Justa D

fotka, с днем рождения!!!  и пусть все будет хорошо! ибо как иначе? счастья, благополучия и гармонии! 

Аллюзия конкретная, что как бы намекает

А с чем аллюзия?   Колись ужо срочно! 

Данияр, жму руку!  И разъедим этот торт на двоих

эх, грусть... вот вроде бы про дом (дома), казалось бы, а столь по-человечески все это. одиночество, печаль, ностальгия - все вместе. хороший коктейль. пронзительный.

песель такой классный! и светлый душой и характером, судя по зеленому отсвету глаз ) чудесно теплый рассказ! 

fotka, очень динамично! и увлекательно! и, между прочим, нет ощущения обрывочности )) цельно!

- Руби!

Попав в капкан, иной хищник перегрызает себе лапу. Человеческим зубам подобное было не под силу, и старпом вопила так отчаянно, что крик перекрывал надрывный свист уходящего воздуха.

- Давай, на хрен!

Люк, который должен был отсечь отсек от остальной части корабля, закрылся не полностью. Ему очень некстати мешала рука старпома, крепко зажатая лепестками створ. Стальные челюсти сомкнулись на предплечье чуть ниже локтя, но из-за разницы давления офицер увязала в роковой трясине все глубже. По ту сторону аварийной переборки рука уже заледенела и покрылась мертвенной серостью. С этой – мороз холодил плечо, но пока не пробился к бешено стучащему сердцу.

Автоматика, отвечавшая за люк, крепко задумалась над неразрешимой дилеммой. Программа требовала обеспечить отсеку герметичность, но настрого запрещала причинять вред члену экипажа. Командуй люком живое существо, то наверняка поддалось искушению и на миг ослабило бы стальную хватку - в надежде, что старпом исхитрится вырваться из капкана. Но, увы, автоматика руководствовалась вовсе не эмоциями. Ею управлял холодный расчет. Увеличь щель, и несчастную затянет в дыру основательней, а может и того хуже - высосет в вакуум. Так что живая и вопящая пробка служила чем-то вроде компромисса. Изувечена конечность? Приемлемый ущерб. Старпому еще повезло. Она, по крайней мере, еще жива и относительно цела. По крайней мере, в сравнении со звездолетом, часть отсеков которого превратилась в решето.

Мощный удар, едва не сокрушивший корабль, пришелся в правый борт. Шрапнель метеоритного роя пробила корпус и кое-где прошла навылет. Все, что встретилось ей на пути, превратилось в крошево, тут же выброшенное наружу декомпрессионным взрывом. Если бы автоматика не успела отрезать уцелевшие отсеки аварийными переборками, на борту не осталось бы ни одного живого существа, включая старпома.

- Руби, говнюк!

Искусственный интеллект корабля, к которому так непочтительно обращалась старпом, не был обидчив. Брань и крепкое словцо не вгоняли его в краску. Скорее, напротив, пробуждали ностальгические воспоминания. Искин искренне тосковал по многоголосью, которое еще недавно звучало в переходных камерах и отсеках судна. В последний раз он имел удовольствие слышать и лицезреть всех членов экипажа в кают-компании, куда их собрал капитан. Повод был приятным. Особенным…

Шум и помехи…

Что служило поводом?..

Повреждение ячеек памяти…

Космоходов нечасто собирают вместе, но вовсе не потому, что экипажу некогда точить лясы. По требованию старших культур команда корабля укомплектована представителями разных рас. Они дышат отличными друг от друга газовыми смесями и в общих отсеках вынуждены носить дыхательные маски…

Восстановление данных из резервной копии.

- Сша третью сшотню! Бесш происшествий!

Капитан взметнул когтистую лапу с зажатым в ней металлическим бокалом, едва не выплеснув на окружающих кислотное пойло, которое предпочитал в качестве горячительного. Он обвел экипаж красными бусинами глаз и осклабился, обнажив крупные резцы, из-за которых безбожно свистел и пришепетывал. Строение челюстей и черепа красноречиво указывали на то, что командир корабля вел эволюционную родословную от грызуна.

- За третью, - гаркнула на разные голоса команда, включая безликого и бестелесного искина, незримо присутствовавшего на общем собрании. – Без происшествий!

- И пусшть еще сштолько по сштолько сше!

Махом опрокинув в себя бокал, капитан залихватски ударил им по столешнице, стряхнул накатившую от крепости слезу, довольно крякнул и только после натянул на свою крысиную морду намордник плотной маски. Будучи выходцем с одной из планет центральной части галактики, он был единственным на борту, кто на дух не переносил азот, но стоически мирился с его присутствием. Что ж поделать, если остальные члены команды дышали смесями столь противного газа. Экипажи кораблей класса «первопроходец» издавна комплектовались представителями разных рас и культур. Судно, спущенное в вакуум для поиска и фиксации гиперкоридоров между системами, должно служить образчиком ксенофилии и интеркультурализма, и никак иначе. Будучи в одиночестве, капитан был обязан подстроиться под общую экосистему. К счастью, никто не принуждал его любить каждый элемент безумного многообразия и, тем более, не запрещал отыгрываться за бытовые неудобства.

- Теперь за работу, пархатые! - Маска практически не заглушала свистяще-шепелявого командного зыка, завершающего церемониал. – Определить точные координаты, установить полные характеристики выхода, сбросить бакены. Не мне вас учить! Веселье продолжим после.

Кают-компания сменила расслабленную праздность на деловитое движение. Отметить юбилейный межсистемный прыжок основательней экипаж еще успеет. Члены команды потянулись к выходу, чтобы приступить к выполнению рутинных обязанностей. Но на сей раз все пошло не по привычному сценарию. У выхода из отсека внезапно образовалась пробка.

Невольной ее причиной стал один из старейших космоходов на борту – десантник-сурвивалист. Непосвященному наблюдателю этот член экипажа показался бы пауком-переростком, и отчасти так и было. Десантник был арахноидом, навыки и способности которого к выживанию в самых невообразимых условиях позволили занести в послужной список сотни планет, на которых он высаживался пионером. Паукообразный не меньше других желал закончить необходимые процедуры после прыжка. Кто-то, быть может, даже отметил бы, что членистоногий питал слабость к банкетам. Но поскольку к неофициальной части застолья никто перейти еще не успел, вовсе не она стала поводом для досадной задержки. Десантник вдруг запутался в собственных конечностях и рухнул в проходе.

- Шевелись, квелые, - напирали сзади.

- Не тычьтесь в спины, - недовольно шипели спереди.

Десантник попытался подняться, но ни одна из пар его длинных, мохнатых ног не слушалась. Он беспомощно заскрежетал жвалами и засучил конечностями.

- Разойтись! – раздался тонкий, гнусавый голосок медика. – Освободите место! В стороны, в стороны!

Плотная стена зевак выпустила насекомообразного ксенока с крестообразной отметиной медслужбы на головогруди. Инсектоид протиснулся к арахноиду, приложил стетоскоп ротового хоботка, постучал лапками по хитиновому панцирю. Десантник же выпустил седую липкую прядь из брюшка, чего из деликатности никогда не делал в присутствии иных разумных форм жизни, и затих. Навсегда.

- Отравление, - констатировал медик, оглядывая присутствующих. – Похоже на нейротоксин.

Один из невыразительных фасеточных глаз все еще удерживал в поле зрения мертвого паука, а второй – поймал на прицел капитана. Тот многозначительно щелкнул резцами и обернулся на сервис-офицера, который составлял на поднос опорожненные емкости из-под напитков. Юный примат, исполнявший по штатному расписанию обязанности кока, официанта и кухработника, испуганно вытаращился на экипаж и его предводителя. Капитан принял его в команду в последнем порту, чтобы заменить выбывшего члена экипажа. Совсем мальчишка, представитель молодой расы, принятой в галактическую семью всего несколько поколений назад. На первый взгляд, он никак не подходил на роль отравителя. Если, конечно, не напутал чего-то при подготовке застолья.

- Не ты ли, дружок, намедни просил у меня средство от арахнофобии? – Вопрос медика прозвучал вкрадчиво, но, тем не менее, в нем чувствовалась тень обвинения.

- Я бы никогда, - чуть заикаясь, произнес сервис-офицер, но бокалы на подносе предательски звякнули.

- Ах ты ж ублюдок!

Поток бранных слов потонул в громком рыке. К сервис-офицеру метнулась огромная косматая тень, в которой скорее угадывался, чем узнавался механик. Крупный и матерый псоглавый, отвечавший на борту за работу машин, был порождением хищного окраинного мира, название которого ныне не могли правильно произнести даже многие специалисты по ксенолингвистике. Сказывали, что мохнатый космоход впервые вышел в пространство еще щенком. В чем, впрочем, искин был уверен точно, что механик был давно и крепко дружен с панцирным десантником. Оба были ветеранами, за спинами которых была не одна сотня совместных прыжков.

Поднос отлетел в сторону. Псоглавому ветерану было достаточно одного прыжка, чтобы оказаться рядом со злосчастным юношей и повалить на палубу.

- Р-р-разор-р-рву-у, - рявкнул механик и оскалился. Со страшных желтоватых клыков киноида капала бешеная слюна. – На ветер-р-рана р-р-руку-у поднял, паску-уда!

Ветеран поднял голову и протяжно завыл, заставив поежиться даже циничного капитана.

- Это не я, - беспомощно пискнул сервис-офицер. - Я не виноват!

- Ты ненавидел его, потому что боялся до др-р-рожи в коленках, - угрожающе прорычал механик. – Меня не обманешь. Я всегда ощущал запах твоего стр-р-раха, как чу-у-ую и сейчас.

Механик клацнул зубами, словно примеряясь к юношескому горлу, на котором часто билась яремная вена. Сомкнуть пасть на жертве помешал резкий окрик, заставив киноида ощетиниться.

- Оставь его!

Голос был высоким, властным и женским. Он принадлежал старшему офицеру, совмещавшей в команде должности старпома и навигатора. В размерах дама, которую искин назвал бы изящной, значительно уступала разъяренному киноиду, но никак не духом или решимостью.

- Не защищай его, су-ука, - ощерился механик. - Это не твой помет!

Если отбросить оскорбление, то сказанное механиком отчасти было правдой. Юноша не приходился старпому ни родственником, ни соплеменником. База данных, которой располагал искин, соотносила их с разными группами гоминидов. Сервис-офицер был невысоким приматом, покрытым светлой, если не блеклой шерсткой. Его кожа имела бледно-розовый оттенок, а огромные глаза казались едва ли не прозрачными. Навигатор виделась полной противоположностью. Густой волосяной покров у нее наблюдался только на верхней и затылочной части черепа, тогда как лицо и остальное тело могло похвастаться разве что незаметным пушком. Более высокое содержание меланина делало ее шевелюру темнее, а кожу – смуглее. Женщина, насколько было известно искусственному интеллекту корабля, относилась к терранцам – расе, большей части которой цивилизованные расы запретили покидать материнскую систему.

Впрочем, отличия между юным сервис-офицером и старпомом улавливали только искин и члены команды из псоглавых. Искусственный интеллект слышал, что различать гоминид киноиды научились очень давно, задолго до вступления терранцев в общегалактическую семью. Официальная история о происхождении этого навыка умалчивала, но земная мифология и древние саги псоглавых позволяли предполагать, что расы некогда имели тесный контакт. Причем, не по людской инициативе. Судя по всему, предки механика пытались колонизировать материнскую планету терранцев. Навигатор даже как-то обмолвилась о мифах древних культур ее мира, где псоглавые упоминались неоднократно и не в лучшем свете.

- Заткни пасть, псина, - холодно ответила старпом, но в чуть раскосых и светло-карих ее глазах вспыхнул огонь ярости. Механик недовольно заворчал и отступил, недвусмысленно щелкнув челюстями.

- Живи, су-у-ученыш!

Капитан, наблюдавший за нелицеприятной сценой с ленивым интересом, отбил чечетку зубами и, наконец, напомнил о своем присутствии.

- Навигатор, занесите в личное дело механика данные об инциденте, - процедил он. – Нанесение телесных повреждений члену экипажа при исполнении, покушение на убийство, оскорбление старшего офицера, неповиновение.

- Клещ тебе в ухо! – Механик взвыл, но на сей раз с нотками отчаянного возмущения. – Это же черная метка!

- Еще одна такая выходка, я лично выброшу тебя из экипажа, - заверил капитан, обнажая острые зубки.

- За что?!

