рассказ о путешествиях по стране,
в которой жили наши родители,
родились и жили мы,
и которую мы все потеряли
С Татьяной я познакомилась сразу после института. Мы одновременно пришли устраиваться в одну организацию. С одинаковыми стрижками, похожими по фасону платьями и одной специальностью в торговле. Только я филиал ДИСТ закончила в Керчи, а она ЛИСТ в городе на Неве. Так нас потом и прозвали – сёстры Фёдоровы. За кудряшки, наверное, в остальном внешне мы были совсем не похожи. Нашлось много общего в характере и круг интересов совпадал. Так и подружились – прошли испытания и горем потерь, и радостью побед, а потом решили вместе съездить отдохнуть.
Поездку планировали заранее – писали заявления на отпуска, обсуждали маршрут. Самолётом до Вильнюса, оттуда автобусом до Клайпеды к друзьям нашей семьи, потом поездом до Ленинграда к подруге Татьяны по институту. Культурная программа во всех обозначенных местах и окрестностях – само собой. Хотели ещё в Москву завернуть, да билетов туда было не достать даже по великому блату – в это время шли Игры Доброй Воли-86.
Татьяна почему-то обозвала поездку «две дурнэ отправились в турне». Дурами мы, в общем и целом, себя не считали, но это отложило определённый отпечаток на наше путешествие.
В запарке я заканчивала отчётность по комсомолу и в кассу «Аэрофлота» послала Татьяну, снабдив своим паспортом и ценными указаниями: к кому подойти и что сказать. Билеты в свободной продаже в наши времена особо не распространялись. Варианта было два: их или ещё не было, или уже закончились. Не помню, что тогда случилось, но Татьяна к нужному человеку не подошла, а встала в очередь на общих основаниях. Билеты, как ни странно, она купила. Только почему-то в Таллин вместо Вильнюса.
У нас в институте преподаватель по научному коммунизму всем первокурсникам даже статистический опрос утраивал: назовите административно-территориальное деление СССР. Лично я засыпалась только на областях, но были и те, кто не знал пятнадцать республик. Татьяна, очевидно, как раз из таких и была – мало кто мог без запинки назвать республики Прибалтики с их столицами. Они как-то всё время выбивались из общей картины.
Вечная спешка перед отпуском – я на билеты даже не взглянула. Только в последний день решила посмотреть номер рейса и время отправления – до аэропорта нас обещал подбросить один из моих комсомольцев. Хорошо, что у нас был ещё один день на сборы. Его-то я провела в кассе, пытаясь ненужные билеты обменять. В результате полетели мы в Ригу, что несколько ближе Таллина; моя знакомая, безуспешно встречавшая нас поутру на автовокзале, сильно расстроилась и ушла на работу, а я забыла дома фотоаппарат. Первый раз в жизни после поездки у меня не осталось ни одной фотографии.
Прибыли мы только на следующий день поездом. Город по предыдущим посещениям я помнила весьма смутно – пришлось долго стоять в очереди и брать такси. Водитель в упор не хотел понимать по-русски, что было свойственно местному населению в той или иной степени. Я с большим трудом откопала ручку в недрах дорожной сумки, кое-как написала адрес на обороте авиабилета латиницей и сунула таксисту под нос.
- Я и та-ак всё по-онял, – сказал он с характерным акцентом и включил счётчик.
Мы с Татьяной переглянулись и пожали плечами.
Доехали быстро – благо городок небольшой, и таксист не стал нас возить кругами по окрестностям. Время близилось к обеду, но дома никого не оказалось. Пришлось нам подниматься и спускаться на девятый этаж пешком – лифт не работал – и устраиваться на скамейке перед подъездом, ужасно неудобной, как и всё, сработанное из реечек с широкими просветами и без спинки.
Ждать пришлось до вечера. Очень хотелось есть и спать. Куда пойти, мы естественно не знали, да и с вещами было неудобно. Жители местные оглядывали нас весьма недружелюбно.
- Пить хочется, – зевнула Татьяна.
- Даже пытаться не буду у кого-то спрашивать, – хмыкнула я. – Да-а, это тебе не Тбилиси…
- А что там было? – лениво поинтересовалась подруга.
- Ездили мы года четыре назад с родителями на море в маленький посёлок Аше – это рядом с Лазаревским – меня путёвками наградили от «Курортпромторга» за хорошую работу на практике. Познакомились с отдыхающими, хорошо проводили время. Кто-то предложил продлить совместный отдых и обратно через Грузию махнуть. Тремя машинами веселей.
- Это же раза в два дольше, нет?
