Пять минут до прощения
Сейчас
В последний день Старого года принято в последний раз подводить итоги: воскрешать в памяти забытое, прощать ущемлённое, завершать страницу неоконченного. Именно за окончанием годовой отчётности курьер почтовой службы, наспех разбрасывающий почту по отделам, застал молодую женщину в директорском кресле:
- Вам – срочное с уведомлением, - плюхнул он на стол конверт, а сверху плюхнул потрёпанный журнал. – Распишитесь вот здесь, а рядом поставьте дату и время.
«31.12.2013 г., 13:55.» Подписавшись, женщина отложила журнал. Её рука, потянувшаяся было к конверту, дрогнула, как только взгляд упал на адресат: городской Дом престарелых.
Тогда
Дария всегда отличалась упрямым, твёрдым характером – её не сломали ни скандалы родителей, ни частые загулы отца после работы, ни болезнь матери.
- Учись хорошо, тебе не на кого надеяться в жизни, - говорила мама воскресными вечерами, когда дрожащей рукой подписывала школьный дневник с «пятёрками». Она давала дочери уроки прилежности и трудолюбия, а в последний год научила ещё и твёрдости духа: мама упорно боролась с тяжёлой болезнью. Болезнь победила – но мама ушла, несломленной.
Трагедия случилась в июне. А после похорон какая-то дальняя родственница, работавшая в соцобеспечении, выхлопотала для осиротевшей девочки путёвку в лагерь до конца лета, на целых два месяца. Возвращаясь в августе в родную квартиру, Дария ломала голову над тем, как они теперь будут жить с папой – ей, наверное, придётся самой вести и хозяйство, и домашнюю бухгалтерию, и выслушивать папины жалобы на начальство, утешая, поддерживая – всё это всегда делала мама. Но щёлкнул ключ в замке, распахнулась дверь, отец поставил в прихожей сумку с нехитрыми детскими вещичками, привезёнными из лагеря – и Дария поняла: всё будет иначе. Обрадованный родитель громко воскликнул:
- Ну, наконец-то приехала! Пойдём, дочь, буду тебя знакомить, - и из комнаты возникла чужая, незнакомая женщина.
Два месяца. Всего два месяца прошло после смерти мамы – и место её в жизни отца уже было занято. Место в родительской спальне - тоже.
- Убирайся, уходи из нашего дома немедленно! – закричала тогда Дария на чужую женщину. – Это мамина комната, мамина квартира… это мамина семья!
Отец тогда повёл себя очень неосторожно, и Дария поняла, что чужая женщина возникла в его жизни задолго, очень задолго до того, как ушла мама.
- Ты не понимаешь, дочь, - оправдывался он, усадив Дарию на кухонную табуретку, закрыв дверь, чтобы женщина не услышала, - твоя мама, как заболела, стала совершенно невыносимой. Она перестала заботиться о семье и стала думать только о себе. А так жить невозможно! Мне нужна была поддержка близкого человека, и я нашёл её в лице Али. Ты полюбишь её…, - бросил отец в спину дочери, решительно помчавшейся к выходу из кухни.
- Она не будет жить в нашем доме! – обернувшись, твёрдо заявила Дария.
- Она никуда не уйдёт! – возразил отец.
- Что ж, - хмыкнула девочка, обувая сандали и хватая сумку с вещами, - тогда уйду я.
Сейчас
Странной показалось Дарие, привыкшей к электронной бизнес-переписки, рукописная страничка текста в конверте, набросанная округлым, крупным, разборчивым почерком. Некая госпожа Н., работающая медсестрой в доме престарелых, писала, что отец Дарии уже несколько лет проживает в казённом учреждении, болеет и очень желает встретиться с дочерью. Прямо сегодня, 31 декабря, он готов ждать её хоть всю ночь.
Злость, чувство, давно забытое в подножьях карьерной лестницы, на миг захватило сознание женщины. Какая-то зловещая радость от воздавшейся справедливости: предатель не живёт счастливо, окружённый новой семьёй, он мучается в казённых стенах, в одиночестве.
Отчётность была дописана мгновенно. Выключив компьютер, выпив с подчинёнными по бокалу шампанского – сугубо из уважения к Новому году, - коммерческий директор компании набросила шубку, пригладила рукой волосы и внимательно оглядела себя в зеркале.
Уже не сбежавшая из дома девочка-подросток, а успешная тридцатишестилетняя женщина. Красива - совсем как мама когда-то. Умна и трудолюбива – несомненно, иначе не управляла бы этими напыщенными менеджерами, с первой встречи пытавшимися с ней заигрывать. Два десятка лет минуло с семейной драмы, увлёкшей её из дома в пятнадцать лет, - но за все эти годы Дария так и не научилась доверять никому.
