Сообщений в теме: 87

[Sheron]

3

Бег становился тем стремительнее, чем ближе он ощущал несшихся позади монстров.  И уже не помогали произносившиеся Алей слова. Они тухли, глохли в вое погони. Ара напрягал мышцы, утопая в снегу и ловя ртом душивший ветер. Она молчала, не было смысла что-то произносить. Никакие слова более не могли запуть след, ничто не могло приостановить ищеек. Погоня так близко, что уже слышно  тяжелое дыхание, бьющее в спину и хрип дознавателей. Ара взвыл от беспомощности.  Чувствуя, как по задним ногам черкнули, раздирая плоть, когти нагнавший их твари. Аля сильнее вжалась в тело арастарха, и было слышно, как она произносила молитву. Древние незамысловатые слова.  Последняя молитва находящего при смерти демона.

Ара постарался сделать более сильный рывок. И в тот момент огромная лапа  ударила по крупу, раздирая его до кости. Арастарха перевернуло, он еще видел, как летит с него кубарем, роняя мальчишку, Аля.  Более он ничего не успел. Слишком ловок и силен был враг, слишком быстры были его движения и остры когти, вспоровшие брюхо и одним ударом раскроившие тело от шеи до хвоста. Не было ни воя боли, ни хрипа, лишь тьма, пришедшая внезапно и окутавшая уходящее сознание. Ара застыл на окровавленном снегу. Синие глаза мигнули один раз, дернулись, прикрываясь зрачки, в которых задрожал призрачно-синий огонь и вдруг рассыпался на несколько частей, и взгляд застыл льдом.

 

 ***

Аля приоткрыла глаза. Арастарх лежал в нескольких шагах от неё. Его изувеченное тело было вытянуто, весь снег вокруг залит кровью. В паре шагов далее лежал Гера, над ним трицарственая ищейка. Аля вскрикнула. Черная тварь медленно отвернулась от мальчишки  и посмотрела на девушку. На морде её было мимолетное удивление, она было посчитала Алю мертвой, а тут надо же, жива!  Тварь вытянула шею и широко, показывая острые клыки, зевнула. Дернула плоским носом и направилась к девушке. Аля постаралась отползти.  Упиваясь беспомощностью той, ищейка  нарочито медленно шагала к ней, и на страшной морде угадывалась злобная усмешка.  Вот и всё! Куда попадают демоны после смерти. В ад. В самый низший слой ада. День, два, чтобы выбраться на слой выше  - потерянное время. Но не это страшно. До полнолуния еще сутки. И эти сутки станут смертельными, убийственными  для их миров. Как только трицарственный поймут обман, они атакуют Владыку. Придется отнимать оборонительных.  Границы опустеют. Не сдержат напора. А там и до ключа…

- Прими меня, Владыка, в царствие твоё…- зашептала Аля. – Прими и помилуй…прими и помилуй…и вознеси за веру и преданность в высшие…и вознеси…

- Да хрен тебе! 

В черное тело вошел длинный клинок, и рванул вверх, распарывая тело твари. Та всхрипнула,  сталь разнесла голову напополам. Тварь покачнулась, схватила себя лапами, соединяя половинки, которые попытались срастись.

- Да хрен тебе, я ж сказал!

 И лезвие начало рубить тело на куски.

- Вот так, сука! Ты теперь попробуй собраться! – зло проговорил тяжело дышащий чернокожий, стоя над кусками черной плоти. После обернулся к Але.

- Жива?

Она кивнула.

- А пацан?

Аля обернулась на Геру. Тот не дышал.

- Жалко будет пацана, если…эээх.

- Спасибо, Талгат.

Он посмотрел на неё с прищуром.

- Зря спасибо говоришь, у меня к этой твари своя претензия была.  – Он вложил лезвие в ножны. - Мальчишку я заберу. До тебя мне дела нет.

Чернокожий прошел и остановился у распоротого арастарха.

- Мда, сильная животина была. Что ж, покойся в своем миру.

Он подошел к Гере и поднял его на руки, на снегу осталось кровавое пятно.

- Если я всё правильно понял, это он и есть.

Аля молчала.

Талгат не стал ждать ответа.

- Прощай, Адага! - отвернулся и пошел по направлению к городу и чем дальше он уходил, тем чернее становился, пока не обратился  тенью, плывущей над снегом. Тень плыла, не оборачиваясь и не смотря назад. Не видя, как дрогнуло и пошло волнами оставленное на снегу кровавое пятно. Как стало расширяться. Как высунулась из него черная лапа, следом сплющенная морда, которая  повела носом.

- Тцц, кхактррр.

Аля застыла, не шевелясь. Слишком глубоко было потрясение. Кровь зеркала!...Зеркало не может…не должно…

Тварь выскользнула из пятна, тряхнула головой. Следом прошла еще одна. Взгляды скользнули по  изрубленному телу.

Раздался глухой рык.  Они оглянулись, посмотрели на мертвого арастарха, синие глаза на миг задержались на Але и остановились на удаляющейся тени. Первая тварь наклонила голову, принюхалась и в тот же миг громко вскрикнула:

- Трррр, кхак, кхак!

Тень остановилась. Аля видела как Талгат откинул Геру, как выхватил из ножен клинок. Твари неслись к нему, оскалив зубы. Аля сцепила кулаки. 

Владыка! Владыка!

Он молчал.  

И тогда она поползла, не чувствуя ног и напрягая дрожащие руки. Она ползла к арастарху.  Через кровавый снег. А достигнув его, погрузила лицо в разодранное тело и начала пить еще не загустевшую кровь. Она пила, всхлипывая, глотая через силу и омерзение, подавляя тошнотворное желание выплюнуть.  Она вырывала куски из тела животного и совала их в рот, проталкивая руками. Она остановилась только тогда, когда еле смогла сдержать очередной рвотный позыв. И тогда она воткнула сквозь снег в землю покрытые кровью руки.

- Господь!

Её крик разнесся над полем, заставив  тварей остановиться. Одна хрипло взвизгнула и направилась назад к Але, вторая к Талгату. Аля сидела, ничего не видя, перед глазами плясали огненные искры, жар рвал тело. Она слышал хрип бегущей к ней твари и тяжелые удары лап.

Аля открыла глаза, когда ощутила, как та остановилась над ней и сделала взмах…

 

 

Времени нет. Есть призрачный мираж. Тонкая грань. Рваное пятно, сквозь которое смотрит чужой злобный мир. Смотрит и щерится и тянет черные лапы.

Тварь над ней замерла, в  синих глазах стекло. Времени нет.

Сила струйками тянется от арастарха к Але. Сквозь тонкую щелку век, голубые, синие нити. Они собрали все силы воедино и оставили…арастарху. Хранителю сил. Он вернул их ей. Все. Десять жриц. Десять сил и мощь Верховного демона. Аля поднялась медленно, мир вокруг застыл. Талгат стоял вскинув меч, над ним  нависала тварь. Позади лежал Гера,  прорывая параллель сочившейся кровью. Из той уже ползли оскаленные морды. Аля шагнула к твари, что была всего ближе, вонзила руку в плоть.

- Стех тарим!  - монстр рассыпался, оставив в руке девушки черный клинок. Она провела по нему рукой, слизнула кровь.

- Салах! Ир мавир тараби. Салах! - и бросилась к Талгату.

 Мир ожил.

 

***

Чернокожий ударил, тварь увернулась и тут же её злобная морда возникла перед лицом. Он в ответ оскалил зубы.

- Врешь, так не возьмешь, - Талгат сделал прыжок назад и в прыжке выпад. Но тварь его уже поджидала  с другой стороны, а за её спиной из-под земли рядом с мальчишкой выползала еще пара монстров.

- Да сколько ж вас, чертей! – успел подумать Талгат, одновременно понимая, что ему конец.

 

Но он ошибся. В момент когда чернокожий упал в снег, на том самом месте где еще секунду назад стояла тварь, теперь была лишь кучка пепла. А рядом покрытая кровью Аля.

Девушка стояла приняв оборонительную позу. На неё уже двигалась пара монстров.

- Ну что, подеремся ещё, девочка! - Вскрикнул Талгат, вставая рядом. Она покосилась на него и промолчала. Твари  издали боевой клич и кинулись в бой. А позади них, хрипя, ползла черномордая подмога.

Аля рубила, не смотря по сторонам. Вонзала руки в тела, рассыпая те прахом, и шла вперед, прокладывая себе путь к мальчишке. За спиной рыча и кроя бранью трицарственных дрался чернокожий.

Срубив последнему голову, в момент когда та высунулась из параллельной бреши, Аля наклонилась над Герой.

- Хандец пацану? –  с усталостью спросил,  тяжело дыша, Талгат. На руках его кожа кое-где висела клочьями, лицо и тело было изрезано так, что не понятно где его кровь, а где тварей. Он упал на колени перед мальчишкой и оперся о землю.

- Да и мне похоже не долго осталось.

Аля молча протянула ему оброненный в снег клинок.

- Смотри. Тень,  - она указала на расплывчатое мерцающее пятно крови.

Он кивнул и поднялся. Из пятна показалась лапа, Талгат, взревев, ударил. В глубине пятна взвыли.

Аля склонилась над мальчишкой, всмотрелась в закрытые веки. Тьма. Тьма. Зеркало?!

     Руки девушки заскользили по телу Геры. Она разорвала пропитавшуюся кровью одежду и припала к груди. Сердце еще билось, чуть слышно, еле толкая кровь. Но билось.

- Раборати осталивар отто рис, отто рис! – мальчишка задрожал под её испускающими мягкий свет пальцами. Аля задрожала вместе с ним. – Карапира вситаро паримар нимара ваепор торапим марыван нарамир каена корапар. Тох! Тох! Отто рис!

