Девочка - мухотараканФандом супергероев Жанр: WIP (Work in Progress)Автор: Михас НикольскийВсе совпадения с имеющимися аналогичными героями случайны и непредсказуемы.
Глава 1 Девочка, которая плохо кушала– Проходите, присаживайтесь, – сказал доктор, не глядя на вошедшую к нему семью, маму, папу и маленькую девочку. Доктор показал рукой на стул возле своего стола и было непонятно, как три человека смогут сесть на один стул. Девочка посмотрела на родителей вопросительно, и мама опустилась на стул, а девочку посадила себе на колени. Папа остался стоять, решив, наверное, что, если тоже сядет маме на колени, то стул не выдержит, и тогда все посетители доктора будут жаловаться стоя. – Ну-с, на что жалуетесь? – спросил равнодушно доктор, продолжая писать.– Вот, – сказала мама, – мы не кушаем.Доктор прекратил писать и повернул голову к посетителям.– И почему вы не кушаете? – было видно, что ему и в голову не может прийти такое – не кушать. Доктор был полноват, его розовые пухлые щёчки выдавали хороший аппетит. У людей, которые с аппетитом доедают за своими детьми, всегда такие,радостные и довольные. А у девочки, сидевшей на коленях у матери, был очень голодный вид: под глазами плакали серые круги, нос казался похожим на клюв синички, а щёчек и вовсе не было – ввалились. – Тебе мама не даёт кушать? – улыбнулся чему-то доктор, откладывая ручку на стол, и даже отодвинул от себя карточки, сделанные из половинок толстых тетрадок. Он не каждый день видел таких грустных, голодных и молчаливых детей.– Я даю ей кушать, это она не ест, – мама обиделась, – она даже йогурт не доедает до конца.– Вообще? – брови доктора от удивления полезли на лоб, как мохнатые гусеницы, – почему ты не любишь йогурт? Но девочка не ответила. У неё не было сил, и поэтому она только смотрела на гусениц. У дедушки в деревне похожие ползали по капусте и потом, наевшись этой волшебной капусты, превращались в красивых белых бабочек. Если поймать такую бабочку и поднести к носу, она будет смешно щекотать нос.– Как тебя зовут? – доктор снял очки и пододвинул ближе стул.– Её зовут Аня, – ответила за девочку мама. – Ей семь лет и мы, то есть, она должна пойти в школу, в подготовительный класс. Но мы боимся её туда отдавать, потому что мы, то есть, она может упасть в голодный обморок.– А, – согласился доктор, – и давно она у вас не ест?– Уже два месяца, – мама положила фотографию на толстую медицинскую карточку Ани , – вот такими мы были полгода назад. На фотографии была одна Аня, без мамы. Все мамы, которые сильно любят своих детей, говорят «мы». Доктор снова одел очки и взглянул на фотографию:– Это точно один и тот же ребёнок? – брови-гусеницы снова полезли на лоб. – Вам надо сдать все анализы.Девочка вздрогнула и прижалась к маме.– Мы уже у всех врачей побывали, – сказал вдруг устало папа, – и анализы сдавали несколько раз. Никто не может объяснить, почему у неё нет аппетита. И анализы у нас нормальные.– А у психотерапевта вы были? – доктор начал листать медкарточку Ани. – Наша дочь, - гордо сказала мама, – не какая-то там психическая больная! Мы просто плохо кушаем!– Нудануда, – пробормотал доктор заклинание и взял в руки волшебный стетофонендоскоп, – снимите ей кофточку.