Тогда
Ночное дежурство в отделении хирургии подходило к концу, когда доктора Жандоса Армановича срочно вызвали в операционную: привезли очередного тяжёлого пациента. На этот раз им оказалась девочка-подросток с симптомами аппендицита, грязная, оборванная, по рассказам врачей скорой, подобранная у здания вокзала.
Подобранная поздновато – у ребёнка уже начался перетонит, да такой, что понадобилась и кровь для переливания. Нужной группы в больнице не оказалось – но врач не приуныл: попросив телефонную трубку, набрал номер и долго слушал гудки, пока не дождался заспанного: «Алло?». Одинаковая с девочкой группа крови оказалась у супруги, ей-то Жандос Арманович и позвонил.
Пар часов сверхурочной работы – и подросток был спасён. О том, куда она пойдёт после больницы, врач предпочитал не думать. Супруга всю дорогу до дома была молчалива, задумчива, - и все последующие дни, пока Дария выздоравливала, тоже. А через несколько месяцев в семье хирурга Жандоса Армановича появилась очень смышлённая приёмная дочь.
Сейчас
Приход Нового 2014-го года Дария собиралась праздновать в ресторане с соучредителями. Выходя из здания офиса, она бросила взгляд на крохотные платиновые часики, символ финансового успеха семейно-несостоятельной женщины, – они показывали 15:55. Времени, чтобы привести себя в порядок, хватало.
Она заехала в спа, на массаж и в салон красоты. Надела лучшее платье, какое только можно было купить в городе – и это платье ей невероятно шло. Вызванное на дом такси прибыло в 19:55. Дария бросила взгляд на зеркало в прихожей – то ли освещение было виновато, то ли стилист намудрил с макияжем, но лицо в отражении как никогда казалось похожим на то, что она не видела уже более двадцати лет. Лицо матери. Спохватившись, сбегала в комнату и принесла вещь, совершенно не подходящую к её изысканному, дорогому наряду – простую серебряную брошку. Прикалывать не стала, просто положила в сумку: в единственном доставшимся от матери украшении женщина ощущала в тот момент странную потребность.
Доехали быстро. Даже, как показалось, слишком быстро. Дария протянула таксисту крупную купюру, предупредила:
- Сдачи не надо, - и собралась выйти из машины, когда за спиной услышала самую странную благодарность в своей жизни:
- Вот так спасибо, уважаемая! Я на эти твои «чаевые» подарок куплю и поеду к сынишке – два года его не видел. Как думаешь, простит он меня?
Дария растерялась:
- Простит, думаю, - Новый год, всё-таки.
- Дело не в Новом годе, - грустно вздохнул молодой парень-таксист, - я свою бывшую заподозрил в измене, ну и выгнал с пацаном, подумал, на кой фиг мне чужое отродье? Но это всё неправда… мой пацан, моя кровинушка – а я его предал! Ты бы такое простила?
Не найдя, что ответить, Дария молча вышла из машины.
Сейчас
Этим новогодним вечером не всем в ресторане было весело: молодую женщину, одиноко сидевшую в углу, не развлекали ни коллеги, ни приглашённые артисты, ни ужин на столе, ни даже алкоголь.
То и дело Дария сверлила взглядом сумку: где-то там, в недрах чёрной замши лежало распакованное днём письмо, в котором отец, словами медсестры Н., сообщал о готовности ждать её хоть всю ночь. Простая человеческая учтивость требовала поехать и узнать, что случилось за эти годы, почему он на старости лет оказался на попечении государства. Но сознание всё ещё сверлила обида. Решившись, женщина открыла сумку, доставая конверт с адресом, по которому никогда не бывала. Легонько одёрнула руку – что-то острое кольнуло палец, пригляделась – мамина брошка Кое-как, не глядя приколов её к дорогому вечернему платью, встала и тихо вышла из залы.
По пустым улицам - видимо, автолюбители уже сидели дома и принимали на грудь – таксист домчал её очень быстро. А вот здание Дома престарелых только усилило тоску – старое, унылое, насквозь провонявшее хлоркой, лекарствами и… смертью. Дверь почему-то оказалась открыта, охранник у входа деловито поглядывавший на часы, - очевидно, ожидая полночи, -спешно спросил её имя и предложил подняться на третий этаж. Выглядело так, будто Дарию сегодня здесь ждали.
Четыре лестничных пролёта – и вот уже нужный коридор. В душе – чувство тревоги и волнения. Идя по коридору, Дария ощущала, как подкашивались коленки от страха, а в голове почему-то всплывал не день побега, а совершенно другой момент, случившийся на много лет ранее: Дария, крошечный ребёнок, сидит за столом, ковыряя ложкой кусок медового торта, а из прихожей раздаётся звонок. Мама торопится к порогу, минута суеты – и входит Дед Мороз в красном халате, высокий, немного волшебный, с длинной белой бородой, один-в-один похожий на тех могущественных Дедов, что описывались в книжках. Дед здоровается и вдруг растерянно замолкает перед малышкой, очевидно, забыв слова, - а потом достаёт из-за пазухи свёрток с куклой Барби. Такой, какой ещё не было ни у кого из подружек! Восторженная, в порыве благодарности Дария кидается на шею Деду – и белая борода сбивается на бок, демонстрируя папу в красном халате, так нелепо провалившего роль Деда Мороза.