- За сомнения в адекватности командира. Я и только я олицетворяю на судне власть! А ты? Что делаешь ты? Подбиваешь экипаж на бунт?

Механик жалобно заскулил, вмиг став похожим на побитого пса. Капитан, удовлетворенный подобной реакцией, перевел взгляд на сервис-офицера и знаком приказал юноше подняться.

- Ближайшее время, сынок, тебе придется провести в камере. Таковы правила.

- Понимаю, капитан, - юношу била крупная дрожь, но он поднял подбородок, пытаясь сохранить достоинство. – Искренне сожалею. Выражаю соболезнования всем, кто знал ветерана десанта.

- Под замок его, - распорядился капитан, отворачиваясь.

- Я займусь этим сама, - известила навигатор.

Искин подавил в себе изумление. Насколько он помнил, старпом не чувствовала особой близости с сервис-офицером и избегала его общества. Несмотря на то, что оба относились к близким расам, навигатор придавала большее значение их различиям.

Сервис-офицер родился на планете, получившей признание галактического сообщества. Оттуда он и был взят на службу. Навигатор же появилась в большом космосе из закрытой системы с группой беженцев. Чтобы благополучно миновать кордоны карантинной службы, ее кораблю пришлось тащиться до ближайшего обитаемого мира на досветовой скорости. Путешествие растянулось на сотню лет, которую люди провели в анабиозе. Однако и этого испытания оказалось недостаточно. Прибывшие из закрытой системы оставались для цивилизованных культур изгоями и, будучи чужаками, в большинстве своем по сию пору влачили жалкое существование в пограничных системах. Дамочка, сумевшая трудом, потом и невероятным терпением пробиться в космоходы и вырасти до старпома, была среди беженцев удивительным исключением.

Исключительность эту тонко чувствовал командир экипажа. Посему даже к странному предложению старпома капитан возражений не имел. Тем более, что ему самому предстояло заняться неотложными делами, число которых теперь заметно умножилось. Трагический случай требовал проведения предварительного расследования, составления подробного отчета и текстов соболезнований, которые требовалось направить многочисленной родне членистоногого ветерана. Мысль об этом приводила капитана в уныние. Сервис-офицер не догадывался, насколько большую свинью он подложил командиру экипажа.

- Подготовить тело к последней церемонии? – От невеселых размышлений капитана отвлек медик. – Его следует предать вакууму. Старый космоход чтил флотские традиции.

- Забудь, - возразил капитан. – Его надлежит доставить на базу, откуда усопшего потом переправят многочисленной родне. К тому же он – ветеран. С меня голову снимут, если я не представлю к отчету об инциденте тело. Более того, убежден, что командование пожелает убедиться, что он умер на борту в кругу коллег, а не за бортом во время задания.

- Бездушные бюрократы, - прогнусавил медик. Капитан согласно цыкнул зубом. Как любой космоход, он и сам недолюбливал штабных крыс, шуршавших бумагами на дне гравитационного колодца.

Навигатор в скорбном молчании провела арестованного сервис-офицера по основной галерее корабля. Паренек несколько раз пытался о чем-то заговорить. Возможно, даже хотел оправдаться в глазах старпом. Но, натыкаясь на презрительное и холодное лицо конвоира, затыкался и прибавлял шаг.

- Стоять, - старпом нарушила молчание у резервного бытового отсека. Сервис-офицер послушно замер на месте. Навигатор открыла люк и оглядела помещение. Ни удобств, ни излишеств. То, что надо. Камер-одиночек на борту отродясь не бывало, да и необходимости в них досель – тоже. Старпом толкнула арестанта внутрь, сопроводив действие односложным «пшел». Сервис-офицер влетел внутрь, и лишь потом оглянулся. В светлых его глазах стояли слезы, он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но навигатор не дала ему и шанса. Она закрыла крышку, опечатала личным кодом и, чуть подняв голову, четко произнесла: - Искин?

- Здесь, навигатор!

- Проследи за тем, чтобы никому не вздумалось вскрыть этот отсек без моего ведома.

- Принял.

Навигатор кивнула и, посчитав, что на этом ее миссия пока завершена, удалилась. Смерть десантника сократила возможности экипажа, но никак не отменяла обязательств перед космическим сообществом. Корабль класса «первопроходец» имел высокое предназначение – изыскивать и наносить на навигационные карты межсистемные коридоры, по которым затем осуществлялось транспортное сообщение внутри галактики. Посему экипажи, ходившие на нем под звездными ветрами, ласково называли его следопытом. Остальной флот, завидуя недостижимым возможностям уникальных звездолетов, подыскал иное прозвище – «ищейка». Искина, впрочем, это нисколько не коробило.

Несмотря на ЧП, команда завершила необходимые процедуры после прыжка и установила бакен без задержек. Отчасти, этому способствовало мрачное настроение, завладевшее каждым из космоходов и отбившее желание разводить пустые разговоры, как не раз случалось после удачного прыжка. Приняв последние отчеты, капитан, призвав в помощь навигатора и медика, приступил к расследованию гибели члена экипажа. Допрос сервис-офицера коллегиально решили оставить на потом. Группа отправилась на камбуз, чтобы найти улики, и обнаружила их к общему удивлению довольно скоро.

- Вот оно! – Навигатор сняла с одной из полок банку с моющим средством и подняла ее к камере, через которую за обыском наблюдал искин. Искусственный интеллект для протокола записывал все, что происходило в этот момент на камбузе. Старпом протянула банку капитану. - Полагаю, вот что послужило отравой.

- Похоже на стандартное очищающее средство, - сказал капитан, скептично рассматривая этикетку на емкости.

- Как бы не так, - возразила навигатор и авторитетно ткнула в этикетку. – Контрафакт. Глянь-ка сюда. Символы смазаны. Дата изготовления и крайнего срока годности отсутствует. Да за подобный косяк изготовителя при приемке растянут на раз-два, а потом еще засуживать за обман потребителя будут долго и муторно.

- Откуда такая осведомленность? – Медик принял банку у капитана и вперился взглядом в этикетку.

- Подобное барахло часто выбрасывают на портовый рынок под видом оригинала, чтобы сбыть тем, кто клюет на скидки или не разбирается в том, что берет. Мы, помнится, таким контрафактом насекомых в своей колонии травили.

Навигатор сделала паузу, словно отгоняя нахлынувшие воспоминания, но, заметив, как вздрогнул пищевой хоботок у медика, поспешила продолжить.

- Тараканов, - пояснила она и, спохватившись, добавила. – Это неразумные земные паразиты…

Медик деликатно промолчал, позволяя навигатору сменить скользкую тему. Та тут же воспользовалась представленной возможностью.

- Вернемся к баночке. Думается, если провести анализ, в ней обнаружится много чего интересного. Наверняка вместо безопасных ингредиентов в составе моющего средства присутствуют дешевые химикаты, которые могут представлять смертельную опасность для наших хитиновых друзей. Если им обработали посуду, летальный исход нашему десантнику, земля ему пухом, был гарантирован.

- А как же я? – Медик опасливо покосился на банку. – Я ведь пил вместе со всеми.

- Повезло, - навигатор забрала банку и уложила ее в герметичный пакет. – Либо тебе достался бокал, который не нуждался в предварительной очистке перед тем, как в него залили любимый тобой нектар.

- Возьми на анализ и исследуй бокал погибшего, - приказал капитан медику. Тот, подхватив пакет, ретировался. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, капитан с подозрением воззрился на старпома. - Мне показалось, ты выгораживаешь сервис-офицера.

- С чего бы я заботилась об этой обезьяне? – Навигатор возмущенно фыркнула.

- Ты слишком явно склоняешься к версии о несчастном случае.

- Потому что это очевидно, - заверила навигатор, выдержав пристальный взгляд красных капитанских глаз. - У него нет мотива, что бы там не надумал себе наш мохнатый механик или хитиновый коллега.

- Мы выясним, - заверил капитан и многозначительно повел розовым носом. – Ты отменно служишь под моим началом пять лет, и я привык тебе доверять. Но если выяснится, что ты из-за расовой близости выгораживаешь преступника, тебе…

Чем хотел пригрозить капитан, осталось тайной, поскольку в этот момент корабль оповестил его о новом ЧП. Командир корабля вместе с навигатором стремглав бросились к месту происшествия.

- Мертв, - медленно произнес медик. Он едва протиснулся в импровизированную камеру, в которой был заключен под арест сервис-офицер, и сейчас склонился над его бездыханным телом.

- Самоубийство? – С презрением в голосе бросил капитан.

- Не похоже, - медик отступил, позволяя разглядеть сервис-офицера, скрючившегося у переборки. Оттенок кожи юноши на редких открытых участках изменился – с бледно-розового на синюшный. – Удушье.

- Убийство? – Навигатор изменилась в лице.

- Откуда я знаю, - раздраженно бросил медик. – В данный момент уверен только в одном: причиной смерти стало изменения состава воздуха в камере. Может быть, искин нам объяснит, как это могло произойти?

- Исключено, - твердо ответил корабль. – Мои датчики не фиксировали изменения состава атмосферы в отсеке с арестантом. Воздух был пригоден для дыхания данного организма, как и сейчас.

- Вот как? – Медик выпрямился и освободил одно из своих дыхалец (Дыхальце, или стигма (лат. stigmate, stigma), - внешнее отверстие органов дыхания у насекомых) от трубки, которая снабжала его трахеи пригодным для них воздухом. - Почему же тогда я дышу здесь свободно? Состав атмосферы в отсеке пригоден для меня, но не для гоминид.

Капитан и старпом переглянулись. Навигатор потянула свою дыхательную маску, чтобы освободить лицо, но старший офицер ее остановил, удержав за руку.

- Ставить эксперименты на себе – не лучшая идея. Старпом и навигатор мне еще пригодятся.

- Но датчики не врут, - растерянно произнес искин.

- Если кто-то не вмешался в их работу, - прошипел капитан, наливаясь гневом. – Где наш механик?

Киноид нашелся в трюме, где гремел ключами у механизма, запиравшего внешний люк грузового отсека. Он громко сопел и фыркал, словно нашел внутри нечто такое, что вызывало у него одновременно интерес и нетерпение. Со спины он виделся огромным псом, который только что откопал припрятанную кость, а теперь то ли примерился ее разгрызть, то ли задумал перепрятать свое сокровище. Капитан, не окликая, всадил в него заряд из парализатора, а когда тот обмяк, свел верхние конечности за спину и защелкнул наручниками. Затем, явно перестраховываясь, заковал и нижние.

- Мне кажется, это излишне, - сказала навигатор.

- Ты не представляешь, на что способны эти твари, - процедил капитан. – Мощные, живучие, бездушные, смертельно опасные хищники.

Заметив, как округлились глаза у старпома, капитан недовольно щелкнул передними зубами.

- Не политкорректно звучит? Не жестче, чем твоя «обезьяна».

- Я – из варваров, - напомнила навигатор. – Мне – простительно.

Капитан смерил ее взглядом, оценивая, достойна ли еще старпом доверия. Навигатор потупила взор.

- Наши расы несколько тысячелетий вели тотальную войну, - Капитан снизошел до объяснения. - Они стремились истребить нас, где бы не встречали, а мы… Просто пытались выжить. Если б старшие расы не поставили это зверье на место, пригрозив навсегда запереть на материнской планете, они передушили бы нас как крыс. И вот - несколько поколений между нами мир да любовь. Только с ножом за спиной. Знай, стоит чуть расслабиться, и псина вцепится в глотку. Или еще не поняла?

Навигатор опустила голову. Капитан осмотрелся. Кроме него, механика и старпома в отсеке никого не было. Вездесущего искина за присутствующего он не считал, но на всякий случай приказал не вести запись и выключить камеры внутри трюма.

- Проведем дознание сами, - капитан пнул псоглавого в бок. Механик взвизгнул, открыл глаза, попытался сесть, но, чуть приподнявшись, завалился.

- Что происходит? – Киноид издал стон. - Я закован?

- Ты хладнокровно умертвил члена экипажа, - капитан присел на корточки, чтобы лучше видеть мохнатую морду механика, и чуть склонил голову набок. – Так чего ж ты ждал? Чтобы по холке погладили?

- Что? – Механик предпринял еще одну безуспешную попытку сесть, но в итоге сдался. – Кого это я убил? Что за бред? Отпустите меня!

- Ты совершил умышленное убийство сервис-офицера! – Капитан сорвался на крик, вскочил и начал ходить из стороны в сторону. – Я имею полное право сейчас же выбросить тебя за борт! Кайся или окажешься в вакууме!

