудно сказать. Сам Карлос не ощущал ничего, кроме головной боли, — несильной, но утомительной в своем постоянстве. Когда же он заглядывал в сознание своих спутников, то невольно поражался глубине происходящих там процессов. Хотя и не сразу, потому что поначалу чужие мысли и видения — а они были на редкость разнообразны — в большинстве своем напоминали бред. Однако Карлос не сдавался, и постепенно именно несхожесть образов дала ключ к пониманию.
Дело в том, что картины, возникавшие в воображении людей, были не схожи ровно настолько, насколько отличались друг от друга сами люди. Галлюцинации, больше напоминавшие некие символы, подчеркивали их индивидуальность. И когда Карлос это понял, понял и остальное.
Каждый ведь к чему-то стремится, о чем-то мечтает; у каждого свои страхи, каждому что-то мешает, но каждый ли задумывается обо все этом? А если и задумывается, то в состоянии ли себя понять? Или осуществить задуманное? Каким-то необъяснимым образом что-то на крошечном островке среди непроходимых болот заставляло не только разобраться в себе, но и найти выход, устранить мешающие дальнейшему развитию личности комплексы. Естественно, что в воображении каждый решал свои психологические проблемы по-разному, однако проявлялось это всегда одинаково: «просветленные» пытались шагнуть в трясину…
Последнее, о чем подумал засыпающий Карлос: кто и зачем проложил дорогу через трясину? Инициация? Очень возможно, если рядом находился опытный наставник, который остановит в последнюю минуту…
***
Карлос уже нащупывал ногой невидимые под слоем болотной жижи каменные гати, когда над Пайлудом разнесся хорошо знакомый каждому жителю Канды (а теперь и десантникам из отряда Алекса Майера) вой — неподражаемый жалобно-агрессивный, вой, предупреждавший о том, что на охоту вышли лемуты. Впрочем, сейчас он не произвел такого впечатления, как если бы прозвучал, скажем, несколькими часами раньше: десантники «Sunrise» во главе со своим легендарным разведчиком были уже недосягаемы.
«Легендарный разведчик…»
Карлос грустно улыбнулся. Да-а-а, и кто бы подумал, что все настолько изменится за одни лишь сутки: ведь еще вчера утром для шлепавших сейчас за ним по пятам десантников он был «тем самым Карлосом» — «неуязвимым», «несгибаемым», «непобедимым»… — какими только идиотскими эпитетами ни наградили его охочие до громких слов инструкторы «Sunrise». А вот, поди ж ты, «непобедимый Карлос»-то на поверку оказался обычным старичком — слабеньким, задыхающимся после мало-мальски напряженного перехода… И вот уже все о тебе заботятся, все над тобой трясутся, бояться оставить без присмотра, чтобы не дай Бог, не перенапрягся да не оступился… Ценность-то какая — прямо-таки ходячая реликвия…
Тьфу!
Карлос сбил присосавшуюся было к сапогу пиявку, а вместе с ней попытался отогнать и дурацкие мысли. В конце концов, кто мечтал состариться, чтобы быть как все… Ладно, успеется еще и нагореваться и нарадоваться — надо решить главное: предупреждать или не предупреждать об особенностях острова? С одной стороны, предупрежденный — вооружен, но с другой, не усугубит ли излишняя ознакомленность ситуацию: кто-то из десантников может, например, оказаться чересчур внушаемым… Нет, пусть уж лучше никто ничего не знает, а там и посмотрим…
До островка (острова «Грез», кстати вспомнилось Карлосу) добрались быстро и без приключений. Несколько раз позади, перекрывая беспрестанное кваканье лягушек, раздавался боевой клич лемутов — потом не менее громкий, но полный обиды и разочарования: по всей видимости, исторгнутый в тот момент, когда преследователи поняли, что жертва, увы, ускользнула.