- Ну, для бешеной собаки семь вёрст – не крюк, – улыбнулась я. – Компания хорошая подобралась. К тому же в одной из машин молодой человек ехал, который… Ну в общем отец это сразу просёк и согласился, а мать мы дружно уговорили.
Народ на Кавказе не в пример дружелюбнее. Ну вот представь.
Картина первая. Отец притормозил на автобусной остановке, сплошь заваленной арбузами и дынями, и пошёл прицениться. Поговорил некоторое время с продавцом и вернулся назад с дынями в обеих руках в сопровождении пожилого седобородого грузина, который тащил здоровенный арбуз. Всё это уложили в багажник, и поехали дальше. Мать что-то ворчала о непомерной цене, но отец её успокоил. Объяснил, что просто поинтересовался, далеко ли до Гори – хочет мол там музей Сталина посетить. Так продавец всё это бесплатно отдал – езжайте с богом, каждый уважающий себя человек должен там побывать.
Картина вторая: бензина на трассе «савсэм нет», прямо как в анекдоте. К заправкам выстроились километровые очереди, но все терпеливо стояли, никто вперёд не лез – заливали нормировано, по двадцать литров в одни руки. Отец взял двух крепких ребят из нашей компании – один из них тот самый, который – они схватили по две канистры и потопали к заправке. Отец – инвалид Великой Отечественной войны, по удостоверению ему положено без очереди. Ну, ты в курсе.
- Неужели заправили? И не возмущались?..
- Никто даже не пикнул. Все вежливо расступались и вежливо кивали вслед. Участник войны – уважаемый человек.
Картина третья: доезжаем до Тбилиси. У нас там родственница жила в самом центре. Однако незадача – дома её не оказалось. Стоим на лестничной площадке – не знаем, что делать. Дело к вечеру, а ночевать-то негде. Вдруг открылась дверь напротив и, после недолгих расспросов и выяснения родственных связей, мы уже сидели за столом, а в дальней комнате стелили постели для почётных гостей – родственников «дарагой Киры Палны». Представляешь, Тань, они нас первый раз в глаза видели!
- Даже документы не спросили? – удивилась Татьяна.
- Какие документы?! Мало того, что накормили, напоили и спать уложили – так на следующий день устроили нам экскурсию, пока тётя Кира не приехала. А вечером во дворе дома устроили целый пир с шашлыками, коньяками и закусками. Все жители считали своим долгом прийти и принести столько еды, что можно было человек сто накормить свободно. Тут и арбуз с дынями пригодились.
Ну и картина последняя. Не то, чтобы характеризующая, а так, подчёркивающая национальный темперамент или простоту общения что ли. Идём по проспекту Руставели: мы с мамой чуть впереди, а отец с братом отстают – мороженое трескают. По дороге медленно едет двадцать четвёрка, полная цокающих улыбающихся мужиков – все как один грузины. Мать мою ты знаешь – дама в теле, всё при ней. «Гамарджоба, – доносится из машины, – калбатоно, е́дим ристаран!» Мать поворачивает голову и говорит им, что вон муж сзади идёт, как можно? В ответ звучит: «Нэ перэживай, мы и его пристроим!» Мы с мамой смеёмся, она качает головой – нет, мол, ничего не выйдет, мужа ни на кого не променяю. Мужики уважительно кивают, показывая большие пальцы и сворачивают за угол.
- Пошляки.
- Нет, Тань, тут другое. Ни грамма там пошлости не было. Увидели красивую женщину – почему бы просто не выразить восхищение? Ну в той мере, как они это понимают.
Я вздохнула, проморгнув подступившие слёзы. Вот уже год не было рядом отца, самого дорого для меня человека в мире. Не отпускали меня воспоминания, и всё время казалось, что он незримо где-то рядом. Возится в гараже, шуршит после работы газетами в своём кресле, пьёт обязательный утренний кофе, появляется в моих снах.
- А вот вы где, гулёны! – незаметно подошла моя знакомая. – И что я только не думала… Давно сидите?
- Ой, тётя Женя! – я подскочила со скамейки, оставившей на ногах отпечатки в полосочку, и кинулась обниматься. – Мы без приключений никак!
Ладно-ладно, пойдёмте скорее домой, за ужином расскажете. Голодные небось?
- Да не то слово! Слона бы съели!
Дядя Эдик был в плавании, тётя Женя эту неделю дежурила в гостинице, и развлекать нас взялись их дети. Лиза водила на концерты и в музеи, а Саша возил по окрестностям на «Трабанте». Теперь проблем с языком не возникало – я быстро выучила обязательный набор из десяти-пятнадцати слов и мило улыбалась. Где мы только не побывали… И в музее янтаря в Паланге, и во дворце Тышкевичей в Кретинге, и на концерте Аркадия Райкина, и на Дне Рыбака на Куршской косе.
