Сообщений в теме: 87

[Sheron]

две первые части будто из неопубликованного Булгаковым к "Мастеру и Маргарите".

Даже зарделась от подобного сравнения... спасибо, скоро уже начну выкладывать продолжение.

[Antimat]

скоро уже начну выкладывать продолжение.

Вообще-то до конца надо уже дописать бы.

[Sheron]

Да я...да блин...да эта чертова лень...две главы добить не могу...стыдно конешно...

[Sheron]

<!--[if gte mso 9]> <![endif]-->
<!--[if gte mso 9]> Normal 0 false false false RU X-NONE X-NONE <![endif]--><!--[if gte mso 9]> <![endif]--><!--[if gte mso 10]><![endif]-->
5
Встреча вышла неудачной.
Аля стояла под козырьком и смотрела на сгущающуюся тьму. Время по её понятиям близилось к вечеру. Но за серым плотным небом не возможно было различить, как низко опустилось солнце. Снег хлопьями и серость вокруг. Было ли солнце, когда она приехала? Насколько долго пробыла она у Киры? Людей на площадках перед домом не было. Даже голосов детей не слышно. Аля вышла в снег. Прошла несколько шагов, обернулась, задрала голову, всматриваясь в окно второго этажа. Дернулась закрываясь за пыльным окном занавеска. Скользнула по стеклу дымка. Аля отвернулась. Она опоздала. Кира стала тем, кто она есть. И даже то человеческое что еще оставалось в ней, скоро поглотиться, провалиться в бездну тьмы и мрака. Хотя, дело даже не в том, насколько она вернулась к сути, а в том кто ту суть поднял из огня и тьмы. Кто руководит Кирой. Все они по сути дети тьмы, но когда то жрица поклонялась Верховному демону. А теперь? Теперь она преклонилась перед Мессиром. Это ей открыл Владыка, в ту ночь. Как это произошло, Аля не хотела думать. Страшно было подумать. Еще страшнее было представить, что на её месте была каждая из жриц. И могла быть и Аля. Она еще хорошо помнила боль пронизывающих обжигающих ореховых глаз. То, что плескалось в них и готово было вырваться опалив мирское тело, но он не хотел причинят ей той боли. Он старался вернуть суть более щадящим методом - долгим и противным, крадущимся мелкими шагами за Алей. Она будет вспоминать, и возвращаться к сути, но не сразу, а медленно перебарывая страх и глодающую мирскую плоть боль. А потом…она не помнила, что будет потом. Но она помнила, что должна стать тем кто она есть – войном, Верховным демоном ада, верноподданной и вечнослужащей преемницей Владыки, повелительницей жриц тьмы – Адагой Тосара.

Девушка прошла к запорошенной снегом беседке. Отряхнула одну скамейку и присела, продолжая размышлять. Тот, кто наградил Киру силой и вернул во тьму, знает, что Аля опасна и ни за что не даст подойти ближе. Она снова посмотрела на окно. Сизая дымка так и маячила у стекла. Тьма сторожит Киру. Тьма не позволит подпустить Алю. Не сейчас…не сейчас.
Аля поплотнее натянула шапку. Почувствовался не просто уличный, а нереальный, потусторонний холод. Дома начинали терять очертания в сгущающемся мраке. Деревья словно выворачивались, изгибая ветви, становясь неузнаваемыми, полумрачными созданиями. Вот-вот потянут руки-ветви к девушке одиноко сидящей в деревянной беседке. Аля поежилась, почти лихорадочно начала рыться в карманах. Вот же она, вот. Маленькая картонная пластинка «Савицин Тимур Арсеньевич». Она почти не чувствовала замерзших пальцев, набирая номер. И искренне желала, что бы абонент ответил быстрее. И он ответил. После четвертого гудка, когда тишина вокруг уже казалась невыносимой, а гудки резавшие её ненастоящими, потусторонними звуками стали слишком пронзительными.
-Алло!
И всё закончилось. Морок пропал. Отступил страх, забирая с собой и холод тьмы. Оказалось, было не так уж и поздно, солнце виднелось белым кругом сквозь серые тучи. У горизонта, но оно еще было. Значит, пока не ночь, рано еще кривляться и пугать ночными мраками. Рано.
-Алло! – голос стал нетерпелив. И Аля ответила.
Он сразу узнал её. Да и много ли времени прошло. Хотя, странно, она совсем не таким представляла его голос по телефону. А голос был почти не узнаваем, чуть грубоват и тягуч. Как будто он раздумывал над каждым сказанным словом. Но, если так подумать у Али самой по телефону довольно сильно искажался голос. Да и могла ли она в точности запомнить как говорит водила-паренек, если и общалась то с ним всего раз. Размышлять долго она не стала. Попросила подъехать к оставленному до того адресу. Паренек сразу согласился – девушке почудилось даже радость в его голосе – и отключился.

Аля откинулась на спинку беседки. Широкие обледенелые жерди морозили спину даже через толстую синтепоновую куртку, но уставшей девушке было все равно. Конечно, хорошо бы горячего кофе, или пусть уж зеленый чай на худой конец. Но ни того ни другого нет и потому нужно довольствоваться хотя бы тем что можно сидеть вытянув ноги. Сидеть и смотреть на подернутое дымкой окно.
Что сейчас делает Кира? Там, в полутьме квартиры, возможно, звучит её сбивчивая речь, обращенная к Мессиру. Или она не расскажет о визите. Расскажет. Обязательно свяжется и расскажет. Может, конечно, не прямо сейчас, а даст Але шанс – убраться подальше. Возможно, так же, даже не всё расскажет, но суть передаст точно. Кира не дура и прекрасно понимает, зачем приехала Аля. С другой стороны, если понимает, почему не оградила её от встречи с Герой? И эти странные, вырванные из мирской души слова «…обещай, что ты присмотришь за ним, когда меня не станет. Обещай!...»
Теперь она уже навряд ли горит желанием доверить мальчишку подруге. Что ж, придется самой искать.
« Обещаю!- проговорила Аля в пустоту. – Тебя уже нет и я обещаю».
Потом вытащила из кармана телефон и посмотрела на время отбивающееся на экране сотового. Такси ехало слишком долго по её разумению. Сидеть, облокотившись о жерди, стало крайне не удобно. Они уже не только холодили, но, кажется, впивались сквозь утепленный материал в хребет. Белый круг совсем спрятался за дома и холод тени стал теперь реальным. Куртка практически не грела. Аля потерла бока руками и даже встав попрыгала. Возможно, стоило вызвать другое такси. Возможно, Аля даже решила бы так и сделать, но её отвлек гомон за спиной. Она обернулась. В паре шагов от беседки из-за куска синего пакета устроили целую драку два ворона.
-Сцих, - почти неосознанно прикрикнула девушка на птиц.
Один – молодой с задором в черных глазах не обратил на девушку никакого внимания и продолжал далее рвать пакет. Второй же, Аля точно различала, был значительно старше, на какое-то время замер косясь на девушку. Он даже потерял интерес к пакету, а трепать его продолжал по инерции.
- Сцих, цих, – уже понимая, как ей повезло, поманила Аля старого ворона. Молодой, только теперь соизволил обернуться на голос, но ничего в девушке не приметил и занялся далее своим занимательным дело. Старый ворон пакет отпустил. Он настолько внимательно смотрел на Алю, что ей казалось еще чуть и птица начнет с ней говорить.
- Сцих, каралар, - Аля потянула к нему ладонь. Ворон дернулся всем телом, взмахивая крыльями и издав слишком резко « Кар». Молодой испуганно шарахнулся, бросил пакет и испуганно уставился на Алю.
Старый в два взмаха влетел в беседку, опустился на скамью и повернул голову в ожидании косясь на Алю.
-Сцих, мой хороший, - проговорила она и погладила птицу по черным перьям. – Каралар, выпур иехам, лик тараварив Гемаравир.
Ворон сидел, не двигаясь, всем видом показывая, насколько внимательно он слушает девушку. И только после того как она смолкла, кивнул, один раз, резко тряхнув головой и тут же сорвался из беседки. Сначала превратившись в черную точку, а потом и вовсе пропав из вида.