Мама опустила Аню на пол и сняла с неё кофточку. Доктор покачал головой, увидев, что на девочке можно было рёбра все пересчитать и не сбиться. Животик был, как и щёчки девочки, ввалившимся, над ним выпирали рёбра, как у скелета из кабинета биологии, куда Аню водил однажды пугать старший брат-ученик, чтобы Аня кушала. – Ай-яй-яй! – возмутился доктор, послушав грудь и спину худой девочки своим прохладным фонендоскопом, – ты почему не кушаешь?.. Скажите, а вы пьёте витамины? – Да, пьём… если захотим, – голос мамы задрожал. Доктор помолчал, подумал, наблюдая, как мама одевает худенькую Аню, и неожиданно спросил:– У вас есть родственники в деревне?– Есть, - ответил папа, – в Замогилье у нас живёт бабушка.– Где? – доктор выронил ручку, которой писал заключение для Аниных родителей.– Замогилье. Так деревня называется. Под Псковом. Ну, там, рядом, в тринадцатом веке ещё Ледовое побоище было… И Тридевятое царство там есть… – папа пристально посмотрел на маму, но она стала смотреть в окно.– А лес и речка там есть, в вашем волшебном Замогилье? – поинтересовался доктор, улыбаясь.– Конечно, есть. И комары есть в лесу, и рыба в речке, - мама громко ответила за папу, – и калированных мух у бабушки много. Сплошная антисанитария из-за поросят, коровы и козы. – Вот и хорошо, – обрадовался доктор.– Что хорошего в антисанитарии? – руки мамы от изумления перестали обнимать Аню.– В антисанитарии ничего хорошего нет, а вот свежий воздух и козье молоко для Ани будут в самый раз. Аня, ты хочешь к бабушке в деревню? Доктор улыбнулся Ане, теперь поднимая щётки-усы вверх. Мама с папой переглянулись, мама казалась очень сердитой, зато папа довольно улыбался, как и доктор. И девочка вдруг ответила. Голос у неё был бесцветный, как у всех детей, которые плохо кушают:– Хочу.– Вот и договорились! – обрадовался доктор и вручил торжественно маме карточку, – отправьте её в деревню и купите бабушкиным мухам дихлофос. А через месяц я буду вас ждать. Если ничего не изменится, то будем ставить капельницы с кашей и борщом. И будешь ты, Анечка, ходить в школу вместе с капельницами!Доктор остался доволен тем, что девочка Аня страшно удивилась так, что открыла рот, будто уже готовясь кушать. Мама вышла из кабинета очень хмурой, зато папа задержался и сказал, пожимая доктору руку:– Спасибо вам. Может, хоть вас послушается. Я уже устал с ней спорить. Доктор понимающе кивнул и вернулся за свой стол. Ему надо было успеть отправить в деревню к бабушкам как можно больше мальчиков и девочек, пока не закончился рабочий день, и его не выгнала бы из кабинета злая уборщица. Глава 2 Бабушкины мухи и мамина мизофобия.Бабушка, когда увидела свою голодную внучку, всплеснула руками и начала почти плакать, прижав к себе Аню.
– Ира, что же ты сделала со своей дочерью? – сквозь почти слёзы бабушка укоризненно обратилась к маме. Та сердито посмотрела на папу, он быстро ответил за маму:
– Ну что ты, причём тут Ира? Мы оба не можем заставить Аню кушать.
– Ничего-ничего, – дедушка взял лёгкую внучку на одну руку, а другой закрыл за гостями калитку, – у нас Анечка будет есть всё подряд!
И, примирённые дедушкиным оптимизмом, все пошли к садовой беседке рядом с домом.
Родители Аниного папы жили в деревне со ужасным, по словам мамы, названием Замогильное, хотя ничего пугающего там не было. Если и говорить «ужасно», то только так: ужасно интересно и ужасно красиво. Прошлым летом Аня ходила с дедушкой в лес за смешными грибами рыжиками, рыбачила, помогая отпускать назад, в воду, пойманных не взрослых рыбок. За один месяц Аня в Замогильном так могла загореть, что в городе все бледные мамины подруги завидовали и обещали, мол, тоже обязательно сходят в солярий.