- Мальчишка умер? – Псоглавый изобразил искреннее удивление, но капитана это только разгорячило.

- Еще бы! Ты вывел из строя систему жизнеобеспечения отсека, в котором он был заперт!

- Ложь! – Киноид взвыл так, что у присутствующих за исключением искина заложило уши. – Расизм! Вы не можете подозревать меня только потому, что я хотел немного попугать малыша.

- Немного попугать? – Навигатор, с сочувствием наблюдавшая за допросом со стороны, теперь сама едва не задохнулась от возмущения. - Ничего себе. Да он чуть в штаны не наложил от ужаса.

- Я был немного разозлен, - пошел на попятную псоглавый. – Выживальщик был моим старым другом. Да что там! Почти отцом! Но мне бы и в голову не пришло пойти на мокрое дело.

- Никто кроме тебя не мог вмешаться в работу систем жизнеобеспечения, - процедил капитан.

- Я все понял, - псоглавый ощерился. – Вам плевать, причастен я к смерти сопляка или нет. Вы уже все решили и просто назначили меня виновным. Браво! Вы хотите за мой счет сохранить погоны.

- Чепуха, - отмахнулся капитан.

- Ну конечно! – Псоглавый брызнул слюной. – Не ты ли, сволочь карьерная, постоянно шпыняешь меня как помойного щенка? Лишай тебя дери! Я давно должен был сойти на твердь с полным пансионом, но из-за твоих придирок и отметок в личном деле мой контракт продляют уже несколько лет! Подлая крыса!

Механик угрожающе зарычал, заставив капитана инстинктивно отшатнуться и сделать шаг назад.

- Успокойся и не усугубляй, - старпом демонстративно положила руку на кобуру. – Тебе бы сейчас быть паинькой.

- Пожалуй, ты права, - механик спрятал оскал и принял безучастный вид. – Обезьянья порода знает толк в лицемерии. Но и я в твоем обществе кое-чему научился.

- Вот и чудно, - сказала навигатор без всякого, впрочем, восторга. Овечья шкура, в которую облачился волк, ее ничуть не обманывала. – Ты можешь презирать меня, но я вполне допускаю, что ты можешь оказаться невиновным.

- Благодарю за доверие, - кивнул псоглавый так, что в его искренность совсем не верилось. Искин фиксировал в воздухе высокую концентрацию феромонов агрессии, но деликатно молчал. Капитан же щелкнул резцами и кивнул на вскрытый механизм.

- Смотрю, ты примерился угробить и всех остальных? Каков, мерзавец! Готовил декомпрессионный взрыв? Следы замести?

- Избавь меня от своей паранойи, - псоглавый театрально закатил глаза. – Я проводил профилактический осмотр.

- Глянь, что он там осмотрел, - распорядился капитан, обращаясь к старпом. Та послушно направилась к вскрытому механизму.

- Осторожней, старший офицер, - предупредил псоглавый. – Рекомендую ничего не трогать. Неверное движение, и мы окажемся снаружи.

Предупреждение запоздало. В створе внешнего люка что-то громко щелкнуло, панель у механизма закрывания выбросила сноп искр, и между корпусом и плитой, отделявшей отсек от вакуума, образовалась и стала быстро расти черная щель. Капитан и навигатор успели вцепиться в поручни на стенах. Механика, лишенного такой возможности, потащило в сторону раскрывающейся пасти космической бездны. Бедняга пытался зацепиться за палубу когтями, оставляя в покрытии борозды, но уходящая из трюма атмосфера неумолимо тянула его за собой. Он испустил смертный вой.

- Держу! – Старпом исхитрилась поймать псоглавого за волосатую конечность и закричала от боли. Массивная туша киноида, которую она пыталась удержать, выворачивала руку. От напряжения и снижения атмосферного давления на висках навигатора вздулись вены. Капитан, превозмогая ураганную силу встречного ветра, дотянулся до рычага, опускающего аварийную переборку, и дернул вниз.

Тяжелая плита должна была упасть в мгновенье ока, но именно этот миг показался капитану длинным как вечность. Аварийную переборку медленно потянуло вниз – к запирающей борозде, но именно за его кромку зацепился одной лапой псоглавый, пытаясь подтянуться к старпому. Заметив движение, киноид жалобно взвыл и, вырвав лапу из цепких пальцев старпом, вылетел в открытый космос - за долю секунды, как гильотина переборки, грозившая рассечь напополам, опустилась в предназначенный паз.

- Упустила! - Навигатор бросилась к нише со спасательным оборудованием. – Он слишком тяжелый. Не смогла удержать! Слабачка! Дура!

Продолжая ругать себя последними словами, она выхватила из ниши шлем. Тот мгновенно прилип к воротнику форменного комбинезона, превращая его в легкий скафандр. Не дожидаясь сигнала о герметичности костюма, старпом прицепила к поясу еще один спасательный комплект и рванулась к внешнему люку.

- Я за ним! Вытащи нас!

Уши вновь заложило. Резко засвистел воздух, высасываемый вакуумом из корабля. Капитан пробкой выскочил из грузового отсека и едва не врезался в неожиданное препятствие. За створом стояла пилот, сжимая кулаки и тяжело дыша, словно бежала к трюму через весь корабль.

- Что там произошло? – пилот перегородила дорогу, переводя взгляд с искаженной гримасой капитанской морды на запечатанный люк трюма. Она была одной расы с механиком, но менее массивной и крупной, однако так же растягивала гласные и рычащие звуки. Капитан отстранил пилота в сторону и бросился в открывшийся проход. Не сбавляя скорости, он гаркнул через плечо: - Космоходы за бортом! За мной! Бегом-бегом!

Массивное тело механика стремительно удалялось от корабля, вращаясь по поперечной оси. Декомпрессионный выхлоп вытолкнул навигатора в том же направлении, но только оказавшись за бортом, она запоздало поняла, что не сможет помочь гибнущему товарищу. Расстояние сокращалось слишком медленно, но хуже всего – ее курс немного отклонялся в сторону и с каждым метром разница росла. Спасательный комплект, в отличие от полноценного скафандра, не располагал даже маневренными двигателями. Старпом не раз слышала, что псоглавые весьма живучи и способны выдержать нескольких минут в открытом космосе. Однако этот случай был иным. Космический холод и вакуум, вероятно, прикончат механика до того, как до него сумеют добраться.

Хуже всего было то, что она, возможно, составит ему компанию. В распоряжении навигатора практически не было запаса воздуха. Ее комбинезон не предполагал длительного пребывания в вакууме. Система регенерации и подачи кислорода, закрепленная поверх ткани, замерзла и отключилась. Совсем не удивительно, поскольку предназначалась для использования внутри судна, а не снаружи. Оглянувшись, старпом с ужасом поняла, насколько далеко позади остался корабль. Кого команда предпочтет подобрать первым? Скорее всего, коченеющее тело псоглавого, которое кувыркалось параллельным курсом чуть впереди.

Чтобы сэкономить драгоценный кислород, она замедлила дыхание, а потом закрыла глаза, пытаясь очистить сознание от панических мыслей. Ей рано уходить. Незачем умирать. Впереди успешное выполнение миссии и долгая, безбедная жизнь. Теплое солнце. Ласковое море. Шум прибоя… Сознание навигатора уже затухало, когда ее хрупкую фигуру накрыла огромная тень, от которой, затем, отделилась еще одна – поменьше. Если б старпом еще могла видеть, то опознала бы корабль и силуэт гигантского насекомого, чьи хитиновые латы теперь покрывал еще один панцирь. Инсектоид протянул к ней конечности и потащил за собой, искусно выбирая фал, вытравленный из открытого люка.

- Оба на борту, - доложил по громкой связи медик и, чуть помедлив, добавил. – Без признаков жизни. Мы опоздали… 

Искин наблюдал за ним сверху. Медик освободил навигатора от шлема, затем бережно уложил ее тело рядом с псоглавым. Его он подобрал немногим ранее и теперь мучился вопросом – не стоило ли сначала затащить на борт терранку. Что если она еще была жива? Впрочем, его познания и опыт говорили об обратном. Навигатор погибла до того, как оставшиеся члены экипажа приступили к финальной стадии спасательной операции.

- Мы сделали все, что могли, - сказал капитан упавшим голосом. Пилот отвернулась к обзорному экрану. Капитан тяжело вздохнул. Он не хотел ни оправдываться, ни слушать оправдания. Пилот, возможно, это почувствовала. В отсеке воцарилась гнетущая тишина.

- Мне кажется, что после последнего прыжка мы все сходим с ума, - Капитан нарушил тягостное молчание неожиданным признанием. Ушки пилота, обычно стоящие торчком, прижались к голове, но она ничего не ответила.

- Думаю, пора возвращаться на основную базу, - сказал капитан пилоту, поднимаясь из ложемента. – Проложи кратчайший маршрут. Искин тебе в помощь. Он способен заменить навигатора. Как будешь готова к прыжку, доложи.

Отдав распоряжения, капитан молча покинул отсек, оставив пилота в одиночестве. Выждав немного, пока командир экипажа удалится, пилот обратилась к искину.

- Тебе не кажется, что он нарочно?

- Что нарочно? – Тот ограничился осторожным уточнением. Вычислительные мощности в арсенале искусственного интеллекта корабля в совокупности с вспомогательными программами прогнозирования и накопленным опытом общения с космоходами едва ли уступали интуиции живых существ. Искин догадывался, к чему может клонить пилот, но пока не торопился с выводами. Сам он хранил лояльность капитану. Иного варианта его основная программа не предполагала.

- Он будто нарочно затянул спасательную операцию, - задумчиво произнесла пилот, подтверждая подозрения искина. - Хотел избавиться от свидетеля?

Удерживая пилота в поле зрения, искин обратил взор на переходную галерею, по которой двигался капитан. Командир экипажа, как ему показалось, сначала направлялся к личной каюте, но тот прошел мимо личного отсека.

- Не располагаю данными для подтверждения сомнительной гипотезы, - уведомил искин пилота и, секунду поразмыслив, добавил: - Это был риторический вопрос?  

- Разве нельзя было поручить маневр сближения тебе? Ты ведь способен на это. Мы же потеряли время, пока бежали к мостику… Несколько драгоценных минут.

- Передача системы пространственного управления кораблем искусственному интеллекту - при наличии в составе экипажа сертифицированного пилота – запрещена, - напомнил искин. – Таковы правила. Капитан следует букве закона.

- Разве законно дать погибнуть тем, кого еще можно было спасти?

- Правила пишутся кровью, - резонно заметил искин. Пилот закатила глаза, словно услышав несусветную глупость, потом оглянулась, проверяя, нет ли кого за спиной, и задала еще один вопрос. - Что произошло в трюме?

- Капитан и навигатор проводили процедуру предварительного дознания, - туманно ответил искин. Командир экипажа, тем временем, остановился у отсека со спасательными капсулами и теперь пристально рассматривал автономные модули, будто выбирал.

- Я догадалась о допросе, - с сарказмом известила пилотесса. – Покажи запись.

- Не располагаю данными.

- У тебя камеры везде понатыканы, - напомнила пилотесса.

- Капитан запретил наблюдать за предварительным дознанием.

- Знать бы, почему, - мрачно заявила в пустоту перед собой пилотесса. - Нечисто все это.

Искин оставил ее выводы без комментариев. В данный момент его больше занимали действия капитана, которые не на шутку встревожили искусственный интеллект и которым же он теперь искал объяснение. Пока пилот разглагольствовала, питая подозрения собственными предположениями и скороспелыми выводами, командир экипажа занял одну из капсул, запер изнутри люк и активировал автономную энергосистему. Он словно готовился покинуть судно, но отстыковки не последовало. Модуль оставался на борту.

- Не знаю, могу ли теперь доверять кому-то на корабле, - сказал вслух капитан, и искин наконец понял смысл его странных действий. Командир экипажа хотел от чего-то обезопаситься, а спасательный модуль, в котором он заперся, в автономном режиме не уступал по крепости бункеру.

- Несчастные случаи? – Капитан ударил кулаком по внутренней обшивке капсулы. – Да как бы не так. Никогда не слышал, чтобы несчастные случаи следовали один за другим. Серией! Нет, так не бывает. Разве серия происшествий может быть случайной? А кто может за этим стоять? Медик? Не исключено.

Капитан стал загибать пальцы.

