Fertes

Оцениваем по трём критериям:

1. Оригинальность (насколько сюжет смотрится, запоминается на форе нашей многоликой литературы, которую мы читаем) – от 1 до 3 баллов
2. Сюжет, стиль – всего ли хватило – от 1 до 5 баллов
3. Субъективно – от 1 до 3 баллов

Зы. По попе дам, если комментаторы будут цепляться к тому, что опубликован отрывок, а не цельный рассказ. Требований таких не было. Неделя свободная.

Голосование до воскресенья, полуночи (на понедельник) по мск.

Порталы и Пифагор

– Вы меня спрашивали, как я успеваю добираться до Института в час пик с другого конца города. Не поверите – порталами. Вы улыбаетесь, думаете, что это шутка? Отнюдь. Просто мы с вами под порталами понимаем разные механизмы. Вы наверняка себе сейчас представили или портальную рамку, или оборудование, способное квантовым излучением искривить пространство. А я себе в голове рисую … проулки. Да-да, молодой человек. Проулки!

Эдакие протоптанные тропинки, летом затянутые зеленью разросшихся кустов, которые никто не стрижёт, потому что у проулков нет хозяев. Есть только те, кто ходит по ним – ходоки, как я их называю.

Я понимаю, что для вас моя теория звучит бредово. Но вы хоть раз пробовали проверить теорию Пифагора? Знаете ли, сумма квадратов двух катетов не всегда равна квадрату гипотенузы. Когда мне об этом сказал мой внук, я посмеялся, как и вы сейчас. Мы ведь привыкли верить тому, что считается аксиомой. Потому что жить по аксиомам легче – думать не надо.

Так вот, вы знаете, я человек чистоплотный, с асфальта предпочитаю не сворачивать. А внук мой со школы вечно с грязной обувью возвращается.

– Где ты её находишь? – каждый раз я удивлялся.

– В порталах, деда. Там всегда много грязи.

И однажды, когда мне было поручено отвести внука в школу, а мы совершенно иррационально проспали, на остановке внук дёрнул меня за рукав и кивнул куда-то в сторону:

– Может, порталом? За десять минут успеем. Математичка обещала, что будет контрольная.

– Уверен? – я с сомнением всмотрелся в подходящий бусик: не наш номер, а предыдущий, который наш, ушёл аккурат перед нашим появлением на остановке.

Прикинул: ждём транспорт десять минут, на нём добираемся до школы за семь, возле остановки перекрёсток, если попадём на красный, значит, ещё пара минут…

– Салфетки есть обувь вытереть? – спросил у вздыхающего пацана.

– Канеш! Ну, пойдём же, точняк опоздаем на контрольную.

И мы понеслись… Впрочем, вру. Мы не понеслись, а пошли обычным торопливым шагом. Внук свернул в один проулок, затем в другой – и я не успел опомниться, как мы оказались возле школы. Глянул на обувь – знакомо заляпана строительной глиной, на чёрных брюках светлые полосы подсыхающей грязи.

– На! – внук протягивает салфетку.

Шоркаем подошвами по бордюру, на периметре которого точно такие же ошмётки, как и от наших ног. Значит, порталы пользуются спросом.

Мы доходим до двери, когда звенит звонок. Почти успели! Внук на прощание получает от меня счастливую «пять», хлопает по ней звонко и уносится в очередной портал, на сей раз школьный. Их кабинет где-то на третьем этаже, но если свернуть на первом через столовую, то можно пройти по катету, а не гипотенузе.

Кстати, я потом проверял расстояние. Дорога порталов и есть та самая гипотенуза маршрута в школу и обратно. И как я ни пытался высчитать, каждый раз получается: теорема Пифагора по длине права, а по времени – ни разу. В два раза короче.

Однажды дочь заметила мою грязную обувь, которую я попытался незаметно пронести в ванную.

– Надо же, – проворчала мать моего внука, – раньше один поросёнок приходил грязный, а теперь и ты туда же!

– Это ради науки!

И, знаете, что я думаю? Мой внук обязательно станет великим учёным. Потому что великими становятся только те, кто умеет сомневаться в аксиомах, готовых теоремах и находить нестандартные выходы. Так-то.