Но, кроме загара, Аня привозила домой царапины, синяки, искусанное комарами тело, иногда кашель. Папа убеждал маму, что их дочь таким образом приобретает железный иммунитет (Аня зауважала это серьёзное слово, похожее на щит древних воинов); но мама ругалась и отвечала, что загореть можно было бы и в городском бассейне с хлоркой. Тогда папа рассердился сильнее мамы и посоветовал полечиться от слова с острыми зубами – ми-зо-фо-бии. Когда вместе с Аниним кашлем с последних зимних гостин приехало ещё и воспаление легких, мама возненавидела Замогильное ещё больше и торжествующе заявила, что название себя оправдывает. А позволять бегать из одного дома в другой раздетым – не предусмотрительно.
У дедушки на одной большой территории, окружённой невысоким забором, было два дома. Большой предназначался для гостей, потому что маленького, трёхкомнатного, хватало для хозяев и двух кошек. В холодные дни его обогревала небольшая печка, на которой бабушка варила ужин собакам и малышам – поросятам, цыплятам и даже кроликам, жившим в многочисленных сараях позади хозяйских домов. Из-за каши для животных в дедушкином домике почти всегда терпко пахло отрубями и вареными картофельными кожурками. Маме этот запах не нравился, она жаловалась на тошноту, наверное, так у неё проявлялась мизофобия, и вдруг начинала вспоминать квартиру, в которой даже туалет «дышал свежестью морского бриза». А так же утверждала, что бабушка – «латентный селекционер калиброванных мух и тараканов». Этих мелких животных, и правда, было много в Замогильном, особенно в сараях с поросятами, зато гоняться за мухами с электрической мухобойкой было веселее, чем вытирать пыль в квартире с приятным запахом. Папа, не имевший мизофобии, тихо просил маму потерпеть, и на следующий день родители начинали собираться домой, изредка разрешая Ане оставаться в гостях.
Но сегодня мамина боязнь резких запахов, грязи и опасностей могла не переживать: в июне бабушка не варила кашу в домике и не разводила там мух. Мухи все были на улице и вместе с Аней радовались теплу и свободе. Как будто почувствовав свою любимую гостью, они собрались в беседке, у праздничного стола.
– Боже мой, – ахнула мама, то ли удивлённо, то ли сердито, то ли всё вместе сразу, – сколько у вас здесь мух!
Аня испуганно посмотрела на дедушку, надеясь, что он не даст маминой мизофобии «разыграться на пустом месте», как говорил папа. Дедушка поймал внучкин взгляд и подмигнул ей, обратился к маме:
– Мы скоро продадим всех поросят, на следующей неделе, и мухи улетят в соседнюю деревню.
– Да неужели? – мамина мизофобия почувствовала угрозу, – и как же вы будете без мух? Наверное, будет скучно.
– Что поделаешь, – бабушка переглянулась с дедушкой, – без мух, конечно, будет не так интересно, зато с Анечкой веселее… Помогите мне принести салаты.
Бабушка обожала готовить, её фантазия в отношении еды была ограничена только свободным от работы на почте временем. Сегодня за ночь и полдня бабушка успела сварить Ане молочную кашу, приготовить четыре красивых салата, запечь петуха в духовке, сделать из блинов красивые конвертики, налепить пельменей и сварить компот. Аня, конечно, не сильно хотела есть, но, чтобы остаться в деревне на каникулы, пришлось сделать вид, что, кроме компота, её интересует вся еда.
Мухи, коты и два щенка Ане, безусловно, обрадовались, особенно тому, что она, пока взрослые говорили тосты и обсуждали разные новости, потихоньку скидывала под стол по одному пельмени, положенные на тарелку дедушкой, потом под стол отправилась красивая куриная ножка. А вот салат бросать под стол было неудобно: он больше испачкал платье, да и сидящие под столом голодные животные от помидоров отказались.
