Он очнулся от настойчивой трели мультифона. Еще не вполне осознавая собственных действий, человек прикоснулся пальцем к экрану и тот ожил. В воздухе возникло мраморное античное лицо, обрамленное лавровыми листьями.
- Один, три, шесть, тринадцать, тридцать… - произнес обезличенный синтезированный голос, сделал паузу и продолжил: - Семнадцать, восемнад... (лакуна).
Вокодер терпеливо повторил набор цифр, а потом еще раз, пока повторное нажатие на экран не прервало странный вызов. Сообщение было неполным и, на первый взгляд, лишено здравого смысла. Получивший, по крайней мере, послание не понимал. Кому оно вообще предназначалось?
Тонкая зеркальная пластинка мультифона воплощала в себе высокие технологии федералов, запрещенные, за редким, разумеется, исключением, для использования подданными других государственных образований Земли. За несанкционированное обладание таким прибором можно было лишиться социального пакета, щедро предоставляемого федералами всем жителям планеты. И если без ежедневного продуктового набора еще можно было обойтись - он предоставлялся как альтернатива, и в странах первого мира предпочитали питаться как привыкли, - то отказ от медицинской помощи был серьезным, а иной раз и смертельным ударом. Большой технологический скачок позволил здравоохранению федералов достичь невообразимых высот и, поговаривают, даже бессмертия. Впрочем, опция вечной жизни оставалась для большинства землян закрытой. Федерация, освоившая, в том числе и прыжковые технологии, став Космической, заботливо оберегала людей от искушения познания. Объяснялось это тем, что едва ли не каждое из достижений новой НТР имело двойное, а то и тройное назначение и, соответственно, опасный военный потенциал. Иными словами, извините, братья, но не доросли.
- А лисички взяли спички, - вырвалось вслух вместе с облачком пара. Голос был сиплым и отозвался в голове болезненным эхом. Пальцы нащупали огромную гематому на затылке. Да, брат, подумалось ему, крепко тебя приложили. Хорошо, если обойдется сотрясением, а не трещиной в черепе или чем-то хуже. Ведь холод и отсутствие веса он почувствовал только сейчас.
В отсеке властвовали сумрак и невесомость, и в пыльной взвеси, поднятой с условных горизонталей, плавали разные предметы - зеркальное забрало гермошлема, перчатка от скафандра, початый тюбик с чем-то съестным, пара гаек, капли темной жидкости. Людей же в ограниченном переборками пространстве не наблюдалось, хотя он отчетливо помнил, что вплывал в этот отсек в компании нескольких человек. Ни один из них не был подданным федерации, хотя с другой стороны, кто-то гипотетически мог оказаться соискателем ее гражданства. Но почему мультифон откликнулся на его прикосновение? Может, он сам был соискателем? Нет, абсурд! Он любил Землю и не стремился променять ее на федеральные колонии в дальнем космосе. Он… А, собственно, кто он?
Память не отзывалась. Мой бог, неужели он забыл свое имя?
Приподняв руку, человек поймал отражение в зеркальце мультифона. Обычное мужское лицо, гладко выбритое, с приятными и даже несколько мягкими чертами. Никаких ассоциаций физиономий не вызывала. Увидишь такое в толпе, не запомнишь. Вот ведь шарада.
Пошарив по карманам комбинезона - серого, без эмблем, нашивок и надписей, Он извлек початую упаковку фруктовой жвачки и универсальную карту доступа. Ни имени, ни цифр… Еще одна странность. Все вокруг словно специально складывалось так, чтобы не позволить памяти за что-нибудь зацепиться.
В обзорный иллюминатор справа медленно вплыл гигантский, но узнаваемый бело-голубой полумесяц родной планеты. Это значило, что Он находился на орбитальном объекте. Точно! Память удовлетворенно щелкнула пальцами и еще немного приподняла занавесь забвения. Международная космическая станция! Ее затягивало в атмосферу и долгие годы участники проекта были вынуждены время от времени корректировать орбиту МКС, пока это имело хоть какую-то выгоду. Но не так давно нужда в станции пропала. В итоге Его с группой товарищей направили сюда, чтобы помочь последнему экипажу эвакуировать ценное оборудование и результаты неких экспериментов. Федералов почему-то к операции решили не привлекать, хотя уж им-то выполнить подобную просьбу было б куда проще и легче.
