1.
Луния процарапывала себе путь сквозь тугие заросли лиан, уже более не пытаясь понять, что происходит и каким образом она оказалась в этих предлагаемых обстоятельствах. Тупой грохот в грудной клетке возрастал с каждой секундой. Хотелось, чтобы неведомый мастер игры в черном фраке остановил происходящее – «брейк!». Оба противника смогли бы тогда отбежать в разные углы ринга, чтобы отдышаться, покидать яростные взгляды друг на друга пока их массируют. Луния – хрупкая, несуразная; и Он – громадный, без тени жалости, бессмысленный, убийственная пешка в непонятной игре.
Но Луния не имела права остановиться. Он, Слон, мог настигнуть её в любой момент – спиной она чувствовала его злобное дыхание, и топот его, что древний барабанный бой, звавший на битву, окружал её со всех сторон. Она ныряла головой во все более узкие расщелины между колючими растениями, теряя рваные остатки одежды, а позже и кожи, на тернистом пути. Еще немного и Он подденет её на свои бивни, весь вселенское зловоние останков мириад умерщвленных, принесенных в жертву Ему – Архетипу. Капли рубина разлетались вокруг в метафизической параболе, и Луния почти слышала тот мягкий хруст, что разорвет её истощенную плоть, и видела – километрами разматывается склизкая линия жизни, начавшаяся вдоль Южной Магистрали.
Ей вспомнилось как десяти лет от роду, она представляла многоэтажные дома вокруг как злых гигантов, желавших поглотить её и сестренку. Они крепко брались за руки и бежали сквозь пустыни и степи и горы, что разделяли «Асанбай» от «Восьмого». Вспомнилось как они прибегали домой счастливые, что выжили – и потом весь день рассказывали о своем путешествии завидовавшим ребятам со двора. На сандалиях пылилась грязь четырех кварталов, что они пробегали от дядиного дома до своего в жутковатых приключениях под бесстрастный бег облаков.
Где сейчас эти бетонные пещеры, сожравшие сотни людей? В нескольких метрах от Лунии бесновался Слон, чьи глаза представляли собой бездонные колодцы зла, бессмысленного, безжалостного – он не мог пробиться сквозь тугие переплетения колючих лиан. Его исполинское тело, исполосованное в кровь, пыталось проскользнуть по инерции, но лианы не пускали его далее – и вот он испускает рев, в котором ярость и обещание еще достать – потом, когда-нибудь, но это произойдет. Еще несколько минут он топтался в бессильной злобе, сотрясаясь нечеловеческой ненавистью к Лунии и всему её существу, прежде чем начать истончаться, и, наконец, исчезнуть.
Криком вырвался из неё весь тот животный страх, что гнал вперед сквозь неведомые заросли – она кричала, вне себя от дикой радости и ужаса пережитого – вены могли бы вскрыться, не потеряй она вовремя сознания. Оно ушло от нее медленно, опуская её на пуховые перины подсознания, что всплывали рваными кусочками бессмысленного в голове.
Среди всего прочего – Something in the way, напевал скрипящим тенором Курт Кобейн. Он сидел на краю колченогого стула в захламленной американской забегаловке, где-то на краю Северной Дакоты. В кафе никого кроме него не было – только Курт в замшелом свитере и потертых джинсах, бренчавший свои песни. На ближайшем столе стоял недопитый стакан бренди посреди хлебных крошек, да пепельница с потухшей сигаретой. Замерев на пороге, Луния задумалась на каком языке к нему обращаться.
- Hello, - наконец выдавила она из себя. Ей было немного неуютно без одежды, могущей скрыть кровоподтеки и царапины на теле.
- Hey, - ответил он, не поднимая глаз. Предыдущая песня уже закончилась, и теперь он подбирал аккорды к гимну грандж-ревнивцев.
- Можно я послушаю?- спросила она, уже почему-то на русском. Знала как будто бы нутром, что её Курт понимает по-русски.
- No, - лаконично ответил он, прежде чем запеть:
My girl, my girl, don’t lie to me
Tell me where did you sleep last night?
In the pines, in the pines, where the sun don’t ever shine
I will shiver the whole night through.
- Зачем ты умер? - спросила Луния, дождавшись конца композиции. Она села напротив него и покосилась на бренди – отчего-то сильно хотелось напиться до еще более глубокой потери сознания.
Курт, наконец, поднял голову и впервые посмотрел на Лунию своими мутно-голубыми глазами основателя грандж-рока. Узловатые пальцы его все еще перебирали струны «Фендер-Мустанга», пока он немигающим взглядом проникал в суть своей визави. Щетина трехдневной давности, слипшиеся немытые волосы потерявшие свое золото – Курт Кобейн был именно таким, каким его запомнили зайссовские линзы в девяностых. Словно в ответ она смотрела на него так же – в упор.
- I think I’m dumb, - наконец тихо пропел он с некоторой издевкой.
- Нет, ну серьезно.
- It ain’t your problem, girl.
- Извини.
Луния поежилась. В кафе было холодно, мир покрыл сумеречный свет уходящего дня. Одно из окон алело последними отблесками солнца, уже закатившегося за горизонт. Лицо Кобейна постепенно теряло четкость, приобретая вместо этого вневременные качества – борозда морщин, белесые от катаракты глаза, негнущиеся пальцы, но все те же немытые патлы и щетина. С наступлением темноты двадцати-семи-летний Курт превратился в старика-Курта, которым он никогда не стал в той действительности. И тогда Луния поняла – так ему не пришлось увидеть всех глупых ремиксов на свои песни, или быть вынужденным спеть дуэтом с Рианой, чтобы оплатить свои счета. В каком-то плане это хорошо, что он так рано умер. Наверное.
- Here, kid, - услышала она, оторвавшись от своих мыслей. Старик протягивал ей свой свитер и джинсы, вместо которых был теперь облачен в выцветший халат. На удивление, вещи оказались чистыми и подходящими по размеру. С благодарной улыбкой она приняла подарок и сразу же натянула на себя, вмиг почувствовав себя намного лучше. Казалось, ничто уже в этой жизни не сломает Лунию – в доспехах от Курта Кобейна можно было идти хоть на войну. Он смотрел на девушку с легкой усмешкой. – Just don’t get into trouble, kid.
Луния кивнула. А затем услышала требовательное:
- Запрыгивай, едем дальше.
Девушка нахмурилась от неожиданности – её Кобейн только понимал по-русски. Но это был не он. Старик исчез, а вместе с ним и кафе, и Северная Дакота, и недопитый бренди.
– Будем в Константинополе уже скоро, - добавил все тот же ворчливый голос, что вызвал её к жизни.
Сообщение отредактировал scyrlin: 23 Февраль 2014 - 00:28