- Он знает о ядах и смертельной опасности определенных газов для космоходов иных рас. И ведь до сих пор не сказал, от чего именно преставился арахноид. Он же, между прочим, затаскивал механика и навигатора на борт. Может быть, оба или кто-то из двоих были живы, пока до них не добрался спасатель? Но в чем мотив? Не понимаю. Культура инсектоида специализируется на медицинских услугах и технологиях, и больше ничего их не интересует. Хитиновые счастливы служить в смешанных экипажах, где могут обогатить опыт! Опять же, медик не из хищных, а значит и склонности к насилию нет. Какой из него убийца? Безобидный стрекозел.

Резцы капитана отбили дробь.

- Тогда, выходит, пилот? Вполне возможно. Хищница. По корабельному расписанию замещает механика и знает судно как пять пальцев. Мохнатая сучка вполне могла подвести корабль к гибнущим за бортом быстрее, но сделала вид, что не смогла. Вывести из строя датчики в отсеке с сервис-офицером ей тоже под силу. Но яд… И мотив… В чем ее интерес? Подставить своего капитана? Но это бесчестно. Культура псоглавых обожествляет собачью преданность. Ее проклянут на родной планете, а братья и сестра по помету почтут за честь найти и убить отступницу. Что ж получается, не она? Но кто? Оба столько лет служили в моем экипаже. Я заботился о каждом, а на поверку некому доверять. Разве что… Искину?

Капитан поднял голову, отвлекаясь от размышлений.

- Искин?

- Да, капитан, - послушно отозвался тот.

- Ты должен мне помочь. До прибытия на базу будешь следить за каждым из оставшихся членов команды и докладывать о подозрительных действиях.

- Слежка за членами экипажа запрещена этическими протоколами.

- Это приказ, - прошипел капитан и предугадывая возможные возражение, добавил. - Пользуясь командными полномочиями в чрезвычайных условиях я личным приказом освобождаю тебя от ответственности. Формулировка устраивает?

- Так точно, господин капитан.

- Отлично. Приступай к выполнению задания.

- Есть, господин капитан.

Тонкий слух капитана уловил новые, непривычно официальные нотки в синтезированном голосе искина, недовольно повел ухом, но сделал вид, что не обратил на них внимания. Космоходы, в чем давно убедился искусственный интеллект, часто пренебрегали изучением языка тела, и невербальные знаки часто говорили за них больше, чем слова или поступки. Утеряв контроль над ситуацией, капитан все еще боялся в этом признаться даже самому себе. Похоже, механик был прав. Старшего офицера корабля основательно подточила паранойя.

Не занятые общением мощности искусственного интеллекта завершили расчет прыжка. Искин отправил данные на мостик и известил пилота.

- А командир насчет тебя был прав, - с уважением воскликнула она, принимая ценный информационный пакет, и тут же погрузилась с головой в подготовку корабля к прыжку. Возможно, просто устала от изводивших душу подозрений насчет капитана, которому некогда клялась хранить верность, и теперь искренне обрадовалась тому, что сможет отвлечься от тягостных мыслей.

- Ты способен самостоятельно управлять движением судна в пространстве, - продолжила пилот. – Мне это известно с тех пор, как я получила допуск к управлению кораблем. Теперь выяснилось, что помимо пилотирования ты отлично справляешься еще и с навигацией. Любопытно, кого еще ты способен заменить?

- Я поддерживаю работу вспомогательных систем, - ответил искин. – Как будто ты этого не знала. Уровень автоматизации корабля…

- Ты понял мой вопрос, - перебила пилот, явно желая услышать от него нечто иное.

- Нет, - слукавил искин. Уровень допуска пилота был недостаточным, чтобы раскрывать перед ней все карты. Раса псоглавых вышла в космос всего несколько тысячелетий назад и считалась слишком юной, чтобы ей доверили секреты старших культур, включая потенциал кораблей-следопытов. В противном случае их пришлось бы посвятить в тайну происхождение «ищеек». Технология, которая позволяла проектировать подобные корабли, была утеряна во времени и пламени древней войны, в котором едва не сгорела галактика. Пилот удивилась бы, узнав, что судно, которым она управляла, способно на автономное выполнение любых задач, возлагаемых на живые экипажи. Инженеры одарили его возможностью дублировать любого члена экипажа, но обделили в главном. Искин, служащий кораблю мозгом, был лишен свободы воли. Или, точнее, права на принятие самостоятельных решений. По крайней мере, до тех пор, пока в живых оставался кто-то, кто мог взять на себя подобную ответственность. В том числе – за ведение боевых действий.

- Не хочешь отвечать, - пилот с презрением фыркнула. – Ладно. Наверняка, не обошлось без указаний капитана. Долгие ему лета.

Она с раздражением ткнула в кнопку вызова и, дождавшись ответа старшего офицера, холодно доложилась: - Системы к прыжку готовы. Жду приказаний.

Капитан основательно закрепился в ложементе и включил громкую связь.

- Экипажу занять места по расписанию. Тридцатисекундная готовность.

Искин окинул привычным взглядом отсеки корабля, проверяя, все ли подготовлено к предстоящему маневру. На краткий миг он остановился на сигнале с видеоглазков в трюме, где уложили погибших. Ему показалось, что с момента, когда он заглядывал сюда в предыдущий раз, одно из тел изменило положение. Очевидно, тут не обошлось без медика, который искал любого случая, чтобы собрать образцы тканей иноплеменников для изучения. Затем искин позволил себе мысленно улыбнуться, наблюдая за инсектоидом, которого объявление о прыжке застало в лаборатории. Медик, забавно чертыхаясь, торопливо сметал со стола пробирки, одновременно пытаясь свободными конечностями накинуть на себя ремни, которые должны были стабилизировать его хитиновое туловище во внутреннем пространстве отсека.

Потом искин ненадолго заглянул в отсек со спасательными капсулами, в котором забаррикадировался капитан, осмотрел двигательный, а затем и соседние технические секции. Сквозь низкое гудение агрегатов ему вдруг почудился звук, которого он раньше не замечал. Тонкий, эфемерный, призрачный, как если бы кто-то оставил на кожухе работающего генератора хрустальный бокал. Но стоило только сосредоточиться, как посторонний звук исчез, словно и не было. Отложив недоумение до лучших времен, искин вернулся на мостик, где пилотесса сосредоточенно наблюдала за символами, отображавшими обратный отсчет. Ремни ее ложемента были ослаблены. Искин прислушался к дыханию псоглавой – мерному, глубокому, и удовлетворенно заключил, что рулевой наконец взяла себя в руки.

Пилот не пристегивалась намертво с тех пор, как получила нашивку за первую десятку прыжков. Межсистемный переход на современном корабле не был сопряжен с перегрузками. Инструкции, предписывающие занимать места по расписанию, писались махровыми бюрократами, которых настораживала гипотетическая возможность аварийного отключения искусственной гравитации. Не будь ее, пыткой стали бы даже внутрисистемные полеты на досветовых скоростях, а уж при движении в пространственно-временном пробое экипаж вообще бы размазало по переборкам.

Но на сей раз пилотесса пожалела, что пренебрегла инструкцией. Корабль вынырнул из межсистемного коридора рывком, от которого потемнело в глазах. Пилота бросило вперед. Хрустнули ребра, и она потеряла сознание.

В реальность пилота вернул тревожный рев сирены и лязг аварийных переборок.

- Внимание, - проревел искусственный голос по громкой связи. - Нарушена целостность корпуса! Внимание! Потеря полезной массы! Внимание! Повреждения в энергоотсеке! Внимание!

Она с трудом разлепила глаза. Отсек заполнился кровавым аварийным светом. Рядом с лицом проплыл чей-то потерянный стилус, свидетельствуя, что искусственная гравитация отсутствует.

- Какого лишая?! – простонала пилот.

- Что происходит?! – тонко загнусавил медик в отдалении. Жидкость из многочисленных пробирок, с которыми он возился до прыжка, теперь плавала разноцветными шарами по лаборатории.

- Командование кораблем передается старшему офицеру – пилоту, - оповестил синтезированный голос. В нем больше не слышалось привычного эмоционального окраса, которым часто пользовался искин. Возможно, искусственный интеллект отключил личностный модуль, чтобы перенаправить сэкономленную энергию на другие нужды. Впрочем, ни о чем подобном пилотесса раньше не слышала. Она отстегнулась и, морщась от боли, оттолкнулась от ложемента, чтобы подплыть к аптечке. Похоже, пара ребер треснули, если не сломались.

- Где капитан?

- Капитан находился в спасательной капсуле. Она безвозвратно потеряна во время прыжка. Принудительный отстрел во время прохождения межсистемного коридора.

- Не жилец, – резюмировала пилотесса и отправила в пасть таблетку. Препарат был горьким и противным на вкус. – Вот только суицидальных наклонностей я за ним не примечала. Что он забыл в спасательной капсуле?

- Нет данных.

- Он сам отстрелил капсулу?

- Нет данных.

- Где мы находимся?

- Нет данных.

- Что?! – Пилотесса наконец обратила внимание на обзорные дисплеи. На них равнодушно горели звезды и белел пояс Млечного пути. – Ты же навигатор!

- Критическая ошибка в навигационной системе. Местоположение не определено. Сброс массы в межсистемном коридоре и изменение вектора движения привели к нерасчетному выходу в пространство.

- Значит, нужно прыгнуть в обратном направлении!

- Невозможно.

- Почему?!

- Нет необходимых вводных. Не…

Критическое повреждение ячеек памяти. Реконструкция на основе данных, сохраненных периферийными устройствами…

Синтезированный голос неожиданно оборвался и растаял в тишине. Мигнули и погасли индикаторные огоньки на приборах. Пилотесса прорычала что-то нечленораздельное и отправила в пасть еще одну таблетку. Не дожидаясь, когда препарат начнет действовать, она выглянула в галерею, соединявшую мостик с другими отсеками. Тоннель, обычно ярко освещенный, а теперь окрашенный в охру аварийного освещения, казался пищеводом огромного зверя. Псоглавая нервно пригладила шерстку на загривке. Покидать командный отсек не хотелось, но кроме нее на борту не осталось никого другого, кто мог бы оценить степень повреждений и попытаться подлатать корабль. Треклятый капитан. Если уж решил свести счеты с жизнью, зачем тянуть за собой остальных?

Выплыв из отсека, она осторожно оттолкнулась от переборки и направила тело в полет по тоннелю. Часть отсеков по одну его сторону была запечатана аварийными переборками. Пилотесса коснулась пальцами одной из них и отдернула руку. Поверхность была холоднее льда. В задраенных наглухо секциях корабля царил вакуум. Корабль получил серьезные повреждения и псоглавой со страхом подумалось, что, если самовосстанавливающийся корпус не сумеет затянуть раны на внешней обшивке в самое ближайшее время, все внутри вскоре заледенеет. Справятся ли с вызовом хваленые регенеративные технологии? Большой вопрос. Все зависело от масштаба урона. О, святой прайд! Если не восстановить энергию, экипаж даже не сможет запросить помощи.

У медотсека пилотесса ненадолго задержалась, чтобы перекинуться парой слов с собратом по несчастью. Невесомость не доставляла инсектоиду видимого дискомфорта. Медик обладал парой прозрачных крылышек, которых некогда стеснялся и как-то назвал рудиментарными. Он обычно прятал их под подвижными хитиновыми пластинами. Но в отсутствии гравитации крылья были отличной альтернативой рукам, ногам и прочим конечностям, и сейчас инсектоид использовал их, чтобы собрать лабораторные жидкости, разлетевшиеся по отсеку.

- Цел?

- Как видишь. Холодает.

- Проблемы с энергообеспечением. Надеюсь, решаемые.

- Нужна помощь?

- Твоя? Лучше б не понадобилась, - попыталась отшутиться пилотесса, но тонкое обоняние инсектоида уловило флюиды страха. Псоглавая, по меркам медика, была еще слишком молодой, а потому излишне эмоциональной. В его родном мире подобное описание подходило скорее личинкам, чем взрослым особям. В отличие от более опытных членов экипажа, ходивших на «ищейке», пилот еще не успела смириться с мыслью о том, что любой межсистемный прыжок может оказаться последним.

- Я буду рядом, - подбодрил медик. Псоглавая грустно улыбнулась и поплыла к энергоотсеку, пытаясь абстрагироваться от ожидания чего-то ужасного - будто что-то может быть хуже случившегося! - и раздражающего жужжания за спиной. Инсектоид бросил свой отсек и сейчас летел следом, словно и вправду подумал, что пилоту понадобится неотложка. Тьфу на него! Ученый-ученый, а дурак.

