Сообщений в теме: 293

[Garrincha]

Большая политика

И пил я чай у королевы,
Хотя с ней даже не знаком...
Печенье справа, сахар слева,
Чай по-английски, с молоком.

Старушка та, Елизавета,
Спросила будто невзначай,
А может быть для этикета,
По вкусу ль мне английский чай?
Кивнул я, согласившись кротко,
Не зная как себя вести.
Подумал, правда, чай - не водка...
Могла бы гостю поднести.

Ну, слово за слово - беседа.
Пошел неспешный разговор.
В начале, о себе поведал,
Потом, политики разбор.
О толпах беженцев по миру,
Европа, что по швам трещит.
Упомянул я про Пальмиру,
Что помогли мы взять на щит...

Стал лик ее совсем не светел.
Спросила: - "Кто же это Мы..?"
Я с ностальгией ей ответил: -
"Один народ, былой страны..."
Сперва не разглядел каприза
И хитрецы ее очей.
Не унималась баба Лиза,
Опять с вопросом: - "Киев чей?"

Тут мне бы промолчать, да поздно...
Имперский подхватил кураж.
Нахмурился сердито, грозно,
И твердо молвил: - "Киев наш!"
Внезапно, пиджаком синея
С безумной шляпкой на челе,
Вбежала пани "Дульсинея",
Я сразу понял, быть беде...

Без предисловий, во всю глотку: -
"Рятуйте! Здесь сепаратист!"
Запричитала громко тетка
И начала швырять сервис.
Я тоже бил в запале блюдца...
Кричал, (пусть я и азиат)
Что русские, мол, не сдаются,
И что-то там про Сталинград...

На шум и крик, старик в подмогу
Загородил дверной проем...
Ведь так не честно же, ей-богу!
Нельзя, на одного - втроем...
Он рявкнул грубо и невнятно,
Я только разобрал - "О'кей!"...
Вот если с теткой все понятно,
Но, что здесь делает Маккейн???

С остервененьем мы сражались,
Я силы скудные напряг,
Когда меня в углу зажали,
То гордо затянул "Варяг"...
Сопротивлялся, хоть субтильный,
И сквозь посуды, битой, звон
Услышал вдалеке будильник!
А значит, это только сон...

Чем горше явь, тем грезы пуще.
И чтобы сделать их светлей,
Урежу я, на сон грядущий,
Просмотры ленты новостей.
Мне б эротическое что-то...
По крайней мере без войны.
Но точно, видеть неохота,
Политизированные сны...

Сообщение отредактировал Garrincha: 03 Апрель 2016 - 02:48

[Garrincha]

Дождит. Уныло. Сырость. Тучи.
И так влияет мрачность дня,
Я вновь вопросом глупым мучим,
Что будет после...без меня...
Ужель сгорю я сигаретой,
А пепел ветер унесет?
Другого не найду ответа -
Схоронят. Помянут. И все...

Ведь мир, как полоса прибоя,
Где за волной бежит волна.
И если что-то в море смоет,
То что-то вынесет со дна.
Одна песчинка, пропадая,
Не изменяет этот пляж.
На место старой - молодая
Приходит жизнь на берег наш.

Но счастлив тот, кто может ясно,
Сказать себе на склоне лет,
О том, что прожил не напрасно!
И здесь его остался след...

[Garrincha]

Я был другим, давным-давно...
Бунтарствовал, да всем перечил.
И ошибаясь, все равно
Ходил назло расправив плечи.

Что думал, говорил я вслух
( Вестимо не чурался пьянства)
В любви же мой мятежный дух,
Не отличался постоянством.
Но вот переступив межу,
Оставив возраст рок-н-ролла,
Вдруг превращаюсь я в ханжу,
А зрелость буйство поборола.

Теперь все чаще я ворчу,
Брюзжать начну наверно скоро.
Чуть заболит - бегу к врачу,
На молодежь смотрю с укором.
Мол, поколение сейчас
Какое-то другое племя.
Употребляю осерчав
Избитое: - "Вот в наше время..."

"Веселый Роджер" ныне снят,
Бунтарство вздернуто на рее.
Был нигилист, стал ретроград...
Все очень просто...я старею...

[Garrincha]

Эх...вернутся бы в милое детство!
Чтобы май в ожидании каникул.
И залезть в огород по соседству,
Тети Вали проведать клубнику...
На рыбалку сбежать с пацанами,
(Все одно - за клубнику ждет порка)
Наловить пескарей с гальманами,
А под вечер, домой, по задворкам...

[Garrincha]

В тот час, когда остывший вечер,
Уныло приглушает свет,
Накинув сумерки на плечи,
Как серый и невзрачный плед,
И лишь багрянцем ярко-алым,
Еще раскрашен небосклон -
Я закурив, смотрю устало
В ту сторону, ведь там твой дом.
Сей ритуал определяет,
Дня уходящего, итог.
Гляжу на запад, представляя,
Что ты посмотришь на восток...

