Он вспоминает тот день, то утро, когда наступило то, о чем многие писатели кричали со страниц своих книг , о чем было снято много фильмов, о чем предупреждали ученые, политики, да и все люди знали, начиная с того момента, когда над японскими городами выросли грибы атомного оружия, что отныне не будет безопасного неба над их городами, странами, континентами… Когда где-то неведомый солдат, повинуясь приказу, нажал на красную кнопку. Простое движение и мира нет…
Он вспоминает тот оклик, вежливый, но с грозными интонациями присущим военным командам, и в то же время произнесенный с некоторой ленцой, но именно он, этот оклик, который ввергает в ужас, бьет в сердце ударом адреналина, от которого подгибаются ноги, пересыхает во рту, теряется дар речи, именно он – спас ему жизнь…
- Уважаемый! Остановитесь, пожалуйста! – прозвучало позади.
Чингиз, всем сердцем не желавший слышать эти слова, чертыхнулся про себя, но повиновался. Он еще издалека завидел полицейского и, делая как можно более непринужденный вид (авось повезет), старался не выделиться средь так же спешащих по своим делам людей и проскочить блюстителя парядка. Однако, фортуна сегодня была не на его стороне. На автомате развернулся, обреченно вздохнул. На него шел полицейский в темно-синей униформе, нового образца, год назад введенной в органы полиции.
«Странно, старая форма была страшнее» – мелькнула глупая мысль.
- Сержант Веллер, полиция Санкт-Петербурга - представился, подойдя, сотрудник органов – Предъявите, пожалуйста, документы.
Чингиз молчал, лихорадочно соображая, что делать.
- По-русски говоришь? – спросил сержант. Видимо, запас вежливости заканчивался на слове «документы».
- Да – еле выдавил Чингиз, начал шарить в карманах, в поисках несуществующих там удостоверений.
Полицейский терпеливо наблюдал. Взвизгнув тормозами, рядом остановилась патрульная машина.
- По моему, я их дома забыл – закончив поиски, соврал Чингиз. Паспорт у него был, но так как срок пребывания для него, как иностранного гражданина, давно истек и бланк трехмесячной регистрации был утерян, он его с собой не носил, от греха подальше.
Полицейский уже предвидя отсутствие документов, потянулся к его руке.
- Садись в машину.
Чингиз безропотно повиновался, но в какой то миг, словно какой-то маленький шайтанчик в голове, выпрыгнув из табакерки, завопил: Беги!!! - и он рванувшись в сторону, бросился бежать.
- Стоять! - полицейский бросился за ним, Чингиз слышал топот берц, но ничего не соображая от страха еще больше ускорил ход.
"В метро!"- вспыхнула мысль
Повинуясь ей, увертываясь от идущих навстречу прохожих, он несся, к спасительной цели, котороя была уже близко. Позади рев мотора, хлопки дверей, топот, крики. Впереди тяжелые двери входа на станцию, толчок, сопротивление воздуха, турникет, прыжок через металическую трубу барьера и вот он на эсколаторе. Перепрыгивая сразу через три ступени бежит вниз по левой свободной стороне, которую по негласному правилу, люди освобождают, для таких вот спешащих, (в данном случае, убегающих) субъектов.
"Скорей, скорей, на поезд!" - орал шайтан.
И он успел на поезд.
- Осторожно, двери закрываются - прозвучали спасительные слова и створки мягко закрылись.
В вагоне, все еще пытаясь унять бой сердца, он оглядывал пассажиров. Всем было наплевать на то, что в последний момент перед закрытием дверей, чуть не впечатавшись в противоположные, в вагон влетел какой-то чернож...й тип, и лишь слегка скользнув взглядом, народ вернулся к своим гаджетам, книгам, газетам...
Отдышавшись, Чингиз прошел и занял свободное место в углу.