Тело Геры начало биться в крупных судорогах, Аля же раскачивалась над ним, раскинув трясущиеся руки,  и продолжала выкрикивать:

-…каена корапар! Тох! Тох! Отто рис!

Губы её стали бледными, лицо почти прозрачным, на нем виделись лишь кроваво-красные глаза, в которых метался в дикой пляске адский огонь и … тьма.

-…Тох! Тох! Отто рис!

Мальчишка замер, его перестало трясти. Он несколько раз хрипло кашлянул и открыл глаза. В тот же момент раздался вопль -  Талгат отсек очередному монстру лапу.

Гера вздрогнул.

- Что это?

- Не бойся, - устало проговорила Адага, - не бойся. Это всего лишь мелкие твари. Я уберегу тебя от них. Я  уведу. Мы уйдем отсюда, Гера.

Мальчишка смотрел на неё испуганно.

 - Ты…ты…другая…ты…я… -  вдруг замер, смотря мимо Али в белизну снега за её спиной.  Улыбка, дрожащая у самых уголков губ, дернулась на его детском лиц:

- Мама!

- Гера! Герочка!

Она бежала через поле. Ветер дергал тусклые волосы и трепал платье.

- Мама!

Адага обернулась. Вскинула в защитном слове руку.

И Кара остановилась, не добежав нескольких шагов до них.  А позади, за её спиной, вырисовался силуэт Мессира.

[Sheron]

4

Аля смотрела в бледное лицо бывшей жрицы. Та не сводила глаз с мальчика.

- Мама!

Он вскочил и сделал рывок к Кире.

Аля вцепилась ему в плечо.

- Иди ко мне, - Карамира протянула руки.

- Отпусти! – закричал Гера вырываясь. Аля держала.

- Мама мертва, Гера. Это лишь тень.

- Ты врешь! Ты всё врешь! Откуда тебе знать, мертва ли она. А я…я знал, что она жива. А ты…ты ничего не знаешь…Пусти!

- Она мертва…- Аля прижала к себе мальчишку. – Я знаю… я…

- Это она убила меня, - закончила за демона Кира.

- Ты?! – Гера замер в руках  Адаги. – Ты убила маму?! – в его натянутом голосе послышалась дрожь.

- Не я…ара…но…- она замолчала, как объяснить, что она и арастарх, являющийся с ней одним целым, являющийся её адским сознанием, сборищем силы - они не были на тот момент связаны той темной нитью, которая могла бы распоряжаться им. Он защищал Алю, он защищал мирское тело Адаги. Он её сознание и действовал согласно её адской сути. Руки девушки соскользнули с плеч мальчишки, она опустила перед ним на колени и взяла за руки.

- Послушай меня, Гера. Ты давно не маленький мальчик. Ты должен понимать, что есть вещи, которые мы делаем даже супротив нашего желания. Вещи, которые мы обязаны делать…

- Ты обязана была убить её?

- Иначе она бы убила тебя…

- Ложь! – голос Киры был настолько пронзительным, что зазвенело в ушах. – Я бы никогда не сделала этого. Я … я оставила его себе тогда. Я поклялась. Я …. Я вырастила его…он…- из глаз женщины потекли слезы. – Он мой сын.

 Гера дернулся, ударил Алю по лицу, так что та упала, и кинулся к Кире. Шмыгая носом и спотыкаясь, он бежал к той, кого считал матерью.

- Гера! – выкрикнула Адага и потянула руки начиная произносить древние слова.

Талгат ухватил её за запястья.

- Не тронь!

Адага перевела взгляд на все это время стоявшего чуть поодаль  молчавшего Мессира. Он заметно изменился со времени их последнего свидания. Вид его был угрюм и задумчив. Глаза блеклые, тоскливые. Аля обратилась к нему:

- Зачем, Азазель? Ты не знаешь что он. Ты не понимаешь происходящего. Он не тот, кто тебе нужен.

Мессир посмотрел на неё с нежной грустью. Куда только подевался огненный взор. Он зябко кутался в плащ.

- Она мать, она вырастила…

- Ты…ты не понимаешь, - сдавленным голосом прошептала демон.

- Я понимаю. Карамира рассказала мне. И о трицарственных. И о плате. Я знаю ответ на свой вопрос. Я пообещал ей вернуть его, за её рассказ.

- Но ему не место…

- А где его место, Адага? В миру? Ты сказала ему, для чего он создан? Побоялась…

- Но ты не знаешь…и Карамира не знает…он всего лишь зеркало, - и тут же смолкла.

- Зеркало…жестоко. Я знаю кто он. Это ты не понимаешь. Они ведь все равно найдут его. Будут искать, пока не найдут. А после…Ты же не считаешь, что его оставят в живых, узнав о подмене.

- Возможно, они успеют до того…

- Возможно? – брови Азазеля дернулись вверх. – О чем ты! Если бы не Талгат  - ты и мальчишка уже были бы мертвы. И ищейки шли бы уже по другому следу.  

Адага уронила голову в ладони.

- Я увожу его, чтобы спасти. Действительно спасти. Сделать то, чего вы для него никогда не сделаете. Я запечатаю свой мрак - пусть это будет крошечный мир, но безопасный. Для него. Я пообещал Карамире. Я умею ценить. А вы…вы пытайтесь спасти свой мир.  И…считай, что вы не дошли до рубежа. А вы ведь  и не дошли. Скажи Владыке, что зеркало погибло. Это единственное, что ты можешь сделать для мальчишки и…в награду Карамире. – Он немного помолчал. – Мы уходим. И тебе тоже не стоит здесь задерживаться.

Он развернулся и побрел по полю, опустив голову. Карамира, Гера  и Талгат шли позади.

Адага вскинула голову. Несколько мгновений смотрела  в спину удаляющегося мальчика и вдруг вскричала.

- Нет, остановись! – и кинулась следом.

И в тот же момент, из-под плаща Мессира вынырнули с два десятка теней. Адагу окутала тьма. Она брыкалась и боролась, пытаясь вывернуться из темных силуэтов.  Те шептали, тихо и мрачно.

-Тшшш, тшшш, Адага Тосара. Тшшш, тшшш.

Тени исчезли внезапно, растаяли в одно мгновение. Адага было кинулась…но,  на поле никого не было.

 

 

5

За спиной раздалось ворчание. Адага обернулась. Из темнеющего пятна крови, выползала очередная тварь. Медлить было некогда.

-Арамир, стехар, - прямо перед ней расплылась темнота. Тварь уже заметила девушку, зарычала и  направилась к ней. Адага лишь усмехнулась и шагнула во тьму.

 

***

Передвигаться во тьме могут лишь демоны и истинно адские создания. С первым шагом перехватило дыхание, со вторым воздуха и вовсе не стало. Адага шла в своем истинном обличии, тьма не позволяла двигаться мирскому телу. Черная с лоснящейся шкурой, длинным хвостом волос, красные глаза выделялись на черном женском лице. Ноги невероятно длинные, поджарые, как и подобает воину ада, руки тонкие с толстыми, но острыми когтями. Хвост помогал движению, отталкиваясь от тьмы, тонкое его окончание давало дополнительное превосходство во время боя.  

Адага вынырнула у дворца. Почти полное отсутствие стражи её не удивило. Слишком тяжелое положение на границе ,чтобы пользоваться услугами так нужных там дозорных. Хотя, теперь, скорее всего, придется. В спину ударил порыв ветра, обдав девушку адским зноем, в отличие от мира, зима здесь не предполагала холода.

Наверху, у последней ступени, она все ж таки увидала двоих дозорных. Совсем молодые бесы. Лет по пятьдесят, не более. Таких на войнушку еще рано пускать, себя покалечат. А вот постоять у дверей…

Один было кинулся Адаге наперерез, волнительно загорелись бесенятские глаза. Но тут же был остановлен вторым

 - Ты чё? Не видишь кто это?

Тот непонимающе глянул на собрата.

- Это Адага Тосара, верховный демон ада, - её портрет в большой зале висит, я видел.

Адага слегка улыбнулась. Видел. В его возрасте он, конечно, не смог бы прочувствовать её, но видел на портрете большого зала. Сколько ёй тогда было? Тысячу или меньше годков. В любом случае сейчас портрет сыграл хорошую службу, не заставляя распинаться в объяснениях перед молодежью.

Адага прошла мимо стражи, пересекла холл, находящийся за дверью, и поднялась по широкой лестнице. Прошла по тому самому залу, косо глянув на портрет. Портретов там было много, но она глянула на один – свой.

И вошла в красный  лаковый кабинет. 

***

Владыка был мрачен. Темные гобелены наглухо скрывали окна. Но даже сквозь плотный материал мерцали, озаряя кровавым светом, огненные зарницы. Звенели клинья, выли демоны, направляя роты в бой. Хрипели  уходящие в вечность бесы, визжали воины трицарственных.

Адага застыла  посреди кабинета.

- Я не смогла, зеркало мертво.

Он мрачно усмехнулся, не оборачиваясь, но медленно проговорил:

- Время иногда безжалостно возвращает прошлое.

- Время иногда дает шанс.

Владыка повернулся.

- Сутки. Всего сутки. Проведи его. Он знает путь. Он …

- Он всё знает?

Владыка пересек кабинет. Звякнул графином, наливая теплой воды.

- Правильно ли?

Он залпом выпил.

- А как ты думаешь? Я…я Владыка ада…я дважды предатель.

- Вы защищаете мир.

