Семнадцать черное

Меня в тот день повысили, стал менеджером на рулетке. Я никогда не был карьеристом, но все равно обрадовался – зарплата менеджера существенно отличалась от зарплаты крупье. Помню, мы с ребятами собирались отметить после смены, да только так и не отметили, утром я сломя голову помчался к Рите.
Она написала свое имя на салфетке, под номером телефона и незаметно для остальных передала в холле между бильярдной и рестораном. Я позвонил практически сразу, запершись в туалете:
– Это Андрей, с рулетки, – представился я.
– Я поняла. Ну что ж, Андрей, я твоя должница. Ты, наверное, хочешь поговорить о своей доле? – спросила она.
Никакая доля меня не интересовала, просто Рита мне понравилась, очень понравилась, поэтому и согласился встретиться.
– Во сколько ты заканчиваешь?
– В восемь у нас пересменка. Полдевятого я свободен.
– Тогда сразу после работы приезжай на Ленина, 22, квартира 5, – сказала Рита. – Приедешь? Кстати, чем ты обычно завтракаешь?
– Пофиг чем, я всеядный. Приеду.
Остаток смены я думал о Рите. Наверняка крупье, уж очень лихо несколько раз сделала шаффл* фишками. В середине игры занервничала и зафигачила шаффл из полных стеков. Очень ровный. Такой получается у заядлых рулеточников или у крупье. На игромана со стажем не тянула – слишком молодая, двадцать три-двадцать четыре, как и мне. Значит, крупье.
Выглядела как дочка богатеньких родителей. Да только это было не так. Я мало разбираюсь в шмотках, но смогу отличить дорогие от дешевых. На ней было охуенное платье – черное, строгое спереди, но с очень открытой спиной, и каждый раз, когда Рита наклонялась над полем, расставляя фишки, я видел ее белую кожу и родинку под правой лопаткой. Примерно на десятом спине* я мысленно поцеловал эту самую родинку, а ближе к двадцатому и вовсе разошелся: представил Риту в одних туфлях, лежащей на куче разноцветных фишек. И все-таки, несмотря на шикарное платье, она была небогата. Ни единого украшения. В принципе, верный ход: снять дешевые колечки и серьги, мол, сама себе украшение. И, может, другой бы на это и повелся. Но не я. И еще, богатенькие девочки любят длинные ногти, а у Риты были коротко подстрижены. Как у крупье. Длинные ногти мешают быстро заставлять поле.
Что ее спасло, почему не раскусили управляющий и другие менеджеры? Да просто повезло, в ту ночь было столько народа, столько богатеньких дамочек и фраеров с полными кошельками, что на Риту не обратили внимания. К тому же, она играла недолго, минут сорок. Но если бы ее просекли, то под любым предлогом вытурили: в казино такой регламент: крупье запрещено играть.
Она заставляла секторы: тиер, вуазен, орфлайнс*. Сначала цветом минимального номинала, потом перешла на средние ставки, постоянно забирая половину выигрыша кэшем. Типично для крупье. Хотя я играл бы на номер или на «номер с соседями»*. Потому что сам умел делать спин в конкретное число. Это никакой не дар и не природная точность, всего лишь результат ежедневных многочасовых тренировок. И соответственно видел, куда бросают шарик другие. Рита же была менее профессиональна и ориентировалась по секторам. Чаще других выпадают номера из тиера, вот она и заваливала по полной тиер: каре, линии, конеры, сплиты* и несколько ставок в чистые номера – наудачу. Смешно, ей-богу: верить в удачу. Впрочем, иногда Рите везло.
Она разменяла тысячу долларов – смешная сумма для дамочки в таком платье. Первые спины очень нервничала и выдала себя шаффлом*. Как узнал позже, повод нервничать имелся: это были последние баксы, остальные проиграла в другом казино. И эти бы продула.
В середине игры Рита начала сливать. Тут бы стопануться, но она продолжила. У нее остались сто долларов. Тогда я сам встал за стол. В этот момент ей позвонили.
– Сейчас поставлю последнюю сотню на семнадцать, а потом поеду домой и напьюсь. Как ты там?
Пока в телефоне рассказывали «как они там», я поменял шарики. Взял маленький, чтобы наверняка. С большим у меня случались огрехи.
– Ваши ставки, господа, – и отправил шарик в нужный номер.
Рита поставила на семнадцать, в середине спина она вдруг дернулась и передвинула фишку на «соседа», а потом посмотрела на меня. Представляю, что было у меня на лице в тот момент, потому что она поняла. И в самую последнюю секунду, когда я уже начал говорить «спасибо, ставок больше нет», успела переместить фишку на прежнее место.
– Семнадцать черное. Как выплатить?
– Через тысячу и пять по сто, – улыбнулась Рита.
Семнадцать черное… Семнадцать черное…
Я рисковал, меня могли просечь уже на дабле, поэтому на четвертом спине, успев сделать «страшные глаза», я попал в зеро. Потом в третий номер, после в двадцать первый. Рита поняла: благотворительность закончилась, и пошла в кассу, оставив на столе кэш на двести баксов – чаевые. Опять же продемонстрировав щедрость, присущую крупье.
– Да что с тобой? – удивился инспектор*.
– Переволновался с этой должностью, – выкрутился я и попросил прислать смену, а сам вышел в холл, ни на что не надеясь, просто, чтобы еще раз на нее взглянуть.