Аля еще продолжала стоять в беседке. Она уже не чувствовала холода, скорее восторженность. Всё складывалось лучше, чем она могла пожелать. Будучи в таком состоянии она даже не сразу поняла, что звук сигнала, издаваемый подъехавшей к подъезду машиной, обращен к ней. Лишь мельком увидев шашечку на крыше авто, пришла в себя, подхватила сумку и поспешила к такси. Тимур вышел из машины, в глубоко натянутой кепке, ежась и сутулясь. Помог положить сумку в багаж, молча, кивком указывая что бы она садилась. Аля открыла двери и опустилась в салон. Уже отъезжая она обратила внимания на второго ворона. Он сидел поодаль от беседки и с интересом смотрел на неё.
-Сцих, - неслышно послала она птице. Тот мигнул глазом, отвернулся и начал снова долбить пакет.
Молодой, - улыбнулась Аля и отвернулась.

- В гостиницу, - минут через пять попросила она Тимура, протягивая визитку. Тот мельком взглянул на название, кивнул и вывернул из микрорайона.

***
Тим молчал всю дорогу. И отчего-то Але чудилось в этом молчании нечто отталкивающее и гадкое. Как будто он молчал с презрением или тайным замыслом. Конечно про презрение это она слишком…а вот замысел. Аля подвинулась поближе к двери, что бы иметь возможность разглядеть лицо Тимура. Но видела только рыжие кудри выбивающиеся из-под теплой шапки, цепляющиеся за воротник.
-Тимур, а Вы чего так долго ехали?
Он, казалось, дернулся от вопроса. В зеркале заднего вида мелькнули встревоженные глаза и тут же спрятались за руль.
- Пробки, - бросил он быстро.
И у Али заскребло за душу. Как-то странно он жался к рулю. Странно втягивал голову, и постоянно поправлял опущенную чуть не до носа шапку.
-Тимур у вас всё в порядке?
Он снова быстро зыркнул в зеркало. И тут же резко вывернув руль, притормозил.
- Приехали.
Слишком грубо сказал. Настолько, что Аля понял открывать двери и вытаскивать вещи он не станет ей помогать.
-Что ж, - проговорила про себя девушка и вышла, громко хлопнув дверью.
Он все-таки тоже вышел. Открыть багажник. Всё так же кутаясь в воротник с натянутой шапкой.
-А как же отцовкая заповедь - Никогда не оставляй человека…
Она не договорила, он бросил сумку на грязный снег бордюра, отвернулся, прошел что-то бормоча себе под нос и сел в машину. Аля так и осталась стоять, провожая его напряженным взглядом, пока машина тронулась и чуть вильнув задом на гололеде скрылась за поворотом. Только после этого она подняла намокшую сумку, стряхнула с неё грязь и направилась к входу в отель. Она зашла не оглядываясь назад и не видя как по горизонту прошла волна. А от района, из которого она только что прибыла, потянулась к небу черная дымка.

[Sheron]

6
Небольшой отель, с полусонным дедком - швейцаром, зевающим во весь рот, от чего верхняя челюсть падала и стукала о
нижнюю. Старика это ни капли не смущало. Он даже не посмотрел на Алю, только шмыгнул носом и что-то пробормотал о ночных постояльцах. Ресепшин, совсем молодой паренек улыбался. Он улыбался, заполняя журнал. Она не ответила на явную симпатию, расплатилась наличными, взяла ключи и направилась к лестнице. Улыбка паренька сползла, он обиженно отвернулся и занялся своими делами.

Неприятный выдался день. Да она и не ожидала чего-то хорошего. А тут еще и сумка, не тяжелая, но больно упирающаяся в бедро влажным углом, и ручка тонкая, тянущая плечо.
Да где ж этот номер!
Второй этаж, подняться пешком не так уж и много. Но когда от усталости и отрешения подгибаются ноги, каждая ступенька кажется пыткой.
На втором этаже её догнал швейцар. Дедка словно подменила, он заискивающе улыбался и шаркал ногами.
- Молодежь, молодежь…помощи никакой….понабирали… Он выхватил из рук Али дорожную сумку, дернул ключи и быстро засеменил по коридору, продолжая беспрерывно бормотать. Аля посмотрела вслед ему удивленно, даже растерянно, но спорить не стала. Не было сил спорить. Дойти б только до кровати, а там…там решит. После. Когда хорошенько отдохнет.
Проходя мимо одного из номеров, ей почудилось, что дверь немного приоткрыта и из неё за Алей следят чьи-то пристальные глаза. Она оглянулась. Но все двери были прикрыты. «К концу такого дня было не мудрено, что может всякое мерещится», - решила Аля.
В момент когда она подошла к номеру, дедок, подслеповато щурясь, тыкал ключами в замочную скважину. Наконец попал и крутанул, с такой силой, что Але показалось, ключ сейчас сломается.
Ключ не сломался. Зато в двери что-то хрипло скрипнуло и лязгнуло, после чего старик толкнул дверь и та открылась.
-Здесь включатель,- проговорил он довольно бодро, протискиваясь вперед Али. Щелчок и номер осветили пара сиреневых бра. Красиво и учитывая использующиеся энергосберегающие лампочки, жутко экономно. Правда, читать под такой свет не возможно, но девушку сейчас устраивало всё. Да, собственно, читать она и не собиралась. Швейцар опустил сумку посреди номера, протянул ключ.
-Если что, телефон там, на тумбе, - он махнул в сторону широкой кровати находящейся посреди комнаты. – Внизу есть кафетерий. Выбор собственно не большой, но перекусить можно. Главное успейте до девяти вечера, а то они потом закрываются.
Аля не отвечая кивнула.
Старик прошелся по комнате, просматривая всё ли на месте. Остановился, уже направляясь к выходу. И видимо оставшись удовлетворенный осмотром сказал:
-Ну, я пошел?
Аля кивнула.
Швейцар продолжал стоять. До Али дошло. Она порылась в сумочке и протянула старику сотенную купюру. Это скорее всего было больше чем тому обычно давали, но мелочи у Али не нашлось. Дедок же шустро сунул купюру в нагрудный карман, взял под козырек:
- Если что надо, я внизу.
И как-то быстро, совсем не по-стариковски юркнул из номера, тихо прикрыв за собой дверь.

Какое-то время Аля так и сидела в кресле, смотря на стену перед собой, на которой сиреневыми цветами расплывались обойные узоры. Цветок, листок, веточка. Цветок, листок, веточка. И так вся стена. Нужно было конечно встать и дойти до кровати, но, ни сил, ни желания не было.
Усталый взгляд её скользнул по сумке, валяющейся на полу, по недорогому посреди номера коврику, по тумбе за кроватью – на ней стояли цветы в стеклянной вазе. Цветы, конечно, были искусственными, и уже довольно старыми с погнутыми стеблями и тусклыми лепестками непонятного цвета, скорее всего в древности бывшие темно красными. Но отчего-то именно они придавали комнате уют.
Аля всё-таки встала. Подняла с пола сумку и положила её в кресло, решив разобраться с вещами после. Хлопнула по выключателю погружая комнату во тьму и не раздеваясь легла на кровать.
***
Час, два, три... Сновидений не было, только огромная темная пустота, в которой Аля плыла, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Как же хорошо было в этой сонной темноте. Как же было свободно.
Она раскинула руки и парила, не чувствуя страха. Она летала.
Что там, в пустоте?
Если в ней высота?
Может ли она разбиться?
Нет, не может. Нет здесь высоты, некуда падать, можно лишь раскачиваться, утопать в иллюзии полета. Расслабляться в пелене покоя.