А вы говорите, порталов не существует…

Оцениваются работы следующим образом:

1. Наличие динамики – от 1 до 5 баллов.
2. Язык, стиль – насколько легко, вкусно было читать – от 1 до 3
3. Сюжет – (интересные герои, события, композиция и т.д.) – от 1 до 3
4. Субъективно – от 1 до 3

Сроки голосования - 17-18 января. До 00.00 19 января.

Правила такие:

Оценки выставляем в этой же теме. Можно скопировать сообщение с названиями и просто вставить свои баллы.

Оцениваем работы по отработанной схеме:

1. Наличие чуда на ваш скромный взгляд – от 1 до 5 баллов.
2. Стиль, сюжет (все те блохи, что смущали при чтении) – от 1 до 5 баллов
3. Ваша субъективная оценка, исходя из общего впечатления всех рассказов недели – от 1 до 5 баллов

Итого баллов:

Свою работу не оцениваем, пропускаем, просто не надо ставить оценки.

Комментарии можно не давать, так как они прописаны в самих работах.

Сроки голосования до полуночи 3 января (с 3 на 4 по мск времени.)

Голосование идёт параллельно второй неделе, посвящённой динамике.

Легенда о границах Люмерии и Древе справедливости

 Карта-Люмерии-маленькая.png   209,99К   51 Количество загрузок:

Говорят, есть на свете страны, в которых можно от одного края до другого скакать на джэбе неделями – и не достигнуть границы. Говорят, есть малые страны, которые ласкает океан, беспредельный, как вечность, и дарующий острова тем, кому стало тесно.

Люмерия, страна света, не имеет большой территории, проехать её можно за три дня неторопливой езды с многоречивым собеседником. Не омывается она бескрайними океанами, а лежит, подобно младенцу, в уютной колыбели.

 Большую часть границы со всех сторон представляет собой холмистая местность. Неровная цепь возвышенностей разрывается на юге и открывает проход к большому полуострову Сурье и заливу, поделённому у Люмерийского берега на две части скалистым островом-горой, похожим на огромное судно, которое пришвартовалось у берега и окаменело от времени.

Этот остров, непригодный для жизни, служит границей между двумя государствами, имеющими выход к Люмерии через залив. На западе, со стороны Сурьи, затаилась страна враждебных арауканцев. А за восточной частью залива живут дружественные арнаахальцы, чьи скакуны подобны пленительной дорожке света на воде от двух светил – Иля и Эля, когда они становятся единым целым. Юг Люмерии прекрасен и оттого любим романтиками.

На западе холмистая цепь на несколько километров опускается, давая проход к большому пресному Чистому озеру. Вода в нём чиста и обманчиво неглубока из-за своей хрустальности. Здесь разводят рыбу, но остерегаются заходить в воду: затягивает коварная зыбкая почва не хуже болота в свои невидимые подводные чертоги.

По ту сторону озера – Чёрные горы, прозванные Стеной тьмы. Что находится за ними – никто не знает, ибо не подпускают к себе Чёрные горы.

На севере и крайнем северо-востоке охраняют высокие скалистые горы Люмерию от пронзительных ветров и вечной мёрзлой зимы. Нет там тепла даже летом, живут в северных пещерах толстокожие кули и мохнатые арсвены, за жиром и белым мехом которых охотятся люмерийцы.

И, наконец, на востоке горная цепь отделяет страну света от долин виердов, Дикого народа. С высоких пограничных пиков можно увидеть и голубую сетку рек, и Жёлтые горы, из камней которых строят виерды свои дома, и сливающуюся с горизонтом полоску бескрайного океана.

Территория эта была бы лакомым куском для люмерийцев и торговые связи обогатили бы обе страны, но с самого начала основания Люмерии  закрыта граница от виердов, и вот уже много веков оба народа сохраняют нейтралитет, помня об истории Про́клятого дерева.

*****

–  Улла, не трогал бы ты дикой травы, сама пожухнет, если потребуется, – Белый Воин придержал брата за плечо. Тот минут пять назад срубил мечом под корень высокий то ли куст, то ли дикий цветок. Растение упало, но не торопилось истлевать от падающих на него редких снежинок.

Улла осторожно поворошил ногой резные листья с мелкими колючими шипами на концах зелёной бахромы и вознамерился скосить следующий куст, растущий рядом.