- Я защищаю себя. Я не хочу видеть его глаза в тот момент. Я эгоист…всегда им был…

- Вы  таковой по воле Всевышнего…

- Я таковой по своей воле…- он смахнул со стола графин, тот упал, жалобно звякнув, вода залила серый ворс ковра. – Я Сатана! Я не должен  быть добрым и милостивым! Меня ненавидят и боятся миряне. Те самые, которых я должен…обязан защищать….посмотри…- он кинулся и одним рывков распахнул шторы, -…видишь…ты это видишь!...Они сражаются за тех, для кого они ужас и мрак. Они сражаются за мир, в котором нас ненавидят и желают нашей смерти…И я…я становлюсь таким, каким они хотят меня видеть…- Он прислонился лицом к окну. Несколько минут она слышала его тяжелое дыхание. Наконец Владыка отступил от окна, задернул гобелены и обернулся к демону. В ореховых глазах было спокойствие и мрак. – Иди, Адага. Отведи его. Я не смогу. Я не смогу его отправить в вечность за них. Они не достойны того, но и уничтожить…позволить трицарственным уничтожить мир я тоже не могу. Потому как вслед за миром погибнут и те, кто верит в меня. Погибнет ад. Но мой долг…мой крест…быть с ними.  Я буду сражаться, я буду рядом, как и в тот день, когда они пошли за мной. И да смилостивятся надо мной высшие силы и одарят вечностью покоя - смертью. – Он прикрыл глаза и провел перед собой руками. Дрогнула лежащая на полу тень. Адаге показалось, что темная субстанция судорожно с трепетом выдохнула. Владыка протянул руку к девушке. Тень Адаги вздрогнула, принимая к себе чужую инородную сущность. Та дернулась, пытаясь вырваться. Владыка выдохнул, провел еще раз рукой, запечатывая. И тихо чуть слышно произнес:

– Отныне он твоя тень. Иди, Адага.

Демон развернулась и молча вышла.

С таким же горьким тяжелым молчанием она прошла по залам дворца, по длинным широким коридорам мимо древних портретов и серых колон. Она вошла в небольшую, заполненную розами и высокими стеллажами, доверху забитыми книгами, комнату. Тютчев, Пушкин, Гете,  Босх.  На белом столике у окна лежала раскрытая на последней странице книга - Достоевский.

- Рауль!

Он стоял, держа в руках плетеную корзину, полную цветов.

- Не правда ли прекрасно?

- Нам пора.

Он осторожно, словно боясь нечаянно рассыпать, опустил вазу на пол. Посмотрел на Адагу. Чистые зеленые глаза, рыжие кудри. Как же они похожи…как же…

- Подожди. Лишь минутку.

Он подошел к столу и взял в руки книгу на переплете которого золотистыми буквами  - Достоевский. Глаза забегали по строчкам.

Минуту. Она готова дать ему минуту. Она готова была дать ему сотню минут, перед…

Он закрыл книгу медленно и отложил в сторону.

- Что ж, теперь идем, демон!

И  не дожидаясь её, направился к выходу.

[Sheron]

 6

Инга плакала, ладонями разглаживая белый пододеяльник. Темный волос рассыпался по кроватке. Пустая квартира. Пустые комнаты. Пустой мир. Она вспоминала и видела их яркие глаза.  Тим рядом радостно вошкается с малюткой Вик.

- Сорока-ворона, кашку варила, деток кормила.

…этому дала, этому дала, этому не дала, он дров не рубил, воду не носил…

Вика закатывается от смеха. Тянет ручонки к Тиму, и тот смеется, заливисто, ясно.

А вот он ведет её за руку в школу. Холодно, снег. Он дует ей на лицо и целует в нос.

- Жил на свете человек скрюченные ножки,

И гулял он целый век по скрюченной дорожке.

А за скрюченной рекой,

 В скрюченном домишке,

Жили летом и зимой скрюченные мышки…

И снова смех.

Их нет.

Нет Тима.

Нет Вики.

Мир пустота. Квартира боль. Жизнь боль. Она не нашла её в покоях Мессира.  Нюхом чуяла, не было там девочки. И она вернулась. В единственное место, откуда могла взять след.

И она его взяла. Она сидела, смотря на холодную черную нить тянущуюся из комнаты. Сидела, восстанавливая в памяти комнаты события той ночи, и слезы бежали, не могли не бежать, видя с каждой выкинутой  картинкой весь тот ужас, что произошел с её семьей. Тот самый вечер. Инга ушла. Ушла на зов, которому не в силах была противиться. Ушла, оставив их одних. А за окном уже скреблись, тянули на себя пристывшую от мороза раму длинные когти. Просовывались черные лапы.

Тим сидел на кухне, мрачный и подавленный ею. Её волей, серой дымкой Мессира. Он не слышал, не мог слышать закупоренным сознанием крик Вики. Тот длился всего секунду и тут же смолк, упершись в зажимающую рот черную лапу. Она дергалась, с ужасом взирали глаза на тварь, заглядывающую в глаза ребенку. А тварь всматривалась, пыталась найти в ней след. Это ведь ребенок жрицы! Но то была ищейка - обычная ищейка. Не в её силах увидеть. Она лишь чувствовала, что через девочку проходит след. Да как же ему не проходить. Они все тогда на себя часть заклятия брали. Всех их параллель облачала в свое таинство.  Малость там была совсем…Но, что могла знать тварь. Она лишь чувствовала слабый запах…чуть слышный,  но досягаемый её супер нюха.

Инга вдруг встрепенулась. А Тим? Да вот же его след. Только вот тянется от него нечто болезненное, темное.  Страх и звериное желание поиска. Он был здесь. Недавно был. Возможно за час два перед приходом Инги. Потому она и видит так хорошо его след. Женщина вытерла глаза, поднялась, всмотрелась. Да, вот он тянется ровно-ровно, почти вплотную к следу трицарственной ищейки, он почти сливается с ним,  почти так же черен,  почти…Инга вскрикнула. Её голос зазвенел в комнате.

-Тим!

Где-то в паре кварталов от квартиры Инги человекоподобный монстр задрал голову. Вслушался в вой ветра. Изувеченное лицо на миг исказилось еще сильнее. Но в следующий момент он замотал головой, замычал и пошел дальше, всматриваясь в тонкий черный след на земле.

***

Идти сквозь миры, рискуя никогда более не увидеть солнце. Идти вперед, потому что позади  смерть. Идти в попытке спасти. Шаг за шагом, вперед, за мелькающим сквозь портальные пески Раулем. Он не оборачивался, не смотрел на неё с тех самых пор как вошел в портал.  Она спешила, чувствуя, что не успевает, он чуть приостанавливался, ожидая  тень, он не мог уйти далеко.

В какой-то момент Адаге почудились неистовые крики бесов, она взглянула сквозь портал, они шли мимо границы, вдоль параллели. «Близко, слишком близко», - успела подумать она, и  тут же увидела вынырнувшую из стены портала морду воина трицарственных. Воин издал вой и прыгнул к ней. Адага успела перекувыркнуться и вонзить в тварь хвост. Трицарственный захрипел. Адага ударила кинжалом, рассекая череп и тело. И тут же увидела еще две хари, вглядывающиеся в песчаную муть портала.  Рауль стоял в паре шагов от неё, с мрачностью созерцая монстров.

- Отойди от границы! – вой заглушил голос. Показалось ли Адаге? Губы мальчишки растянулись в  ухмылке. Нет, это только песок, режущий лицо, искажающий мимику.

- Асталарих!

Следом за монстрами в портал нырнули три беса и демон. Твари обернулись на вновь прибывших.

Демон издал рык и прыгнул на ближайшего. И почти сразу в портал ринулась трицарственные, бесы, демоны.

- Уводи Рауля, Адага!

Голос Владыки прорезал и вой портала и крики дерущихся. Она увидела блеск его клинка. Языки пламени лизали горизонт. Парраллель дрожала. Через всколыхивающие бордовым трещины проглядывали  морды трицарственных штурмовиков.

Совсем рядом раздался вой, из полутьмы, встряхивая головы, выступали оскаленные волоки.

Хрипом разносился их лай по серой дрожащей стене. За ними стояли, обнажив оружие и устремив взгляды вперед, злобные воины ада. Кто-то впервые, кто-то уже сталкивался с тварями. Все как один смотрели в мерцающее зарево.  Дрожала зона теней, за спиной, отвечая скорбящим воем мертвых.

- Мы клялись защищать, - отрывисто  и громко произнес Владыка. – Мы встали кордоном между мирами. Мы поклялись сгладить наше неверие и в службе отстоять честь. Так встанем стеной. И пусть смерть каждого станет путем в прощение. Пусть каждый …..

Его голос захлестнул вой, толпа тварей хлынула в мир, а на встречу им уже стояли, оскалив морды, воины ада.

- Уводи!

Адага вздрогнула и бросилась  бежать, догоняя маячившего  серой тенью Рауля.

 

7

Это пришло. Пришло вместе с мутной тьмой. Кралось по следам,  касалось холодными дрожащими лапами. И теперь отважилось, сделало рывок и начало просачиваться внутрь.

Тьма. То, в чем она жила всю жизнь. То, что создало её. Тьма отворачивалась, скрывала тени. Тьма прятала глаза, словно стыдливая дева – не отвечала на вопросы. И звуки вокруг – шушукались, переговаривались, косились – Адага спиной чувствовала их. Чувствовала и молчала, сомнение мелкими шажками отступало, открывая понимание.  Если бы она могла – заставить тьму сказать, открыть. Но то не её тьма. То чужая. Мрачная и неспокойная, готовая разорвать. А Рауль шел. И она, как ни старалась, не могла его нагнать. Она ускоряла шаг. Она пыталась бежать. Но их упорно разделяло то самое расстояние, которое не позволяло встать вровень. Расстояние тени. Рауль балансировал на самом краю. Если бы не связка, давно бы пропал из виду. Быстро, слишком быстро наступила темнота. Слишком холодной она была. Слишком отталкивающе  жуткой.  И такое страшное чувство – прикосновения - легкие, но пронзающие льдом.

В портале нет никого! Портал пустота! Портал - вечные пески безвременья!

Но вот же они, ледяные существа, вот! Скользят, пронизывают, шепчутся.

Тьма - расступись, открой взор!

Тишина.

Тьма! Слышишь ли ты меня, тьма?

