Когда Рудольф Альбертович проснулся, на блеклом небе восходило хилое солнце и в воздухе стояла безветренная утренняя прохлада. Он нехотя сполз с кровати, волоча старческие ноги по ворсовому ковру, поглядел на недвижимую еще спящую природу и с некоторым раздражением, вполне нормальным для раннего пробуждения зашторил окна. Присев и свесив толстые рыхлые руки на колени, Рудольф Альбертович безнадежно вздохнул, прикусил свои пухлые несуразные губы, словно о чем-то думал или вспоминал нечто важное, требующее срочности, что ни в коем случае нельзя оставлять на потом. Виолетта лежала на кровати, временами приподнимала головку, зевая и издавая характерные на то звуки…
Когда Рудольф Альбертович возвращался домой, Виолетта радостно припадала на его мягкую грудь, отчего мужчину слегка отталкивало назад. В этом физическом взаимодействии чувствовалась игривость и одновременно семейная теплота, с виду, это схоже на ребенка, встречающего отца после изнурительного рабочего дня. Ее карие глаза возбужденно светились от нахлынувшего счастья, и сердце волнительно постукивало в груди. Она радостно металась по дому, обезумевшее дитя, вновь прижималась к Рудольфу Альбертовичу, заглядывая в его выцветшие белесые зрачки, не имеющие уже никакой эмоции, а только стеклянное солидное спокойствие.
Рудольф Альбертович Бауман – полный пожилой мужчина 63 лет. Дряблое рыхлое тело, обтянутое морщинистой кожей с землистыми, словно растекающимися пигментными пятнами, большая круглая голова, с выпирающим гипертрофированным лбом и недоразвитым ущербным подбородком, отчего безвольно выпирала верхняя челюсть с неприкрытыми средними зубами. Волос на голове практически не имелось, только что, какие-то остатки смешно свисали на вечно потное лицо, отчего Рудольф Альбертович артистично закидывал голову в надежде встряхнуть резким движением жиденькие волосики . Глаза совсем крохотные, углубленные, близко посаженные, мутные и блеклые от времени прожитых лет. Над ними неопрятно нависали жесткие брови с топорщащимися в разные сторону седыми волосками. Нос был мясистый, пробитый крупными оспинами, губы дефектные - нижняя губа свисала книзу, вывернутая наружу она отягощала его лицо нескончаемой грустью.
Рудольф Альбертович безумно походил на друга Бродского, кстати сказать, тоже поэта Евгения Рейна. Они оба, да еще Бобышев и Найман, были так называемые «сироты Ахматовой». Стоит отметить, что Рудольф Альбертович любил стихи Рейна, и вовсе не по причине их внешней схожести. Бывало, сядет на просторный диван, предварительно наполнив бокал «Chianti» и читает:
Ночной истребитель, во мраке
Пронзающий правду и ложь,
Как будто бы пачку бумаги
Проходит охотничий нож.
Раскинув косыми крылами,
Уставший от тайных трудов,
Ты падаешь в грязное пламя
Бесчинствующих городов…
…Виолетта задумчиво слушает стихи, лежа на диване, она доверчиво прижимается к большому и теплому Рудольфу Альбертовичу.
Помимо стихов, Рудольф Альбертович любит перечитать Довлатова – от его рассказов становится по-старому тепло, и невольная сдержанная интеллигентская улыбка появляется на лице. После чтения они перебираются на кухню, обычно поедаются свиные отбивные под сыром или мясной штрудель с грибами. Альберт Рудольфович запивает съеденное уже упомянутым «Chianti» или временами позволяет себе выпить немного сладкого пряного «Bärenfang». Виолетта предпочитает исключительно основное блюдо и в больших количествах.
Закончив с ужином, они отправляются в просторную спальню, с грохотом бросаются на не расстеленную кровать. Тусклая бра нежно освещает комнату, но тут же оказывается выключенной под старческие кряхтения Рудольфа Альбертовича и пронзительное повизгивание Виолетты.
Старик неуклюже проводит дряхлой рукой по телу: ласкает тонкую шею, ощупывает узкую талию, уткнувшись безобразным носом и вдыхая запах ее тела. От его теплого дыхания слабо немеет и приятная колкая волна пробегает по телу Виолетты. Толи охмелев от выпитого алкоголя, толи по причине своей старческой ущербности, с трудом нашаривает молнию, расстегивает ремень, провозившись, приспускает брюки. Прижимая и тиская левой рукой ее тело, правой подергивает скукожившийся член, вяло приподнимая и приспуская морщинистую кожицу. Наконец, добившись слабой эрекции, Рудольф Альбертович натягивает кожицу до основания, выпуская наружу бледно-розовую головку, на дырочке непристойно поблескивает капелька прозрачной смазки.
Старческая рука сильнее обхватывает тонкую талию, член Рудольфа Альбертовича медленно входит и поступательными движениями шевелится в прямой кишке. Старик поднатуживается, выпуклый нахмуренный лоб покрывается капельками едкого пота, движения становятся все активнее, член пробирался все глубже и глубже, насаживаясь до упора. Рудольф Альбертович постанывает сиплым голосом, движения понемногу стихают и член разряжается склизкой теплотой в хрупком теле Виолетты. Не вынимая изнутри опавший член, старик отирает пот со лба, глубоко выдыхает уставший воздух; довольная борзая скулит ему в ответ.
Сообщение отредактировал Радикал Максим: 09 Декабрь 2013 - 22:55
успехов на творческом поприще! )