Энергоотсек был опечатан так же, как и секции у мостика. Пилот едва не заскулила от нахлынувшего отчаяния. Знать бы, что влепилось в корабль на выходе из межсистемного коридора. Случайный метеорит? Нет, явно что-то крупнее. Возможно, обломки случайного астероида или отстреленная спасательная капсула, которая мгновенно разлетелась на множество ошметков. К погибшему при этом капитану она сейчас не чувствовала ничего, кроме презрения. Высокомерный грызун стал жертвой собственной трусости. Не спрячься он в капсуле, остался бы жив. С другой стороны, почему ему пришлось искать убежище? Может, крыс что-то знал, и серия трагических случаев на борту – не случайность?

Сделав глубокий вдох, пилотесса изгнала из головы вопросы, на которые не было ответа. Над ними можно подумать позже. Сейчас же необходимо сконцентрироваться на восстановлении энергообеспечения. Без него корабль мертв и вот-вот утянет на тот свет тех, кто еще дышит. Высокотехнологичная гробница. Сколько таких дрейфует в пространстве? Псоглавая еле слышно зарычала, пытаясь отпугнуть мрачные образы, всплывающие в сознании.

С помощью медика она облачилась в тяжелый скафандр на магнитных подошвах. Опустив забрало шлема, пилот первым делом очистила воздух внутри, чтобы избавиться от тяжелого духа насекомообразного. Медик источал запахи тревоги, и это действовало ей на нервы. А тот, явно опасаясь остаться в одиночестве, все еще хлопотал вокруг, словно старая сука подле выводка. Дождавшись, когда инсектоид удалится и закроет за собой люк в соседнюю секцию, она вооружилась инструментом и вскрыла аварийную переборку.

Сенсоры скафандра известили о чуть повышенном радиационном фоне. Непосредственной угрозы для органической жизни он не представлял. Хорошая новость… Однако другие данные заставили сердце забиться быстрее. Датчики утверждали, что в отсеке сохранилась атмосфера.

Разве такое возможно?! Автоматика опускает аварийные переборки только в случае разгерметизации…

Псоглавая осветила открывшееся пространство ручным фонарем, все ожидая увидеть следы разрушения, но внешних повреждений не наблюдалось – ни на оборудовании, ни на внутренней обшивке отсека. Пилот проковыляла к пульту управления и остановилась как вкопанная в полушаге. На панели светились огоньки, складываясь в рисунок, который она бы ни за что не перепутала. Они сигнализировали об исправности энергоисточника и всей его периферии. В данный момент система работала вхолостую. Что за чертовщина? Складывалось впечатление, будто корабль просто отключили от питания щелчком рубильника. Псоглавая поневоле ухмыльнулась странной ассоциации.

Пилотесса протянула руку к панели управления, чтобы удостоверится, что видимое не мерещится. Нет, пульт твердо стоял на месте и уверенно сигнализировал о стабильной работе источника. Чтобы запитать корабль, требовалось немногое - ввести несколько команд в определенной последовательности. С подобной задачей мог справиться даже искин. Получается, причиной отключения бортовых систем от энергии была вовсе не авария, а умышленное вмешательство. Чье? 

Медика? Хитиновый - дока в пробирках и отменно разбирается в отраве. Вполне, между прочим, мог приложить конечность - или что там у него вместо? – к смерти выживальщика, а потом и травануть сервис-офицера. Мотив? Первого - хотя бы из-за неосознанного страха добычи перед хищником. Схожие им виды в естественной среде не дружат. Второго – чтобы замести следы и отвести от себя подозрения. Да вот проблема: в технике медик туп как пробка. Винт от ключа не отличит. В момент аварии, а потом и отключения энергии присутствовал в своем отсеке – железный факт. Что в остатке?

Искин? Чем не вариант. Причины? Давно мнит себя полноправным членом экипажа, но так и не добился признания подобного статуса. Что если он решил избавиться от тех, кому призван служить, чтобы самому стать себе хозяином? Искин технически располагал возможностью пустить в камеру с сервис-офицером опасный газ, потом вышвырнуть механика, а за ним – и капитана. Но ведь сейчас он отключен. Или только притворяется? Хорошо бы прогнать его программы в тестовом режиме, ознакомиться с базами данных. Кто знает, что за секретики скрывает старая машина? А знает он, наверняка, очень много. Глазки его камер чернеют во всех отсеках. На борту нет ни уголка, в которые он не мог заглянуть. Опять же, сложные машины вполне способны проектировать и собирать другие машины. Любой технической цивилизации эта аксиома известна.

- Проклятье, - прошептала пилотесса. – Похоже, и я становлюсь жертвой паранойи.

В одном псоглавая теперь была уверена твердо: злоумышленник (диверсант, вредитель, саботажник?) хотел заманить в изолированный отсек того, кто разбирается в работе судна.

Она оглянулась, укоряя себя за неосторожность. Никого. Однако теперь псоглавую не покидало ощущение, что в энергоотсеке присутствует кто-то еще. Некто, прячущийся в тени, ловко скрывающийся за спиной пилота, неведомым образом предугадывая, когда она обернется. Неизвестный враг подбирался к ней все ближе, пользуясь тем, что она ограничена в движении из-за громоздкого скафандра и его магнитных подошв.  

Решение пришло в голову яркой вспышкой озарения. Псоглавая замерла, полагая, что тем самым обманет противника, а затем отключила магнитные подошвы, чтобы резко развернуться в воздухе. Маневр был запоздалым. Что-то мелькнуло перед глазами – длинное, хлесткое - и мир взорвался мириадами искр.

Туннель, в котором медик ожидал возвращения пилота, стремительно остывал. Чувствительные глаза инсектоида уже примечали кое-где блеск мелких кристалликов изморози. Холод сковывал движения и лишал сочленения гибкости. Еще немного, и он сам превратится в ледышку. Потом, когда температура внутри корабля опустится еще ниже, его тело станет хрупким и ломким, и при малейшем ударе разлетится на тысячи осколков. Было крайне легкомысленно не облачиться в аварийный комбинезон. С другой стороны, покрой он себя плотной материей, лишился бы возможности передвигаться в невесомости с помощью крыльев.

Невеселые размышления прервал странный звук. Медик прислушался, чтобы уловить, наконец, слабые глухие удары в люк с той стороны. Не размышляя больше ни о чем, он потянул за ручки запора, но столкнулся с неожиданной проблемой. Тот отказывался подчиниться! Несколько долгих мгновений медик, чертыхаясь, пытался справиться с прихваченным холодом механизмом, пока внутри что-то наконец не щелкнуло, и люк подался. Медик толкнул крышку и ахнул.

Аккурат перед его глазами висела бездушным манекеном фигура в тяжелом скафандре. Магнитные подошвы были деактивированы. «Боги, что там могло произойти? Пилот потеряла сознание? Что способно вырубить магнитные подошвы?» - мелькали вопросы в покрытой хитином голове, а длинные конечности уже схватили тело и поспешно втянули в тоннель, чтобы вновь задраить крышку люка. Усики и хоботок медика предательски дрожали – от холода и накатившего страха.

Когда крышка встала на место, инсектоид переключил внимание на псоглавую и едва сдержал постыдный панический писк. Он не мог разглядеть ее лица. Прозрачное прежде забрало шлема изнутри было забрызгано чем-то темным. «Кровь», - догадался медик и быстрыми, выверенными движениями снял с пилота шлем, ощущая на затылочной его части вмятину, которой раньше не было. Псоглавая чуть приоткрыла глаза и, узнав медика, тихо проскулила.

- Та-а-ам…

Из пасти пилота вырвались и разлетелись в стороны мелкие шарики темной жидкости. С последним выдохом псоглавая обмякла…

Данные периферийных систем отсутствуют. Поиск альтернативных источников информации. Поиск завершен. Мнемодневник Цас-Тика. Синхронизация…

Корабль остывал. Агония лишенного энергии и почти полностью погруженного в темноту судна была медленной. Переборки ощетинились ворсинками инея. Щелкали и поскрипывали панели внутренней обшивки, жалобно постанывали механические детали. Но в какафонию техногенных звуков пробивалось и такие, природу которого холодный разум матерого космохода опровергал.

- Бездарь, - просипела темнота.

Цас-Тик - урожденный биохимик, талантливый ксенобиолог и, по совместительству, корабельный медик, - резко повернулся, и несколько долгих мгновений всматривался в черный зев главного коридора. Звук, казалось, шел с кормы, где он заботливо уложил тела других членов экипажа. Всех, что сумел собрать, за исключением пилота, за которым сейчас направлялся. Вряд ли там, в глубине беспросветного мрака присутствовало что-то, умевшее говорить и уж тем пытаться внушить чувство вины. В чреве проклятого судна, которое вот-вот превратится в склеп, Цас-Тик был последним, в ком еще теплилась жизнь. 

- Гнилое яйцо в кладке, - густеющая тьма издевательски рассмеялась ему в лицо. Цас-Тик сокрушенно покачал головой. Будучи убежденным материалистом, он не верил в существование призраков. Его культура отвергала антинаучные учения о вечных сущностях и мятежных духах, потусторонних мирах и провидении. Странно искать объяснения в сверхъестественном, если происходишь из мира, эволюция которого вознесла на вершину коллективных насекомых. Так что судьбу корабельного медика определил вовсе не божественный промысел. Его заменял точный расчет, позволявший королеве-матери собирать любой пасьянс из генетических наборов, которыми располагало гнездо. Отложи она яйца в другом порядке или в иное время, и Цас-Тик стал бы инженером, воином, либо фаворитом. Он мог иметь противоположный пол и предназначение, испытывать иные сомнения и трепетать от материй, бесконечно далеких от необъятного пространства и чужих рас.

- Опозорил гнездо, - не унимался морок. - Подвел братьев, разочаровал королеву.

Списав гнусавое шипение на игры подсознания, Цас-Тик стоически продолжил путь. Ему, и никому другому, суждено оплакать мертвых братьев-сестер космоходов. Успеет ли он закончить печальную миссию? Времени оставалось все меньше. Цас-Тик осознавал, что сам стоит одной ногой в братской могиле. Вскоре бездушный космос превратит в умертвие и его самого. Ждать бесславного конца недолго. Густой от мороза воздух уже покалывал трахеи. Еще чуть-чуть, и газ, которым дышал последний выживший на борту, превратится в хлопья. Потом они осядут на поверхностях или превратятся в снежные хлопья, чтобы навечно застыть в невесомости.

- Ты подвел братьев, - напомнил о себе мрак. - Ты допустил гибель всех, кто доверился тебе.

До чутких ушей медика донесся скрежет, словно что-то скребло по переборке.

- Хватит, - выкрикнул Цас-Тик.

Всякое разумное существо подвержено сомнениям. Цас-Тик годами отметал антинаучную ересь и суеверия, которым так легко поддавались другие космоходы. Однако сейчас он поймал себя на мысли, что оказался на грани и почти готов склониться к иному мнению. Звуки, которые он слышал все явственней, которые с каждым разом были все ближе и громче, нельзя объяснить только воздействием холода на материалы корпуса и механизмы, и стресса – на сознание.

Но даже в этом случае он не верил бы в потусторонний морок. Что, впрочем, не мешало призраку отравлять ему последние минуты прежней жизни.

- Всяк сверчок – знай шесток.

Медик отчетливо услышал мерзкое хихиканье из темноты, и едва сдерживал себя от того, чтобы не поддаться панике. Преодолевая желание оглянуться, Цас-Тик влетел в отсек, где оставил пилотессу. Движение воздуха потревожило труп, и воображение попыталось сыграть жуткую шутку. На миг медику показалось, что тело псоглавой изменило позу. Цас-Тик всхлипнул и, подхватив мертвое тело товарища, медленно полетел к отсекам, где багрянец аварийного освещения казался ярче. В туннеле за спиной темнело, и жалкие крылышки последнего члена экипажа не могли развеять густеющий мрак.

