Жанр: рассказ-загадка
Юлия Фертес
Идиотка
В кухне было слишком задымлено от выкуренных сигарет. Угол завален пустыми пивными бутылками.
– Эй, фщиу, иди сюда, ж-женщина! – Фома с трудом оторвал мутный взгляд от расплывающихся образов друзей и попытался властно щелкнуть пальцами. Из-за двери, словно бы наготове стояла, тут же показалась женщина лет тридцати, в малиновом махровом халате.
– Прибери! – Фома слабо поднял руку и соскользнул локтем со стола, - и закуску добавь, дура.
– Хорошо,- женщина беспрекословно навела порядок и тут же «обновила» содержимое тарелок.
– От это у тебя баба! – кивнул Андрюха, сосед по лестничной площадке,- моя мымра давно бы уже приложила бы всех к сковородке…
– Дура! – Фома то ли согласился с утверждением собутыльника, то ли продолжил свою мысль.
Женщина, выполнив все приказания, задержалась неуверенно рядом, робко положила пальцы на плечо Фоме:
– Ты бы не курил много. Тебе нельзя…
Тот подернул плечом, стряхивая руку:
– Пшла вон. Придешь, когда позову.
Мужики за столом переглянулись, Петро, который, вообще-то уважал всех немногословных женщин, встрял:
– Ты неправ, братан…
– Надоела, – Фома мрачно смотрел бутылку, – прилипла, как банный лист к жопе,- и вдруг откинулся на спинку стула, позабавившись идее. – Мужики, а хотите, я ее подарю кому-нибудь из вас? А? Дура, пойдешь, если прикажу? И захохотал.
Петро поперхнулся:
– Ну, ты вообще… Люб, не обращай на него внимания.
– Я привыкла,– женщина печально кивнула, приоткрыла форточку и пошла к выходу из кухни, стараясь никого не задеть, стоя в дверях, обернулась,- Фом, ты только газ не трогай, сам нормально не выключишь, и еще угорите тут все. Если что, я пошла спать.
Она соврала. Прикрыв за собой дверь в задымленную кухню, Люба прислонилась к стене, бессильно опустилась на корточки и погрузила пальцы в волосы:
– Сколько можно?!
– Ну не люблю я ее, мужики, не люблю!.. – знакомая интонация один в один напоминала ту, утреннюю, казавшуюся окончательной и бесповоротной.
Фома, одетый в черную рубашку и неизменные домашние дешевые джинсы, за завтраком пронизывал вилкой мягкие квадраты омлета и старательно чавкал, помня о неуверенной просьбе не делать этого; шумно «пылесосил» в себя чай и, вперемешку с чаем и омлетом, разбавлял невыносимые для Любиного слуха звуки хрустом огурцов. Люба терпеливо молчала, подперев голову рукой, и наблюдала процесс поглощения пищи первобытным мужчиной. Первым сдался он: Фома бросил вилку и отодвинул тарелку:
– Ну что ты на меня пялишься, дура? Позавтракать нормально не даешь…
– Прости,– Люба опустила глаза и стала бесшумно помешивать сахар в своем бокале. Извинение только подлило масло в огонь: – Опять?! Ты уже достала меня своими «прости»! Сначала своим языком поганым ляпнешь глупость, а потом… Ну не люблю я тебя, не люблю. Как ты не понимаешь этого, идиотка?
– Ты мне никогда этого не говорил, – тихо сказала Люба, – если бы ты со мной хоть раз нормально поговорил, думаю, ты бы так не злился.
– Бляяя!– Фома воздел руки, затем взъерошил на голове волосы и шумно выдохнул, – а ты сама не могла догадаться, да?
– Могла. Но я ведь была тебе нужна.
Фома выскочил из-за стола, пнул за собой стул:
– Ты мне надоела своими признаниями, ты постоянно шпионишь за мной…
– Неправда.
– Ты специально меня преследуешь. Вот нахрена, скажи, ты поперлась за мной вчера? Я что, уже не могу с мужиками нормально во дворе в карты поиграть? Я не могу с ними спокойно обсудить все свои проблемы?
– Я оказалась там случайно, клянусь. И твои друзья помогли тебе решить твои проблемы?
– Люба оставалась спокойной, разве щеки слегка порозовели.
Фома онемел на мгновение, он и так был взбешен, а невозмутимость этой прилипчивой бабы была словно красной тряпкой в руках тореадора; голос поднялся почти до фальцета:
– А тебе какое дело?.. Спокойствие… Я спокоен… – шумно вздохнул и рывком пододвинул к себе стул, сел на него верхом, – как бы тебе объяснить, а?
– А ты объясни,- без тени иронии согласилась Люба, – я только этого и хочу. Зачем ты мной играешь? То я тебе нужна – ты меня неожиданно вытаскиваешь из дома и зовешь к себе: у тебя борщ кончился. То я не нужна – молчишь и не берешь трубку, не отвечаешь на смски. Как я должна все понимать? Неужели нельзя просто и доступно объяснить?
Фома рассмеялся:
– Доступно? Да ты же намеков не понимаешь, идиотка! Если бы я тебя любил, давно бы уже тебя тр%%%л, а я тебя даже пальцем не тронул. Ты для меня как баба – тьфу, ноль полный! Таких, как ты, у меня знаешь – во!