Постучали откуда-то извне. Громко и требовательно. Аля рухнула из темноты сна в темноту комнаты, еще не понимая, где она находится.
Тук, тук, - сквозь последний зевающий мираж тишины.
Аля поднялась с кровати и вслушалась, пытаясь понять, откуда идет стук. Стук шел от окна. Удивиться она не успела, потому что уже в следующую секунду оттуда же донеслось звонкое – Каррр. Аля прошла к окну и отодвинула занавеску.
Ворон, ежась и косясь на девушку то одним то вторым глазом, сидел на карнизе, клювом постукивая в окно.
Девушка рукой нащупала шпингалет и потянула на себя, открывая. Старый, покрытый ржавчиной он с трудом двигался, но все же после нескольких минут натиска, открылся.
В лицо пахнуло холодом и снегом.
Птица встряхнулась перед тем как войти.
Очутившись на подоконнике встряхнулась еще раз и спрыгнула на пол. После чего, ворон деловито прошел по цветастому ковру и запрыгнул на кровать. Щурясь, оглядел искусственный цветок на тумбе. Тот ему не понравился, ворон громко каркнул высказывая свое мнение и наконец, обернулся на ожидающую Алю. Та уже закрыла окно, вымучив шпингалет, и потирала натертые пальцы.
-Крокото.
Аля прошла, включила свет, после этого присела на пол перед кроватью. Ворон подошел к ней поближе.
-Сцих.
Ворон слегка наклонил голову. Теперь на девушку смотрел только один глаз. Аля протянула руку, положила её на спину птице и всмотрелась в черную бусину.
Ровный глубокий свет с отблеском от бра.
-Астмиву…
Птица дернулась, но девушка держала её.
-Откройся, - прошептал воздух вокруг Али. – Астмиву…
И чернота зрачка дернулась, всего один раз, после чего отблеск в ней погас. Глаз стал шире и начал разрастаться. Черная глубина засасывала, поглощая пространство. Вот уже и нет комнаты, нет кровати и самой птицы нет. Есть только чернота. И маленькая точка света - далеко, далеко…
Аля, раздирая тьму руками, потянулась к точке. И та раскрылась навстречу. Расширилась, стала ярче, полностью ослепляя девушку.
Она зажмурилась.

***
Аля не сразу открыла глаза. Сначала прислушивалась к нарастающему гулу. Сверкали в закрытых веках огоньки, то становясь ярко красными, то изменяясь на розовые, зеленые, оранжевые. Гирлянда света. Яркие фонарики вспыхивающие и гаснущие, режущие и разом пропадающие давая вспыхнуть новым.
Когда привыкнув к общему шуму и ярким переливам, она открыла глаза, то сразу поняла, что находится в ночном клубе. Девушка смотрела сверху вниз, сидя на деревянной перекладине и перебирая вороньими когтистыми лапами. В паре метров от неё крутился, сверкая шар, это именно от него рябило в глазах. Далее терраса, уставленная диванами, придвинутыми к невысоким черным столикам, с уютными лампами в центре, из- под розовых абажуров которых, проникал тусклый рассеянный свет. От террасы винтовая лестница, ниспускающаяся в зал. А уж там…там зал был забит людьми. Разноцветные блики блуждали по раскрасневшимся лицам и потным телам. Обнаженный девицы извивались на серебристых шестах. Со звоном, расплескивая напитки, ударялись бокалы. Шипели открывающиеся бутылки.
Бармен, пожалуй, единственные одетый человек,(если передник можно назвать одеждой) ловко выкидывал из-под рук бутылки и тут же выдыхал стоп огня. Посетители за стойко аплодировали, кричали «бис» и опрокидывали в себя разноцветные напитки.
Он был здесь.
Среди этой толпы в неглиже.
Среди порочных зубокскалящихся мужланов и бесстыдных девах.
Среди разврата и мерзко пахнущей потом и истомой похоти.
Аля повела головой.
Русый волос не различить в перемигивании света. Ей пришлось напрячься, зашептать…но, едва первые слова скользнули из вороньего клюва, как она увидела. Далекие столики, прикрытые прозрачной ширмой. Их несколько – шесть. За каждой люди. Эти не раздеты. Они мирно попивают из широких фужеров и тянут миражный дым кальянов. На их лицах сладостные улыбки, они упиваются зрелищем. За одной из ширм сидит Гера. С парой товарищей. Молодых и вероятно столь же похотливых, что и весь здешний контингент. Один из них откинувшись на цветные подушки, елозит под столом рукой и постанывает. Если бы Аля могла, закрыла бы глаза и вынырнула из смрада, но она смотрела. Смотрела на Геру. На скользнувшего к ним за ширму худого официанта, быстрым движением руки разливающего нечто из высокого бутыля.
«У ТЕБЯ У ВСЁ ОК, ЕСЛИ ТЫ В МЕРИ ДЖЕЙ», - скользнул взгляд Али чуть выше.
Дикий, режущий слух неоновый слоган. Он вспыхнул слишком ярко, веселой бисерной мозаикой начал размываться, расползаться, становясь темным, отдаляясь.
Светлая точка отпускала Алю, возвращая сознание назад в ночную комнату отеля.
-Кар, - вытряхнул её полностью из водоворота глаз ворон.
Руки соскользнули с перьев, она откинулась назад. Грудь сжимало, тело трясло в мелком холодном ознобе. Путешествовать по чужим видениям без силы –тяжело.
-Кар, – повторила птица и перелетела на подоконник.
-Ты молодец! – прерывисто, дрожащими руками облокачиваясь о пол и поднимаясь, похвалила его Аля. – Ты молодец! - прошла к окну, порывисто дернула шпингалет, открыла.
Какое-то время Аля стояла переда распахнутым настежь окном и тяжело дышла. Из груди вырывался свистящий хрип словно старательно пыталась выплюнуть смерд и сладковато кислую похоть что прицепилась к ней в «Мери Джей». Ворон смотрел сочувственно. Понимал ли он всю ту гадость?…Понимал…Он всё понимал.
- Ты свободен… - прошептала выдыхая морозные клубы Аля. В её голосе звучала пустота, точно такая же что и в глазах, смотрящих во тьму перед собой.
-Кар!
Ворон встряхнулся, слишком внимательно посмотрел на девушку, шаркнул лапкой, взмахнул крыльями и растворился в темноте.
- Ты свободен…- проговорила в след ему, шмыгнув раскрасневшимся от холода носом девушка. – А я?

Сообщение отредактировал Sheron: 26 Апрель 2013 - 23:59
что то с композицией было

[Antimat]

Небольшой отель, с полусонным дедком - швейцаром, зевающим во весь рот, от чего верхняя челюсть падала и стукала о нижнюю.

Верхняя мандибула не подвижна, в отличие от нижней, поэтому падать не может, если только не вставная.)
Но в этом случае, как правило, она вообще вываливается изо рта.

Ресепшин, совсем молодой паренек, улыбался.

Уточнение с обеих сторон запятыми.)

Он улыбался, заполняя журнал.

Повторения лучше убирать, если они не необходимы. Оставить лучше для ярких эмоциональных моментов.

Она не ответила на явную симпатию, расплатилась наличными, взяла ключи и направилась к лестнице. Улыбка паренька сползла, он обиженно отвернулся и занялся своими делами.

имха, лучше весь первый абзац завернуть в два предложения, выкинув лишнее. Или расписать более другие мелочи, чем улыбка/неулыбка - отношения. Чем пахло, какие звуки были еще, пятно на мундире и т.д.

[Sheron]

Верхняя мандибула не подвижна, в отличие от нижней, поэтому падать не может, если только не вставная.)

Имеется в виду вставная.