Оттолкнувшись от ближайшей переборки, Он подплыл к иллюминатору. На большей части видимой стороны планеты царила ночь, позволяющая разглядеть яркие многогранники городов и ломаные контуры прибрежных линий. Однако от той части Земли, которую удерживала за собой федерация, не исходило ни частицы света, и это зрелище навевало тоскливое чувство катастрофы. Внизу что-то стряслось. Возможно, тот самый квантовый переход, о котором давно талдычили в бульварной прессе. Странное словосочетание, которое ассоциировалось с чем-то масштабным и важным. Но с чем? Гудящая голова наотрез отказывалась ответить на этот вопрос.
Словно в поисках подсказки, он оглядел отсек, благо теперь света было достаточно. Взгляд скользнул по переборкам и остановился на предмете, который висел в воздухе у самой диафрагмы люка в соседний отсек. Человеческая кисть, отсеченная у запястья. Если это так, то шарики темной жидкости имели биологическое происхождение.
Чтобы подтвердить догадку, Он коснулся одной из крошечных сфер кончиком пальца и поднес его к глазам. Да, определенно это была кровь. Он вытер палец об комбинезон. Малоприятная картина объясняла многое, включая гематому на затылке. Судя по всему, соседний отсек потерял целостность (и, наверняка, в нем сейчас было столько же мрака, сколь и над территорией федерации), и прежде чем сработала автоматика и схлопнулась диафрагма, всех кроме Него вынесло в открытый космос.
По сути, Его спасло чудо и крепкий череп, которым он хорошенько приложился к чему-то по пути к раскрытой пасти люка. Удар изменил траекторию и, тем самым, замедлил падение в ледяной ад. Остальные, скорее всего, уже отдали богу души, включая того бедолагу, руку которого откусила металлическая челюсть. В вакууме без скафандра человек не жилец. Впрочем, и в наглухо задраенном отсеке долго не протянуть.
Температура падала. Уровень кислорода, видимо, тоже. Системы жизнеобеспечения не работали, поскольку энергии в отсеке, а может и на всей станции, по-прежнему не было. Чтобы включить питание, требовалось добраться до служебного модуля, который, к счастью, размещался в противоположном направлении от разгерметизированного отсека.
От части станции, сохранившей целостность, - ах, как хотелось на это надеяться! - его «одиночную камеру» отделял затвор старой конструкции, визуально напоминавший люк подводной лодки. Возможно потому, что проектировался в допрыжковый период, когда инженеры не черпали вдохновение в новых технологиях, а руководствовались проверенными практиками. Значит, вскрыть такую дверь вполне можно руками.
Убрав бесполезную карту доступа в карман, узник станции принялся колдовать над люком, доверившись интуиции и мышечной памяти. Щелчок, механическое жужжание, еще щелчок и створа сдвинулась. Зев в темную утробу следующего модуля открылся.
- Даже если вас съели, у вас два выхода, - пробормотал Он под нос и нырнул в пищевод орбитального зверя.
Путь к служебному модулю отнял несколько долгих минут, в течение которых Он попеременно то клял судьбу, то истово молился. Обесточенная станция казалась зловещим лабиринтом. Некоторые отрезки приходилось преодолевать буквально наощупь, следуя подсказкам люминесцентных указателей и редких иллюминаторов, обращенных к солнцу или налившейся светом Земле. Там, далеко внизу, наверняка было тепло. Здесь же зуб на зуб не попадал.
Служебный модуль изобиловал оригинальными надписями на кирилице и дубляжом на английском - от руки на разноцветных стикерах. Панель управления нужными системами нашлась довольно быстро, однако не принесла ничего кроме горького разочарования. Генератор федералов, который работал на неизвестных Ему принципах и обеспечивал энергией прожорливый орбитальный объект, не отзывался. Внимательно осмотрев модуль еще раз, Он обнаружил альтернативный, хоть и архаичный вариант.
