Собственно о том, почему последние два года редко появляюсь в соцсетях, причина моей лени здесь))
<Выкл>
Рассказ, январь 2020
Комментарии:
«New Life*» - «новая жизнь», англ.
«Ай килд ю, бейба, софтли*». (I killed you baby softly – я убил тебя нежно, малышка, англ.)
Хэпэшечка поджимает* - кончается накопленный резерв (игр., жарг.)
К празднику «New Life*» приоделся, и, действительно, админы не обманули, рекламируя полную перезагрузку ещё месяц назад: клуб напоминал дворец Санты с картинок позапрошлого века; по залу, лестницам и за балконными балюстрадами на втором и третьем этажах – повсюду мелькали красные шапочки официанток, разносящих «Лайки». Не успел Айван перешагнуть нью-лайфовский порог, как тут же под носом возник разнос с бокалами:
– Первые пять в честь праздника бесплатно! – произнёс приятный голос, Айван взял один бокал, подмигнул хорошенькой блондиночке-официантке с ямочками на щеках, и направился в толпу, что танцевала в фойе под знаменитый хит «Ай килд ю, бейба, софтли*».
«Лайк» с первого же глотка обволок нежностью пустой желудок и заставил раздвинуться губы в улыбке.
– Как тебе апгрейд?! – заорал на ухо знакомый голос одноклассника Вадима Василевского. – Жалко будет расставаться с такой красотой через месяц! Админы сказали, что если будет плюсов 80 проциков, то могут оставить как отдельную зону для ностальжи… Софтли, бейба, софтли!.. Оу-у!..
Последний вопль предназначался замершей на помосте в ожидании начала трэка танцевальной группе в иллюминированных бело-красных костюмах. Это были знаменитые «Жуки», в этом году хайпанувшие славы на своих дэнс-баттлах.
– Когда-нибудь у меня заваляется пара десятков бонусов, и я тоже куплю дэнс-курс, – снова проорал Вадим, пытаясь перекричать восторженные вопли толпы, едва «Жуки» начали двигаться. – Соберу свою группу и буду рубить бабло на рекламе. Прикинь, они практически живут здесь!
– А кто о них заботится там? – глупо спросил Айван, перехватывая бокал у проходящей мимо грудастой брюнеточки в красном колпаке.
– А это, брат, уже не интересно никому! – хохотнул Вадим и указал рукой на балконы второго этажа. – Офигеть, маман с папан сегодня здесь! Сгоняю к ним, пока не ушли.
В самом деле, «офигеть»: три года подряд, едва подсели на «Нью Лайф», родители Вадима проводили Новый год у Океана, тратя накопленные за год бонусы на шум прибоя и шуршание гальки под ногами. Возможно, в связи с тем, что в этом году «Нью Лайф» открывал пляж недалеко от клуба или по причине бесплатного входа, эта парочка решила изменить свои планы.
Айван сначала ловил себя на мысли, что завидует Вадиму. Ведь проводить время вместе с семьёй в красивой обстановке, атмосфере доброжелательности и в окружении умных, талантливых людей гораздо приятнее, чем наводить порядок в равнодушной тишине подъезда. Мать объясняла как-то, зачем она это делает, но Айвану не хотелось понимать: настолько бессмысленным и безрезультативным был её волонтёрский труд.
Мать мыла лестницу, белила и красила стены за своё счёт, а также собирала небрежно брошенные мимо мусорных баков пакеты, не попытавшись ни разу обойти квартиры, чтобы усовестить жильцов и собрать хоть сколько-нибудь бонусов за свой труд. Айвану однажды пришла в голову мысль рассказать об этом на площадке для выступающих в клубе, показать видео, но… Видео-то он снял, но то ли желание отпало, то ли отвлёкся на другие, более интересные выступления – в общем, так и завалялся результат монтажа, где мать моет лестницу, начиная от пятого этажа и до первого, периодически отдыхает, держась за поясницу, потом подметает дорожки у подъезда и укладывает аккуратно мусор в баки.