Но в этом случае, как правило, она вообще вываливается изо рта.

Как человек видавший данное, и не раз, могу поспорить.

имха, лучше весь первый абзац завернуть в два предложения, выкинув лишнее. Или расписать более другие мелочи, чем улыбка/неулыбка - отношения. Чем пахло, какие звуки были еще, пятно на мундире и т.д.

Рассмотрю, как можно было бы.

[Sheron]

7

Неон вывесок играл на снегу. Фонари кидали яркие блики на проезжающие авто.   Манекены витрин провожали молчаливыми взглядами. Город-ночь. Ночь, в которой можно раствориться и больше никогда не вернуться. Ночь, в которой хочется остаться. Ночь, которой хочется стать. И пусть играют в свете фонарей  снежинки, и пусть сигналят авто.  Пусть неон горит, словно огоньки  на новогодней елке.  Але нравился этот город, ей нравилась его ночь, его огни. И хрустящий под ногами снег. И если бы не её дело, она бы осталась в этой ночи. Она бы никуда не пошла, а сидела бы на лавочке под огромной елью и смотрела на снежинки, ловя их  ладонью и ощущая теплый городской холод.  И  звездное небо освещало бы одинокую ночную диву, а по синей  куртке скользил нежный лунный зайчик. Лунный зайчик.

Зайчика не могло быть. Луны не было. Как не было и звезд. Аля  с напряженной грустью посмотрела на ночное небо. 

Она увидела её, как только вышла из отеля.  

Медленно двигающуюся, переливающуюся серыми полыхами дымку. Та заполоняла собой  полнебосвода. И продолжала двигаться дальше, укрывая город и раздвигая рубежи приграничья.

 Аля ускорила шаг.

Нужно торопиться. Иначе никогда ей не придется наслаждаться лунной ночью и блеском звезд. Будет только одна ночь, черная, с кровавыми потеками и  оскаленными  рожами трицарственных тварей.  И уже одно воспоминание о жутких тварях, заставляло Алю спешить.  Она  шла по тонкому, едва уловимому следу оставленному вороном. Он тянулся квартал, два, почти три – прервался у отштукатуренной стены с глухой железной дверь.  Над дверью невзрачная вывеска «Мери Джей» - выполненная  на обычной картонке с подсветкой из маловаттной кругобокой лампочки.  Тут же на стене яркое граффити – обнаженная девушка на шесте. Интересно, сама обладательница громкого имени в курсе, насколько вольно используется оное в данной глуши. Хотя, глушь –  говорит само за себя. 

Аля дернула дверь – закрыто. Прошла несколько шагов вдоль стены – тихо. Вход один, в ту самую запертую дверь.  Девушка вернулась и постучала. На удивление, открыли почти сразу – амбаловидный детина зевающий во весь рот, обнажая при этом желтоватые зубы.    

-Пресс код, – мрачно поинтересовался он, перестав зевать.

Аля вздернула брови.

-  Сатарак.  Спи.

Парень моргнул, шмыгнул носом,  вытирая его рукавом, и  оцепенел. Аля осторожно протиснулась между амбалом и стеной, посмотрела в застывшее лицо. Ох, и где только таких находят, не на заводе ж штампуют.  С таким то выражением, небось трудно пареньку в личной жизни.

 Пройдя по длинному коридору, сопровождаемая  покрытыми под серый камень стенами в виде грота, Аля дошла до еще одной двери, потянула за круглую ручку на себя, дверь отворилась, и   в уши ударила музыка.

 

 

 

Тела змеями выгибались на шестах, прогибались  до кафельного пола и скользили по серебристому кафелю. Влажные языки облизывали яркие губы. Глаза блестели.  В ответ им  дрожащие руки тянули деньги. Расширенные зрачки блестели влагой.  Потные лица не сводили глаз с тел-змей и жаждали, жаждали их и тянулись к ним, и щупали, и стонали не в силах сдержаться. Высокие диваны не скрипели, но содрогались под извивающимися телами.  А музыка била, выносила последние остатки разума. И среди всей этой содомии,  бармен с  бледным лицом все доливал и доливал уже ничего не соображающим  клиентам. И языки пламени то и дело вылетали из его гортани, и бутылочки плясали в руках. Аля протиснулась между несколькими совокупляющимися парочками, проходя к барной стойке.

- Вы видели… - прокричала она сквозь музыку.

Бармен не обернулся, но уже через секунду перед Алей стоял высокий бокал, щелкая искристыми пузырями. Она растерялась, но в следующий момент под взглядами мутных глаз сидящих у стойки мужиков и девиц, осушила содержимое и снова обернулась к бармену.

- Вы видели …- повторила Аля, ощущая, как спиртное ударило в голову и по телу пролилась горячая волна. Бармен, ухмыляясь, протягивал еще один бокал. Аля без раздумий выпила и его.

- Вы видели…

Огни скакали в глазах бармена.

-Вы…- почти прошептала Аля, с ужасом понимая,  что у неё отнимается язык. Она попыталась снова повторить вопрос, но язык безвольно повис из-за рта. По подбородку сползла слюна.  Где-то в кармане лежал платок, но руки не слышались, свисая ватными плетьми.  Аля повела мутным взглядом, наткнулась на бармена.

Огоньки в его глазах…в глазах бармена… - мысли давались с трудом. Люди вокруг. Кто они? Огоньки в глазах.  Огоньки. Сотни, миллионы огоньков. Земля круглая. Взмах, взмах, люди, мужчины, женщины. И все с огоньками, и мир в огоньках, и потолок кружащийся над Алей. Цветные переливчатые бутылочки. Бульк… и мир смеется, мир пляшет, мир светит цветными переливами.  И ноги сами бьют чечетку. Она умеет танцевать чечетку!  И мир пляшет вместе с ней. Топ, топ. Как хорошо! Раз, два, ааа…Жарко, жарко…все тело горит …. И мир услужливо раздевает его …Вот, вот…В голове звон, музыка гремит в ушах… музыка  добрая, музыка…. хорошая…хорошаааяяяя…Пьянящая…. дикая музыка…Хоровод…Ахаха, как хорошо. Дрожащий свет. Искры огней сыпятся на обнаженное тело. Нагота! Нагота! Огни! Хорошо!

 

- …а…аа…а.. -  это её стон,  с отвратительной мерзостью поняла Аля  пытаясь вернуть сознание.  Чьи-то руки соскользнули с бедер в область паха и тонкие пальцы нырнули в глубину тела. Аля дернулась, собирая остатки воли:

-Прочь!

Но рот тут же накрыла теплая, пахнущая любовью ладонь. Перед закрытыми глазами дернулись, искажаясь, огни, и музыка ударила с новой силой. Бум, бум.

-Ааа...- Аля силилась не отключиться, но  чувствовала, как огни затягивают, уносят…и она почти отключилась…

-Аааа! Хррр, аааа! 

Не её голос.
Алю тряхнуло. Больно ударило о нечто тупое головой. Она силилась открыть глаза. Но отяжелевшие веки чуть приоткрывались. И в них скакали огни, а средь огня метались, разрывая старающиеся укрыться силуэты, черная тень.  И нечто мелкое, темное, скользило над тенью, то падая то взмывая вверх. 

-Кар!

Аля потянула руку.

-Ар…а…

Тень прыгнула, сунулась в ладонь влажным носом и дико взвыла. Веки не желали больше держаться, сознание полностью отпустило Алю. Она еще слышала вопли и остервенелое рычание, но тьма уже открыла врата и, мягко улыбнувшись, впустила   вовнутрь. 

 

[Sheron]

 8

     Как же нестерпимо  болела голова. В ней молоточками выбивались секунды и грозились вот-вот вынести весь череп.