Тишина. Чужая, злобная тьма.

Рауль там, в ней, в глубине, во тьме.

- Рауль!

И она чувствует, как тьма рвет, растаскивает связку, как натянута и вот-вот лопнет нить, приковывающая к ней тень мальчишки.

Рык за спиной. Хрипящий, полный ненависти и радости.

- Рауль!

Голоса охнули, дернулись вдоль тела, высвобождая, уносясь.

Адага остановилась, чувствуя дыхание  в затылок.

Не нужно видеть, чтоб знать.

Трицарственный!

Она ударила наугад, выворачиваясь и зная - мимо. А тварь кружила, ходила медленно, кружась, наслаждаясь.

- Рауль!

Связки нет. Тьма дернула последний раз нить,  высвобождая тень.

Тварь остановилась напротив . Адага вскочила и сделал выпад. И тут же ощутила на запястье руку.

- Умри достойно!

- Рауль?

Его лицо возникло так близко, что стало видно улыбку. Режущую, брезгливую.

- Когда горит огонь и пропадает тьма.

Прижми  мою ладони и лопнет тишина

Когда нет слов сказать,

Заженны свечи зла,

Нельзя всю жизнь блуждать,

Взгляни в мои глаза…

Нет, то не брезгливость, то безмерная тоска…

 Адага  замерла. За спиной мальчики вырисовывалась тень, еще более темная, чем тьма вокруг.

- Ты…мы не в портале…зачем?

- Вечное забвение.

- Ты знал?

- Прожив рядом с ним столько веков…- его губы скривились.

- Ты не сможешь… ты тень.

- Освобожденный.

- Почему не раньше? Зачем ждал?

- Не мог. Это трудно. Я же тень, – помолчал. - Ты веришь в судьбу, демон?... Я верю.

Мы были тогда там. Он приходил  каждый год. Стоял у скалы. Смотрел. И я смотрел и не понимал. Не знал, что так влечет к тем местам Владыку.

Но судьба есть.

Та встреча.

Я увидел его – видел глаза - зеркало. Он был моим зеркалом! Я чувствовал его! Я потянулся к нему! И он потянулся ко мне.  

- Что, что ты сделал?

- Поделился, -  голос Рауля болезненно вздрогнул. – Всего чуть, сколько успел за то время, что смотрел в его глаза через пыльное стекло джипа. Владыка даже не ощутил, то была такая малость. А потом… Это почти свобода. Одни мысли с ним, одни чувства. Я просто хотел узнать. И теперь я мог, я мог видеть и слышать через него. Я мог жить через него. Я дал ему знания и указал на скрытые богатства, которые он мог использовать для моей цели. Я слышал как ревела в безумном бешенстве параллель. Я смотрел на неё его глазами. Я видел. Осталось только понять. Две недели, они были длиннее чем вся жизнь, он ходил по следам. И наконец нашел. Архивы- с десяток исписанных бумажек. Удивительная подробность…

- Но…мы…

- Вы решили всё за меня. Расчертили доску, расставили фишки. И вот он я – пешка, готовая стать ферзем. Ферзем забвения, - дрожащий, полный горечи голос. – Знаешь, я ведь давно думал…я бы не смог его…Владыку…он…у тебя есть родители, демон?  У тебя есть кто-то близкий?  Что делала ты все эти века в миру? Смогла ли кого-то полюбить? Стал ли кто-то для  тебя по-настоящему близок?

Адага молчала.  Он, не отрываясь, смотрел в  глаза.

- А может, Вы что-то сделали не так? Может, что-то напутали в своих древних ритуалах. Или я слишком долго был тенью. Настолько долго, что перестал себя видеть без него. Кто я? – по щеке мальчишки побежала слеза. – Тварь ли дрожащая или право имею…

 - Но то ли это право, Рауль?

- А разве для меня есть разница? Исход один.

- Это неправильно, мальчик.

- А что правильно? Решать за других. Создать куклу для жертвоприношения, обречь её на вечное…на…- он сглотнул. – Скажи мне, демон, что правильно? Разве у куклы не может быть чувств?...У тебя они есть. У Владыки - я видел, там у скалы Азазель,-  его глаза. Его мысли не надо было читать, боль… А что ты видишь сейчас в моих глазах?

- Ты мог бы спасти мир.

Он горько рассмеялся, вытер кулаком слезы.

- Я и спасу. Просто не Ваш.

- Это обида.

- Нет. Это горечь понимания.  Боль - вечного одиночества. Для меня почти ничего не изменится. Тень Владыки, узник параллели.

На плечо Рауля легла когтистая лапа.

Он улыбался сквозь текущие по щекам слезы, отступая во тьму. Его глаза продолжали смотреть на неё, пропадая во мгле, смываясь чернотой .

- Рауль! – Адага вскочила, кинулась следом. И тут же ощутила, как вокруг заерзали, зашевелились. Её окружали. Но никого не видно, лишь хруст песка под лапами  и тьма, тьма, тьма. Адага вскинула руки и вокруг взвыло пламя, в его отблесках по ту сторону огненного круга она увидала рожи. Искаженные, оскаленные морды трицарственных.

[Sheron]

     8

Инга шла по пустым комнатам дворца. Её шаги гулко разлетались по огромным залам.

Она вошла в мраморные двери. Прошла к задернутому окну. Одним движением распахнула тяжелые гобелены и уставилась красными воспаленными глазами на горизонт. Горизонта практически не было. Было багряно-серое марево, от которого доносился рокот боя. Вой и рык. Боль, ненависть и ярость, замешанная на смерти.

Инга обернулась и направилась к выходу, но посреди кабинета остановилась.

След.

Тонкий, с дрожащей нитью тени.

Она некоторое время смотрела на дергающуюся нить, на то, как та вдруг натянулась и как будто лопнула, осела. Инга наклонилась, прикоснулась к нити рукой, по лицу её пробежала тень - сначала сомнение, следом заставившая побледнеть злоба. Инга ухватила нить и не раздумывая шагнула в след.

***

Тим стоял у стены. Дрожащая поверхность отзывалась стонами на его прикосновения, но не пускала.

-Ууу,- промычал он, проводя обезображенной рукой по очередному лицу, выпирающему из стены.

Лицо отдернулось, но появились еще несколько.

- Ууу.

Откуда-то из глубины донеслось тихое:

- Тим…

Он заскреб стену корявыми пальцами, заколотил по дрожащим лицам. Те застонали, задергались. И вдруг среди них появилось одно. Маленькое, выпирающие сквозь серые волны.

-Тим…

Он замер, разорванный рот искривился.

- Я здесь…

В стену уперлись маленькие ладони. Он прижался к ним лицом.

- Ууу…

Несколько минут он стоял, боясь оторваться, потерять. А ладони гладили и голос, такой родной, шептал, успокаивал и вдруг смолк, прислушиваясь. Тим замер. Он тоже слышал. Чувствовал в серых волнах.

- Мама, - шепнул голос. – Мама! – и дернулся назад, пропал. Тим взвыл. Ударил по стене ладонями, заводил лицом, пытаясь поймать уносящийся вглубь трицарствия след. Зашумели, зашептались потустенные лица, завозили руками по серости.

- Там, там, там…

И Тим побежал. Вдоль становящейся всё более прозрачной стены. И слыша, как задрожала, разделяющая миры, параллель.

 

9

Огонь бурлил, обжигая подходящих. Те выли, отскакивали, но на смену им тут же возникали новые. Морды трицарственных искажались в пламени. Но с каждым их шагом огонь становился всё слабее, поглощаемый чужой тьмой. Адага стояла в центре угасающего пламени, держа клинок, готовый встретить первого прорвавшего круг. Хвост дрожал, дергая острым концом. Руки вспотели. Ох, если б еще хоть кто-то за спиной…Нет, страха нет. Но и веры тоже. Она погибнет здесь.  В чуждом ей миру. Она погибнет. А вместе с ней ад…и мир.

- Аркарам! – прозвучало откуда-то позади.

Крик заставил трицарственных остановиться. Они в недоумении переглянулись, но тут же на мордах появился злобный оскал.

Адага узнала голос.

- Аркарам!

В нескольких шагах от неё с новой силой вспыхнуло пламя. Завыли обожженные твари.  Остальные же издали громкий крик, и круг начал сужаться. Они шли стройно, клацая зубами. И в глазах блестели искры затухающего пламени. Они не торопились. Шли мелкими шагами. Куда им торопиться. Адский огонь слабее с каждым шагом, тьма, их трицарственная тьма рядом, и сила её растет. Им некуда торопиться, они идут мелкими шагами, оскалив пасти.

Огонь вокруг Адаги обращался в тлеющие угольки, неясно освещавшие злорадно окружающую тьму.

 Твари усмехались. Адага в ответ им оскалила зубы.

- Ну, идите, идите ссуки!

В следующий момент уже почти переступившие угли трицарственные снова взвыли. Огонь полыхнул под громкий крик:

- Схватите еще, гады!  - и к спине Адаги прижалась другая спина. Спина единственной оставшейся жрицы Верховного демона Ада  Индиги Пирами.

- Ты нашла тех, кого искала? – сквозь вой обожженных и рокот пляшущих листьев огня выкрикнула Адага.

- Нет, - ответила  жрица. – Но я знаю, кто за это должен ответить.

Трицарственные издали рык. Тьма ударила волной, огонь предсмертно полыхнул и осыпался пытающимися прожить хоть чуть дольше собратьев  угольками.

Твари переступили их и  медленно с язвительным довольствием на жутких мордах приблизились.

Один вышел вперед, встал в шаге от Адаги – он был немного крупнее остальных. И не нужно было быть медиумом, что бы видеть радость победы в его темных отсвечивающих угли глазах.

Адага крепче сжала клинок.

- Что встал, урод!