Пока разведчик отдыхал на берегу, десантники разбрелись, осматривая остров. Сейчас дежурные разведут костер (топлива здесь, в этих крохотных владениях Тайга посреди болота, сколько угодно), и наконец можно будет высушить вымокшую за время перехода одежду. Вода на острове, пусть и пахнущая болотом, также имеется; и есть на кого охотиться: сюда, пусть и изредка, наведывались птицы. Глядя на лениво покачивающиеся от ветра кроны деревьев, Карлос растянулся на траве. Как ненадежен и недолог был обретенный покой, но по крайней мере первые двое-трое суток можно было расслабиться. Однако не тут-то было: не прошло и получаса, а к разведчику уже спешил Майер. На человека, который собирался отдохнуть и расслабиться, командир походил мало.
— Мистер Алонсо, я должен вам что-то показать.
Карлос нехотя поднялся — на приятные сюрпризы он, честно говоря, не рассчитывал — и скрипя сердце пошел за десантником.
«Что-то» оказалось большим, позеленевшим от сырости камнем. («А, старый знакомый…» — валун запомнился разведчику еще с первого же посещения острова.) С одной стороны толстый зеленовато-серебристый мох был слегка потревожен.
— Посмотрите, — Майер показал на очищенную поверхность камня. — Видите?
— Вижу. — Карлос присел рядом с камнем, чтобы получше разглядеть высеченные на нем то ли картинки, то ли значки — наполовину стертые и забитые грязью.
— Это рассказ человека, сосланного на остров.
— Сосланного? — Разведчик хотел было спросить, откуда Алекс мог это знать, но вспомнил, что десантник умеет считывать информацию с предметов.
Майер положил обе руки на камень.
Целуй землю вокруг сего камня, ибо ты читаешь послание самого Иримы, Властителя и Верховного Жреца Шана… Ты, глотающий пыль у ног Моих, слушай…
«Ничего не скажешь, приятный человек был этот Ирима: небось, головы подданных так и летели с плеч…» — подумал Карлос и не ошибся.
…Я, который одним мановением руки мог послать любого на смерть, я был великодушен…
«Представляю…»
Алекс воспринимал не сами слова или фразы, а мысли писавшего их человека, поэтому получалось довольно медленно, и Карлос в ожидании следующей невольно комментировал про себя предыдущую.
…ибо отправлял его на остров сей…
«Сейчас выяснится, что он на самом деле оказывал благодеяние…»
…ибо только здесь можно познать истину… («Вот-вот») Но люди глупы и неблагодарны…(«И с этим не поспоришь») они решили отомстить… Они решили, что имеют власть наказать меня — меня(!), слугу Единственного…
Алекс торопливо счистил закрывающий продолжение мох.
О, Единственный, прошу тебя: дай уснуть — сделай так, чтобы хоть ненадолго я не чувствовал холода и укусов тех мерзких тварей, которые тучами вьются надо мной, чтобы я не слышал их отвратительного писка…
Разведчик с десантников переглянулись.
О Ты, Чьи Очи Всевидяще, за что Ты терзаешь меня — Твоего верного слугу… почему не отвечаешь на мои мольбы…
Ты по-прежнему молчишь… Не хочешь отвечать? Не хочешь… Ну тогда слушай меня: я тебя ненавижу! Ненавижу…
Очередной пласт мха слетел от нетерпеливого движения Майера.
Каждый раз, когда какой-нибудь человек говорил, что Ты не существуешь, я приказывал доставить его сюда, на этот остров… Неужели я был не прав…
Да, я был не прав: Тебя, оказывается, нет… Н-Е-Т… Но тогда вся моя жизнь и все мои жертвы напрасны? И значит, я обманывал людей, а когда та женщина приносила благословлять своих детей, я напрасно стыдился мыслей, что ее дети могли быть также и моими…
О, Единственный, как я был слеп: ты смотрел на меня глазами каждого человека… И та женщина… теперь я понял: я любил ее, только потому что на самом деле это тоже был ты… О, Единственный, как ты великодушен: и я снова молод и здоров… А эта чудесная лестница, ведущая в твои сверкающие покои… да, я сейчас иду — только допишу последние слова.