Аля с трудом приподнялась. В горле сухость, на губах соль. Черт! Чем её опоили! Хотя, нет, сейчас она не могла думать об этом. Сейчас нужно воды и таблетку. Таблетку…. О! Черт, нет, две таблетки. Еле перебирая ногами, она дошла до кресла в котором валялась сумка и осторожно опустившись перед ней начала рыться в вещах, комьями выбрасывая те на пол. Казалось, что заветный кармашек с постоянным запасом основных лекарств специально спрятался в самый дальний угол сумки. Да и сами таблетки, конечно, упорно цеплялись острыми уголками упаковки за мягкую подкладку. В конце концов, когда Аля извлекла нужное ей лекарство, она уже была не в состоянии даже встать, из-за пронзавшей  головной боли. Девушка,  кривясь, прожевала пару горьких таблеток. После чего раскинулась здесь же на полу, и какое-то время лежала не шевелясь и лишь прислушиваясь, как медленно, с явным сожалением головная боль отпускает отупевший от её насилия разум.

- Кар, – раздалось над ухом.

-Тшш,- приложила палец к губам Аля. – Тихо!

Птица поскребла лапкой  паркетный пол.  

Ворон!

Аля подняла на него взгляд. Он сидел в паре шагов от девушки на кресле и смотрел с сочувствием, наклонив  голову.

 Аля медленно, пытаясь не сотрясать гудящий мозг,  приподнялась на локте. Боль проходила, и она, переждав минуту, села, поджав под себя ноги.  

 - Спасибо, – произнесла одними губами.

Ворон покачал головой, взмахнул крыльями и перелетел на подоконник.  Девушка поднялась, прошла следом за птицей, дернула чертов шпингалет, тот, как будто чувствуя Алино состояние, открылся с легкость.  

Она еще постояла, облокотившись  о холодное стекло, потом посмотрела на ожидающую птицу и открыла.

Черные крылья мелькнули над соседним домом, рванули вверх и пропали в серой половине небосвода.

***

Аля  стояла у открытого окна и медленно, по глоткам, пила кофе. Холод, леденящий кожу, и жар ненависти. Так надо было?! На несколько раз вымытом теле все еще чувствовались следы чужих рук. Гадкие, потные. До чего же мерзко. И в голове тук, тук…с яростью, с отвращением. Ох, если бы она не была в том состоянии…если бы она была в сознании…если бы её сила…разве посмели бы они…разве посмели бы!...тук…тук…прямо в виски, выдавливая глаза, засыпая в них песок…они бы не посмели…я бы их…тук тук…руки, держащие бокал, дрожали…слеза…одна, медленно скатилась и нырнула в кофе. Аля вытерла щеку  кулаком.  Они бы не посмели, если бы я…Но я…там было нечто, нечто большое и темное. Страшное…да…нет…не помню…Что ж, спасибо ворону. Кого бы он не привел туда, оно её спасло…а может, было б лучше, чтобы убило…Да, наверное…как же противно…противно…

Лицо щипало от холода. Город только начал распахивать сонные веки.   Она смотрела дрожащими ресницами  на бледный в сером куполе рассвет, окрашивающий дома белыми, сквозь призму облаков,  лучами.  

Из домов только начали  выходить люди.  Женщины, мужчины. Кто-то торопливо, кто-то наоборот размеренно,  зевая.

 Из дома напротив  вышли мальчик и девочка. Мальчик постарше, девочка в розовой шубке, с серым игрушечным  зайцем, в варежных ручёнках.  Следом за ними вышла женщина, что-то произнесла, взяла девочку за руку. Мальчик махнул им и убежал в другую сторону. Однозначно, мальчик спешил  в школу, девочку мать вела  в садик.

Мальчик, девочка - дети.

 

У Али никогда не было ни своих, ни приемных детей. Никогда, кроме…Мысли выбивались…мысли катились не туда…

Вставало солнце. Она взрослая. Она настолько взрослая, что давно должна была привыкнуть…кто сильнее, тот и прав. Сегодня ночью сильнее была не она.  Но это не значит…это ничего не значит. Она просто не должна распускаться, не должна позволять себе слабость раскиснуть…Она воин…была воином…Верховной…ей поклонялись…разве ж тогда она могла позволить себе хоть одну слезу? Нет…это человеческое в ней тянет, жжет, прорывается наружу. Но…она не такая…она  вернется и всем им припомнит…да, да, это в её стиле…еще как припомнит…она не видела лиц….не беда…она найдет их по запаху…слащавому запаху потных рук…Она вырвет им то, чем они трясли перед её лицом, чем обжигали нутро…А потом…потом она найдет Геру. И навсегда забудет об этом городе. Пусть он проваливается в тартарары. Пусть весь его поглотит приграничье…ад…Ооо, вы узнаете, что такое ад в её понимании…

Хрустнула в пальцах тонкая ручка бокала. Кофе разлился, оставляя на белом подоконнике неровный коричневый след, бокал упал к ногам. Аля пнула его, тот с глухим звуком ударился о стену, но не разбился, зацепившись обломанными краями за занавеску.

Аля  со стуком закрыла окно и прошла к тумбочке. Села на кровать поджав, под себя ноги,  поставила на колени телефон и набрала номер.

На том конце долго звучали гудки. Потом трубка все же нехотя сонно ответила:

 -Алло.

-Доброе утро, Кира.

-Ты? – в трубке прозвучали  удивление и разочарование. – Ты не уехала?

-Не уехала, - отставив телефон подальше, откинувшись на спину и закинув ногу на ногу, ответила Аля.

-Что тебе нужно? - прошипела в трубку Кира.

- Ты ответишь на один вопрос и можешь отдыхать.

-С тобой отдохнешь, - раздраженно гаркнула бывшая подруга. – Просила же. Я ведь о …

-Да, ладно, -  Аля  присмотрелась к ногтям на руке, один был сломан. – Уж не обо мне ты печешься, точно.  Где Гера?

-Гера? – Кира на том конце помолчала. Аля слышала её тяжелое дыхание. Слышала тихий шорох идущих ног, потом до  слуха  донесся легкий скрип двери, открываемой в Герину комнату.

        – Его нет дома,-  проговорила в трубку Кира.

- Ты знаешь, где он?

- Нет.

- Я зайду к вам позже, мне нужно встретиться и забрать его. Ты позвонишь, когда он придет… - это была не просьба, это был приказ.

- Аля… - голос Киры дрогнул, стал  тихим почти неслышным. – Аля, не приходи к нам. Я…я…защити Геру, Аля. Найди и защити.

Аля села, посильнее прижала трубку к уху.

- Кир, ты знаешь?... Ты всё знаешь. Мы ведь можем как-то…

-Нет…-  шмыгнула в трубку Кира. - Не то время, Аля. Ты уже не Адага Тосара. Ты просто человек. Даже если в тебе сохранились знания, то силы нет…И я …и… - она замолчала.

-Кира? Кира!

В самой глубине трубки послышались сдавленные далекие голоса.

- Кира… в трубке раздались быстрые гудки.

Аля отшвырнула телефон. Резко поднявшись, снова прошла к окну.  Всё, всё не так! Она не должна была…она… Ещё одна слеза медленно скатилась и нырнула к шее. Аля не стала её вытирать. Пусть бежит.

 

        День уже вовсю шел по городу, шумя  автотранспортом, откидывая лопатами дворников выпавший за ночь снег и весело смеясь сидевшей под окнами молодежью, демонстративно бросающий на белый снег грязные дымящиеся бычки. День шел серой мглой с запада. Выплетая из неба последние светлые нити. И никто не видел, никто не обращал внимания, никто не понимал, что привычный  мир становится чужим – ощетинившимся ко всему не принадлежащему его оскалено злобной среде.

