Кайда барасың?
Кушать арбуз с солью нас научил дед. Мы сначала посмеивались, а потом нерешительно насыпали несколько крупинок на алую сочную рыхлую мякоть и откусили.
– Вку-у-усно! – прислушиваясь к своим ощущениям, признаюсь я. Пузырьки арбузного сахара в солёной оболочке (так кажется), словно икринки, лопаются во рту.
Дед, хитро подмигивая, мол, слушайся меня, говорит довольно:
– Кайда барасын?
Мы с братом хохочем: смешная фраза. В дедовском исполнении она звучит как «трах-тибидох» и означает что-то забавное, а может, и вопрос: «Что, вкусно?»
В моём детстве никто из окружающих не говорил на кыргызском. Дедушка выращивал на своём поле кукурузу, арбузы, маленькие дыньки-колхозницы и веники, не готовые, конечно, а основу для них. Оттуда же иногда «привозил» незнакомые для нас слова, подхватывая их в разговоре с земледельцами-частниками и не всегда правильно улавливая смысл. Так и в этот раз.
– А что это значит «кайда барасын»? – спрашиваю я, продолжая наслаждаться сладко-солёным десертом.
– Это значит «как дела?», – дед отрезает от сердцевины арбуза ноздреватый «барашек», самую сочную, рыхлую часть, и протягивает нам: всё самое вкусное – детям.
– Кайда барасын? – повторяем мы с братом попеременно. Игра в незнакомый язык нам нравится. Мы уже запомнили, что арбуз по-кыргызски звучит как «дарбыз», и готовы запоминать всё, что вызывает улыбку – звуки, ситуацию или дедушкино подмигивание.
И потом при встрече мы спрашиваем друг у друга:
– Кайда барасын?
– О, жакшы! («О, хорошо!»)
Если бы нас в тот момент слышал кыргыз, то рассмеялся бы, настолько мы казались искренними в своём невежестве.
Спустя много лет, когда мне попался в руки самоучитель по кыргызскому языку, сомнение впервые закралось на чердак моих хаотичных знаний. «Кайда», убеждал самоучитель, значит «где, куда», а «бар» – «есть, имеется» или глагол «идти».
Сложив два плюс два, я получила «Куда идёшь», а никакое не «как дела», потому что в самоучителе «Как твои дела?» переводилось однозначно – «Кандайсың?». Очевидно, дедушка просто перепутал два похожих вопроса.
Но ему так понравилось это "кайдабарасын", что он пользовался ею вместо приветствия на протяжении многих лет, будто это был наш пароль, – и мы привычно отвечали:
– Жакшы. А ты кайда барасын?
Когда на меня, наконец, сошло лингвистическое откровение, я рассердилась:
– Деда, «кайда барасын» – это значит «куда идёшь?», а не «как дела?» Зачем ты нас обманываешь?
Он нас не обманывал, он просто не знал. Теперь, когда он тоже познакомился с правильным переводом, иногда нарочно подшучивал, спрашивая к месту и не к месту, куда мы идём.
Прошло ещё какое-то время, и я узнала, что это даже не «куда идёшь?», а «куда пойдёшь», но для меня разница в настоящем и будущем времени пока казалась не существенной.
В десятом классе мы прилежно склоняли:
Мен барамын – я пойду;
Сен барасың – ты пойдешь;
Ал барат – он, она, оно пойдёт;
Биз барабыз – мы пойдём;
Сиз барасыз – вы пойдете;
Алар барышат – они пойдут.
И кыргызский язык казался роднее «фашисткого» немецкого, может быть, потому что хотя и неправильно, но что-то мы впитали ещё в детстве. Вместе с арбузами, дерзко посыпанными крупной солью.
Watermelons_Little_girls_499889.jpg 29,51К
4 Количество загрузок:
Сообщение отредактировал Yuliya Eff: 11 Декабрь 2017 - 11:02