Ирима, Властитель и Верховный Жрец Шана, благословляет тебя, о прочитавший…
«Остров „Грез“… Интересно, куда вела лестница, по которой собирались уйти в трясину мои парни… — глядя на бессильно откинувшегося на траву Майера, с грустью подумал Карлос. — Так значит, жители этого самого Шана высылали сюда своих преступников…»
Было совершенно очевидно, что сам остров или испарения вокруг него действовал на всех с разной скоростью и с разной интенсивностью, но тем не менее обязательно действовал, и любой приговоренный к смерти в конце концов обретал некое понимание и успокоение. Причем, умирал, убежденный, что наконец-то теперь сможет начать новую жизнь. То есть становился абсолютно другим человеком: Ирима, вон например, полюбил всех без исключения людей. И произошло это в течение всего каких-нибудь четырех-семи дней. Да-а, наверно, ради этого стоило гатить дорогу через трясину. Но если человек в корне менялся — почему бы не забрать его назад? Или «шанцы» так и делали?
Вообще-то, гораздо важнее сейчас было другое — насколько долго продержатся десантники…
Как и предполагал Карлос, Майер посчитал, что изнеженный и привыкший к власти Ирима просто не вынес обрушившихся на него испытаний и унижений и сошел с ума. Разведчик не спорил: Верховный жрец Шана перед смертью, действительно, видел такое, что вряд ли увидел бы кто-то другой. Однако дело здесь было не только (или вернее, не столько) в лишениях: с Иримой произошло то же, что и с молодыми мастерами, и чего Алекс знать не мог. А Карлос молчал.
***
Понимая, что ядовитые испарения (именно эта версия представлялась разведчику наиболее вероятной) могут начать воздействовать в любой момент, Карлос позволил себе как следует выспаться только в первую ночь — во вторую же лишь дремал, все время просыпаясь, и наблюдал, наблюдал… И не зря.
Направляясь к острову, разведчик думал, что ему не составит труда в случае чего совладать с десантниками, поскольку они в большинстве своем обычные люди и легко поддаются ментальному воздействию, и был прав — не учел он другого: по той же причине каратели оказались более восприимчивы и к любому влиянию из вне. Молодые мастера ощутили неладное лишь на третьи сутки — десантники не выдержали и половины этого срока.
Первым стал Стивен: перед рассветом парень поднялся и осторожно вышел из палатки — за ним невидимой ниточкой потянулся ментальный зонд Карлоса.
«Так и есть… Ну и быстро же он сломался…»
Больше разведчик уже не спал. До утра караулил он уединившегося Стивена, готовый в любую минуту вмешаться — к счастью, на этот раз пронесло.
Само собой разумеется, за нарушение дисциплины десантник получил нагоняй, однако по тому, как он реагировал на слова командира, трудно было не заметить, что парень явно не в себе.
— Я не знаю, что с ним, — беспомощно развела руками Марта. Вариантов у нее не нашлось.
Стивен делался все более безразличным — на следующий день он перестал узнавать товарищей; потом — откликаться на свое имя. Со стороны казалось, будто он спит на ходу, и лишь одному Карлосу было известно, насколько бурная жизнь кипит в его душе.
— Это какая-то болезнь. Или…
За Стивеном постоянно кто-то наблюдал. А через сутки признаки таинственной болезни появились сразу у двоих.
У Карлоса прибавилось работы: хоть десантники и подчинялись мысленным приказам беспрекословно, следить одновременно за троими было немного утомительно. К тому же разведчик со дня на день ожидал известных симптомов у остальных: вслушивался в дыхание спящих, как бы невзначай, заглядывал в глаза. Безразличие — вот что являлось первым признаком.
Третий день выбил и рядов здоровых еще двоих: остались Карлос, Алекс и Марта, измотанные постоянным недосыпанием и почти потерявшие надежду на благополучный исход.
— Надо что-то решать, — Карлос устало провел руками по лицу.
— Надо, — согласился Майер.