Он в первый раз себе позволил такой марофон, удивив самого себя. Таких номеров за два года жизни в Питере он никогда нне выкидывал. Обычно, давал себя отвезти в участок, проторчать там пару тройку часов и уходить от туда с пустыми карманами, либо совершать эту гуманитарную помощь в фонд поддержки полицейских семей прямо в машине. А в этот раз черт дернул его на бегство. А если бы поймали? Он в свое время наслышался от таких вот бегунов, что вытворяли полицейские, а ОМОН в особенности. В лучшем случае, отхватив пилюлей, будет брошен где-нибудь в лесной полосе за городом... Что ж, повезло, ему дураку. И все таки пребывать в России легально намного спокойнее. Надо что-то с этим делать. Чингиз знал многих кто жил без регистрации и какими способами они выкручивались: кто-то гулял по чужим документам; кто-то сняв копию пасспорта земляка, гражданина РФ, отмазывался тем, что сам документ лежит в залоге; кто-то вообще не передвигался пешком - их увозили на работу и привозили посредники, либо они проживали на объектах, где трудились; кто-то же, надев "кастюм-невидимку", как шутливо назывался ярко-оранжевый жилет дворника, спасался, становившись действительно невидимым для окружающих. Ну а лучше всего каждые три месяца ездить за границу, получать новый бланк миграционной карты и регистрироваться, пусть и формально, но законно, что не каждый мог себе позволить: либо не успевал в срок, либо откровенно забивал на бюрократию, либо обманутый покупкой фальшивых документов, ну а в большинстве случаев, из-за отсутствия денег ...
Хотелось домой. Домой на родину. В родной Кыргызстан, где остались родные и с надеждой ждут каждый месяц его денежный перевод. Чингиз с мукой в душе вспомнил их небольшой домик в селе, яблоневый сад, арычок у изгороди, жену с сыном на руках, стоящую у ворот вместе с его престарелой матерью, сгорбленную годами...
Поезд остановился. Чингиз не заметил, как прибыл на станцию Садовую с переходами на Сенную и Спасскую. Его выход. Как и многих, набившихся в вагон.
Только он ступил на перон, сделал пару шагов, как вдруг протяжно взвыла сирена. Вышедшие, по инерции двигаясь, недоуменно завертели головами, замедляя ход.
- Внимание!!! Внимание!!! - прозвучал усиленный невидимыми громкоговорителями возбужденный женский голос - Атомная тревога!!! Всем лечь на пол!!! Приготовиться к удару!!! Это НЕ учебная тревога!!! Внимание!!! Внимание!!!...
- Что за черт? - сказал, стоящий рядом с Чингизом пожилой мужчина.
Вокруг все замерли. На противоположной линии прибыл поезд, высыпав очередную порцию людей на перон. Прибывшие так же в недоумении, медленно двигались, вертя головами, вопрашая друг друга, постепенно останавливались. Пару юнцов побежали к выходу, некоторые медленно начали двигаться к переходам на Сенную, Спаскую. А голос продолжал взывать, кричала сирена. И над всем этим витало какое-то ощущение нереальности происходящего, пока... Пока над головой, сперва отдаленно, не послышался гул, потом по наростающей, все громче и громче, звук, как от камнепада несся сверху. Мелко затрясло под ногами. Люди вокруг завертели головами, оглядывая потолок и пол станции, сгинаясь, разведя руки для балансировки, так как пол уже ощутимо трясло. А в следующий момент...
Бабах!!! Грянул гром! Глухой, через толщу земли и бетона, но тем не менее сильный, словно какой-то гигантский исполин топнул ногой по поверхности, желая проломить, сломать, растоптать маленькие норки людишек. Не умолкли раскаты, как снова: Жах!!! Бах!!! И опять, и опять! Свет померк, поднялся крик, Чингиза толкнули. В темноте, съеживаясь от страха, он пригнулся, и закрыв голову руками, упал на колени, через него кто-то падал, перелетал, все кричали и он кричал: О, Аллах! О, Аллах! Пол под ним ходил ходуном, сверху сыпалась пыль, совсем рядом пронзительно кричала женщина, тарахтя заскрипел металл, на него упали, чьи-то руки вцепились в куртку на спине. Сверху ударил жар, температура вокруг повысилась, он вмиг вспотел. Казалось их заперли в огромной духовке и болтали, трясли, трясли, и сколько это продолжается уже было не понять... Как вдруг все прекратилось. Крики еще слышались какое-то время, но пол уже успокоился. Чингиз слышал, дыханье под ухом, и затем тихий голос, пытавшегося вжаться в его плечо:
-Е..ать-копать!!! Что это было?!