Утром она была в том же платье. На фоне обшарпанных обоев в ромбик оно смотрелось еще дороже.
– Проходи, – и повернулась спиной.
Все случилось тут же, в прихожей. Помню, что я тогда впервые в жизни застонал.
– Это все твоя родинка, – сказал я потом.
– Это все твои глаза, там, в холле. Ты так на меня смотрел…
«Позавтракали» мы в обед. Я не ошибся, Рита действительно была крупье.
– Больше на картах стояла. Ушла месяц назад, приехала сюда, квартиру сняла, в Уфе-то меня во всех казино знают, не поиграешь, сам понимаешь, – подтвердила она.
– Но для чего? Зарплатой вроде не обижают, чаевые те же.
– Мне надо больше.
– Сколько?
– Много.
– Любишь деньги?
– Не в этом дело, – ответила Рита. – Хотя кто их не любит. Мне для дела. Вернее, не мне. И надо много.
– Конкретно?
– Пятьдесят штук.
– Десять уже есть, – заметил я.
– Половина твоя, – и вытащила доллары из сумочки.
– Не надо, – сказал я.
– Тогда вали отсюда. Нахрен мне не нужна любовь-морковь. Не до нее. Или берешь деньги, или вали отсюда.
Я молчал. Рита бросила мне рубашку:
– До свидания.
– Давай половину, – согласился я и притянул Риту к себе.
Я уже прирос к ней, как мальчишка, как глупый малолетка. Да, в принципе, я им и был. И, судя по нынешним поступкам, и остался.

Я рассказал Рите про косяки.
– Шаффл – это пиздец. В следующий раз тебя спалят и вручат черную карту, и тогда я ничем не смогу помочь. Выигрывай каждый раз понемногу, радуйся погромче, но с достоинством. Почаще меняй наряды и нарасти ногти.
– Это дорого, – вздохнула она.
– Не дороже работы, с которой меня скоро попрут, – пошутил я.
– Не попрут, мы сделаем все четко. И потом у тебя тоже будут пятьдесят косарей, – хитро посмотрела на меня Рита.
– Слушай, а что потом? После того как мы выиграем нужную сумму? Мы поженимся? Провернем вместе дельце, о котором ты отказываешься говорить, утрясем твои проблемы и поженимся? – я действительно хотел этого.
– Нет. Разойдемся в разные стороны.
– Я тебе совсем не нужен?
– Не совсем.
Мне и этого оказалось достаточно. Чтобы быть счастливым. Идиот, конечно, но думал так: просто побуду счастливым, а потом гори все синим пламенем.
План был гениально прост. Она будет играть на шансах. Красное-черное. Ставка – пятьсот баксов. И немного цветом по полю – для отвода глаз. Каждый десятый спин я подам знак: прикоснулся к лицу – красное, смотрю вниз – черное. Сам вставать к столу не буду, ни к чему. Нащелкав шесть-семь штук, Рита будет уходить. Играть, естественно, только в мою смену и не чаще раза в неделю.
– Это очень долго, – сказала она.
– Тогда поищи другого напарника.
Я хотел замедлить процесс. У нас было около трех месяцев.