[Sheron]

8

Странное дело. Аля была уверенна, что стоит на том самом месте, куда сегодня ночью  приходила в поисках Геры. Но вывески «Мери Джей» не было в помине. Как и тяжеленной стальной двери. Зато была мирная «Харчевня» со стеклянными створками и незамысловатыми сиреневыми шторочками на низко расположенных пластиковых  окошках. Аля толкнула створки дверей и вошла.

Узкий коридор с  дверью в конце - вот только не каменный а обычный с зеркалами, бра и окошечко в центре, из которого ей улыбнулся молодой паренек и услужливо предложил снять верхнюю одежду, протягивая  взамен  номерок. Аля  сняла куртку.  Номерок положила в карман джинс. После чего прошла до конца коридора, толкнула дверь  и вошла в круглое помещение «Харчевни».

Что ж, это мало напоминало вчерашний интерьер. Как бывшая работница питейного заведения высшего класса, Аля сразу заметила, что к высшим, данное заведение не имеет никакого отношения. Обычные столы и стулья,  выполненные в жалкой имитации бамбука, с кружевными лампами посреди грубых холщевых скатертей.  Качественно, но дешево. Обычный ресторанчик  среднего класса. В самом дальнем углу полукругом стойка бара, за ней скучающий бармен. Отсюда видно, что ни работа, ни само заведение ему не нравятся.  Но что делать! Ему за это платят. А больше ничего, за что бы платили, он делать не умеет. Потому как, у него неоконченное  высшее,  и никакому другому мастерству, кроме как скучать за барной стойкой, он не обучен. По крайней мере, пока не обучен.

Всё правильно, вот и  Аля, со своим неоконченным высшим в официантках парилась. Пусть более крутого по всем статьям заведения, но всё же официанткой.

Она оглядела  помещение, не увидела ни одного посетителя и направилась прямо к скучающему бармену. Тот при виде довольно миловидной девушки улыбнулся и попытался придать оживление, схватил первую попавшую в руки бутылку, подкинул её, поймал за спиной и слегка скривив губы улыбнулся .

- Доброе утро! – оценив желание бармена понравится, ответила улыбкой Аля.

- Виски, мартини…поймав и расценив по-своему улыбку посетительницы, тут же заискрил зубами парнишка.

- Кофе без сливок, сигареты «Кент»,- поддерживая  игру,  кивнула Аля.

Бармен тут же метнулся к стоящей в углу стойки кофеварке и нажал кнопку. 

Через полминуты до Али донеся запах свежесваренной бодрящей арабики. А еще через короткое время она стояла перед девушкой и испускала просто обворожительный аромат. Это был не тот быстрорастворимый напиток поглощаемый ею последние дни - а настоящее колумбийское кофе с просто головокружительным ароматом и столь же превосходным вкусом. Аля про себя усмехнулась. Не слабое кофе для кафе средней руки.  Взяв со стойки пачку « Кент», вытащила из неё сигарету, поднесла к губам, заметив, как при этом парень с ловкостью жонглера перекинул через плечо небольшую зажигалку и тут же, чиркнув, преподнес Але сине-желтый огонек.

-Пусто здесь у вас чего-то? –   скучающе, не переставая улыбаться, произнесла, затягиваясь  Аля.  

Бармен облокотился о стойку, взял в одну руку белоснежную тряпку, во вторую прозрачный бокал и начал его с усердием протирать.

-Так время то раннее. Люди в такое время спят еще.

- Как же раннее, - нарочито удивленно спросила Аля. - Десять уже натикало.

Парень пожал плечами.

- А вы видать не из наших?

- Не из ваших?  

Але отчего-то вспомнился водила с вокзала. «Вы случаем не из ихних?» Не из ихних. Не из наших. Странный город и понятия странные, деления на своих и …ихних.

-В смысле не из нашего города, – тут же поправился бармен. – Обычаев городских не знаете.

- Не из ваших, – согласила Аля, – обычаев не знаю. Вот только, - она немного замялась. – Понимаете ли, дело в том, что девушка я одинокая, решила выбраться куда-нибудь одна…

Парень продолжал улыбаться и тереть бокал.

-… приехала сюда, остановилась неподалеку от вашего заведения. И вот, проведя всего сутки одна, поняла, что самой большой ошибкой было приехать сюда зимой. Ни танцев тебе, ни моря.  Скукотища. А тут вчера ложусь спать и вдруг, кажется мне, что музыка откуда-то слышится. Я, конечно, вставать уже не стала, но решила с утра пройтись и узнать где здесь поблизости клуб, из которого слышалась музыка, ну, или может, дискотека. Понимаете, не хотелось бы еще один вечер провести наедине с собой. Прошла все вокруг, но нашла только ваше заведение. Но здесь я не вижу ни колонок, ни танцпола.

Аля, усиленно хлопая ресницами и растягивая губы в самую широкую улыбку на которую была способна, не сводила глаз с бармена.

Тот же напрягся.

Было видно, как он с усилием доброжелательно растягивает губы и старается  оставаться добродушно-приветливым.  Однако глаза его начали  пристально буравить девушку.

-…так вот вы не могли бы мне подсказать, где же сие увеселительное заведение находится?

Она затушила полустлевшую сигарету. 

Парень  выпрямился, отошел к стойке, повертев, поставил стакан на полку и начал протирать стеллаж.

- Але, вы меня слышали?

- Слышал, - через плечо буркнул бармен. – Вот тока показалось вам. Или, может, соседи по номеру веселились. А то и молодежь на машинах каталась да музон слушала. Здесь на всю округу нет никаких увеселительных заведений, кроме нашего. А дискотеки…дискотеки у нас только на набережной. Сходите туда, там в любом отеле спросите. Почти все они содержат дискотеки или на худой конец караоке.

- Странно, - продолжала настаивать на своем Аля. – Но мне казалось, что музыка играет примерно отсюда.

- Вы живете напротив?

-Да.

-Тоже странно, - это довольно престижный район и квартиры здесь не сдают, а гостиниц или отелей нет.

 Бармен обернулся, нечто странное появилось в  его глазах. Тонкий прищур с которым он смотрела на Алю. Он как будто вспоминал.

- А я разве сказала, что снимаю квартиру, - в этот момент  быстро проговорила Аля, пытаясь придумать более правдивую басню. И чувствуя как нехорошо, гадко стало ей от взгляда паренька. – Я живу на квартире подруги. Она уехала на какое-то время и предложила пожить у неё.  

Глаза парня расширились. Исчезли щелки. Насмешка появилась. И улыбка стала как будто пластилиновая. Мерзкая. 

 Он  узнал,-  с полной отчетливостью подумала Аля. - Узнал и насмехается надо мной.

Бармен как будто прочел её мысли,  пластилиновая улыбка стала еще шире.  Зрачки дрогнули, стянувший сначала в одну черную точку, а потом растянувшись в тонкую полоску, мерцающую в глубине белка.  Аля медленно поднялась. Чуть скрипнул, освобождаясь, высокий табурет.

-Я, пожалуй, пойду.

Пластилин на губах парня растекся в глумливую усмешку. Еще секунду и обнажатся начавшие выпирать под губой клыки.

В  этот момент дверь «Харчевни» хлопнула. Аля и бармен одновременно оглянулись на вошедшего.  А вошедший, вернее вошедшая, тут же остановилась. Всего секунду на её лице блуждала удивленно расстроенная гримаса, но тут же она сменилась пренебрежительной маской.

-Доброе утро! Не ожидала тебя увидеть. Я всё же надеялась на твое благоразумие. Еще не поздно, Аля, уехать из города.

Кира прошла к стойке.

- Кофе, Има. И без сахара.

Парень метнулся к кофеварке.  На ходу пряча уже было выползшие клыки и меняя тонкий зрачок на обычный человеческий.

-Так ты решила? – обернулась Кира.- Я могу вызвать своих ребят, они довезут до вокзала.

- Не стоит, - процедила, пятясь, Аля.