Он захохотал - мерзко, хрюкающее.  Девушка подпрыгнула, нанося удар, он умело перехватил её руку, дернул, ладонь разжалась, клинок отлетел в сторону.

Трицарственный держал её, приподняв над черным песком, смрадное дыхание обжигало лицо.  Она усмехнулась, смотря в безобразную морду.

Он еще продолжал смеяться, не понимая произошедшего, видя только как замерли морды его сотоварищей. А потом хрип, и Адага успела увидеть растерянно раскрывающуюся в попытке издать вопль пасть, черное тело, хрипя, развалилось на две половины. Адага встряхнула окровавленным хвостом. Нагнулась, подбирая клинок.

- Следующий!

Твари взвыли и дикой стаей бросились на девушек.

***

Пальцы покрылись липкой кровавой коркой. Глаза застилал мрак. Последние слабые угольки еще пытались его отогнать, но немилосердно втаптывались черными лапами в воющий от запаха крови песок  и  трещали, рассыпаясь искрами.

Слова – древние, давно не произносимые, феерично, огненной дробью раздирали окружавшую тьму. Стрелами впивались в тела трицарственных.

- Арамир! …Астах!...Карори!...

Тварей разрывали дерганые полосы ведовской силы. Разносили в клочья клубы адской власти.

Но переступая погибших, тут же ползли, хрипя и беснуясь, новые трицарственные.

- Асстааххх! Норамммиии! Вокаррррассс!

Мощь, древняя, взращенная мраком - зверем кидалась из стороны в сторону и насмерть сцеплялась со столь же дикой посторонней тьмой. Вой и смерть. Огонь и темнота. Полыхи ведовской и трицарственной силы взрывали черноту, разверзаясь громом и молниями в высоте чуждого мира.

Плач – зверино-людской, переходящий  в вой. Тонкие худые тени скользили по грани. Дрожали, боясь прикоснуться. Смыкая кольцо, еще тонкое, но уже ждущее. Смотрели на покрытых черным песком и кровью девушек, на ревущих тварей. Смотрели, ожидая.

- Нет прав, нет прав, - перешептывались пески.

- Не прав, не прав, - шептал мрак.

А круг сужался, трясясь от собственной смелости и страшась каждого шага.

- Мама!

Круг дернулся в ожидании и предчувствии.

- Мама!

Голос разрезал вой и тьму. Голос дрожал, и были слышны в нем не верящие в происходящее слезы.

- Мама!

 

Инга застыла всего на секунду. Бросила ошеломленный взгляд на Адагу. Та успела ответить быстрым кивком и тут же вонзила клинок в очередную тварь, сделала прыжок в сторону, спасаясь от лап другого трицарственного. Инга уже не смотрела, она, надрывая голос, пробивалась сквозь тварей.

- Авралам! Тарох кадари!

Метались искры, ударяли визжащие молнии. Она шла на голос. Она шла…

- Мама!

Её ударили  в спину.  Сквозь боль она видела, как напряглись лица стоящих в кругу.

- Авралам!

Сплюнула кровью. Тварь за спиной завизжала. Инга сделал шаг. Дрожь в ногах. Тепло. Тепло струящееся по животу, вниз, по бедрам. Дрожь…не держат ноги.

- Мама!

Круг расступился.

Она бежала сквозь тьму.  Её русый волос бился в истеричном крике. Руки тянулись к Инге…

- Вика!

Жрица рухнула на колени.

- Мама!

Девочка обняла её и затряслась в плаче.

- Малышка, девочка моя! Не плачь, не плачь, я  с тобой.

Волосы, какими же стали жесткими её волосы. И лицо, лицо…слезы.

- Не плачь, малышка.

Тепло…тепло по животу и вниз.

- Мама…кровь…мама...

- Всё хорошо, малышка, всё хорошо…

Песок поплыл…

- Всё хорошо…

- Инга! – голос Адаги врезался в уплывающее сознание.- Инга, не смей! Вставай жрица! Вставай!

- Мама!

- Всё хорошо…

В самой глубине зрачков вынырнула тень трицарственного, усмехнулась,  приблизившись к женщине и склоненной над ней девочкой.

 -Ви…кккаа…- голос жрицы был слишком тих.

- Мама, мама, пожалуйста, - девочка рыдала, не слыша. -  Мама!      - надрывный крик.

Трицарственный выдохнул в наслаждении.

 - Маааамммааа!

Зашушукались, застонали тени.

- Трррцаца! – рыкнула на них тварь и взмахнула лапой, намечая удар в голову девочки.

И круг дрогнул.

И сделал шаг.

И в тот же момент издалека раздался вой. То,был вой параллели, учуявшей приближение Рауля.

[Sheron]

10

Пустой взгляд в пустой мир, закрытый толстыми дверьми – небольшой, в  пару километров, засаженный пестрыми георгинами и благоухающими розами. Дивный, дивный сад. Блеклая сакура на фоне яркой зелени.  Серые тени преданных, скользящие вдоль колон. Синее небо, вырванное из серой мглы. Кусочек неба - только для этого мира. Он был силен. Он мог себе это позволить. Он хотел этого мира. Он хотел…

Она выла. Она рвалась сквозь его стены. Она звала его. Привыкшая, холодная, вечная. Параллель. Тьма. Забвение.

Мессир посильнее закутался в верблюжий плед.

Внизу по узкой дорожке великолепного сада шла, держа за руку Геру, призрачная жрица - Кира. Мальчик шел, не сводя с неё глаз. Она ж не поднимала на него лица, ладонь,  держащая его руку, подрагивала.

 «- Мама, а почему этот листик свернут?

- В нем живет жучок, он спрятался от зимы.

- А зимой холодно?

- Очень холодно.

- Мама, а ты меня спрячешь от зимы?

- Я спрячу тебя от всего…»

- Ты помнишь, мам?

-Я помню, - голос шелестел, вплетаясь в ветер, и тут же разбивался о стены.

- Может, пришло мое время укрыть тебя?

Она вздохнула, глубоко, судорожно, не в силах задержать воздух в себе, призрачное тело выталкивало все живое, призрачная суть не хотела жить, тяжко.

- Тебе холодно, тебя бьет озноб.

- Это пройдет.

- Это не жизнь.

- Это не жизнь,  - вслед ему повторил Мессир.

Кира же остановилась и посмотрела на Геру. Мальчишка не выдержал, отвернулся, но в тот же момент резко вскинул голову.   Глаза его были обращены на Мессира. Глубокие, зеленые.  На долю секунд Азазель показалось, что тот прочел его мысли, ибо дрогнуло  мальчишеское лицо и зрачки стали темными, почти черными.

Мессир отшатнулся от белоногих перил балкона. И тут же замер в проеме дверей.

Вой. Сколько же в нем одиночества и боли. Живой боли. Азазель  вслушался.

Параллель.

Она шептал, звала, говорила без умолку. Он так долго пробыл с ней единым. Он как никто знал каково там…Там… А здесь. В этом уголке его мира. Здесь не одиноко?

Азазель вошел в кабинет. Мраморный пол, хрустальные стены. Хрустальный мир. Столь же холодный и одинокий. И не спасает щебет птиц. И говор стражей за стеной - угрюмый, сторонний.

Он узнал ответ. Но что это дало. Он все так же один.

Там, в серости небытия, была она – параллель - столь же одинокая, но зависящая от него, живущая с ним, в нем. А теперь, когда вокруг есть мир. Его мир. Разве не этого он хотел?  И пусть за стенами бьются на смерть адовы воины, те самые, что когда-то жили с ним бок о бок,  путь разбиваются в пыль трицарственные – ненавистные, повинные в его горечи, в его одиночестве. Они сами виноваты…Они…они…Каждый из них воюет за свой мир. А его мир - вот он. Блеклая сакура на фоне яркой зелени. Стрежет и держащиеся за руку мальчишка с неживой жрицей.

Дверь хлопнула, ударив в лицо сквозняком.

- Мессир!

Он посмотрел на вошедшего.

- Да, мальчик.

- Вы слышите её?

Он кивнул.

Гера прошел и остановился в шаге от Азазель.

- Что происходит там, за стенами?

- Там смерть, мальчик.

- Вы хотели этого.

- Нет.

- Но вы желали.

Мессир опустил глаза и прошел через кабинет. Опустился в высокое  кресло.

- Знаешь ли ты, что такое страх одиночества?

- Да.

Мессир с недоверием посмотрел на Геру.

- Ты с ней. Ты хотел этого. Откуда тебе знать.

- Я с тенью.

Мальчишка прошел и сел в кресло напротив.

- Теням трудно в миру. Они ловят себя и стараются жить, так как жили бы в человеческом теле. Но…это не жизнь…это ад. Я не желал ей этого. Я вижу искаженное лицо, старающееся улыбаться, но чаще прячущее от меня боль. Разве мог я желать боли и страдания тому, кого люблю, той, которая дорога.

Мессир откинулся на спинку.

- Сколько тебе человеческих лет.

- Четырнадцать.

- Ты не помнишь свои прошлые жизни?

- Нет.

- Это хорошо. Хорошо, когда ты не помнишь, когда способен забыть…Я не способен.

- Но  я знаю, что все те жизни она была рядом.

- Она обрекла тебя.

- Она любила меня…любит. Я хочу, чтобы она вернулась туда, где ей будет свободно…я не желаю ей боли.

- Скоро того мира не будет. И это останется единственным местом, где она сможет существовать.

Мальчишка съежился, вцепился руками в резные подлокотники.

- То есть она будет страдать вечно?

- Она будет рядом с тобой.

- А я буду вечно знать, что страдания ей приношу я, близость ко мне.

- Это не совсем так…- Мессир смолк. Параллель завыла с новой силой, но в её вое появились новые нотки.

- Они привели ключевого?

- Не они. Трицарственные.

- Вы знали?

- Она сказала.

-Значит, моего мира не будет?

- А разве этот мир тебе не нравится.