Рита экономила. И когда покупала очередной наряд, откровенно расстраивалась и клянчила у продавца скидку.
– Неужели не обойтись без этого барахла? – спрашивала меня.
Я хотел подарить ей что-нибудь, те же тряпки, но этого нельзя было делать. Во-первых, Рита прямо заявила:
– Никаких широких жестов. У тебя своя доля, у меня своя. Я и так тебе обязана.
А во-вторых, я отнимал бы время у самого себя, так она хоть немного тратила.
Мы практически не расставались, только когда я работал. Гуляли очень редко – отношения игрок-дилер категорически запрещены, вдруг кто увидит, поэтому практически постоянно сидели дома. Смотрели телик, питались преимущественно бутербродами и стонали, стонали, стонали…
Иногда Рите звонили, она отвечала кратко и обещала перезвонить, но при мне этого не делала. Как-то раз ушла в магазин и оставила телефон. Я не удержался, знал, больше такой возможности не представится, Рита была осторожной – из рук его не выпускала. Говорила Рита только со мной, с каким-то Вадиком и изредка звонила на зарубежный номер. Мне бы тогда взять да записать этот номер, а я накинулся на смс-ки «Рита-Вадик»: «Как дела?», «Хреново», «Держись. Скоро», «Люблю тебя», «И я тебя». Когда она вернулась, очень хотелось сказать, что я про все это думаю. Но я промолчал. Прирос к ней.

Половину суммы мы отпраздновали. Даже сделали вылазку в итальянский ресторанчик. Меня снова пробило:
– Неужели вот так уедешь и вспоминать не будешь?
– Почему же не буду? Буду. Всё-всё.
– Может тогда не надо расставаться. Вдруг потом пожалеешь?
– Нет, не пожалею, – ответила Рита.
– Уверена?
– На сто процентов. Слушай, давай сегодня не будем спать. Залезем в ванну и будем пить шампанское до самого утра, – и добавила шепотом. – И еще, обещай, что не будешь сдерживаться, когда кончаешь. Обожаю, когда ты стонешь.
Дома Рита зажгла свечи. На стене появились наши тени. Они были намного больше нас.
– Знаешь, мы расстанемся. А они останутся здесь, наши тени, – и обняла меня. – Будут стоять и обниматься. Всегда.
– Здесь будут жить другие люди, – сказал я.
– Тени бесстыжие. Они и при посторонних могут, – рассмеялась Рита.

К концу второго месяца Рита стала нарушать правила. Вместо пятисот ставила тысячу. Или играла дольше оговоренного, даже когда я уже не подсказывал. И проигрывала.
– Что ты творишь?! Мы же договаривались! – кричал я утром.
– Отвали, Андрей. И так тошно. Девять штук втюхала из-за тебя, – и ревела навзрыд.
– Из-за меня?!
– Да! Тебе что, сложно было посигналить?
– Мы же договаривались, – повторил я. – Ты палишь и себя, и меня. Я работу потеряю, меня потом ни в одно казино не возьмут.
– Мы аккуратно, миленький, очень аккуратно. Мне срочно надо. Понимаешь?! Срочно! – у нее тряслись руки.
В сотый раз спросил я, для чего нужны эти пятьдесят штук. Она не сказала. В сотый раз предложил свою долю. Она отказалась.
– Сделка прежде всего. Ты прав, играем по правилам, – ответила Рита, успокоившись. – Выпьем немного, ты не против?

Через неделю Рита позвонила мне на работу:
– Не приходи сегодня, и завтра тоже. Я хочу побыть одна.
– Что-то случилось? – я не поверил ей.
– Просто хочу побыть одна. Я устала. Может человек устать?
– Конечно.
– Я сама тебе позвоню, – и отключилась.
Я, наверное, походил на собаку, которую сначала взяли в дом, а потом вышвырнули на улицу, и которая теперь, прячась за углом, высматривала: не появится ли хозяйка.
Рита появилась. Вышла из такси с дорожной сумкой. Не одна. А с каким-то нариком в стадии начала конца. Он даже центра не прятал – в футболке был, пытался взять у нее сумку, а она смеялась и глядела на него счастливыми глазами.
– Вадька, как хорошо, что ты приехал. Я так рада! – и висла у него на шее.
Иллюзий больше не осталось, да их и не было особо-то. «Она получит пятьдесят штук и уедет навсегда к этому гребаному нарку. Ей плевать на его исколотые вены, на всю эту грязь, потому что она его любит. А меня никогда, никогда…» – перед глазами все плыло.
Надо было подойти, может, даже врезать ему по морде. Вот только за что? Я не знал. За то, что сам не был ей нужен? Ну хорошо, не бить. Просто подойти-то я мог? Разумеется. Не подошел. Считал, что это ребячество. Придурок. Ребячеством было не подойти.

А потом началась агония последнего месяца. И нарушать правила стал я сам: взял больничный, чтобы отсрочить еще одну неделю. Да только что значит одна неделя, когда расстаешься навсегда.
Это был сумасшедший месяц. Я был безумно счастлив и одновременно безумно несчастен. Про осторожность и не вспоминал, после очередной игры шел в холл и ждал ее там, чтобы забрать половину выигрыша. Я охранял остатки своего счастья, боялся, что Рита исчезнет раньше.
Она меня жалела. Как умела: уже не подгоняла, не закатывала истерик и не говорила про чертовы тени, которые навсегда остались в съемной квартире.