Станция располагала веером солнечных батарей. Их, видимо, сохраняли на случай, если накроется генератор, предоставленный федерацией. В такой поворот, правда, никто досель не верил, но законы Мерфи, как оказалось, никто не отменял. Оставалось надеяться, что никому не пришло в голову сложить орбитальной пташке крылья. В противном случае Его ожидала верная смерть от переохлаждения.
В ответ на невеселые мысли в отсеке вспыхнул свет.
- Включено резервное питание, - известил автоматика строгим альтом. - Внимание! Первый, второй и третий модули разрушены. Зафиксировано опасное снижение орбиты. Экипажу рекомендуется немедленно покинуть станцию. Внимание!
Беда! Он в отчаянии ударил кулаком в переборку и отлетел назад. В уничтоженных модулях располагалось оборудование, поставленное федерацией. В первом находился генератор, разрушение которого и обесточило станцию. Второй и третий модули представляли собой прыжковые камеры, связанные невидимым глазу переходом с земной поверхностью. Другая сторона «моста» пряталась в городке, затерянном в необъятных просторах евразийской степи.
Он с тоской глянул в иллюминатор, будто пытаясь разглядеть тот самый городок, откуда совершил прыжок на станцию. В темной части материка, еще видимой наблюдателю с орбиты, вспыхнула яркая точка, а затем вторая, третья, и еще, еще. Он в ужасе отвернулся. Территорию федерации выжигал ядерный смерч. Как нередко бывало в истории, «цивилизованное» человечество под корень уничтожало то, что оскорбляло его гордыню. Сколько военные стран, оппонирующих федерации, ждали удобного момента? Порядком. Хотя что-то Ему подсказывало: удар планировался антагонистами федералов заранее и не был импровизацией. Вполне вероятно, что происходящее с Ним также было следствием чьего-то злонамеренного умысла.
Стоило ли выбираться из «одиночки», если за Ним никто не прилетит? Полеты в космос на ракетных двигателях запрещены много лет, челноки давно либо разобраны, либо заняли места в музеях. Через несколько дней или часов Он сгорит в атмосфере. Транспортное сообщение с международной космической станцией - единственным орбитальным форпостом не вошедшего в федерацию человечества - великодушно осуществляли все те же федералы. Говорят, эта милая традиция сложилась задолго до технологического скачка, открывшего стране, которой прочили судьбу изгоя, новые горизонты и бескрайний космос возможностей. Ирония судьбы. Или чудо? А, впрочем, есть ли разница, если аутсайдер внезапно вырвался вперед, и нагнать его вдруг стало невозможно?
Стоп! Отмотав нить унылых рассуждений назад, Он расхохотался. Приложило его головушкой хорошо, но, все же не настолько, чтобы забыть о главной достопримечательности умиравшей станции. К орбитальному комплексу был пристыкован корабль со спускаемой капсулой, выведенный за пределы атмосферы последней запущенной ракетой. С тех пор его, ставшего неотъемлемой частью МКС, часто демонстрировали редким туристам, интересовавшимся историей орбитальных полетов. Однако, как и все остальные модули, корабль должен быть действующим. Финальный аккорд допрыжковой эры. Прощальная нота обитаемой станции.
Он грустно улыбнулся и оттолкнулся от переборки, чтобы отправить тело в полет к спасительному кораблю. Мимо проплыли оставленные людьми отсеки, галереи, ведущие к другим сегментам, люки закрытых научных модулей. Ему вдруг вспомнилось, что на момент прибытия на станцию они уже были наглухо задраены, словно экипаж боялся ненароком раскрыть новой группе некий секрет. Он спешно погасил в себе вспыхнувшую было искру любопытства. В кармане покоилась карта доступа, но воспользоваться ею отчего-то не хотелось.
Заняв ложемент и дав команду к отстыковке, Он активировал мультифон и включил воспроизведение записи последнего входящего вызова. Беглец внимательно вслушивался в слова, когда капсулу затрясло при входе в плотные слои атмосферы, и продолжал внимать, когда иллюминатор лизнули огненные всполохи.
- Один, три, шесть, тринадцать, тридцать… - произнес обезличенный синтезированный голос, сделал паузу и продолжил: - Семнадцать, восемнад... (лакуна).
Вокодер считал на латыни. Но откуда бы Ему знать латынь?