- Он чужой, холодный. В нем одиночество и боль, в первую очередь для неё.

- А ты хотел бы вернуться к себе. Хотел бы жить среди тех, ради которых тебя готовы были принести  в жертву.

- Жертва- это смерть. Смерть – это спокойствие, умиротворение.  Наверное, это было бы лучше, чем холод отсутствующей души. И её боль.

- Ты действительно готов пожертвовать собой?

- А разве вы когда-то не сделали этого ради тех, кто был дорог?

Мессир напряженно застыл в кресле.

- Я?...как же хотелось сказать правду, открыть мальчишке глаза и ответить, выкрикнуть  в бледное лицо. – Я не знал!

Он сидел молча несколько минут, а потом тихо, но так чтобы Гера услышал, произнес:

- Да…ты прав, ради тех кто дорог.

 

11

Адага смогла пробиться через рычащих трицарственных и вцепляющихся в их тела теней. Люди тени- живые и мертвые одновременно, не способные пройти сквозь стены и боящиеся со своими мучителями. Сейчас они с остервенением драли трицарственных, воздавая тем за все перенесенные муки, за боль и страх, за все страдания.

- Инга! – Адага упала на колени перед жрицей. Девочка, рыдающая рядом, с надеждой подняла на неё глаза. Бледная, с растрепавшимся волосом и темными кругами под глазами.

- Она умерла? Она умерла!

- Тшшш, тихо, тихо!

Адага обхватила девчонку и прижала к себе.

- С ней все будет хорошо. Не плачь. Ну, не плачь, вытри слезы. Мама говорила, ты очень сильная девочка.

Слезы обжигали рваные раны на груди. Адага гладила Вику по голове. Что? Что она может сделать?  Она демон, а не Бог! Инга хотела найти дочь. Она нашла её, кто ж знал…кто ж знал.

- Нам нужно уходить, - прошептала Адага.

-А она? Я ни куда не пойду без мамы! Я не пойду без мамы! Мама!

Вика дернулась, но Адага с силой прижала девочку к себе.

- Мы вернемся за ней. Я обещаю! Послушай меня, я обещаю! Мы вернемся. С ней все будет хорошо.

- Ты врешь!

Демон немного отстранила от себя Вику, и посмотрела в мутные от слез глаза. Растерянны зрачки, дрожащие на грани безумия прозрачными каплями. Нет, нет, её нельзя потерять.

- Да, вру! – Она ответила резко, почти выкрикнула, замечая, как глаза девчушки расширились. - Не вернемся. Нам бы самим уйти. Ингу…маму, уже не спасти. Но она хотела  найти тебя, она хотела, чтобы ты была спасена.

Девочка застыла, еще бежали по бледным щекам слезы. Но было видно, как она начинает понимать. Вика оглянулась, тени-люди, трицарственные - рвали друг друга. Выла параллель, дрожал от вожделения смерти под ногами песок.

- А Тим? Тим жив? 

- Я не знаю, - честно ответила Адага. – Но мы его найдем. Это я могу обещать.

Она поднялась. Девочка еще раз глянула вокруг, в зрачках метнулся обжигающий огонь – Адага расчищала путь.

А через минуту, демон бежала вдоль серой стены, в поисках выхода, прижимая к себе уткнувшуюся в плечо Вику, а позади за ними рвались трицарственные, но  преграждали путь черным тварям мрачные, остервенелые от мук тени-люди.

 

***

Гору нам не перейти, гору нужно обойти…

Глупый, глупый анекдот.

Выход должен быть. Не может стена тянуться вечно.

Может! – уверенно ответило сознание. Стена параллели вечная, отстраняющая миры друг от друга, из неё нет выхода. Нет обхода. И радостно шепчет песок «Вы мои!Мои! Мои!»

- Хрен тебе, тварь!

Лапы увязали и хвост от напряжения дрожал. Она бежала вперед, туда, где уже была видны высоченная воронка бездны – лик параллели. Туда, где уже стоял Рауль  с трицарственным. Главное успеть добежать, а там…там будет видно. Они пробьются. Они пройдут эту серую стену. Адага  разобьется в  кровавую кашу, но выберется из этого долбаного мира. Девчонка в её руках молчала, и лишь слабое дыхание и чуть слышное биение сердца говорило о том, что Вика жива. Ледяные руки крепко сжимали шею, ноги, обхватившие торс, казалось, окостенели. Воронка так близко. Там, в том миру, луна уже почти достигла вершины черного неба, в котором давно не видно звезд. И дрожит от возбуждения серая стена, становясь то темной, то почти прозрачной, тонкой - в последние моменты демон ударяет в неё, пытаясь прорваться – но нет, еще сильна стена. Еще не получила параллель свою жертву.

Адага взбиралась по скалам, в этом миру они были рваными, острыми и словно живыми. Они выворачивались из-под её ног, дергались, уходя из-под пальцев. И трещали у демона острые ногти, пытаясь удержаться. В один из моментов половина скалы вдруг ушла из-под ног,  Адага успела только схватиться одной лапой за пытавшийся выскочить из-под неё выступ. Когти затрещали так, что заломило голову. Боль - что боль! Выкарабкаться бы. Под ногами бездна. В ушах дикий вой воронки. Демон подтянулась. Хрипя и проклиная трицарствие. Вытянулась, тяжело дыша, на дрожащем клочке неровного выступа.

И в этот момент поняла - она дошла.

Прямо напротив неё, извиваясь и воя, возвышалась воронка, и из её глубины на демона смотрел оскаленный лик параллели.

 

***

Он протянул руку -  почти человеческая ладонь, но слишком длинная, слишком тонкая.

- Идем!

Чудился ли ему её голос или звучал в истошном вое.

- Идем!

Темная, дрожащая, зовущая, вечная.

- Идем!

 Рауль сделал шаг. Стоящий позади трицарственный не торопил, стоял в ожидании.

- У меня будет вечность…

- У тебя будет вечность со мной…- прошептала параллель.

- Я боюсь.

- Не бойся, я не причиню зла.

- Я боюсь темноты.

- Я зажгу самый прекрасный и яркий свет, только твой, только для тебя.

Он сделал еще шаг. В глубине воронки мелькнуло лицо. Молодое, темное, с улыбкой – неприятной, режущей песок, размытой по всему лицу.

- Иди ко мне!

Рауль прикрыл глаза.

- Я  иду.

[Sheron]

12

Тимур несся вдоль серой стены. Мелькали за серой стеной дрожащие лики. Шептали голоса, указывая путь.

-Там! Там! Там!

Он застыл всего на несколько секунд у границы иудейской пустыни. Остановился, принюхался и издал долгий протяжный вой скорби. В ответ ему из-за стены раздались быстрые, торопливые голоса, прерывающиеся стонами и воплями погибающих.

- Демон! Демон! Вику унес Демон!

И Тимур кинулся дальше по затягивающим пескам.  Некогда было скорбеть. Тело - ставшее за последние дни  более сильным, нюх - ставший беспредельным, слух идеальным. Всё это вперед. На скалу, на которой он уже видит мальчишку и чует, чует…

Он вскарабкался быстро, не чуя ни усталости, ни боли от порезов об камни.

Он поднялся, в тот момент, когда морду трицарственного разрезала благостная ухмылка, а мальчишка, вытягивающий дрожащие руки, ступил на самый край,  устремив затуманенный взгляд вглубь воронки.

- Хррр, трацаца.

Трицарственный обернулся.

- Тррррцацацац, - и издал вой, тут же подхваченный воронкой и унесшийся вдоль стены.

Тим не стал ждать пока тому ответят. Он  выгнулся и сделал прыжок.

***

Вечность - смерть.

Смерть - спокойствие длиной в бесконечность.

Грань. За ней вечность. Не страшно. Не пугает вой, не пугает бьющий в лицо песок. Лик, стоящий в воронке страшен, но не пугает. Он жил с этим, он готовился  к этому. И пусть сжимается судорожно сердце у грани, на последнем шаге - это не страх. Это боль, сердечная, душевная, если у него есть душа, она будет с ним там, в серости параллели. Она будет грызть и заставит стать его вечность мукой. Он выдержит. Он выдержит? Рауль впервые вздрогнул. Оглянулся назад.

Трицарственный, воя, драл покалеченное уродливое существо. То же в ответ наносило смертельные удары, выдирало куски черного тела.

К ногам Рауля отлетел окровавленный камень. Мальчишка отвернулся. Его не должно это волновать. Это никогда не было его миром. Он не должен, не обязан спасать именно его. Что дали ему взамен любви? Что дали ему взамен жертвы? Вечность. Смерть. Параллель. Он вытер кулаком слезы. Он никому не обязан. Здесь и сейчас он праве поступить, так, как считает нужным. Это его единственное право за всю долгую жизнь тени, и он им воспользуется.

- Трррцахк цахк.

Он не обернется на голос.

- Трррцакх…

- Нет…

Он ненавидел свою суть за то, что понимает говорящего.

На плечо легла ладонь. Дрожащая, бледная – человеческая.

- Я хочу так.

- Цхак цхак трррца…- голос дрожал. Мальчишка не выдержал и обернулся. На самом краю лежал прах трицарственного. Тим смотрел на мальчишку темными глазницами, и на краях век дрожали слезы. Он так долго шел сюда. И теперь от этого мальчишки зависло, увидит ли он еще хоть раз Вику.

- Тррр цах.