- Зря, зря, – пропела Кира.- Это не правильный выбор, Верховная. Хотя…какая ты Верховная. Силу растеряла, знания…гм, конечно, что-то вспомнила…но до Верховной тебе все равно далеко. Я более Верховна, чем ты…Будь у тебя хотя бы воспоминания Адаги, ты бы не влипала в пошлые истории. Не лезла бы сама на рожон.

Аля не слушала, старалась не слышать злой болтовни Киры. Она шла к выходу. А в голове стоял фонтан из тысячи, миллионов мыслей.

Пошлые истории!

Кира знает это заведение. И то, что происходит в нем. И о том, что Гера бывает здесь. И вчера он был здесь и …Аля тоже была. Кира это знает.  Возможно, она и сама была здесь, когда…Кто сильнее, тот и прав. В данный момент права Кира.

Аля  дернула ручку двери.  В горле от обиды и невозможности решить всё здесь и сейчас сжался комок. В Кире сила. И Аля её ощущала. Она размажет девчонку  по стенам, стоит той только рискнуть…Она…

Аля дергала и дергала ручку. Дверь не открывалась. Зато за спиной раздался громкий фыркающий смех.

Аля оглянулась. В глазах плескалась бешеная ярость. Кто сильнее, тот и прав. Она ненавидит эту аксиому. Она ненавидит Киру в том обличии, в котором видит её сейчас.

- Пусти! - сквозь зубы прошептала Аля.

- Да иди! – щелкнула пальцами Кира. 

Дверь распахнулась.

Аля развернулась и бегом выскочила прочь. Дверь захлопнулась, осыпав штукатурку. И тут же из окошечка в стене вынырнуло лицо парня. Он смотрел на Алю и улыбался. В тонких щелках глаз отсвечивали настенные бра. Кровью отсвечивали.

- Номерок, - гнусавым голосом произнес он и прихрюкнул. Кожа на его лице стала морщинистой, слегка розоватой. Руки копытца требовательно потянулись к Але. Та торопливо нащупала в кармане номерок. Копытце схватило его, довольно хрюкающий  кабанчик пропал в окошке.

-Хе,хе,хе, – донеслось из глубины, и в Алю полетела куртка, больно ударила по лицу замком.  

- Ваше! - гаркнул кабанчик и с гулким стуком захлопнул окошечко.

Девушка, на ходу одеваясь, кинулась к выходу. Она уже выскочила из дверей, когда услышала чуть слышное:

- Аля…

Голос Киры. Не тот глумливо веселящийся. А тихий, дрожащий.

Девушка оглянулась. Хотела открыть двери, но остановилась.

- Аля…

Голос звучал внутри, в сознании.

- Прости Аля…

Девушка поежилась. Сколько же в Киру  влили силы.

- И ты меня прости…

[Sheron]

9

Толкаться в местной маршрутке Аля отказалась и махнула рукой проезжающему мимо такси. 

-… четыре вечера, время по Москве. Всё будет хорошо! – пропело машинное радио, когда она усаживалась в салон.

«Четыре? – удивленно подумала Аля – Я так долго пробыла в «Харчевне»!»  

Она глянула в окно набирающей скорость машины.

Полумрак.  

Дымка тьмы добралась до второй трети небосвода. И солнце, почти не видимое, лишь угадывалось более светлым пятном на западном горизонте. 

Мгла.

Скоро весь город покроет мгла.

Город…потом еще один…потом дальше, вглубь мира, и так пока все и всё не останутся внутри неё, внутри его дымки.  Страшной серой дымки - единообиталище третьего мира.  Смогут ли люди противостоять тому, что войдет в мир вместе со мглой?  Когда-то их смогли откинуть от мира, они, наделенные правом и силой. Силой…Аля вздохнула.  Скрипнули, останавливая машину, колеса.

- Без сдачи, - протянула девушка водителю синюю купюру и вышла. Вышла прямо в серое пространство.  Где-то вдали послышался глухой гул. Аля  посмотрела в небо. Серая дымка дрожала, останавливая ход. Вывернулись на небе мутные вихри и тут же растаяли разбиваемые невидимыми никому мирскому черными плетями.  Захрипели, разрывая вестников, адские создания. Засвистели, сцепившись, сила и ненависть.  

- Ада!

Девушка вздрогнула и обернулась. Девчушка  в варешных ручёнках держала плюшевого зайца и с любопытством смотрела на Алю.

-Ада!  Идем уже! – женщина в  длинном пальто схватила девчушку за воротник и потянула. С балкона им помахал рукой выхреволосый мальчишка.

Они не слышали свиста, не слышали грома в небесах, они жили.

Сила и ненависть. Разобьет ли она жизни этих детей, этой, казалось, любящей матери, жизни всех, кто живет в этом мире.

Сила и ненависть. Звон и грохот, рык и забвение, облаченное  болью, вечное и пока незримое. Возложенное  на алтарь жизни  вот этих ничего не подозревающих людей.

***

 Конферансье проводил Алю полусонным взглядом и уставился в монитор компьютера. Девушка скользнула по коридору, вверх по ступеням, пренебрегая лифтом. Поднялась до своего этажа,  провожаемая тусклыми взглядами старых картин.  Дамы в длинных платьях, мужчины со строгими лицами, возможно,  прежние хозяева, возможно, просто выдуманные рукой мастера немые наблюдатели крушения мира.

Тихий шорох красной дорожки коридора и мягкий поворот ключа с одиночным щелчком.

Белый овал солнца, почти провалившийся за горизонт, в распахнутых занавесях.  И даже здесь, в закрытом номере старого отеля, чуть слышные ей  приглушенные звуки. Они будут длиться, они будут биться, защищая свою границу, защищая мир и надеясь, что она успеет, что она сделает…исполнит возложенное.  Даст им шанс на победу…

Аля запахнула окно.  Прошла до маленького столика, на котором стоял белобокий электрочайник, китайского  производства. Тряхнула на наличие воды – вода в чайнике была. Красная кнопочка возвестила при нажатии  о включении нагревательного процесса.

Аля села на кровать, вытянула ноги и начала снимать сапоги.  Один, второй, носки в них промокли, не слишком дорогие были сапожки-то. Осенние. Зимние Аля так и не успела купить. Сняв, откинулась. Всё идет и движется, только она,  Аля, не продвинулась в возложенном на неё деле ни на шаг. А граница уже дрогнула, и приграничный мир  повел ожесточенные бои за свои рубежи. И вот-вот разверзнутся небеса, осыпая землю кровавыми снегами. И тогда уже будет невозможно что-то сделать,  невозможно остановить всю ту гадость и злобу, что хлынет в мир, весь тот страх…

 

Двенадцать жриц, гуськом, по укрытому снегом полю. Следы их босых ног отчетливо отпечатываются. Никто не оглядывается. Никто не спешит, но и с ровного шага не сбиваются. Они идут к лесной гряде впереди.  И черные вороны кружат над головами.

-Сцих, сцих…

Птицы падают вниз то стаей, то поодиночке ,и тогда за спинами жриц слышно карканье и вой, и снова тишина.  Жрицы не обращают внимание на карканье, на жуткий вой, они идут к деревьям. Идут, упорно смотря только вперед. Идут через кардон. Всего несколько шагов разделяют их и заветную гряду…несколько шагов.

Одна из жриц вскрикнула.

Аля обернулась и…жуткий свист резанул слух.

 

Вздрогнув, она  открыла глаза. Свистел, брызгая носиком, китайский электрочайник, то ли механизм выключения не сработал, то ли никогда и не работал.  В комнате плескалась тьма, разбросав по углам черные волны.  Аля потерла лицо руками, снимая остатки тревожного сна, пошарив рукой, выдернула из розетки штекер. После чего зевнула и потянулась. Сделала несколько наклонов головы, разминая затекшее от сидячего положения тело. И только после этого встала, прошла через комнату, ощупью нашла небольшой рубильник и хлопнула по нему. Свет тут же рассеял тьму и  черные волны, оставив лишь серые тени предметов.