Всем Основателям давали второе имя по особенностям характера. Так, Уллу прозвали Шутником. При жизни Владычицы был её любимцем. А теперь, казалось, тяжелее всех в отряде выносил серьёзное Матушкино поручение. Ждать он не умел. А события двух месяцев казались однообразными и оттого убийственными. К шуткам Уллы давно все привыкли, брат будто нарочно подобрал самых серьёзных. Оттого и злился Улла, страдал и втайне мечтал сбежать – хоть в другой отряд, хоть вперёд, во тьму, к диким.

– Невыносимо ждать, – пожаловался он старшему брату, и тот кивнул, понимая нетерпение.

– Иди ко всем и храни дух Владычицы.

Улла ушёл, а Белый Воин постоял некоторое время, всматриваясь в приближающиеся с каждым днём очертания восточных гор. Из-за стены спокойного снега по эту сторону и некоторого тумана впереди невозможно было рассмотреть, что простирается между Основателями и очевидной природной границей. Картографы уже наносили по всей границе обозначения возвышенностей, вот только везде она была разной: где-то невысокие холмы, как например, на востоке, или неприступные тёмные скалы на севере.

 Основатель вернулся в лагерь, выпил чашу сытного бульона из мяса убитой вчера дикой найлы, сделал знак Улле, прощаясь. Вскочил на джэбе и поехал проверять ситуацию у других отрядов, рассредоточенных по всей стране, ещё пока не названной Люмерией.

Никто в этом лагере не помахал рукой Старшему на прощание, не спросил, когда ждать назад: все привыкли к тому, что Белый Воин находился в седле практически безвылазно.

Неторопливый снег шёл второй месяц. Год назад отошла в своё подземелье Владычица, завещав мир магии сорока потомкам. Снег и белый свет был её оружием, защитой и источником силы. Ночью от снега разливался свет, показывая непростую суть зимнего покрова.

Два месяца назад в лесной деревне, где жила Владычица, не придали особого значения лёгкой метели: идёт себе снег и идёт – пока не заметили, как расширяется белая окружность.

Ещё вчера были легко запорошены центральные дома, а сегодня там сугробы, тогда как на окраине земля едва присыпана. Через день и на окраинах расчищали дорожки, а снег живой растущей медузой приближался к лесу, обнимающему деревню.

Прошла неделя, и Оракул оповестил: нужно идти за линией снега. Поначалу отрядили Старших ходить дозором. Заметили: там, где ложился первый снег, одни растения жухли, отмирая, другие оставались невредимыми, лишь сгибаясь и позже укрываясь мягким покровом до весны.

Трещали чёрные деревья, превращались в сухое топливо.

Доселе хранивший тёмную магию лес светлел, и Старшие без помех перемещались по благословлённой территории.

Когда лес был укрыт снегом на несколько часов пути от деревни, Совет постановил разделиться на девять групп, восемь – отправить на разведку, девятую – оставить на хозяйстве. К этому дню над деревней снегопад заметно поредел, видимо, сосредоточившись на увеличивающейся окружности. Несколько поколений выросли в деревне Владычицы, и теперь она указывала на создаваемый ею новый мир.

– У нас всё спокойно.

– Без изменений.

–  Продвигаемся успешно…

– У  нас пополнение. Пятеро.

Отчитывались отряды, к которым подъезжал Старший. Им ничего не нужно было делать: оружие так и не познало сладость битвы. Воинам, стоявшим наизготове, оставалось лишь наблюдать, как перед снежной стеной отступают дикие племена, напуганные неумолимым движением.

– Халла! Халла! – подгоняют своих навьюченных животных, уводя их за холмы.

Женщины с детьми не плачут, свирепо глядят своими чёрными глазами на светлоглазых воинов, стоящих неподвижно и несущих с собой белое холодное покрывало.

В третьем отряде тоже пополнение. Одна дикая семья отказалась сниматься с насиженного места. Женщина кричала, размахивая руками и отталкивая мужа с грудничком на руках, пытающегося её образумить. Схватила двоих детей за руки, толкнула на позёмку к Белым, мол, вот, забирайте!

Дети плакали, просились назад, к матери, но та им зло кричала что-то на своём варварском наречии. Воины отряда не выдержали: подняли детей на руки, укрывая своими тёплыми плащами, и унесли в лагерь.