Там мы с Татьяной чуть не заблудились. Вернее, пошли не в ту сторону. Заблудиться конечно там вряд ли можно, коса сама по себе довольно узкая – иди прямым ходом хоть до Калининграда. Вдоволь насмотревшись на водное представление, мы пошли по дороге и набрели на разрушенный бастион. Татьяна осталась внизу, а я полезла посмотреть наверх. Вид был потрясающий – ровная балтийская гладь в обрамлении длинной полоски земли, будто нарочно утыканной корабельными соснами с поклоном к морю, и белые песчаные дюны.
- Спускайся! – Татьяна внизу отчаянно жестикулировала, показывая на что-то мне невидимое. – Скорее!
у меня не получилось. Когда я наконец-то подошла к подруге – на ней лица не было. С другой стороны от того места, где я карабкалась вверх, на высокой подпорке красовалась табличка на трёх языках «Осторожно! Ещё не разминировано!»
Вот так. А ведь уже сорок лет прошло с тех времён.
Неделя пролетела незаметно. Нас торжественно проводили на вокзал и усадили на поезд до Ленинграда.
Вторая часть поездки была за Татьяной, и встречала нас уже её подруга. Жила она в самом что ни на есть центре – на улице Халтурина. Это нынешняя Миллионная. Узкая улочка прямо от портика Петра первого в Зимнем дворце. В нижних этажах длинных домов располагались военно-морские ведомства, а верхние тогда ещё были коммуналками. В одну из таких мы и попали.
Галка, подруга Татьяны, всю дорогу тараторила без умолку. О том, что к нашему приезду убрала не только свою комнату, но и общий коридор; о том, что соседей почти никого нет – все по отпускам да по дачам; о том, что купила нам к обеду польский набор «цыплёнок полупотрошённый» и сварила на нём бульон – осталось только заправить
Про Северную Пальмиру смело можно писать отдельный рассказ, даже целую книгу. Жизни не хватит, чтобы передать чувства, которые возникают у тебя, когда касаешься живой истории. Живёшь в ней, пытаешься приобщиться. Сколько я не бывала в городе на Неве, всегда запоминалось самое яркое впечатление, остальное как будто уходило на второй план, плавно вливаясь в мою жизнь. Так было и в этот раз – запомнился именно день нашего приезда.
Мы быстренько переоделись, умылись с дороги и отправились на кухню. Пахло куриным бульоном. Я подняла крышку кастрюли и в недоумении уставилась на заморскую птицу. Татьяна, не ожидая никакого подвоха, подошла следом. В мутной жижке в обрамлении неощипанных белых перышек плавал цыплёнок.
- Действительно полупотрошённый, – я закрыла крышку и вопросительно посмотрела на подругу. – Что делать будем? Есть-то всё равно хочется…
- Пошли посмотрим, что у неё ещё из продуктов имеется.
Через несколько минут Татьяна замешивала блины на скисшем в недалёком прошлом молоке, я варила борщ с фасолью и сушёными грибами на тушёнке, а цыплака втихаря отдали кошкам. Конфорок катастрофически не хватало. С момента нашего появления на кухне, на одной из них в ковшике кипела вода. Я попыталась отставить его в сторону, но подоспевшая тут же Галка на меня зашипела:
- Ты что?! Не трогай! Это бабкин ковшик. Она его с утра ставит – место занимает. Не дай бог кто уберёт! – она сделала страшные глаза и оглянулась. – Хоть бы не услышала…
- Не кипишуй, прорвёмся! – бодро ответила я, убрала ковшик в сторону, и принялась делать зажарку.
Увлечённые готовкой, мы не сразу её заметили. Первой увидев старушку, Галка бочком ретировалась восвояси. Мы услышали за спиной какое-то нечленораздельное бормотание и обернулись.
Маленькая, вся какая-то усохшая, седенькая старушка была готова расплакаться. Она открыла рот, силясь произнести хоть что-то, но слова не шли – от волнения у неё тряслись губы. Старческие руки, испещрённые выпуклыми венами, нервно теребили носовой платочек. Уставшие смотреть на этот мир глаза ввалились и потускнели, но волосы, тем не менее, были аккуратно собраны в пучок шпильками.
Тот, кто хоть раз побывал в городе на Неве, сразу бы сказал – истинная петербурженка. Да-да, та самая смолянка, которой может быть и принадлежала вся эта коммуналка. Гипотетично – весь дом, но такая вряд ли бы выжила.