– Ваши ставки, господа, – если бы крупье знал, что значил для меня этот спин.
Виски разламывались. Неужели шарик падает с таким грохотом? Семнадцать черное. С чего началось, тем и закончилось. Рита сама угадала. Не стала ждать десятого спина. Поставила максимальную ставку на черное. Выразила радость – громко, но с достоинством, как договаривались. Поблагодарила за игру. Все. Все.
На следующий день она уезжала в Уфу. Я проводил ее на вокзал.
– Дальше не иди, – остановила она перед выходом на платформу. – Ну вот и все. Желаю тебе…
И тут я не выдержал:
– Не надо мне ничего желать! Себе пожелай! Пожелай не скурвиться рядом со своим Вадиком, после того, как он проколет последний бакс. Ты же не думаешь, что он завяжет?! А когда ему снова понадобятся бабки, что ты станешь делать? Снова приедешь сюда, чтобы морочить мне голову?! Не рассчитывай! Поняла?! Не рассчитывай! – на меня начали оборачиваться люди.
– Глупый, какой ты у меня глупый, – Рита улыбалась, но в глазах были слезы. – Хорошо, что я ничего тебе не рассказала. Так будет лучше. Я желаю, чтобы у тебя все получилось. Прости меня.
И пошла к поезду. А я назад. В разные стороны, как она и говорила.

В казино я отработал еще почти пять лет. Потом игорный бизнес прикрыли. Можно было остаться и работать в нелегальном заведении, но я не стал. Открыл свое дело, обанкротился, потом еще одно, на сей раз удачно. Женился. Родился сын, через год дочь. Развелся. Короткий брачный спин получился, что и говорить. Впрочем, у многих так.
Звонил ли я Рите? Да. Только бесполезно. Она поменяла номер. Скучал? Да. Любил? Да. Поэтому не изменил свой. Но она не звонила.

– Зачем? Я вернулась из Израиля через полтора года. Одна. И совсем другая.
Я встретил Риту в Уфе. Полетел туда по делам, остановился в гостинице, вечером пошел в магазин и встретил ее. Она работала продавцом.
– Ты не вышла замуж? – спросил я.
– Да как-то не сложилось, – ответила Рита.
Мы сидели у нее дома, в почти такой же съемной квартирке, только без свеч и без теней. И без тайн.
– Родители умерли рано. Только брат остался. В двадцать девять ему поставили диагноз: лимфогранулематоз. Врачи посоветовали: в Израиле клиника хорошая, туда надо бы. Мы посчитали: на лечение и мне на проживание надо сто двадцать штук, не меньше. Квартиру продали почти за семьдесят. Но остальные где взять? В долг никто не давал, понимали, что отдавать будет нечем. Вот я и решилась. Но если б не ты, ничего бы не получилось.
– Значит, все-таки напрасно? – спросил я.
Рита улыбнулась, как тогда, на вокзале.
– Ну какой же ты глупый. Как же «напрасно»? Ведь Вадик еще полтора года жил. Целых полтора года. И я была рядом с ним. Разве это напрасно?
– Но мне-то почему не рассказала? – я даже встряхнул ее. – Знаешь, как я тебя любил?
– Знаю. Потому и не стала. Да и как между вами разорваться? Брату я нужнее была. А тебя в этот кошмар тащить не захотела. Или у тебя сейчас жизнь плохая?
– Неплохая, – согласился я.
– Вот видишь, милый, вот видишь...

Я шел в гостиницу и вспоминал, как шарик падает в семнадцатый номер, ее родинку под правой лопаткой, наш первый раз... И так захотелось назад. Может всего на час, может на месяц, может навсегда. Наверное, я до сих пор не повзрослел. Но я вернулся.

*Шаффл – способ тасования карт или фишек, через одну
Стек – столбик фишек, полный стек – 20 фишек
Тиер, вуазен, орфлайнс – секторы на барабане рулетки
Кэш – фишки определенного номинала
Цвет – фишки разного цвета для игры на рулетке
Каре, линия, конер, сплит – виды ставок на рулетке
Сосед – номер, расположенный следующим на барабане рулетки
Спин – вращение шарика
Чистый номер – ставка в номер, оплачивается 1:35
Шансы – виды ставок на рулетке: чет-нечет, красное-черное, большие-малые, оплачиваются 1:1
Инспектор – дилер, наблюдающий за игрой

#1 Кит

#2 Antimat

#3 lilia

#4 Loki

#5 scyrlin

Количество пользователей, читающих эту тему: 0