Не выдержала женщина разлуки с детьми. Хоть и с ужасом смотрела на то, как её ноги лижет позёмка, а бросилась за детьми. Муж покорно пошёл следом, оставляя скудный скарб, сваленный на повозке позади себя, на волю снежных хлопьев.

Вскоре дикие поняли: не прогоняют их, предлагают новый мир;  белые люди не убивали, не грабили, просто шли. Нечто им расчищало территорию. И некоторые дикие оставались, полагаясь на волю неизвестной им Владычицы.

К одной из восточных групп Белый Воин вернулся спустя две недели. На юге показался залив, на западе в туманной дымке выступила горная цепь. На юге снег шёл бойко, весело. Здесь же, на западе, задумчиво и лениво.

За эти дни свет подобрался к истоку горячей реки и озеру неподалёку. Выкупавшиеся Основатели повеселели, и женщины наконец выстирали одежду, которая возле тёплого источника сушилась быстрее.

Белый Воин разложил карту в шатре. С помощью Уллы нанёс рисунок Источника, называемым местными Lonia и близлежащего озера, а за ним – линию гор. Все не могли налюбоваться красотами, освящёнными Владычицей нового мира.

– У озера несколько диких остались, из домов не кажут носа. Скотина ревёт, есть просит, – Шутник усмехнулся. Священный ужас диких перед снегопадом его забавлял.

– Не для нас одних Владычица мир лепит, сходи к ним, убеди, что мы не несём войны. Хотят – пусть остаются.

Воин рассказал, что происходит с дикими, примкнувшими к другим отрядам. Пока те мирно приносят клятву новым хозяевам земли, конфликтов нет:

– И ты не дерзи, помни, что у тебя было до Владычицы.

Младший брат согласился, почесав заросший подбородок.

– Много диких ушло в горы, ожидают чего-то, а снег дошёл уже до вершины.

– Утром посмотрим, – Белый Воин потянулся, сделал руками благословляющий знак и свернул карту.

На следующий день выступили втроём, едва заалел восток. Проваливаясь по щиколотку в снег, кое-как добрались до пологого склона. Дальше подниматься было легче: снег здесь сдувало непрерывным ветром. Дошли до площадки, откуда уже можно было обозреть недалеко простирающуюся впереди горную цепь и долину под ней. Здесь росло высокое дерево, чьи шипы походили на жадные распростёртые руки. Под ним оставили вещи и приблизились к краю горы.

Улла раскинул руки, счастливо засмеялся и резко оборвал смех, заметив диких, прячущихся под деревом, растущим на холме напротив, чуть пониже себя.

– Что, подзамёрзли ваши дикие теплолюбивые задницы? – выкрикнул им, не обращая внимания на Воина, пытающегося остановить его.

Дикие показали неприличный жест, и Улла создал бейлар, готовясь швырнуть магией в недостойных мира Владычицы.

– Улла, мы не убиваем, Владычицы запретила! – разгневался Старший Основатель, но бейлар уже гудел, несясь к несчастным.

Дикий упал, сгорая заживо, и вопль его соплеменников разнёсся по горам.

– Что ты наделал, Улла? – воскликнул Воин, показывая на снежную тучу, которая еще несколько минут ползла в сторону долины, а теперь остановилась и пошла в обратную сторону.

– Смотрите! – дрожащим голосом сказал третий воин, указывая на позёмку, переставшую двигаться вперёд.

Хлёсткий ветер всё дальше относил снежинки, в сторону завоёванного снегом озера.

– Что ты наделал, Улла? – тихо повторил Белый Воин. Внутреннее наитие подсказало: граница Люмерии проклята невинной кровью.

Улла виновато опустил голову:

– Искуплю, брат! Скажи, что делать.

Покачал головой Воин, скидывая с себя плащ:

– За ошибки воинов должен нести ответственность полководец.

И не успели Улла и третий воин догадаться о намерении Старшего, как подошёл он к дикому дереву на вершине и пригвоздил себя мечом. Словно новый шип вырос.

Закричали Улла и третий воин, но было поздно.

И вдруг позёмка остановилась, снег затих. Восточная граница Люмерии была установлена.

А то дерево с жертвой Белого Воина так и назвали – Древо справедливости. Говорят, до сих пор дикие приносят сюда своих детей, чтобы благословила их судьбы душа мудрого белого воина.

Пройдёт время и появится Белый Некромант, который оживит Воина, но то будет совсем другая легенда.