Хотите, открою одну тайну? Не хотите? Плевать, все равно отрою. Ада нет. Ада ни хуя нет. Зато есть исправительное учреждение № 325. Я здесь всего два месяца, но уже раскаялся, причем даже за то, чего не совершал. Два месяца я «исправляюсь» исключительно в ночную смену и на свежем ноябрьском воздухе. Я кашляю и постоянно температурю, но это никого не колышет. Я мечтаю выйти отсюда, потому что долго так не протяну. Хотя, что я несу? Протяну, куда денусь! Другие ведь смогли.
Позавчера нас заставили чистить песочницы.
– Да кому они сдались в середине ноября? – возмутился я.
– Не базарь, делай как все, а то срок добавят, – шепнул Саня – мой напарник.
Думал, хоть совки какие-нибудь выдадут – щас!
– Руками ищите, руками, – сказали нам.
Первым «нашел» я. Игла вонзилась в палец, я выдернул ее, бросил в пакет и с надеждой спросил у Санька:
– А СПИД точно есть?
– Бог есть, – уверенно ответил Санька, разглядывая порез, – он нашел стекло от бутылки.
Потом я откопал кошачье дерьмо. Очень надеюсь, что кошачье. Люди ведь не зарывают. Возле песочницы валялся дохлый голубь – заставили и его убрать. И все окурки.
– Да я сам отродясь не курил! – запротестовал я.
– Тише, мать твою, щас мусорные баки чистить пошлют, – дернул меня за рукав Санек.
После восьмой песочницы я стал ярым противником наркотиков, особенно тех, которые вводят внутривенно. Грёбаные наркоманы, нюхайте кокс, курите шмаль, жрите транквилизаторы!
У Сани (в недавнем прошлом алкаша) тоже наболело. Но не за детей, за бутылки.
– Нахрен бить?! Поставь и все, пойдет мимо человек, заберет и сдаст, – причитал он, над каждым разбитым горлышком. – Пятьдесят шесть бутылок коту под хвост!
Вернулись мы перепачканные говном, изрезанные и исколотые. За хорошо проделанную работу нас поощрили – поставили по плюсику в личном деле. Дополнительный паек в этом учреждении не предусматривается. Говорят, и так жрали слишком жирно.
А одна ночь вообще удалась. Бичей по кустам собирали. Найдешь его и в подъезд тащишь, чтобы не замерз. Они, конечно, тоже люди, но уж больно вонючие. Саньку похер – он от них недалеко ушел, а я несколько раз блеванул. Каюсь, не сдержался. Одного отыскали, а он не дышит.
– Делай искусственное дыхание! – приказали мне.
– Он уже умер, окоченел вон, – попытался выкрутиться я.
– Делай!
Нет, я даже рассказать про это не смогу. Это пиздец. Это самый ужасный пиздец, который у меня был. Ладно хоть не зря. Бич вздохнул и перевернулся на другой бок, а мне поставили еще один плюсик.
Плюсов, чтобы уменьшить срок, надо набрать много, сколько конкретно нам не говорят, типа нехрен расслабляться. За каждый мелкий косяк – минус три. За крупный – минус десять. Если бы я бичу в пасть отказался дуть, это однозначно минус десять. Справедливости, конечно, никакой: откачал синяка – получи один плюс, не смог через себя переступить – десятерых бичей потом реанимировать придется.
Вот еще что вспомнилось. Идем как-то по мосту, видим, мужик вниз сигануть надумал.
– Отговаривай, – пихнули в бок. – Если прыгнет, за ним нырнешь, тебе терять нечего.
А высота метров двадцать, надо сказать. Перелез я к мужику через перила и говорю:
– Здрасте, уважаемый. Вы что, совсем охуели?
– Вы кто? – спрашивает он.
– Да так. Никто, собственно. Человеческая единица, над которой можно издеваться, как вздумается. Что прикажут, то и делаю. Ты прыгнешь, меня следом за тобой швырнут. Имей в виду. Кстати, почему прыгаем? Несчастная любовь?
Кивнул.