- Это твоя боль. И ты должен уметь нести её.  Ведь никого из вас не трогает моё. Никого из вас не интересует моя судьба. Так почему я должен что-то вам! – в лицо ему выкрикнул Рауль. – А ведь у меня тоже есть кто-то, важный, близкий. За чью любовь и признание я готов бы был на все. Но…Его никогда не интересовал я. Я тень. Я жертва. Мною можно повелевать. Я пустота. Ты слышишь, безликий, я пустота!… А я …я не хотел так. Я хотел быть ему родным. А разве с родными так можно. Разве можно убить того, кто тебе дорог.  – Он на время замолк, всхлипывая, но не вытирая слез. – Я хотел быть ему сыном.  А он…он так заботился и переживал за людей….За людей! Я…я учил их науки, языки, их искусство, я хотел понять, почему они, а не я, на первом месте. Я рисовал и создавал скульптуры и пытался понять кто они. Я писал музыку и стихи их словами. Но его это не интересовало. Я никогда не интересовал его! Я был для него лишь тенью, жертвой…а разве тень можно любить? Нет…

- Трррр цаца кхкакхкх!

Мальчишка отступил.

- Я всё решил. Для подобных тебе это даже лучше. У вас будет целый мир уродцев. Не станешь выделяться на их фоне.

Тимур передернулся.

- Трррццц ках!

В темных глазницах вспыхнул нехороший огонек. Он уже знал, что сделает. Коли мальчишка решил назло всем, что ж…он попросту убьет его. А там будь что будет. Всё лучше чем представить, как и других людей обращают в подобных ему, а мир покрывается черным песком трицарственного мира. Одно жалко, он не смог спасти Вику. Не смог её даже увидеть. Он поднял морду и издал долгий, протяжный вой. Пусть небо знает о его боли. Пусть серая стена донесет до его малышки Вики последнее слово. Она была его последним человечком.

И он встряхнулся, стоя перед Раулем, готовым сделать последний шаг.

 

13

Вика услышал. Она узнала его голос. Всхлипнув, девчонка заерзала у Адаги на спине.

- Слышала, я слышала, - прошептала ей демон. – Потерпи. И поползла по дрожащим камням вверх.

За спиной  то расплывался в воронке, то возникал с необычной яркостью ожидающий лик параллели. Она не обращала внимания на карабкающихся наверх демона и девочку. Она была занята Раулем.

Если приглядеться, то за воронкой уже можно было разглядеть огромные стальные врата. Второй раз в жизни Адага могла созерцать это дивное чудо миров. Высотой до небес, с витиеватыми кольцами и переливчатыми символами, вырезанными самими песками параллели.  Искусные и величественные. От них исходил запах смерти и скорби. Они - множество веков сдерживающие натиск трицарственных, сейчас скрипели и готовы были вот-вот распахнуться.  Мерцала во мраке серебряная брешь, чувствуя присутствие ключа. Всего один поворот, одно прикосновение и створки распахнутся, и в лицо ударит черный песок, и взвоют радостные твари, и задрожат под их лапами приграничные миры. Рухнет ад. Рухнет человечество. Будет только один мир, жестокий и страшный, уродливый, покрытый чернью – мир трицарствия.

Адага стиснула зубы и начала подниматься дальше.  Что бы там не происходило сейчас, она должна хотя бы попытаться. Она понимала, что как только распахнутся врата, именно она будет стоять среди первых, кого в клочья разнесут ворвавшиеся в мир черные твари. Но она воин. Девчонку жалко. Вот только выбора нет. Сейчас или позже, если врата раскроются, ей все равно не жить.

Адага уцепилась за остро торчащий камень и подтянулась.

 

 

Они стояли на плато. Скала Азазелль. В нескольких шагах от них сквозь серую стену был виден Рауль и уже размахнувшийся для удара Тим.

- Тиммм!

Голос Вики порхнул по стене и ударил в воронку.  Тим замер. Обернулся на голос Рауль.

Вика дернулась, высвобождаясь из рук демона, и бросилась к стене. Ладошки заскользили по серым волнам. Лицо вдавилось.

-Тииииммм!

Неуклюжий, страшный, он бросился  к ней. В беспомощности заколотил по стене.

- Трррцакх цакх.

Рауль стоял, растерянно смотря на выдавленные, из ниоткуда возникшей серой стене, детские ладони. И дрожащее серое восковое лицо.

- Тимка! Тимка! Маму убили! Тимка!

- Тррррцах какх какх!

Он прижимался к ладоням покалеченным лицом, терся о стену и тут же вытирал бежавшие по лицу слезы.

Потом обернулся к Раулю и с  надеждой посмотрел на него. Лик в воронке дернулся.

- Идем ко мне!

Рауль обернулся и посмотрел на него. Озлобленный с обезображенным лицом лик с ненавистью смотрел сквозь песок на Тима.

- Тррцакх! – в его голосе была мольба.

-Идем ко мне! – с дрожью позвала параллель.

Рауль посмотрел в неё задумчиво, отвернулся и направился к серой стене. Он молча прошел мимо Тима. Подошел, притронулся к стене, та пошла волнами от его прикосновения. Тогда он провел по её поверхности. И стена словно выдохнула. Рауль прикоснулся к ладони Вики и потянул девочку к себе.

 Параллель завизжала. Рауль обернулся всего раз, глаза его сверкали. Стена дернулась единожды и стала мягкой, податливой.

 Сначала очень четко вырисовались ладошки, проходящие через стену ладошки, потом руки, а следом и Вика, держащая за руку  Адагу. Девочка кинулась  Тиму на шею. Он  прижал её к себе, уткнулся в растрепанные волосы.

-  Ко мне! – визжала  в бешенстве воронка.

Рауль с сомнением посмотрел назад. Параллель бесновалась. Бился в пугающем танце блеклый песок. Раздался тяжелый скрип. Задрожали древние врата.

- Я…это из-за меня… - тихо произнес Рауль.

Адага молчала. Лишь зрачки её чуть расширились от понимания. Вот оно! Оно - начало конца их миров.

- Цхак! – Резко, тявкающе прогремело за спинами.

Демон отскочила, прикрывая собой Рауля. Тим выпрямился, пряча за спину Вику. А из серой стены к ним вышло семеро трицарственных.  

И почти сразу же взвился песок, поднимая столб пыли, из которого, тяжело дыша и вытирая от сажи и крови лицо, вышел Владыка.

***

Они стояли друг против друга. Готовые схватиться и биться до последнего вздоха, каждый за свой мир. А параллель смеялась и плакала, истошно визжал песок. И лик, горестный и блеклый, уходил вглубь песочной стены.

- Мы закроем врата, - глухо, но перекрикивая вой параллели, проговорил Владыка.

- Тррррцах! – произнес ему в ответ самый крупный трицарственный.

- Мой сын, гордое рождение двух миров, закроет врата! - повторил Владыка.

Рауль поднял на него глаза.

- Ты…назвал меня сыном!

Владыка чуть скривил губы в улыбке. И тихо, так, чтобы слышал только Рауль проговорил:

- Когда горит огонь

И пропадает тьма.

Прижми мою ладонь.

И лопнет тишина.

Когда нет слов сказать,

Заженны свечи зла,

Нельзя всю жизнь блуждать…

Он не успел договорить. Твари,  издав рычание, бросились на него. Адага кинулась наперерез. Откинув в сторону Вику, кинулся на трицарственных Тим.

И вместе со всеми, издав боевой клич,  кинулся в гущу сражения Рауль.

 

***

Адага стояла на коленях среди тел убитых трицарственных. Где-то позади, ругался на непонятном языке Тим, глухо всхлипывала Вика. На самом краю, сидел, держа на руках Рауля, Владыка. На лице его, покрытом кровью и пеплом, вырисовывались тонкие полосы сухих слез. Мальчик тяжело дышал, на груди вырисовывались ярко красные борозды, когти успели глубоко войти в тело, прежде чем яростный удар Владыки развеял последнего трицарственного  пеплом.

- Ты сын. Всегда им был. Я всё читал. Я видел. Просто не мог сказать. Тяжело это- растить сына для…

- Не надо, - тихо проговорил Рауль. На губах его выступила кровь. Широкая ладонь Владыки сильнее прижала кровоточащую  рану.

 – Не надо, - повторил мальчик. – Я не хочу видеть слез. Я видел их так много за последнее время. Я предал тебя. Ты не должен, не смеешь меня оплакивать…

- Нет, я …я могу, я смею. Ты мой сын. И я в праве.

- Прости меня, - голова Рауля дернулась, глаза, устремленные на Владыку, подернулись дымкой.

Мужчина прижал его голову к себе:

- Когда горит огонь

И пропадает тьма.

Прижми мою ладонь.

И лопнет тишина.

Когда нет слов сказать,

Заженны свечи зла,

Нельзя всю жизнь блуждать,

Взгляни в мои глаза.

Взгляни, скажи, шепни,

Я, может, буду рад,

Уйти с тобой в пески,

Которым имя- Ад.

 

 

 

***

Мессир вышел из сизой дымки.  Не смотря на сгорбленного над умершим мальчиком Владыку, прошел к воронке. Та молчала. Понимала ли? Скорбила? Молчала, стоя в самой глубине, скрытая песками.

- Ждала? Ты ждала меня?

Лик внутри воронки вынырнул, приблизился, с недоверием  посмотрел на Азазель, в следующий момент морщины, так портившие лик, начали разглаживаться.  И вот уже стало видно светлое, слегка смущенно лицо женщины, желтые песочные глаза, смотрящие на Мессира и слегка дрожащие уголки губ.

- Я ждала. Я ждала.

- Я вернулся.

-Я ждала. Ждала. Ты вернулся.

- Не думаю, что это может что-то изменить, - проговорил, подняв голову, Владыка. – Рауль мертв.

-Рауль? – Азазель только теперь обернулся и посмотрел на мальчика в руках Владыки.- Я не знал Рауля. Я знал другого.

- Тот лишь зеркало.

- Зеркало?! – он усмехнулся и позвал, -  Гера!

Рядом возникла дымка, из неё вышел мальчик, держащий за руку темную жрицу. Владыка некоторое время в непонимании смотрел на него, потом в его глазах появилось удивление:

- Ты? Как?