На часах в тихом, слабо освещённом коридоре было 23:55. Единственная открытая дверь вела не в комнату даже – в палату, где на единственной занятой койке лежал дряхлый, умирающий старик. Женщина застыла у входа, глядя, как молоденькая медсестра поправляла ему одеяло, часы тикали, в системе капал раствор, а он тихо бормотал:
- Мира… Когда уже Мира придёт?
Женщина вздрогнула от невольного воспоминания: Мирой отец когда-то ласково называл маму.
Голос медсестры звучал заботливо и, вместе с тем, в холодных стенах палаты приобретал оттенок обречённости.
- Скоро придёт, обязательно придёт, - кивала медсестра, - а пока я с вами побуду. Схожу, встречу с нашими Новый год – и к вам…
- Не надо, - звуки голоса, выдавленного из грудной клетки, в ту секунду казались Дарие чужими, – Я побуду с ним.
Медсестра обернулась. Удивлённо посмотрела на вошедшую, задёрнула занавеску, за которой лежал больной, и тихонько приблизилась к гостье.
- Дария? – шепнула она удивлённо.
- Да. Откуда вы знаете?
Девушка легонько просунула руку в карман белого халата и извлекла старую потрёпанную фотографию, которую Дария узнала даже через много лет: с чёрно-белого снимка, сделанного в фотоателье, ей улыбалась мама.
- Я сразу поняла, что это вы, - не скрывая восхищения в голосе, шептала медсестра, - вы на неё похожи! Знаете, он так любил её!
Тень сарказма искривила красивые губы Дарии. Вздохнув, желая развеять сомнения, она спросила:
- А как же Аля?
Медсестра пожала плечами:
- Не знаю её. Я ухаживаю за вашим отцом с тех самых пор, как он заболел – и всё это время он звал только Миру.
Растерянная, Дария подошла к кровати, одёрнула занавеску. Умирающий старик, коим сейчас стал её отец, пристально посмотрел дочери в глаза и протянул слабую руку к приколотой на платье брошке.
- Ты всё-таки пришла! – пробормотал он.
Женщина схватила руку обеими ладонями, прижалась к ней лицом и громко зарыдала.
Сейчас
Часы показывали 5:55 утра первого января 2014 года, когда в хирургическое отделение городской больницы явилась одетая в вечернее платье женщина. Пожилой врач Жандос Арманович, дежуривший в эту смену, долго отпаивал её валерьянкой в ординаторской, а женщина плакала.
В эту ночь у неё на руках умер отец.
Отец, из дома которого она сбежала подростком, оборвав связь с корнями более чем на двадцать лет. Отец, который не видел, как она взрослела, возмужала, превращалась в юную копию его умершей жены. Той, которую он любил до самой смерти.
- Если бы я появилась на пару лет раньше, я бы его спасла, - упрекала себя Дария.
Пожилой врач встал из-за стола, подошёл и легонько обнял за плечи плачущую.
- Неправда, дочка, - умудрённый жизнью, врач знал, что говорил: - Ты и так его спасла. Он умер лёгкой смертью, потому что увидел твоё прощение.
- Спасла… - Дария утёрла слёзы, - Спас меня когда-то ты. Не дал мне умереть, не позволил потеряться в жизни… Неужели для этого?
- И для этого тоже.
Хирург и его приёмная дочь вышли в коридор, пока из операционной в палату травматологии везли парня с загипсованной ногой. Травмированный как-то странно посмотрел на женщину и улыбнулся:
- Привет! С Новым годом тебя!
- И тебя тоже, - прошептала Дария, узнав таксиста, который вёз её вчера до ресторана.
Жандос Арманович заботливо посмотрел на пациента, спросил о самочувствии, дал медсестре несколько рекомендаций. А затем, повернувшись к Дарие, сказал:
- Работа у меня такая – спасать. Нынешней новью, вот, этого парня спасали. Ничего особенного: упал, очнулся – гипс... Но, вот увидишь, через месяц он у нас уже как конь бегать будет!
Утирая ещё не выплаканные слёзы, Дария не смогла сдержать улыбку: прямо к ним по коридору шла встревоженная молодая мама, ведя за руку мальчонку лет пяти.
В эту ночь они тоже простили папу за совершённый поступок.
Сообщение отредактировал Rovena: 09 Январь 2014 - 16:03