[Garrincha]

Он мечтая касается неба,
Как загадочный маг и факир.
Лишь потребность насущного хлеба,
Возвращает в реальности мир.
Пахнет потом, подённое бремя,
И в мозолях романтики нет.
Но приходит заветное время,
Пробуждается горе-поэт.
Собирает вечерние краски,
Унимая усталости дрожь,
Вновь рисует красивые сказки,
А по сути - наивную ложь.
В миражи погружаясь не спешно,
Зачаровано пишет стихи.
Там свободен и счастлив, конечно...
Простодушный поэт от сохи.
И в иллюзии сладко-пьянящей,
Забываясь, опять верит он,
Что придуманный мир - настоящий,
А действительность - призрачный сон.

[Garrincha]

Когда грядет пора несчастий и невзгод,
Стучится в двери, скорбным бедствием, набат.
Гудит, как улей, взбудораженный народ.
Он вопрошает сгоряча - "Кто виноват?"

Ярится в поиске ответов, буйный пыл.
Виновны все! Нашелся корень, всех начал.
И те грешны, кто бесконечно говорил,
И даже тот, кто рассудительно молчал.

Вопрос - "Что делать?" - продолжает эту нить,
Вдруг поднимая обывателей на знать.
Одни за то, что нужно взять и поделить,
Другие требуют варягов призывать.

А иноземцам, это все - сплошная дичь.
Здесь философия Коэльо и Ошо,
Нет, не поможет, к сожалению, постичь -
Кому же на Руси, жить хорошо?

Ведь и самим, не то что чуждым, не понять.
Такие русские вопросы - на века.
Их досконально разберешь от Аз, до Ять,
Но только истина, как прежде, далека...

[Garrincha]

Я многое хочу забыть...
Так, чтобы вычеркнуть навеки.
И книгу мрачную закрыть
порочности библиотеки.
Но к сожалению не дано.
Воспоминания витают
Когда не спится и темно,
Я вновь и вновь ее листаю.
Степенно, за главой - глава
Поэму прошлых прегрешений.
Деянья, мысли и слова,
Не верно принятых решений.
Казалось бы, что проще нет
Забудь! И все. С гуся водица...
Но я не сплю и жду рассвет.
Мне до утра себя стыдится...

Сообщение отредактировал Garrincha: 30 Июнь 2016 - 01:37

[fotka]

Но я не сплю и жду рассвет.

Мне до утра себя стыдится...

Именно так

[Garrincha]

Не Брэд Питт

Как я начал этот путь?
Виноват успех у женщин.
Раньше не имел ничуть,
А теперь гораздо меньше.
Что сказать...года летят.
Только вот какое дело,
Брэду Питту - пятьдесят!!!
Но девиц, волнует телом.

В общем, с этого же дня
Он наставник мой и гуру,
Предоставив для меня -
Эталонную фигуру.
Значит мне в спортзал. И вот
Встал на скользкую дорогу,
Или полосу невзгод.
Для начала ранив ногу.

Я гантельку уронил.
Оклемался очень быстро.
Поднабрался свежих сил
И попал под новый выстрел...
Спину подкосил недуг.
Разогнулся еле-еле...
Продолжительность тех мук,
Аж на целую неделю.

Отлежавшись, с горяча
Потрясая зал упорством,
Повредил сустав плеча.
Боль на месяц, без притворства.
И подумалось вдруг мне -
Все становится критично...
А ведь раньше жил вполне.
Так зачем мне, атлетичность..?

[fotka]

Встал на скользкую дорогу..,

 

А ведь раньше жил вполне.

Так зачем мне, атлетичность..?

Сообщение отредактировал fotka: 03 Июль 2016 - 00:00

[Garrincha]

Кто Ты?

Ты ворвалась, как свежий ветер,
Развеяв хмарь из хладных стен.
Я стал счастливейшим на свете,
Познавший радость перемен.

Но счастье выпито до донца,
А ты опять умчалась прочь,
И унесла с собою солнце,
Оставив мне слепую ночь.

Так, словно это все приснилось...
И остается мне гадать,
Кто Ты??? От Господа немилость?
Или же Божья благодать...

[Garrincha]

Я правды ныне не ищу...
Во лжи погрязшему, негоже.
Пускай, себя за все прощу,
Но это вряд ли мне поможет.

Я избегаю доброты,
И не поддамся этой силе.
А был ли благороден ты?
Когда тебя о том просили...

За счастьем больше не гонюсь.
Его познал - и в высшей форме.
Я меньшее найти боюсь,
Ведь это все изменит в корне.

Мечты...прекраснейший туман...
Что грезить мне о дальних странах?
Без золота, они обман.
Его-то нет в моих карманах.

А есть любви ушедшей лик.
Он до сих пор меня тревожит.
Есть я...уже почти старик...
И день, что мной еще не прожит...