– Глупость какая. Когда аппендицит обостряется, ты ж к хирургу идешь, а не на мост. Иди напейся, шлюху сними, как рукой снимет.
– Вы психолог?
– Да нет. Из исправительного я, из 325-го.
И тут этот козел поскользнулся, я в самое последнее мгновение успел его за шиворот схватить. Самоубийца-то так вдруг жить захотел: за меня цепляется, глаза от страха вылупил. Совсем как в «Титанике».
– Не отпускайте! – орет. – Не отпускайте!
– Слышь, высерок, я тебя щас вытащу, и потопаешь домой. А если еще раз надумаешь счеты с жизнью свести, я тебя сам с моста сброшу. Понял?!
– Да, да…
Перелезли назад, я этому гетерострадальцу на прощание пенделя дал.
– Зря ты так, – высказали мне.
– Не зря. Хер он больше такое повторит. Да и вообще, тяжелый гад, спину надорвал с ним, дайте выходной на завтра.
Я ведь думал, будет все как положено: суд, приговор. Не угадал. Взяли за жопу и прямиком сюда. И сказали еще: лафа закончилась, накосячил свыше нормы, будь добр, отрабатывай, а прошлое забудь! А как его забыть?! Я совсем недавно возле родного дома был: собака в люк провалилась, меня с Санькой доставать послали.
Ведь не хотел в окно заглядывать (я ж на первом жил, окошко низко), но заглянул. А там моя Светка с каким-то ублюдком винцо на кухне распивает. Опизденела вконец, мужа всего пару месяцев дома нет, а она уже хахаля приволокла. А еще «люблю» говорила, шалава проклятая! Первое, что в голову взбрело, это зайти и морды обоим расколотить, но за подобное из 325-го хрен когда выйдешь. А из-за такой бляди, как моя Светка, больше положенного там находиться не хочется. Потом мы спасением собаки занялись. Неблагодарная тварь отказалась. Вместо того, чтобы руки лизать, за ногу Саньку хватанула. Я ее Светкой назвал – такая же сволочь.
Но вообще нам с Саньком относительно везет, у нас преступления плевые: я несколько человек наколол с квартирами, а он на мелкой краже попался. Тех, у кого убийство или изнасилование, такое делать заставляют! То ртуть разлившуюся собирать, то бывшие поля сражений от мин очищать. Придут они после разминирования, заснут, а во сне за яйца себя держат и кричат: «Ма-а-ма! Ма-а-а-мочка!».
Но самое страшное даже не это, а то, что после подобного глумления ты еще и раскаиваться в содеянном должен. И самое смешное, что раскаиваешься. Иначе тебе полный пиздец придет.
И все-таки отсюда выбираются. Сначала «исправившихся» вызывают и беседуют, а потом вроде как отпускают. Только у уходящих морды почему-то грустные. Я бы радовался, по чему тут тосковать?! По ночным поискам шприцов или бичам? Нет, я бы очень обрадовался.
– На выход!
– Кто, я?
– Ты, ты. Быстрее.
– Неужели?..
– Да. Шевелись давай.
Вскакиваю, одеваюсь. Неужели все, закончились мои мучения. Совсем скоро я увижу маму, и не надо будет зарабатывать проклятые плюсики. Нет, есть справедливость. Есть. Зря я сначала так. Все, готов… Прямо по коридору? К начальству зайти надо? Да пожалуйста…
– Куда, куда?! Да вы чё, ебанулись совсем! Да этого быть не может! В 324-е переводите, как исправившегося? А потом?
– В 323-е.
– А в рай когда же?!
– Когда все 325 пройдешь.
– А-а-а-а-а-!
– Чего орешь? Благодарить надо. А ну, давай нашу любимую!
– Господи, ежеси на небеси… Су-у-у-ки!..
– Здесь оставлю за богохульство!
– Господи, спаси мя грешного и помилуй. Аминь. Куда идти-то?
Сообщение отредактировал Antimat: 25 Февраль 2013 - 23:59
![:]](https://litmotiv.com.kg/public/style_emoticons/default/ni_mogu.gif)