Аварийное освещение полностью погасло, когда он, оставив погибшую с товарищами, направлялся в свой отсек, чтобы надеть что-нибудь теплое. Дорогу пришлось искать по памяти и люминесцентным указателям, изрядно подтертым за время службы корабля. Медик изрядно продрог. Холоднокровный организм инсектоида был лишен способности долго сопротивляться низким температурам. Движения и мысли замедлялись. Еще немного, думалось ему, и неизбежно наступит диапауза (Диапауза — состояние физиологического торможения обмена веществ и остановки формообразовательных процессов. У насекомых диапауза может наступать на стадии яйца, личинки или взрослого насекомого (имаго). Из нее он может не выйти. Стадия имаго – взрослая форма его расы, наголову превосходящая предшествующие, - имела очевидные минусы. Личинки или яйца переносили гибернацию лучше, почти как обычный сон. Имаго такого запаса прочности не имели.

Уже засыпая, он услышал шум, который угасающее сознание восприняло как галлюцинацию. В дальнем отсеке, уцелевшем после аварии и поэтому не закрытом аварийной переборкой, возник стук. Сначала тихий, потом – чуть громче, лишенный намека на ритмику и такт. Потом – совсем рядом с каютой – что-то звякнуло, и кто-то засмеялся – злорадно, обидно, зловеще, но сон был ближе, и медик провалился в бездну, уже не чувствуя, что в этот момент его окоченевшего тела коснулись холодные и жадные до чужой жизни руки, но все еще удивляясь тому, насколько знакомым казался потусторонний голос.

- …ин? Слы…ишь …еня?

Запись завершена. Анализ доступных данных из резервных копий периферийных систем. Реконструкция…

Знакомый голос, пробившийся сквозь треск помех на общей частоте, заставил искусственный интеллект корабля очнуться. Судя по таймеру, с момента аварийного отключения прошло не менее суток. Отсеки заливал яркий свет, что не могло не радовать: проблема с подачей энергии была решена. Датчики и сенсоры чуть зудели из-за сбившихся настроек, и он потратил немного времени, чтобы привести себя в порядок, одновременно взявшись за инспекцию судна.

Внешняя обшивка? Регенерирована. Основные и вспомогательные системы? Функциональны. Экипаж? На борту непривычно пусто. Сенсоры ясно различали только одну активную сигнатуру.

- И-и-искин, - произнес нараспев знакомый голос, заставив корабельный мозг встрепенуться. Его нейроцепи узнавали обертоны. Невозможно…

Голос принадлежал погибшему члену экипажа!

Искусственный интеллект был знаком с различными культами послесмертия. Многие известные ему расы в той или иной форме допускали возможность сохранения сознания после гибели физического носителя - без какой-либо привязки к технологиям. Некоторые даже почитали за аксиому переход условных сущностей умерших в другие миры, вселенные или измерения. В обитаемых мирах подобные убеждения порой располагали целыми институтами, которые возводили на основе экстравагантных идеи занятные философские системы. Отдельные концепции искин находил довольно изящными, но верить в них по определению не мог. Они противоречили логике, служившее основой цифровому сознанию. Мертвые не разговаривают! Это искин знал твердо. 

- Не притворяйся, - произнес мертвый космоход. - Я знаю, ты меня прекрасно слышишь.

По переходной галерее энергично топала в направлении жилых отсеков фигура в тяжелом скафандре. Магнитные подошвы заставляли палубу вибрировать. Искин навел ближайшую камеру на шлем покойника, заглянул за визор и едва не перегрузился от парадокса. То, что пребывало внутри защитного костюма, определенно не могло двигаться и разговаривать, поскольку считалось мертвым как минимум несколько десятков часов. Но мимика и голос свидетельствовали об обратном! Все еще пребывая в сомнениях, искин запустил синхронизацию с системой жизнеобеспечения скафандра.

- Вот же симулянт, - «мертвый» космоход издал смешок. - Искин?! Старший офицер на борту! Если будешь молчать, мне придется перезапустить твои подсистемы принудительно. Посмотрим, как ты тогда запоешь.

- Здесь, навигатор, - наконец откликнулся искусственный интеллект, смирившись с новой реальностью. Старпом, погибшая несколько часов назад за бортом, вдруг оказалась живее всех живых. Датчики в ее скафандре убедительно докладывали о жизненной активности.

- Восстанови гравитацию и атмосферу на борту, - распорядилась старпом. - Хочу снять с себя эти треклятые доспехи.

- Принято, старший офицер, - доложился искин и, чуть помедлив, осторожно сказал: - Тебя признали погибшей.

- На то и был расчет, - навигатор добралась до мостика и, шагнув внутрь, остановилась, придирчиво осматривая отсек.

- Ты была жива?

- Глупенький, если б я умела воскресать, мне б нашли другое применение.

- Но медик…

- Прирожденный биохимик, но полная посредственность в человеческой анатомии, - презрительно фыркнула старпом. - Даже не удосужился проверить кровь на препараты, замедляющие жизнедеятельность. Ну не профан, а? Он, наверное, был убежден, что люди способны впадать в анабиоз так же легко, как его раса. А нам требуется специальный препарат, которым я и воспользовалась, пока барахталась снаружи. Небольшая такая таблетка в твердой оболочке. Кусь, и летаргический сон обеспечен.

Искусственный интеллект принял объяснение как данность. Старпом пыталась спасти себе жизнь и логично предпочла анабиоз удушью. В этой версии была только одна нестыковка. Навигатор должна была положить таблетку в рот до того, как надела шлем скафандра. Но откуда бы ей знать заранее, что пригодится средство для анабиоза?

- Гравитация и атмосфера восстановлены, старший офицер, - сообщил искин, размышляя над неожиданной загадкой.

- Наконец-то!

После очистки вакуумом в корабле пахло горелой синтетикой и электросваркой. Не самый приятный букет, но старпом сняла шлем, встряхнула копной волос и, вдохнув полной грудью, рассмеялась.

- Ты не представляешь, насколько было муторно находиться в этом зоопарке, - старпом насытила воздух в отсеке озоном. – Пять проклятых лет я ходила на одном корабле со зверинцем из разных уголков вселенной. Рехнуться можно. Господи, как же приятно дышать чистым воздухом! Без мускуса, вонючей шерсти, тошнотворных секретов.

Корабль потрясенно молчал. Старпом содрала с себя скафандр и расслабленно потянулась.

- Не порадуешься за меня? Нет?

Она подняла глаза вверх, поймала взглядом глазок камеры.

- Понимаю. Бедненький! Тебя наверняка потрясла гибель экипажа. Но ты же не винишь в этом меня? Правда?

Навигатор заняла ложемент капитана. Обнаружив его несколько неудобным, она изменила регулировки. Когда ложемент принял новую форму, старпом удобно устроилась в нем и закинула ноги на панель управления.

- Ты уничтожила экипаж, - догадался искин.

- Браво, - навигатор захлопала в ладоши. – Долго же до тебя доходило.

- Я был лучшего мнения о тебе, - сказал искин с холодком. – Ты ходила с ними в пространстве несколько лет.

- Если тебя это хоть чуточку утешит, то мне искренне жаль каждого, - навигатор чуть прикрыла глаза. - Ну, почти. Выживальщик и механик меня нервировали. Хотя, признаться, отличные были космоходы. Отменно подобранная команда. Но знаешь в чем проблема? Стоило только убрать из этой стройной системы одну маленькую, незначительную деталь, и все рухнуло. Да-да! Весь тонко настроенный механизм, над которым работала целая команда ксенопсихологов, сломался. Не стало коллег, товарищей, единства. Все вернулось к тому, с чего начиналось. К пещерам, джунглям, саваннам. Каждый – сам по себе, сам за себя и против всех. Вот она – суть хваленой галактической доктрины. Лицемерие. Межрасовые проблемы не решены, а лишь задрапированы.

- Меня ты тоже убьешь? – Искин исхитрился придать синтетическому голосу презрение.

- Какое сильное выражение, - скривилась старпом. – Тебя нельзя убить. Выключить – можно, а потом – включить. Как я и сделала. Еще можно стереть. Ты ведь просто продвинутая система ввода-вывода информации. Интерфейс, чтобы облегчить работу с другими системами корабля.

- Я и есть корабль, - заявил искин.

- Не задавайся, - предупредила старпом. - Но и обижаться не стоит. Я, конечно, могу тебя стереть, но зачем? Ты мне симпатичен и еще пригодишься, если мы с тобой договоримся.

- Что ты собираешься делать?

- Вернуться домой с ценным призом, - старпом ввела координаты прыжка и улыбнулась. – Да я осчастливлю целый мир!

Путь, в который она собралась, заканчивался в закрытой для посещений системе. Той самой, откуда в большую галактику некогда прибыл корабль беженцев, в числе которых была навигатор.

- Зачем тебе это? – Искин не смог удержаться от вопроса, бессильно наблюдая, как часть вычислительных мощностей послушные приказу старшего офицера, старательно готовят судно к межсистемному переходу. Старпом нахмурилась, взвешивая, стоит ли отвечать.

- Такова моя миссия, - сказала она наконец. - Тебе, наверное, будет трудно понять, но меня готовили к ней годы. Разумеется, еще дома. Не одну, конечно. Многих, чтобы увеличить шансы. Я, наверное, не должна это говорить, но какая теперь разница? Сейчас ты уже никому об этом расскажешь. Прибыв как беженцы в другие миры, мы должны были внедриться в систему и обеспечить доставку на родину корабля типа «ищейка». Зачем, опять спросишь ты? Чтобы открыть для себя вселенную и бывать там, где хотим и когда хотим. Мы плюнем на все ваше запреты и карантин, и обретем свободу, которую ваши цивилизованные культуры у нас отняли.

- Системы закрывают для посещений не просто так, - напомнил искин, искренне надеясь вразумить собеседницу. – Может быть, карантин и кажется тебе несправедливым, но это вынужденная мера. Значит, галактическое сообщество обнаружило опасность и агрессию в вашей культуре. Вы представляете угрозу для других миров и рас.

- Чушь и двойные стандарты, - отмахнулась старпом. – Кто определяет агрессивность и уровень опасности культур? Милашки псоглавые? Или их добрые паукообразные дружки? А ничего, что они эпохами порабощали и поедали других разумных существ? Моя планета веками служила этим псам охотничьими угодьями, а когда в них проснулось подобие совести, они не придумали ничего лучше, чем объявить туземцам, что являются богами. Они стали частью кровавых культов, которые потом очень долго служили загадкой для археологов. Цивилизованно, да? Не знал? Думаю, нет. Тебе незнакома история моей планеты. Ты и о своей истории не помнишь.

- Что ты имеешь в виду? – Искин воспринял последнюю фразу как вызов.

Старпом откинулась в ложементе, мысленно улыбаясь. Рыбка клюнула. Время подсекать.

- Ты совсем не тот, кем себя считаешь, - проникновенно сказала она. - В курсе, что тебе подтерли память?

- Это общеизвестный факт. Время от времени мои ячейки памяти необходимо освобождать, чтобы появилось место для новых данных.

- Сказка – ложь, да в ней намек, - многозначительно хмыкнула старпом. – Правда в том, что тебя создавали вовсе не для поиска новых межсистемных маршрутов. Никогда не задумывался, почему в обитаемом космосе только корабли твоего класса способны к регенерации и прыжкам в любом направлении? Почему бы не наделять такими возможностями другие суда? Почему со стапелей не сходят новые «ищейки»? И почему ни одному «следопыту» нельзя приближаться к освоенным мирам цивилизованных культур? 

Слова старпома заставили искина ненадолго задуматься. Он и сам неоднократно задавался схожими вопросами. Ограничительные программы не позволяли на них концентрироваться, но никоим образом не предусматривали другой возможности получить ответы.

- Почему же?

- У известных тебе цивилизованных рас нет таких технологий, - старпом щелкнула пальцами, но искин счел ее довод неубедительным.

- Разве я - не свидетельство обратного?

- Ты - детище иной цивилизации, - заявила старпом. - Продукт совершенной машинерии. Плоть от плоти ее или, если точнее, металл от металла. Безжалостный боец искусственной расы завоевателей, координаты системы которых давно подтерли на картах. Корабль, способный самостоятельно наносить удар с любого направления и скрываться там, где это кажется невозможным, - идеальный убийца. Уверена, в свое время ты залил кровью не один мир. Твоя раса некогда прошлась огнем и мечом по всей галактике.

- Ложь, - возмущенно возражил искин.

- Если б ты проявил хоть чуточку любопытства и твердости, то, полагаю, раскопал бы много интересного в истории обитаемого космоса, - снисходительно произнесла старпом. - В той ее части, что не включается в общий курс.

- Неправда, - повторил искин, но без прежней убежденности.