– Знаю. Но просто другом могу быть? Я всего лишь хочу быть с тобой рядом и все.
Фома застонал:
– Ёоопт! Да не бывает дружбы между мужчиной и женщиной... Начиталась, дура, романов в розовых переплетах. Не. Может. Быть. Бывает секс, любовь… Да, кстати, а эти твои «я тебя люблю» по телефону и в смс? Это типа признак дружбы, да?
– Ну и что тут такого? Ты можешь совершенно не волноваться по этому поводу. Ты же знаешь, почему между нами ничего не может быть. Просто прикажи мне уйти или молчать, и я уйду или буду молчать.
– Ты мазохистка что ли? – темные глаза Фомы расширились, – твою мать, кого я привел в свой дом!
– А ты не думай о том, что я чувствую, это не важно. Просто позволь быть рядом.
– Мазохистка, еще какая мазохистка, – Фома рассмеялся, – ты же совсем меня не знаешь, как ты можешь быть такой уверенной? Я знаешь, какой? Не принц я, понятно? Я – нормальный мужик, который любит выпить по вечерам, я просто обожаю, когда мои носки валяются по всему дому, я хочу водить домой проституток, и чтобы никто мне не указывал, что мне делать.
Люба встала из-за стола, показывая, что разговор окончен. Молча стала убирать посуду, подняла брошенную на пол вилку. Фома зло наблюдал за перемещениями:
– Дура, просто дура и ненормальная. Оставь меня, уйди. Дай жить нормально.
– Хорошо…
Возможно, случившееся вчера стало последней каплей в его переполненной чаше гнева. Люба, как назло (в последнее время), будто почувствовав, зашла к нему именно в тот момент, когда он кувыркался в кровати с двумя полузнакомыми девицами. Фома охотно согласился бы, что это даже был своеобразный протест, акция в защиту личной свободы… Где эта дура взяла ключ от его квартиры – он же сам лично поменял дверные замки утром? Да, он назло себе и всем подобрал на улице двух крашенных стерв и привез к себе домой, чтобы по всей квартире были следы присутствия женщины, его женщины. Которую он любил и хотел. И чтобы эта идиотка все поняла, почувствовала и свалила, наконец, из его прежде насыщенной жизни.
Но Люба заглянула в спальню, постояла в дверном проеме с видом сутенерши, хозяйки двух дебилок, ублажавших его, и, посреди стонов и чмоканий, негромко произнесла:
– Надеюсь, девушки, презервативами вы умеете пользоваться? Когда закончите, я буду вас ждать на кухне. Как раз и чай будет готов. Мог быть нормальный секс после этих слов? Шалавы хотели смыться, не попрощавшись, но Люба их вернула, торопливо обувающихся, и все-таки заставила давиться купленными пирожными, пока Фома злыми глазами сверлил лицо невозмутимой «хозяйки». Он с довольствием побил бы ее от души, когда девушки ушли, но успел только дать пощечину. До ответа: "Они могли тебя заразить чем угодно. Ты разве не видел их прыщи?" – "Идиотка!" – все, что он смог тогда выдавить из себя и выбежал из квартиры, хлопнув дверью так, что где-то у соседей лаем встрепенулась визгливая собака.
Встреча дружной троицы закончилась с приходом разгневанной Андрюхиной «мымры». Та разбираться долго не стала, за шиворот подняла благоверного и пообещала Петру прислать вскоре и его супругу.
– Все они – либо ведьмы, либо дуры, – успел попрощаться с друзьями Андрюха.
Петро еще немного посидел и засобирался: «…пока Верка моей точно телеграмму не послала». – Ты – тварь, понимаешь, ты – никто здесь, – сонно бормотал Фома, позволяя стянуть с себя штаны и рубашку.
– Понимаю, – соглашалась Люба.
– Чтобы завтра тебя здесь не было. Хочу, чтобы ты ушла. Прр-риказываю!.. – и вскоре уснул, заботливо укрытый одеялом.
Люба еще некоторое время посидела на краю кровати, слушая пьяный бред: – Уйду, конечно, уйду. Зачем я нужна тебе, идиотка? Ты только не злись и прости меня. По дороге из темной комнаты остановилась у стула, на котором беспорядочно лежали вещи, поправила их и оглядела на прощание темноту комнаты.
Фома проснулся ночью от жажды: съеденный несколько часов назад соленый чебак требовал еще воды. Фома, пошатываясь и слепо задевая углы в дверных проемах, поплелся на кухню. С трудом зажег газ, поставил чайник и, пока грелась вода, зашел в уборную. Засвистевший чайник убрал с плиты; выругавшись, покрутил непослушные рычаги, налил себе полбокала кипятка, разбавил заваркой и выпил, шумно глотая.
Вернулся в спальню, бросив в пустоту:
– Газ выключи, дура. Залез под одеяло и спустя минуту уже мирно посапывал.
Фотография "Влюблённая дура" of Kassanrda
Вопросы для внимательного читателя:
1. Как звали жену Петра?
2. Почему Андрюха ушёл первый?
3. Почему Люба такая бестолковая баба?
Сообщение отредактировал Antimat: 17 Февраль 2013 - 23:48
вопросы