Гера с мрачным лицом подошел к Владыке. Опустился и прикоснулся ладонью к застывшему лицу Рауля. В этот момент их схожесть стала почти идеальной.  Ключевой и зеркало, возымевшее власть.

- Он знал, - тихо проговорил Гера. – Догадывался о своем предназначении. Не хотел. Потому отдал часть себя мне.

-Ты можешь…

- Могу…

- И ты готов погрузиться в вечность за …

- …за того, кто когда-то предал, но остался близким, - ответил за мальчишку Азазель. – За тех, кто там сейчас отдает душу и тело,  за мир, в котором их ненавидят и боятся. За ад, который мог бы стать мне домом, а остался адом. За тех, кто верит в меня. И я не уподоблюсь… - он посмотрел на Владыку и криво усмехнулся. – Они ждали моего возвращения века, будут ждать и вечность.

С этими словами он протянул руку к воронке и сделал шаг. Лик внутри выдохнул, громко и напряженно, принимая мессира. Дернулась, пошла крупными волнами серая стена, и тут же яркой вспышкой озарился горизонт, и в багрово-сиреневом мареве вырисовались  громадные врата. Заблестела, отсвечивая красноватым серебром, тонкая дрожащая  нить, протянувшаяся от скалы к вратам – мост. 

Гера осторожно снял с пальца Рауля кольцо и направился к серебряному мосту. Он шел, смотря только перед собой, шел по качающейся нити и шепча про себя: 

«Кира. Мама. Кира».

Достигнув громадных створок,  он надел кольцо и прижал ладонь к резной выемке.

Ворота вспыхнули огнем, столб искр ударил в небо. Из-за серой стены раздался жуткий вой. Трицарственные неиствовали, бились черные тела в серую массу стены. Выли от восторга победы и жалость к себе люди-тени. Мир вокруг визжал и плакал, бился в эйфории и ненависти.

Вдруг Гера замер, отдернул руку, обернулся на скалу. Взгляд его, ставших огненными, глаз остановился на Тиме.

Тот опустил голову и направился к вратам. С криком кинулась к нему Вика.

-Ты не уйдешь!

Он лишь покачал головой. И подняв взор, посмотрел на Адагу.

Она кивнула, молча, скорбно. Подошла и положила руки на плечи плачущей девочки.

- Его мир теперь там. Он не сможет здесь. Посмотри, Вика, на него и ты поймешь. Ему не место здесь.

Девочка еще всхлипывала, когда Тим шел  по мосту. Он остановился всего на пару секунд у самых врат, посмотрел на Геру.

- Мы им покажем! – рваное наречие трицарственных. – Мы сделаем трицарствие нашим.

Гера понимал. Он слегка склонил голову и указал на становящуюся всё тоньше брешь во вратах. Тим шагнул, и створки за ним скрипя закрылись.

И снова Гера возложил ладонь, искрящиеся полыхи вонзились в небеса, воронка параллели раздвоилась и воющим смерчем понеслась в две стороны вдоль стены, закрывая последние трещины и снося оставшихся в миру и пытающихся спастись бегством трицарственных.

 

***

- Идем! – призрачным, глухим голосом проговорил  Гера, не смотря на демона. И Адага послушно пошла за ним.

Они входили в мерцающую дымку, состроенную Герой, в последнюю секунду демон обернулась назад. Владыка стоял на краю скалы, держа на руках Рауля и смотря вниз в еще клубящуюся, но уже меркнущую темноту параллели. Адага не  стала его звать, прижала посильнее к себе Вику и вошла в дымку.

[Sheron]

14

Они стояли у машины. Адага еще раз прижала к себе девчонку  и погладила уложенные в косу волосы.

- Я приеду дня через два, три. Гера, ты хорошо запомнил, дядя Коля, адрес записал…

Мальчишка кивнул. Глаза его так и оставшиеся после закрытия врат пустыми, скользнули пугающей безликостью по демону и он отвернулся. Адага напряглась, но все же проговорила.

-Ну, я надеюсь на тебя. Вам  пора.

Вика села на заднее сидение, Гера открыл дверь водительского и остановился. Поднял лицо, и в этот раз глаза его посмотрели на демона. И она почувствовала, как неприятно страшно стало ей от его взгляда, слишком взрослого, слишком пугающе мутного.

- Как после этого жить, демон?

- С надеждой, - тихо, ощущая как сел голос, ответила Адага. –  А как еще? Что ты надеялся от меня услышать? Я не философ, я воин.

Она отвернулась и пошла не в силах больше смотреть на него.

- Тебя никогда не мучают кошмары, демон, - в спину  её спросил Гера.

Она передернула плечами, обернулась, стараясь избегать его взгляда:

- И тебя не будут мучить, дай время. И кстати, не забывай, мы отвечаем за тех, кто рядом, - она покосилась на Вику.- Вы нужны миру.

Гера усмехнулся, сел в машину и завел мотор.

 

***

Как и обещала, Адага вернулась через два дня.  У подъезда её встретил дядя Коля.

- Аленька! Рад тебя видеть, а мы уж совсем заскучали.

- Дела, дела, дядя Коля.

- Да, какие дела, замуж тебе надо.

Она засмеялась.

- А  как мои гости поживают?

- Какие гости? – брови дяди Коли изогнулись удивляясь.

- Племянник Гера с сестрой Викой, - уже чувствуя внутреннее напряжение, проговорила Аля.

- Никаких племянников не видел, - и тут же, увидав, как изменилось её лицо, добавил, – случилось чего?

- Случилось, - оставляя добродушного соседа, бросила  девушка, уже вбегая в подъезд.

Полутемные комнаты, прикрытые занавеси. Пыль. Непритронутые кровати. Аля встала посреди зала и вытянула руки.  Нити, нити, тропы, след машины и двух ребят…пустота. Она еще несколько раз попыталась поймать след и каждый раз натыкалась на холод тьмы, окутанный  серым песком.

Зазвонил телефон. Она подняла трубку.

- Привет, Алькин, как там моя тачка.

 Аля засмеялась, громко напряженно,  медленно оседая на пол.

Улик на том конце напряженно молчал. И только когда девушка успокоилась, спокойно проговорил:

- Торопить с квартирой не стану. Как сможешь, так освободишь, но и не затягивай.

Аля опустила трубку на рычаг и, облокотившись спиной о стену, обхватила голову руками.

А в двух тысячах километрах, ныряя в пыль Казахской степи и поднимая  пыльные клубы, неслась темная машина. В ней  сидел Гера.  Он бросил быстрый взгляд на заднее сидение, там свернувшись клубочком спала Вика, последняя, будущая жрица. Мальчишка довольно улыбнулся:

    - Мы в ответе за тех, кто рядом.

    И уверенно повел машину к границе.

     

 

 

Послесловие.

 

- Вадим Александрович, соку? – высокая брюнетка расплылась в  улыбке.

Седой мужчина приподнялся на лежаке и прищурился, смотря на стройное молодое тело.

-Да ну его, иди-ка ты ко мне.

Девушка засмеялась и вдруг прервалась, удивленное выражение растянулось на её миловидном лице.

Она отпрянула от зонтика, под которым лежал Вадим Александрович, и даже прикрывал рот ладонью, сдерживая крик.

- Вот и правильно, кричать никак не можно. – К лежаку, выйдя из внезапно образовавшейся дымки, направлялся  высокий мужчина. Глаза его, орехового цвета, на солнце отсвечивали  алыми искрами, отчего казались дьявольскими.  Он шел медленно, чуть щурясь от яркого света. - Кричать не хорошо, - растянуто приговаривал он, приближаясь к лежаку. -  Да к тому же, мы ни в коем образе испугать вас, милая барышня, не желали. Мы, вообще, собственно, к уважаемому Вадиму Александровичу.

Тот уже успел вскочить, и даже пытался отступить назад, но споткнулся и рухнул в песок. На лице его в этот момент вырисовывалось отнюдь не удивление, а в крайней мере испуг.

- Да что ж вы? Никак не узнаете?

- Черт! Черт!

- Он самый, в неком роде. Вот только по иерархии чуть повыше пост занимаю. Да что ж вы так нервничаете.

- Я вам, к слову, ваше пришел вернуть.

- Моё?

- Ваше, ваше, - подтвердил ореховоглазый и протянул вынутую из-за пазухи папку. Вадим при виде той шарахнулся назад. Девица, увидав подобное, взвизгнула и упала на песок, прикрывая лицо руками.

- Да что ж вы, Вадим Александрович, женщин пугаете своим поведением. Я ничего поди страшного не сказал. Вы папочку-то заберите.

- Нет, нет,- истерично тряся головой запричитал Вадим.

Ореховоглазый улыбнулся.

- Не отказывайтесь, милейший,  вам за это будет зачтено, и в миру и после.

- После?

- Ну, вы же не собираетесь жить вечно! Поверьте, ничего сложного я вам не предлагаю. Знаете, у каждого из нас своя работа, и мы должны её выполнять. Оплата же за вашу работу будет более чем высока. Вы даже себе не представляете на сколько.

Вадим перестал пятиться, в глазах его появился смысл.

- Вот и хорошо. А то я  уж боялся. Ну, вы знаете, что делать с этим.

Его улыбка стала еще шире,  он  кинул папку к ногам Вадима. Тот сел, подобрал папку, внимательно посмотрел на замусоленные завязки, потемневшую корку.

- А может, все-таки…

Он поднял глаза, ореховоглазого не было.  Лишь лежащая на песке блондинка, закрывавшая глаза ладонями что-то шептала, судя по тону - молитву.

Вадим стряхнул с папки песок, тяжело поднялся, не смотря на девицу, направился к своему номеру. Через полчаса он купил билет до Старополя. А еще через двое суток уверенно входил в здание старого архива.

 

                                                                                                                   Анна Шерон    2013год

[Sheron]

Вот и всё! Весь выкинула. УУУУф!