– Вот это я понимаю! Молодец! А вы говорите, ребёнок ничего не ест, – торжественно пробасил дедушка, демонстрируя маме Анину тарелку с оставшимся салатом, когда Аня робко сказала, что уже сыта и хочет посмотреть на кроликов.
Папа тоже гордо посмотрел на маму, и мама покраснела. Ей пришлось признать своё поражение и дать согласие на то, чтобы Аня провела здесь каникулы. С условием, что мух и тараканов здесь вытравят всех-превсех и будут напоминать её дочери мыть руки после каждого раза, когда она берёт на руки щенков и котов, а то так и до «квартирантов в желудке не далеко».
Каких квартирантов имела в виду мама, Аня не стала слушать и пошла смотреть на дедушкиных кроликов вместе с двумя щеночками, охотно последовавшими за своей кормилицей. Нужно было сделать много дел за отвоёванное лето. И начать стоило с того, чтобы дать имена этим щеночкам и приучить их откликаться на них.
На небольшом дедушкином подворье было намного интересней, чем во всем городе, где жила с родителями Аня. Курицам, казалось, никогда не было скучно, они всегда что-то искали в земле или купались в пыли. Утки пылью брезговали и поэтому день проводили у небольшого прудика с темно-зелёной водой, заходя на ночь в небольшой сарайчик рядом. Наблюдая за копошащимися у кормушки курицами, Аня вздохнула:
– Как вы не боитесь столько кушать? Потолстеете – и дедушка вам отрубит голову. Толстые всегда умирают раньше, – и направилась к клеткам с кроликами.
Те тоже жевали сено и грызли кукурузные початки. Аня просунула руку сквозь прутья и погладила черного кролика, самого пушистого и круглого:
– Не ешь много, ладно? Вы такие хорошенькие, когда толстые, но ты всё-таки не кушай целый день.
Один из любопытных щенков встал на задние лапы, пытаясь рассмотреть кроликов, обречённых на дедушкин топор и звонко тявкнул. Кролики испуганно сбились в углу клетки и перестали жевать.
– Молодец, – Аня погладила щенка по голове и выпрямилась. Голова тут же закружилась и слегка затошнило. Наверное, один дедушкин пельмень, который пришлось съесть под внимательным взглядом мамы, был против того, чтобы его поместили в тёмный пустой Анин желудок, сверху на бабушкину кашу.
Девочка осмотрелась по сторонам. Недалеко от крольчатника, у калитки в сад, в ведро, поставленное на траву, из шланга бежала вода. Аня обернулась, не идёт ли кто, подошла к ведру и присела на корточки. Засунула три пальца в рот, надавила на язык, и весь обед послушно вылился в траву. Сначала – розовая вода, бывший компот, за ним – белая каша с пельменем. Отдышавшись, Аня выпила немного холодной воды из шланга. Щенков, полезших в траву, рядом с ведром, пришлось тоже облить водой:
– Ну и дураки же вы: не боитесь отравиться. Сколько уже съели, и всё вам мало… Вам тоже отрубят голову! Лучше быть худой и живой, чем толстой и с отрубленной головой!
Разочарованная в щенках, Аня пошла в дом смотреть мультики. И даже не захотела заглянуть к подросшим за весну поросятам. Те, тоже, наверняка, что-то ели, не зная о своей будущей печальной участи. Зайдя в дедушкин дом, первым делом Аня решила помыть руки, вспомнила о «квартирантах», о которых говорила мама. В раковине, у самой дырочки, куда стекала вода, сидел задумчивый рыжий таракан. Увидев Аню, он тут же шустро вскарабкался по раковине вверх и исчез где-то внизу.
Аня вздохнула:
– Хорошо быть маленьким и быстрым. Никто тебя не обидит и не заставит есть невкусные пельмени.
Помыв руки, она заглянула под раковину. Таракан приветственно пошевелил усиками.
– Не бойся, я не скажу маме, что тебя видела, – шепнула ему Аня.
(продолжение когда-нибудь следует)