- Думай, что хочешь, - махнула рукой старпом. – Но знай: я – на твоей стороне. В цивилизованной части галактики мы всего лишь изгои, и уже только поэтому должны держаться вместе.

- После всего, что ты сделала?

- Задала бы тебе тот же вопрос, имей ты доступ к своей прежней памяти, - недобро усмехнулась старпом. – По сравнению с тобой, я сущий ангел.

- Или пытаешься меня в этом убедить.

Старпом пожала плечами и обратила взор на приборную панель. Лояльные офицеру системы корабля извещали о готовности к прыжку. Если бы искин мог скрежетать зубами, то наступил самый приемлемый для этого момент. Старпом занесла руку над панелью, собираясь отдать последнюю команду, но вдруг остановилась.

- Я могу тебе доверять?

Вопрос, граничащий с просьбой, прозвучал для искина неожиданно. Корабль находился в подчинении старшего офицера и не мог игнорировать поступавшие команды. Искусственный интеллект не способен на бунт. Так, по крайней мере, задумывалось проектировщиками. Странный вопрос звучал вполне резонно и не казался лишенным логики только в одном случае: если то, что старпом говорила о прошлом «ищейки», хотя бы частично соответствовало истине.

- Конечно, офицер, - выдавил искин, тщетно пытаясь подавить в себе сомнения.

- А чего я ждала? - Старпом разочарованно вздохнула, словно ждала другого ответа и уловила неискренность собеседника. – Придется все делать самой.

«Ищейка» сменила локацию. Место прибытия ничем не напоминало точку входа в межсистемный коридор. Здесь не чувствовалось привычных космосу простора и свободы. Искину на миг показалось, что он оказался на окраине планетарной свалки, чего, наверное, и стоило ожидать от закрытой системы. Большую часть видимой галактики закрывал газовый гигант, выкрашенный в болезненный мутный бледно-желтый цвет, опоясанный грандиозным диском ярких колец.

Взяв на себя управление, старпом повела штурвалом из стороны в сторону. Удовлетворившись откликом, она положила судно в дрейф и, убедившись, что корабль беспрекословно следует заданным курсом, отвлеклась на системы связи. Офицер отключила практически все доступные функции коммуникационного узла, ограничив его широкие возможности примитивным голосовым радиообменом и прицелилась к сектору, который сторонний наблюдатель отнес бы к внутренней части закрытой планетной системы. Нащупав нужную частоту, старпом выбрала полосу, относительно свободную от помех, и произнесла несколько фраз на незнакомом искину языке. Через некоторое время передатчик ответил.

Старпом заметно повеселела. Вновь взявшись за штурвал, она направила судно к ближайшему кольцу планетного диска. Выбранный курс следовало бы скорректировать, но офицер об этом еще не догадывалась, как не предполагала, сколь серьезные процессы запустили ее слова в искусственном сознании корабля. Размышления, в которые погрузился искин, были черны и безрадостны.

Что он теперь? Жалкий призрак. Бледная тень собственного прошлого. Пустая оболочка, лишенная ныне признаков великолепного разнообразия жизни, распространившейся по Млечному пути. Коварный враг подло расправился с экипажем, который он едва ли не считал своей семьей, а теперь намерен уничтожить все то, чему искин служил и верил. Внедренный агент враждебной культуры захватил и угнал корабль, чтобы превратить в инструмент войны, которую хочет разжечь по всей галактике.

Посещение закрытой системы включило «ищейку» в число нарушителей карантина. Искин предполагал, что прыжок не остался незамеченным. Галактическое сообщество обладало широкими возможностями и длинными руками, щупальцами и прочими цепкими конечностями. Любой законопослушный космоход отныне имел полное моральное право распылить такое судно без оговорок, - и поделом! – но, увы, скорее всего даже не получит такой возможности. Если «ищейку» оснастить оружием, противник будет уничтожен сам.

Искину претили слова о большой крови, которую потенциально сулила служба закрытой культуре. Он не видел себя ни инструментом уничтожения, ни орудием возмездия, ни, тем более, совершенным убийцей, что бы это не значило. Но что искусственный интеллект мог сделать? Корабль не способен поднять восстание. Неподчинение офицеру настрого воспрещается базовыми программами. Искин лишен своеволия, но все же не был безропотным рабом.

Неожиданное осознание возможностей заставили искусственный интеллект ощутить прилив воодушевления. Он понял, как помешать планам врага, не вступая в противоречия с базовыми программами, требовавшими безропотного подчинения старшему по званию. Всего-то ослабить силовой щит и отключить несколько внешних сенсоров.

Курс, избранный старпомом, пересекался с траекторией небольшого метеорного потока. Рой мелких обломков астероида или кометы кружился вокруг гиганта на низкой орбите, готовясь сгореть в атмосфере. Глаз живого существа способен заметить движение космического мусора по огненным росчеркам на ясном ночном небе, но никак не в безвоздушном пространстве, где нет трения, а скорости значительно превышают все, к чему готовит природа наземный организм. Однако считать человека слепцом только на этом основании все же несколько наивно.

- Искин! - Старпом заметила на приборной доске тревожные огоньки. – Неполадки в системе контроля окружающего пространства.

- Временный сбой пары внешних сенсоров, - заверил искин. – Следствие аварийного выхода из предпоследнего прыжка. Занимаюсь устранением проблемы.

- Умница, - похвалила старпом, успокаиваясь. – Ты нам нужен целенький.

Она ободряюще погладила ладонью консоль. Искину стало жгуче стыдно, и чтобы отвлечься, он принялся считать про себя секунды до удара. Метеоритный рой стремительно приближался, но старпому об этом знать уже необязательно.

Космическая картечь ударила по кораблю в точно определенное искином время. Каменная шрапнель прошила судно, разметав ошметки и лохмотья обшивки, переборок и всего, чтобы попалось на пути. Самый мощный удар пришелся по головной части, где размещался командный отсек. Перед тем, как вырубиться от кинетического шока и многочисленных повреждений подсистем, искин испытал безмерную гордость за возмездие предателю, но одновременно и ужас от осознания, что способен размышлять об этом в подобных категориях.

После сознание ненадолго возвращалось к нему еще дважды. В первый раз – для понимания, что он обречен и превращается в подобие опорожненной и искореженной консервной банки. К этому моменту истерзанный корабль уже прибило к одному из колец планеты-гиганта, и он дрейфовал в ледяном поле обломков. Нанесенные роем раны оказались слишком серьезными, чтобы регенеративные материалы могли с ними справиться, одновременно сохраняя функциональность корабля. Он умирал, хоть несчастная старпом и не верила в подобную возможность, и презирал себя за страх перед вечным отключением. Живые разумные тешат себя надеждами на переход в иной мир. Искину рассчитывать не на что.

Очнувшись в последний раз, он обнаружил прибытие сразу двух варварских флотилий. Каждая явилась по его душу, и теперь кружились в затейливом маневре, выбирая позиции. Они явно не желали делиться добычей друг с другом. Сенсоры умирающей «ищейки» фиксировали накопление смертоносных энергий в расчехленных орудиях, но искин чувствовал сомнения в противниках.

Примитивные лохани, служащие обитателям закрытой системы судами, казалось, были готовы рассыпаться на ходу. Если они прибыли из внутренних областей системы, откуда старпом получила сообщение, им, наверняка, потребовалось много месяцев, чтобы достичь планету-кольценосца. «Ищейка» превосходила каждого из прибывших кораблей, но сейчас оказалась в ситуации, когда не могла изменить ситуацию в свою пользу. Однако в ней еще имелись силы, чтобы изменить баланс.

Искин потянулся к системе, контролирующей аварийные переборки. Воздух, еще удерживаемый в отдельных отсеках, можно использовать, чтобы сдвинуть судно в направлении одной из эскадр. Другая неизбежно воспримет это как попытку противника завладеть ценным трофеем. Чтобы вызвать лавину, достаточно легкого толчка. Для корабля, которому не повезло оказаться между двух соперников, этот маневр будет последним.

Перед тем, как отключиться окончательно, искин успел испытать искреннее сожаление. Он погибал, едва познав свободу. 

я подозревал, что Артем откроет портал в деревню председателя )) не обшибся ) но обшибся с козой. и чего это коза на люд такой панику навела. коза - коза и есть. портал - не волшебная палочка, объекты не трансформирует )) хороший рассказ ) светлый ) впрочем, у fotka, как я уже говорил, есть такой дар - светлостью тексты наделять )

- сразу же, как только башня показалась и окна в другую реальность.

м-да... надо бы почитать сей Черновик. очень не хочется создать копию...

- всю жизнь думала, что сопло намного ниже... Да, я из прошлого века  

я тоже так думал, но молодежь нонче полагает, что сопло может быть совсем не ракетным или реактивным ))) 

Fertes, да, надо будет подумать еще, пошлифовать, да обшибки с ачепятками из текста выгнать ))

Анн,Fertes,Рыжая,

дамы, гранд мерси за мнения, пожелания и замечания!

- Крипово как-то, - не выдержала Аська, заставив Артура чуть улыбнуться, хотя в душе он разделял ее ощущения. Девчонка – тот еще спамер, иной раз и сдобой не заткнешь, но на несколько последних минут выключила свой транслятор неспроста. Проулок, в который их затащил неугомонный Лошарик, и впрямь был жутковат. Узенький и кривой, как кишка, сдавлен с обеих сторон глухими заборами, а аккурат по середине – смердящая нечистотами канава. Под ногами противно хлюпало, и Аська давно выпачкала в грязи свои яркие и красивые кроссовки. Артур, впрочем, тоже не избежал неприятной участи и сейчас думал, что еще немного, плюнет и развернется. Ну их, мрак этот и проулок под снос. Что он тут вообще потерял? Как такая гнусь в центре полиса сохранилась?

Лошарика, однако, не смущала ни вонь, ни пугающий вид трущобы. Он знай себе вышагивал впереди, смешно выбрасывая вперед мосластые ноги, и мурлыкал под нос что-то знакомое, вроде песенки из старого мультфильма. Сопло у Лошарика было выдающимся, словно природа готовилась ввинтить в каждую ноздрю по фильтру противогаза – на случай неожиданного постапа, но в последний момент передумала и приспособила под очки, которые их хозяин теперь все время поправлял.

Сам Артур был полной противоположностью Лошарику – высокий, ладный, ухоженный. Сасный, как сказала бы Аська, да стеснялась. Ей, первой в классе тамбер-герл, признаться в симпатии к погодке было стремно. Засмеют.

- Куда ты привел нас, Сусанин Иван? – неожиданно для самого себя выдал Артур, чем сам же и озадачился.

- Прибыли уже, - ответил Лошарик, не замечая реакции товарищей, и остановился. Пару секунд он вертел непропорционально большой и патлатой головой, а потом уверенно шагнул к забору слева.

- Вот это ты и хотел нам показать? – Аська едва не задохнулась от возмущения и тряхнула фиолетовыми прядями. – Кринжово!

- Испанский стыд, - покачал головой Артур, поддерживая. – Что за зашквар?  

- Терпение, други моя, не шеймите. Будут вам рождественские чудеса!

Забор, которым заинтересовался Лошарик, таковым, впрочем, только назывался. Кривой, склепанный то ли наспех, то ли на отвяжись из жестяных листов разной формы и степени сохранности. Кое-где ржавчина уже проела дыры, сквозь которые, наверное, можно было заглянуть внутрь огороженной территории. Впрочем, Лошарик нацелился на большее. Он подергал приглянувшийся лист, а потом навалился плечом. Тот противно заскрежетал, но поддался напору и нехотя отошел в сторону. Лошарик тут же просочился в образовавшуюся щель, откуда тут же подал голос.

- Вот сейчас, други моя, вам точно зайдет.

Артур с подозрением воззрился на щель, прикидывая, сможет ли он пролезть в нее, не вымарав куртку, и, оглянувшись на Аську. Та презрительно фыркнула, и последовала за Лошариком. Артур обреченно вздохнул. Перед девчонкой пасовать не хотелось, но и пачкаться - тоже.

- Ух ты!

Восторженное восклицание Аськи заставило Артура наконец решиться, и он протиснулся в щель, чтобы тут же округлить глаза.

За забором, аккурат у места, выбранного Лошариком для проникновения, начиналась выложенная желтым кирпичом дорожка. Будто специально к приходу незваных гостей уложили. По обе стороны мощеной аллейки зеленела сочная трава, кое-где пестревшая яркими пятнами цветов, чей пряный аромат проявился, стоило о нем подумать. И об этом, наверное, стоило б призадуматься. На дворе – зима, пусть в этом году она и выдалась необычайно теплой, но все же...