[Garrincha]

В глубинах каменного века,
Не ведаем мы ту причину,
Но человек, на человека
Пошел войной, подняв дубину.
С тех пор-то зло забыло меру...
Кровавые людские нравы,
От убивающих за веру,
И до расправы для забавы.
Как будто не было в помине,
Развития тысячелетий.
Лишь изменения в дубине,
Как прежде правят, страсти эти.
Чтоб честь добыть. Лихую славу.
За власть. За деньги. Ради женщин.
Последнее, сказать по праву,
Я злом считаю, наименьшим...
Кровь, словно алая водица,
То здесь, то там, рекою льется.
И люди продолжают биться,
А дьявол смотрит и смеется...

[Garrincha]

Давным-давно пастушье детство,
Растаяло как будто дым.
Оставив мне, любовь в наследство
К цветам, но только к полевым.

Растущие в оранжерее,
Пускай прекрасны и чисты,
Но почему-то сердце греют
Простые, дикие цветы.

Вот розы...знатные девицы,
Нарядов ярких дефиле.
А мне милей другие лица,
Девчонок тех, что на селе.

Ту красоту поймешь не сразу,
Спеша куда-то на бегу.
Не разглядишь, поставив в вазу,
Их нужно видеть на лугу.

Я за околицу, лишь вышел
И радует родимый край!
Любуюсь, этим даром свыше...
Пусть даже то, цветет курай...
 

[Garrincha]

Я не был в жизни недотрогой.
Порой с меня и взятки гладки.
Мне многое дано от Бога,
Но и от дьявола в достатке.

И каждый день я выбираю,
Когда всего и равным весом,
Идти ли к ангелу из рая,
Или поддаться козням беса.

Но этот выбор, не морока.
И может быть, что не напрасно
Помимо низменных пороков,
Умею мыслить о прекрасном.

[Garrincha]

Может быть слишком рано, и думать об этом,
Только трудно сдержать мне, порывы души.
Если ты самовольно, назвался поэтом,
То и реквием сам, для себя напиши.
Ах, как хочется верить, наивности сладкой,
Когда жизнь подведет неизбежный итог,
Что прекрасная дама, от мужа украдкой,
Вдруг уронит слезу, прочитав некролог.

Некролога не будет... Его не достоин.
Я до пышных прощаний, увы, не дорос.
Средней Азии сын, нарушаю устои,
И прельщаюсь красой среднерусских берез.
Ах, как хочется верить в чудесную сказку,
Где красавица, та, восемнадцати лет,
На могилу мою, не по чьей-то указке,
По сердечному зову, положит букет.

Впрочем вряд ли... Родителя крест, мне неведом,
И такие как я, остаются одни.
Коли не был отцом, то не станешь и дедом,
Значит внуки не скрасят, последние дни.
Ах, как хочется верить в смешную девчушку,
Что осекшись, умерит игривости пыл.
Вдоль оградки пройдя, прижимая игрушку,
Тихо спросит у мамы, о том, кем я был...

[Garrincha]

Жестокость породит жестокость...
Условия согласно нравам.
Суровы правила Востока,
Всегда на месть имеешь право.

Но помни, коли мстишь жестоко,
Пусть даже враг, за зло наказан -
Когда берешь за око - око,
То ты вторым рискуешь глазом.

[Garrincha]

Наверно я довольно сильно постарел...
И годы лучшие промчались без возврата.
Я в молодежь пускаю много колких стрел,
Словно она, во всех проблемах, виновата.

Но есть ли право, мне кого-то осуждать?
Да и за что? За праздность мыслей и деяний?
Что не спешат постичь науку созидать?
Или за дерзкую фривольность одеяний?

Ведь я таким же был точь-в-точь! И ясен день,
Что легкомысленность была в моей природе.
И та же глупость, та же дерзость, та же лень.
Я даже джинсы, для себя варил по моде...

А вытворял...что в резюме не занесешь...
Теперь могу воспоминаниям предаться.
Не знаю прав ли, осуждая молодежь,
Но вот у них, есть это право - ошибаться.

[Garrincha]

О чем ты думаешь, скажи?
Простой вопрос.
Я не питаю миражи
Забытых грез.
И точно знаю, что ответ -
Не обо мне.
А просто вижу яркий свет
В твоем окне.
Да, перестань! Я просто пьян,
А не маньяк...
Ну, почему же сразу дрянь?
Я пил коньяк.
Не хочешь пригласить за стол,
На разговор?
При чем тут я? Коньяк привел
К тебе во двор.
Он, Ариадны, проложил
Витую нить.
Да, кстати, он же предложил
И позвонить.
Ведь я люблю...Куда идти???
Гудки назло...
А так хотел сказать прости...
Не повезло.
Ну, ладно. Ухожу я спать.
Унылый кров.
С утра краснея проверять
Журнал звонков.
Опять же, головная боль.
Опять урон.
Опять смешал я, алкоголь
И телефон.