— Алекс? — внимательно наблюдая за командиром, окликнул разведчик.
— Да?
— Посмотри на меня.
Маейр послушно поднял голову.
— Нет! — испугавшись собственного крика, Марта прикрыла ладонью рот. — Нет, — тихо и жалобно, точно прося кого-то повторила она.
— Да, — вздохнул разведчик.
Следующие полчаса он утешал рыдавшую у него на плече женщину — Алекс не проявил ни малейшего интереса. Потом они вместе со все еще всхлипывающей Мартой приготовили обед и накормили десантников…
— Мне нужно немного поспать. Если что — сразу буди.
— Хорошо.
Объяснять Марте, что могло означать это «если что» было не нужно — если кто-нибудь из парней, находившихся сейчас в палатке, вдруг встанет и двинется в сторону трясины.
— Не бойся, это не то — просто устал. И с ними, — разведчик кивнул в сторону палатки, — ничего не случится. — Только договорив последнее слово, Карлос сообразил, что он сказал.
Марта мгновенно встрепенулась:
— Ничего не случится? — переспросила она. — Не случится? Так вы… вы знали… Знали и все равно…
— Да, я знал, но другого вы…
Марта бросилась на него столь стремительно, что Карлос опомнился, лишь когда почувствовал ее руки у себя на шее.
Марта не шутила: возможно, она и была слабее любого из своих товарищей по отряду, однако посильнее многих, менее подготовленных мужчин, и Карлос это немедленно оценил. Конечно, случись все это меньше недели назад, Марта не успела бы даже ничего понять, как оказалась бы вместо него на земле. Да какое там на земле… — она, вообще, ничего не успела бы сделать, но увы, вспоминать о том, что было, больше не имело смысла. Он превратился в старика — не совсем, правда, еще беспомощного, но заметно ослабевшего, с замедленной реакцией. К тому же измотанного недосыпанием и постоянным напряжением. И тем не менее…
Сдавить как следует могучую шею разведчика для женских рук было не так-то легко: Марта потеряла несколько секунд, а вместе с ней и шанс сразу обезвредить противника. Карлос, у которого еще осталось немного сил, сначала резко ударил по локтевому сгибу, затем ладонью в подбородок — Марта разжала пальцы, качнулась назад; Карлос толкнул ее, опрокинул на спину и, схватив за руки, прижал всей своей тяжестью к земле. Все — сопротивляться было бесполезно, однако Марта сделала еще одну, последнюю попытку, и только после этого замерла.
— Ну? Успокоилась?
Марта не ответила — в ее глазах была досада — и отвернулась. Разведчик засмеялся: странно, сейчас он не только не чувствовал усталости — наоборот, у него точно прибавилось сил. Он разжал руки и откатился в сторону.
— Ты бы меня убила? Правда?
— Не знаю.
— И не стыдно: старого, больного человека!
Марта невольно хихикнула: на больного, а тем более старого, Карлос был сейчас не похож. Особенно глаза — совсем молодые. И блестящие. Они блестели и одновременно словно бы светились изнутри — веселые до бесшабашности и до пронзительности ласковые. Так бы и смотрел…
***
— Остров «Грез»? Красиво… Наверно, все дело в каких-нибудь ядовитых испарениях?
— Не знаю, но здесь даже не гнездятся птицы.
— Мы умрем, да?
— Нет.
— Но ведь мы не сможем отсюда уйти.
— Сможем.
И она поверила: Карлосу нельзя было не верить. А потом он уснул — прямо на земле, положив голову ей на колени…
Когда Марта очнется — спустя несколько дней и совершенно в другом месте — она так и не сможет до конца понять, было ли все это наяву или в ее воображении просто родилась очередная легенда о Карлосе. Еще одна — в добавление к уже бесчисленным существующим…
Прикрепленные изображения
Сообщение отредактировал fotka: 06 Декабрь 2016 - 03:32
Откуда что берется))))
В романе рассказано о каждом. И почему они здесь очень подробно - в ДВУХ романах. Этот - продолжение.