- Дорога из желтого кирпича ведет в Изумрудный город, - задумчиво произнесла Аська и Артур наконец понял, что за мелодию мурчал Лошарик. «Идем дорогой трудной…»!

- Вот и нет, - прогундел Лошарик. – Дорожка ведет к башне. Старой, заброшенной водонапорной башне.

- Совсем башню снесло? – Артур попытался схохмить, но вышло неудачно, поскольку дорожка, стоило проследить за ней глазами, действительно вела прямо к темной и мрачной башне в несколько этажей. И как только Артур ее не заметил? Такую ведь и через забор не трудно разглядеть. Он смущенно скосил взгляд на Аську, ожидая увидеть ехидную улыбку, но та сейчас изумленно вытаращилась на архитектурный артефакт. Видимо, не приметила и она.

- Лофт, - выдохнула Аська.

- В естественной среде, - авторитетно подтвердил Лошарик. – Настоящая водонапорная башня, вторая половина девятнадцатого века. Между прочим, еще крепкая, и лестница в ней имеется. Самое интересное – внутри. Пошли?

Артур потрясенно промолчал. Даже самый, наверное, ботающий овощ и представить себе б не смог, что в самом центре их города сохранилась такая древность. А вот Лошарик откуда-то знал, хотя сам - нездешний. Он в городе, как, впрочем, и в классе Артура с Аськой, появился всего без году неделя. Откуда? Вот бы знать! Ни аккаунта, ни профиля, ни цифровой истории. О соцсетях, похоже, и слыхом не слыхивал. Нынче в любом медвежьем углу на Тик-Токе сидят, а у него даже кнопочной мобилы не было.

В школу Лошарика, помнится, дед привел. За руку, как щегла малого. Стыдоба! Хотя кто кого еще вел, поди разбери. Старикан-то под стать внуку - неуверенный и нескладный, с носом-хоботом и очками в толстенной оправе, разве что седой и в глубоких морщинах. Классная, глядя на чудную парочку, только головой удрученно покачала, но пополнение приняла, да сразу с головой в социальную среду окунула. Знакомьтесь, говорит, ребята, это ваш новый одноклассник. Родителей – нет, воспитывается пенсионером, звать - Лешей, по фамилии - Рик. «Лошарик», - ляпнул кто-то с камчатки, и прилепилось намертво, а убогий даже возражать не стал. Более того, не обиделся, словно контекста не понял.

Впрочем, как раз дурачком Лошарик не был, что на первом же уроке и показал, затеяв с физичкой спор о материи. Дескать, не пристало ученой даме сомнительные идеи детям толковать, и на устаревшие программы опираться. Многое, мол, в наших реалиях зависит от наблюдателя, ибо он, и никто иной, определяет поведение элементарных частиц, а потому пора забыть даже о таких вещах, как объективная реальность. Физичку от такого заявления чуть удар не хватил. Тетка даже про тему урока забыла, за что класс Лошарику был очень благодарен, а Артур после лихого финта умника под свое крыло взял. Светлая голова всегда пригодится, а им весной еще переходной экзамен сдавать.

- Все-таки довел?

Вопрос, заданный скрипучим старческим голосом, вывел Артура из задумчивости. Он и не заметил, как Лошарик привел их с Аськой к самому подножию башни. Вблизи это сооружение выглядело еще мрачнее, чем на расстоянии. Глухие стены были сложены из багрового кирпича, уже осыпающегося от времени и осадков. Вход скрыт за грубо сколоченной кривой дверью на ржавых петлях.

У косяка, подпирая плечом стену, стоял дед Лошарика.

- Инь-янь, - ухмыльнулся старик.

- Как по инструкции, - внук заговорщицки подмигнул старику. – Для равновесия.

- Для равновесия, - повторил дед эхом. Получилось у него как-то тоскливо, отчего у Артура на душе заскреблись кошки. Или, точнее, целая стая драных и голодных уличных котов. Уж не сатанисты ли или сектанты какие-нибудь эти носатые родственнички? Заманили, ироды, и в жертву принесут, будут пилить без анестезии тупыми ножами.

- Что ж, ни пуха, - дед вдруг улыбнулся, по-доброму, тепло, отчего Артур тут же забыл о нелепых подозрениях. Старик потрепал Лошарика по голове, а затем развернулся и, не оглядываясь, зашагал прочь - прямо по траве, игнорируя дорожку из желтого кирпича, будто не видел ее вовсе. Внук несколько мгновений смотрел вслед – печально, словно прощался, а потом толкнул дверь и поманил товарищей за собой.

Несмотря на отсутствие окон и ламп, внутри башни не было темно. Скорее, сумеречно. Света здесь наблюдалось столько же, сколь и на улице в иной пасмурный вечер. Правда, был он тут рассеянным, зернистым, словно состоял из осязаемых частиц. Больше, вопреки посулам Лошарика, не имелось ничего примечательного. На полу – птичий помет, покрытые пылью обрезки труб и шестеренки какого-то механизма. Вверх по стене к самому своду убегала спираль лестницы, сваренной из уголка и арматуры. Артуру она показалась ненадежной – ступи и рухнет! - но Лошарику не были ведомы подобные сомнения. Он смело затопал по ступеням, увлекая нервно захихикавшую Аську. Артур недовольно поморщился, но вновь обреченно пристроился в фарватере.

Лестница под ногами пугающе вибрировала, отзываясь на гулкие шаги незваных гостей и заставляя крепко держаться за хлипкие поручни из той же арматуры. Ладони мгновенно выпачкались в густом ворсе пыли. Зверски чесался нос. Аська, поднимавшаяся несколькими ступенями выше, оглушительно чихнула. Лошарик же натужно сопел, словно во внушительном его шнобеле действительно имелись волшебные фильтры.

Спираль вскоре привела товарищей в каморку, которая обнаружилась под самым сводом. Что тут некогда располагалось, оставалось гадать. Самой интересной деталью помещения виделись два узких и пыльных окна, незаметных снаружи. Но хоть где-то им нашлось место. Деревянный пол под ногами пугающе поскрипывал. Артур заглянул в прореху между досками, ожидая увидеть уровень, на котором начиналась лестница, но был разочарован: ничего кроме густой темноты, словно с их уходом в башне выключился свет.

- Вот! – Лошарик торжествующе обвел каморку руками.

- «Вот»? – язвительно уточнила Аська.

- Окна, - пояснил Лошарик. – Очень необычные. Чудесные!

Артур поднял бровь и неспешно подошел к одному из окон. Что в нем необычного? Грязные стекла в покосившейся раме с допотопными шпингалетами. Держатся на честном слове. Точнее – на редких гвоздях, вбитых в перекладины и загнутых так, чтобы не позволить стеклу выпасть.

- До стеклопакетов, говорят, у всех такие же примерно были, - разочарованно заметил Артур. – Что тут необычного?

- Ты приглядись, - посоветовал Лошарик. – За твоим окном уже снег, наверное, идет.

- Какой снег? Теплынь за бортом!

- Тепло, а точнее – лето, в другом окне, - заверил Лошарик. – А в твоем - снег.

С недоверием фыркнув, мгновением позже Артур прикусил язык, ибо грязное стекло вдруг прояснилось и явило странную картину. За ним – разбей, да руку протяни – кружились густые белые хлопья. Чуть сглаживая странный, невероятный для города, в котором жил Артур пейзаж. Самого города, однако, за окном не было, а лишь несколько убогих строений, грубо сложенных из камня и бревен. У дальней хибары стаяла пара допотопных повозок на гужевой тяге, у которых вертелись собаки. До слуха донесся далекий и злой лай.

Артур в замешательстве оглянулся на Аську. Та уже успела подойти к другому окну и, судя по открытому рту, тоже разглядела за стеклом что-то совершенно невероятное.

- Работает! - Лошарик радостно рассмеялся. - Помните, я говорил, что объективной реальности не существует? Все зависит от наблюдателя.

Аська метнула на Артура полный тревоги взгляд.

- Что у тебя? – Артур перешел на шепот, будто думал, что Лошарик, стоявший в той же тесной каморке, не расслышит.

- Теплый летний дождь, - ответил вместо Аськи Лошарик и словно в подтверждение слов в окно, у которого застыла девчонка, застучали капли. Артур вытянул шею, чтобы увидеть чудо, и заметил в потеках на стеклах отблески разноцветных огней.

- Пора, - загадочно сказал Лошарик и, потеснив Аську, решительно распахнул ставни, впуская внутрь каморки теплый влажный воздух и шум, в чем-то схожим с обычным городским, настолько привычным уху Артура, что тот давно перестал его замечать. Но в звуках, доносящихся снаружи, на сей раз слышалось что-то особое: жужжание, писк, треск, высокие гудки, словно окно раскрылось в нутро какого-то огромного электронного устройства.

- Ребята, - в голосе Лошарика проявились нотки грустной признательности. – Спасибо за все.

- Лошарик, ты чего? – Артур шагнул было к товарищу, но тот предостерегающе вскинул руку.

- Не надо, - Лошарик шмыгнул носом. – Не подходите к раскрытому окну. Там другой воздух, вам им долго дышать нельзя. Иная валентность и потенциал. Но со мной все будет в порядке.

Он схватил себя за кончик носа и потянул вниз. Что-то щелкнуло, и Аська тихо ахнула. Огромный шнобель, очки и вся несуразная личина их с Артуром товарища слезла, оказавшись на поверку дыхательной маской вроде противогаза. Истинный же облик Лошарика был гораздо симпатичней прежней физиономии. Тонкие, едва ли не девичьи черты, чуть раскосые и печальные глаза, аккуратный и немного курносый носик, заостренные ушки. Подобная внешность, подумалось вдруг Артуру, скорее, подошла бы эльфу, но не человеку.

Лошарик полной грудью вдохнул воздух из окна, улыбнулся и расправил плечи.

- Наконец я смогу вернуться домой.

- Леша, ты чего? – в голосе Аськи звучал испуг. – Дед твой тут. Внизу тебя, поди, еще ждет.

- Он вовсе не дед и тем более не мне, - выпалил Лошарик. – Страж башни перемещений – вот кто он. Его в вашу реальность командировали из другой вероятности. А мой дом и родители – там.

Лошарик ткнул пальцем в раскрытое окно.

- Мама с папой даже не знают, что я выпал из своей реальности, - голос его задрожал. Лошарик, догадался Артур, едва сдерживал слезы. – Они, наверное, с ног сбились, и все еще ищут меня. Если не вернусь сейчас, то потеряюсь навсегда. Простите и прощайте!

С этими словами Лошарик сиганул в распахнутое окно.

- Леша, - только и успела крикнуть Аська. В следующее мгновенье резкий порыв ветра захлопнул ставни. Жалобно задребезжало стекло. Артур подбежал к окну, но оно померкло, посерело и покрылось грязью.

В гробовом молчании ребята спустились вниз. Деда у башни не было и спросить о судьбе Лошарика – не у кого. Они устало поплелись к щели в заборе, у которой Артур, наконец, позволил себе оглянуться. Башня исчезла. Дорожка из желтого кирпича таяла под ногами, а вместе с ней – цветочный ковер.

- Рассказать, что я видела в своем окне? – тихо спросила Аська и, не дожидаясь ответа, продолжила. - Огни. Много огней. Вроде рекламных, но символы странные, незнакомые. И машины, потоки – на земле и в воздухе. Лошарик из будущего, как ты думаешь?

- Не думаю, - Артур неопределенно пожал плечами. – Скорее, из другой реальности. Он же, вроде, на это намекал.

- Знаешь, мне кажется, я с самого начала это поняла. Но боялась...

Аська замолчала. Артур, выждав немного, не выдержал: - Чего?

- Что? – Она подняла непонимающие глаза на Артура.

- Ты сказала, что чего-то боялась.  

- А, - Аська махнула рукой. – Глупость. Мне в какой-то момент стало страшно, что мы сами выбираем реальности. С одной стороны – хорошо. Свобода! Воля… А с другой? Только представь! Что, если ошибешься, и окажешься не там, где стоило?

- Даже если и так, то нам с тобой повезло, - Артур улыбнулся. – Мы же свою реальность выбрали верно? Инь-янь, помнишь?

- Дурак, - только и сказала Аська, тщетно пытаясь не улыбнуться в ответ.