Он приподнял голову. Тьма. Охи, ахи, всхлипывания и причитания, кашель, плач ребенка...
Вдруг моргнув зажегся свет. Вскрик. Красный свет. Свет аварийных ламп в тумане пыли.
Он увидел мужчину, вцепившегося в него. Тот смотрел на него выпучеными крававо красными глазами, отцепил куртку. Чингиз отвел от него взгляд, привстал и огляделся.
Отдаленно зародившаяся мысль, наконец дала себе выход.
- Это П...здец! - выдохнул Чигиз.
Год спустя
Он сидел за столом, в служебном помещении станции, упершись взглядом в стену. Он устал. Минувшая ночь нелегко далась. Все тело ныло. Вошел Риз.
- Ну что Чигизхан! Проспект Большевиков наш! - засмеялся он, похлопывая его по плечу. - Как мы их а?
- Выставили дозор? - вместо радости, он испытывал только горечь от победы.
- Э, обижаешь, брат, всех выставили, - подражая кавказской манере, ответил Ризван, сам дагестанец, но на русском говорил он отлично.
- Хорошо. Пусть люди отдохнут. Возможно будет попытка отбить станцию. Надо быть готовым. - Чингиз был серьезен.
- Канечно, дорогой! - снова засмеялся Риз.
- И это.. Принимай станцию на себя - Чингиз устремил взгляд на дагестанца.
- Не понял, - широкая улыбка слезла с бородатого лица - Как так на меня?
- Я ухожу - ты принимаешь станцию. Что не понятного?
- Подожди, подожди, - Ризван присел напротив. - То есть ты хочешь сказать, что уходишь совсем? Интересно куда, скажи, мил человек.
- Домой, - Чингиз встал и прошелся по комнате.
В углу лежал ОЗК, рюкзак с припасами на первое время. Он еще раз мысленно прикинул, не забыл ли чего.
- Домой, значит на верх? Через Девяткино? - удивился дагестанец - Шутишь?
- Нет, я серьезно.
- Ну ты псих! Там же ж..па полная, сдохнешь на первом углу! Сгоришь нахрен!
- На все воля Аллаха, разве не так?
- Ты Аллаха сюда не вплетай, это твое решение самоубийственное. А Бог самоубийц не жалует.
- Но я все-таки попытаюсь. Тут сдохнуть или там - разницы нет, но я иду домой.
-Фуф! - Риз, вытянув ноги, откинулся на стуле, затем вскочил, хлопнул по столу, затараторил - И это после всего, что мы тут сделали? Пройдя через всю эту хрень, воины, голод, холод? Мы с тобой объединяли по всему метро таких же, как и мы, чтобы отбить место под под этим сраным бетонным потолком и ты все бросаешь, чтоб загнуться там наверху? Для чего? Ты дурак? Ты дурак, да?
- Да,- улыбнулся Чингиз, - Я дурак, и я иду домой!
Человек затушив костер, зажигает маленький фонарь. Он встает, закидывает на плечо рюкзак и глядит в глубь тоннеля . Впереди выход на поверхность. Ему на душе легко. Ноги сами несутся туда, где осталось его сердце. Он идет домой...
Сообщение отредактировал АЛМАЗ и К: 09 Декабрь 2016 - 23:32
. 
Люблю "Метро" - читала Глуховского и Шимуна Врочека.