Впрочем, нет, Айван вспомнил, почему он не показал видео: в тот месяц была волна поп-роликов про благородную работу мусорщиков, приводящих города в порядок после очередного урагана. И тогда, на фоне аплодисментов в адрес коммунальщиков, видео с полоумной женщиной вряд ли бы заметили, да и подписчиков у Айвана было так себе. Ну, поставили бы с десяток лайков, и что? Да, именно поэтому он решил не делать лишних усилий. Зато он попытался доказать матери всю прелесть «Нью Лайфа», пригласив её как-то к Океану. Тот матери понравился, но ещё раз приехать сюда она отказалась. Айван немного позлился на мать, за то, что она тратила бонусы на краску и раствор для мытья вместо того, чтобы использовать их на что-то более приятное, но потом плюнул и решил: как хочет жить, так пусть и делает, её право. С другой стороны, в «Нью Лайфе» Айван мог делать всё, что угодно, и при этом не стесняться своих желаний.
Интересные выступления закончились, настало время приватных монологов. Главная сцена разделилась на десятки трибун, и они разъехались на расстояние друг от друга, чтобы не мешать ораторам. Айван ходил от одной трибуны к другой, скучая. Кто-то показывал на небольших экранах свой новогодний стол, кто-то хвастался костюмом, кто-то рассказывал об успехах за год – срывали бурные аплодисменты и восторг знакомых. В целом было интересно, но… Подобные новости и без того на постоянной основе обсуждались круглый год. «Пойти в кинозал, что ли?» – мысленно зевнул Айван и уже направил было свои стопы к двери с вывеской, украшенной древней кинолентой, как рядом оказался Вадим.
– Через двадцать минут световое шоу на Причале! Пошли, а то все нормальные места разберут!
Айван молчал, и друг догадался:
– Хэпэшечка поджимает*? Лови! – и скинул в кэш пять бонусов.
– Ого! Откуда? Не, я не могу, – стыдно было принимать такой щедрый подарок, когда сам еле-еле два-три бонуса за месяц набирал. А ведь ещё кормиться как-то надо было.
– Не ссы, предки дали, самому халява обломилась, разбогатеешь – поделишься, – Вадим ободрительно хлопнул друга по плечу, подхватил под локоть и потащил за собой.
Уже у входа на стадион, Айван вдруг решительно упёрся:
– Прости, мне домой надо! – и поднял руку, чтобы вернуть бонусы дарителю, но Вадим, только-только осушивший бокал «Лайка», перехватил движение.
– Эй, не надо! Оставь себе, сказал же: когда-нибудь вернёшь! Может, ещё передумаешь. Короче, я жду тебя! – и перешагнул пропускную линию.
«Хороший друг!» – подумал благодарно Айван и дотронулся до ушей:
– Выйти из системы!
Спина и ноги почти не затекли: последние дни приходилось всё чаще делать перерывы. Мать слегла неделю назад, простыла на улице, расчищая дорожки от сугробов. А единственная бригада, которая смогла через двое суток после вызова приехать (не хватало машин), предложила забрать в клинику. Мать отказалась: бонусов в семье оставалось мало. Написала отказную, пообещав пить лекарства и больше лежать.
Лекарства помогали плохо – мать умирала. «Ничего, сынок, сон – лучшее лекарство. Высплюсь за неделю, и полегчает», – успокаивала она Айвана, с благодарностью принимая только бульон и чай перед тем, как уснуть на два-три часа. Сегодня отпустила сына на всю ночь: «Повеселись, сынок, как следует! Как встретишь Новый год, так его и проведёшь! А мне уже полегче, я посплю до утра», – добродушно улыбалась, сдерживая хрип. И он, подключаясь к Сети, успел услышать, как она кашляла, выплёвывая мокроту из лёгких и думая, что он уже вне реальности.