Кургузый тёмно-синий пиджачок, потёртый по краям и надетый поверх белой кофточки с кружевным воротником-стойкой; неопределённого цвета строгая юбка; старушечьи нитяные чулки и войлочные туфли – она до сих пор стоит у меня перед глазами.
Честно говоря, я испугалась, что её прямо сейчас удар хватит.
- Бабулечка! Не волнуйтесь, пожалуйста! Мы сейчас приготовим и ваш ковшик на место поставим. Правда, Тань? – я многозначительно посмотрела на подругу.
- Конечно-конечно! Даже и думать нечего – мы быстренько!
Повисла пауза. Бабушка переводила взгляд с меня на Татьяну, а потом отрешённо махнула рукой, повернулась и засеменила к себе в комнату.
- Фух, пронесло, – в кухне снова появилась Галка. – Вот грымза старая – достала уже всех со своим ковшиком…
- Помолчи! – резко одёрнула её я. – Лучше сгоняй в гастроном за сметаной.
- Да ну её… – пожала плечами Галка, имея в виду свою соседку.
- Ну тебя! – снова оборвала я. – Две банки возьми.
Закончив с готовкой, я долила в ковшик воды и водрузила на привычное место.
- Тань, принеси тарелки.
Подруга поняла меня без слов и через несколько минут мы стояли возле бабулькиной двери с тарелкой дымящегося борща и горкой блинов, обильно политых сметаной.
- Угощайтесь пожалуйста, – просто сказала я, протискиваясь в комнату мимо онемевшей старушки.
Мы поставили еду на стол и повернулись, чтобы уйти. Бабушка присела на стул и сложила на коленях руки. По её впалым щекам медленно катились слёзы.
- Спасибо, – чуть слышно выговорила она.
Это было единственное слово, которое мы от неё услышали.
Послесловие
Как странно, но про город, который семьдесят лет гордо назывался Ленинградом, мы всё время говорили Питер. А сейчас, когда городу вернули историческое название, в разговоре нет-нет да и проскальзывает Ленинград.
Отучив детей в институтах, мы с мужем вздохнули с облегчением: ну вот теперь по миру поездим в своё удовольствие. Но тут случился дефолт, потом подешевела нефть, подорожал бензин, а курс рубля опустился ниже плинтуса, потом нахлынула пандемия, и наши загранпаспорта тихо и мирно продолжали пылиться в коробочке с документами вместе с пятьюдесятью евриками и одним долларом.
Переполненная впечатлениями, этот рассказ я собиралась написать сразу по приезде домой ещё тогда, но жизнь распорядилась по-иному. Дома меня ждал ремонт, который мать затеяла на кухне, и молодой человек, с которым меня познакомили перед самым отъездом. Он позвонил по телефону как раз, когда я заходила домой, и я, со своей катастрофической забывчивостью на имена, его не узнала. Просто брякнула: Приезжай, – и только увидев в окошко жёлтый «Москвич», поняла, кто это. Но это уже была совершенно другая история.
Много позже, когда мы с обладателем столь приметной машины поженились, я, безуспешно пытая всемирную паутину в поисках нужного материала для статьи в журнал, наткнулась на это изображение. Это была именно она, та самая бабулька с вечным ковшиком из ленинградской коммуналки.
Потом я пересмотрела всю серию картин «Старики» этого автора и долго ещё пребывала в шоке от нахлынувших воспоминаний. Тут же, не откладывая в долгий ящик задуманное, имела наглость обратиться к художнику лично и, как ни странно, получила ответ.
Привожу эту переписку дословно.
Ув. Александр Максович!
Не очень уверена, что обращаюсь именно в тот адрес, куда следует, чтобы попало именно к вам, как автору.
Хотела спросить разрешение на использование репродукции вашей картины "Зацвёл багульник". С моей стороны это, конечно, дерзкая просьба, но всё-таки спрошу. Нельзя ли мне использовать эту картину в качестве иллюстрации к моему рассказу. Картина как нельзя лучше ложится в канву моего нового рассказа об одной Ленинградкой коммуналке.
Добрый день, Елена!
Александр Максович не против использования данного изображения к Вашему рассказу. Наоборот, это очень приятно, что у Вас с этой картины сложились такие ассоциации. Успехов.
С уважением,
Галерея А. Шилова
Я начала писать и снова отложила эту историю в долгий ящик. Не хватало слов, живы были воспоминания об отце, к которым я тоже долго не могла прикоснуться, да и дети занимали всё моё время. Потом не стало моей матери, а потом и самого художника.
Судьба, видно, у этого рассказа такая – напомнить о себе именно сейчас. Очень надеюсь, что он наконец-то состоялся.
![:]](https://litmotiv.com.kg/forum/public/style_emoticons/default/ni_mogu.gif)
