Zolushka

Лысый Ра

Я никогда до этого не любил кошек. Мне они казались существами, стоящими на последней ступени одомашненной эволюции, даже ниже крыс. В детстве я таскал их за хвост, в более взрослой жизни отвешивал щедрые пинки, если кто-то из них оказывался у меня под ногами. Но все изменилось, когда я встретил Лысого Ра. Вернее, его хозяйку. Лилю, Лилечку. Старую деву лет двадцати восьми, которая отчаялась найти себе подходящего спутника жизни и поэтому приводящую к себе домой подряд всех мужиков, которые соглашались с ней переспать.

Я тоже был согласен. Почему бы и нет? Зима впереди ожидалась холодная, а перекантоваться в квартире, где за тобой подбирают носки, сытно кормят, ухаживают, в отличие от моей неприбранной квартиры с пустым холодильником.

Так я решил. Но Лысый Ра, мерзкий кот-сфинкс кремового цвета, с большими розовыми яйцами, очевидно, являлся сводным отцом Лилечки, потому что устраивал адовые испытания для всех потенциальных мужей, которые появлялись в этой теплой квартире. По словам Лилечки, спустя два года, я узнал, что Ра, он же Рамиро, сумел выжить из квартиры всех. Я оказался самым стойким.

В первый же день моего появления, вернее, ночь, Ра навалил в мои любимые туфли, с мехом внутри, кучу, которой позавидовал бы любой благородный пёс крупной породы. И с тех пор меня почти месяц сопровождал запах кошачьих фекалий, который вытравить было невозможно даже одеколоном. Я бы заставил Ра сожрать всё, чем он меня порадовал, но Лилечку умилила такая кошачья забота. Ра «боялся за неё».

В течение первой недели Ра испортил мне рубашки (две штуки), сгрыз зубную щётку (одна штука), испортил баллончик пены для бриться (одна штука), добавил дырок на дорогом ремне (двенадцать штук).

В моменты занятия любовью с хихикающей Лилечкой, Ра открывал лапой дверь, заходил к нам, усаживался на подоконник и пристально следил за происходящим. Пока я не начинал чувствовать взгляд этой морды на своей заднице.

- Я не могу заниматься сексом, когда он на меня смотрит! – я возмутился на третий раз и даже наказал Лилечку, не стал продолжать, а нарочно уснул. С тех пор она перед «этим» стала очень плотно закрывать дверь в спальню, Ра царапался, выл, требуя впустить. А меня это заводило ещё больше, чтобы досадить ему, я нарочно громче стонал и даже вскрикивал «Да! Да!», пусть мне и не было «да» в такой степени.

И вдруг однажды Ра перестал интересоваться нашей спальной жизнью. Обиделся, наверное. Или сделал вид, что заболел. Спрятался на антресолях и молчал, пока Лилечка, а потом я, с колбаской и уговорами, искали его по всей квартире. Наказал.

Шутя, в очередную ночь я притащил его шипящего в спальню, усадил на подоконник и сказал: «Смотри, как надо!» - и прыгнул в постель. Ра спрыгнул с подоконника, кажется ушел, но к разгару процесса появился снова и досмотрел сцену до конца. После этого каждый наш сеанс с Лилечкой был в категории «на публике». Странно, но мне понравилось. Как будто я каждый раз имел самку Ра. Наверное так и было. Ра считал Лилю своей самкой.

По сравнению с этой сексуальной войной покусывание моих ног во время завтраков и ужинов, всяческие гадости в сторону моих личных вещей – ерунда. Меня смешило еще и то, что Рамиро со своей мерзкой крысиной мордой никак не мог найти себе подружку. Всех кого приводили в квартиру при мне, он отвергал, исчезая на полюбившихся ему антресолях.

Однажды, когда Ра начал мне позволять себя брать на руки, я потрогал его яйца. У нормальных пушистых котов они не так видны, и поэтому пушистые котики, как мне кажется, больше нравятся детям. А лысых котов, у которых ничего не прикрыто, заводят неудовлетворенные старые девы, как Лилечка, чтобы наслаждаться видом этих шаров, которые невозможно прикрыть ничем, хвост у сфинксов для этого не предназначен. Итак, я потрогал яйца, Ра зло муркнул, вздыбил усы, а потом успокоился… Я не зоофил, мне было просто интересно, как у котов это происходит. И это также была моя месть за все те сеансы, когда любопытная крысиная морда не отводила взгляд от моей фрикционной задницы. Кот кончил, клянусь! Залив мне спортивные домашние штаны. Я был в шоке. А потом громко рассмеялся, до Ра наверное дошло, и он постыдно сбежал.

Потом я стал ловить себя на мысли, что думаю о коте чаще, чем о Лиле, с которой мы после года совместного проживания расписались. Я изменил свое мнение о Ра в день, когда на Лилечкино день рождения приехала её мама. Ра не изменил себе. Нагадил мамаше в туфли. Почему он выбрал именно её – я не знаю. Лиле было неудобно, а я еле скрывал улыбку. Когда меня спросили, над чем я смеюсь, я сказал, что кот наверное сменил ориентацию. Мы посмеялись вместе, а потом занудливая теща уехала.

Однажды я простыл, почки начали ныть, взял больничный и валялся целый день на диване. Греть почки нельзя, сказал доктор, я и не грел. Но Ра решил иначе. Забрался на мою спину и уснул там. Сначала мне было больно (до спины и так не дотронешься), а потом я и сам незаметно уснул под кошачье мур-мур. На следующий день мне стало заметно легче, я удивился этому. И с тех пор Ра как-то доверительно относился ко мне, приходил полечить меня. Наверное, случившееся между нами его расположило.

А я стал покупать вкусненькое для Ра, приносил ему игрушки из зоо-магазина и кошачью одежду. Я гулял с ним чаще, чем Лиля, у которой в тот период работа пошла как у стахановца. Я разговаривал с Ра, а он со мной. Я купал его, и он с удовольствием приходил ко мне в ванну, когда мылся я. Мы стали не просто уважать друг друга, а понимать с полуслова. И вдруг я понял, что люблю его больше, чем Лилю. Она почувствовала это очень скоро. Не понимала, в чем дело, стала обвинять меня в измене, в том, что я теперь меньше хотел её и чаще сидел у телевизора, смотрел футбол вместе с Ра.

Дело дошло до развода. Я согласился на развод, но мне была невыносима сама мысль расставания с Ра. К тому времени у нас была машина, на которую мы копили вдвоем с женой, все кухонные девайсы и нужные для дома современные штучки, включая галерного раба – поломойщика-робота. Так что делить нам было что. Но я благородно сказал, что заберу только свою одежду, Лиле она была не нужна, а я не любитель ходить по бутикам и выбирать брюки и курты. И оставлю ключи. Заявление было нотариально утверждено, мы больше не были супругами. Я видел, что Лиля плакала и была готова передумать, но я был непреклонен.

Я оставил ей машину, наш милый «Седан», я оставил стиральную машинку и прочие мелочи, евро ремонт, я не позарился даже на галерного раба. Я только попросил одну вещь. У Лили глаза стали круглыми, но она согласилась.

Лысому Ра тогда исполнилось семь лет, он был стар. Но он был все так же дорог для меня, дороже Лилечки и «Седана».

Я уходил налегке, внизу меня ждало такси, а на руках я нёс завернутого в покрывало Лысого Ра, как ребёнка. Чтобы не замерз. Минус пять для кошачьих ничем не прикрытых яиц – это все таки очень холодно.