Разминая ноги от противных колючих мурашек, подошёл к матери. Она хрипло дышала, приоткрыв потрескавшиеся от опять поднявшейся температуры губы. Айван привычно нагрел воды, отёр горячечное розовое лицо и шею мокрым полотенцем. Мать открыла глаза:
– Зачем вернулся? – еле смогла проговорить, царапая воздухом успокоившееся горло, и снова закашлялась.
– Хочу встретить Новый год с тобой. Пей, – поднёс к губам чашку с тёплой водой. – Помолчи, не надо говорить.
Мать устало прикрыла глаза, сглатывая кашель и всё-таки нарушила запрет:
– Сколько оста…
– Через пять минут, – поспешно ответил Айван. – Чего-нибудь хочешь?
– Тёп-лого шам-па…
– Понял, не говори больше.
Он открыл давно припрятанную бутылку, откупорил и разогрел немного золотистой пузырящейся жидкости в микроволновке, опять приподнял голову матери и влил в приоткрытые губы:
– Проводим старого, чтоб он провалился. И встретим новый. Хочу, чтобы в новом году ты выздоровела, мы разбогатели, и уехали к чёрту из этой дыры.
– В другую дыру? – улыбнулась мать. Тёплое шампанское на минуту подарило облегчение.
Айван промолчал. На улице было тихо, если не считать бахнувшей у подъезда петарды: народ был «Нью Лайфе». Выглянул в окно, отодвинув цветастую занавеску – на скамье сидела знакомая долговязая фигура соседа Шурика. Единственный идейный жилец дома, обрубивший себе все линии Сети. А может, врёт, на самом деле отключили за неуплату.
– Опять Шурик, – объяснил матери Айван, возвращаясь к её кровати.
– Сходил бы к нему, – сказала мать, – а я посплю…
– Ещё будешь шампанское?
– Потом… Иди, не держись за меня… Мне лучше…
– Честно-честно? – Айван поправил одеяло. Температура и впрямь как будто бы пошла на спад. Мать не ответила, погрузившись в сон.
Возвращаться в Сеть не хотелось. Айван оделся и вышел к долговязому силуэту у подъезда.
– С Новым, что ли? – присел рядом.
– Угу, – Шурик протянул в ответ полсигареты, – будешь? Как мать? – выдыхая дым, спросил Шурик.
– Плохо.
Помолчали.
– И кто теперь будет подъезд мыть? – Шурик поёжился, поправляя раздвинувшийся на шее воротник. – Хотя бы в своём подъезде себе человеком чувствовал. Везде дерьмища… Никто за «так» ничего не делает, сука. Зато в вашей Сети, наверное, красиво и чисто, да?
– Сходил бы сам, посмотрел, – огрызнулся Айван.
– То-то и оно, – Шурик усмехнулся и поднялся. – Ладно, бывай.
И пошёл к двери, у неё остановился:
– Вчера медпатруль приезжал к Василевским капельницы менять, пошёл с ними – очешуел: лежат три высохших почти-трупа, под себя раза три сходили. Сто пудов, скоро на корм орхидеям пойдут.
Оставшись один, Айван попинал сугроб, вспоминая слова соседа. Выходит, Вадик потому такой щедрый был, что хотел оставить о себе хорошую память. «Нью Лайф» засосала в себя, отодвинув все жизненные нужды в сторону, даже физические потребности в еде и отдыхе. Может быть, Василевские и доживут до главного апгрейда, когда их разум останется в Сети и продолжит жить там, в электронном виде. Хорошо было бы. Терять друзей не хочется… Пакетов, брошенных мимо мусорных баков, и так с каждой неделей всё меньше и меньше.
Прежде чем вернуться домой, Айван обвёл глазами вокруг себя. Окна почти во всех квартирах светились, но движения за ними не было видно. Темнота и снег скрадывали всё некрасивое: разбитые лампы над дверями в подъезд и на столбах; давно не крашеные фасады домов и заржавевшие турники на детской площадке.
И только небо было чистым и белым.
Сообщение отредактировал Fertes: 04 Январь 2021 - 08:05