Аля оглянулась на затихающий чайник. В тумбочке должен быть оставленный с утра пакетик кофе.

Снова кофе. То, утреннее, вперемешку с арабикой, еще плескалось в пустом желудке.

Надо бы спуститься и взять хотя бы булочек и масла. Помнится, старичок-швейцар что-то говорил о небольшом ресторанчике внизу.

Не раздумывая, Аля порылась в кармане.  Немного мелочи. На булочку с маслом  не хватит.  Значит, придется вытаскивать из сбережений. Деньги расходились быстро.  А потока поступления оных в ближайшее время не предвещалось. Девушка  вытащила из сумки деньги  и отсчитала тысячу. Посмотрела на неё и убрала половину назад. Обойдется и булочкой без масла.

***

На первом этаже действительно было кафе, вот только закрытые стеклянные двери не оставили Али практически ни каких шансов хоть как-то насытить урчащий желудок. Без всякого интереса читал  в углу  у стойки ресепшена  газету конферансье. Аля прошла к нему. Снова старичок. Не тот, что провожал в первый день прибытия, но по возрасту и виду мало чем отличался.

- Добрый вечер.

- Добрый – не отвлекаясь, ответил тот.

- Извините…

- Извиняю…

- Простите…

- Прощаю…

- Стойте…- она замотала головой.

- Я слишком стар, чтобы стоять.

 Он, наконец, поднял на неё голову.

- Мы так и будем общаться глаголами?

- Нет, вы извините…

-Что вы заладили, молодая леди, вот ей богу. У вас проблемы со словарным запасом? Вы плохо знаете русский? Ааа, вы иностранка? – брови его то взлетали вверх, становясь домиками, то растягивались в прямые черточки.

- Нет, - Аля рассердилась – Вы меня постоянно перебиваете и не даете сказать.

- Кто? Я? -  швейцар отложил газету в сторону, брови остановились на домиках, придав его лицу удивленно-обиженный вид. – Да что вы, милая барышня. Ей Богу, даже не думал вас перебивать.  Говорите  в свое удовольствие, я вас превнимательно слушаю.

Аля выдохнула.

- Я хочу спросить…

- Спрашивайте…

- Я могу у вас поинтересоваться…

- Можете…

- Вы не знаете…

- Вполне вероятно, знаю…

- Да что ж это такое, - Аля от возмущения топнула ногой совсем как пресловутая барышня из мыльного романчика.

- Да, господи, в чем дело, милая?  – Домики растянулись, как и лицо, в маске искреннего удивления. - Да вы спрашивайте,  - он развел руками, – прям беда с вами какая-то. Вы, вероятно, долго прожили за границей и плохо знаете русский?  Или…Ооо, у вас некая детская травма? Я могу помочь вам. Попробуйте объяснить мне на руках, что вы хотите. Я, знаете ли, очень понимающий.

Аля с раздражение отвернулась от старика.

- К черту! Сама найду.

Она уже дошла до двери, когда позади услышала довольный голос швейцара.

- А вы, вероятно, хотели спросить, где здесь поблизости какое-нибудь общепитовское заведение.

Аля обернулась.

- Откуда…

- Я же говорю, я очень понимающий.  – Он взял в руки газету и повертел её в руках. - Вы несколько минут стояли у закрытой двери кафе, а потом подошли ко мне.  И не думайте, что я старый маразматик, который ничего кроме своей газеты не видит. Я всё вижу, всё слышу и всё понимаю. И, кстати, смею заметить, что на улице минус тринадцать. Это конечно не тридцать и не сорок, но ближайшее заведение более чем в квартале отсель, и эти минус тринадцать могут очень сильно сказаться на вашем молодом здоровье, ежели вы не догадаетесь одеться.  Ветер с моря,- старик улыбался Але широкой улыбкой, брови плясали при каждом слове, домик-черточка, домик-черточка, – он, знаете ли, у нас очень холодный. Да еще и снежком припорашивает.

Аля растерянно смотрела на старика.

Тот же подмигнул ей и уставился в газету, продолжая бормотать про себя что-то о северном ветре.

***

Время  идет слишком быстро, -  Аля мрачно застегивала куртку. - Так и бывает в  приграничье. Там совсем другое исчисление. И в то время как на земле проходит неделя, в аду заканчивается лишь день. Для мира  это чуждо. Семь дней в одном. Насколько ж быстрее будут стареть мирские в приграничье. В семь раз.  Девушка оглянулась всматриваясь в  настенные часы. Обычный ход – навряд ли кто-то из мирян обратит внимание на изменения. Часы всё так же отбивают секунды, минуты – просто стрелки движутся быстрее. В семь раз быстрее. Это не заметно, все ведь меняется вместе со временем. Утро вовремя, день вовремя, обед – двенадцать. Всё как и положено. Иным и в обычные дни чудится, что день прошел быстро, а тут…никто не заметит.  Если будет кому замечать…

Аля подошла к окну, раздвинула шторы и  посмотрела в ночное небо. Грохот небес стих. Но это ненадолго. Она опустила взгляд вниз. Освещенная фонарями улица. Прохожих не видно, лишь у углового фонаря стоит парочка, держащаяся за руки - влюбленные. Аля мимолетно улыбнулась.

 Где-то идет война,

 Где-то гремят канонады.

А мы с тобою вдвоем.

Нам только любовь и надо…

Она потянула руку, запахивая окно. Остановилась.

 Некое движение  заставило её замереть.  Внизу, помимо влюбленной парочки,  кто-то был. Темный силуэт, плохо различимый во тьме. Он передвигался перебежками, прячась в темноте подальше от фонарей, избегая света.  

Силуэт приближался к гостинице.

Вот он пронесся мимо парочки.

Теперь девушка различала - высокая черная тень. «Черную кошку в темной комнате видно, а вот белую…» - подумалось Але. Сейчас в темноте двигалась «Черная кошка» . Мужчина или женщина, не разобрать из-за скрывающего фигуру длинного плаща. Вот только…рваные, слишком резкие для человека движения. Движения, заставляющие нервно дернуться сердечную мышцу. Тик, так – стукнули в коридоре часы, отбивая девять. –Тик, так, тик так – слишком быстро, в семь раз быстрее…

Силуэт остановился под окном Али и задрал лицо в капюшоне вверх. И Аля вздрогнула, увидав под нависающим одеянием желтоглазую, скрытую тьмой  морду. Она дернулась из комнаты.  Пробежала мимо мрачных взглядов картин и испуганно вскочившего со стула старика-швейцара. Хлопнула, скидывая  ветром со стойки ресепшена газету, дверь.  Девушка выскочила  в стену снега. Заозирались и напряженно уставились на неё влюбленные на углу. Начала озираться и Аля. Фонари, дома, режущий  ночь снег. Аля отступила. Есть ей больше не хотелось.

 Рябая улица была пуста.

 

***

Она скинула шубу на пол и  упала на кровать.

Тишина.

Страшная, зловещая, смотрящая на неё желтыми глазами черной морды и стучащая прямо в сердце.  Аля вскочила, начала шарить по тумбам.

Нашла.

Пульт.

Защелкала кнопками.

Загудел, заговорил голосом молодой дикторши телевизор.

Так, так – пусть заглохнет тишина.

Замелькали цветные картинки. 

Так, так – пусть разгонит тьму.

Аля снова упала на диван.  Мелькали в экране картинки, менялись голоса. Тааакк… Пусть говорят, пусть мелькают. Пусть морда побоится к ней сунуться. Побоится света и голосов. Побоится её, Алю.

А побоится ли?

Когда-то одно её имя вселяло в них страх. Ужас было её имя для тварей третьего мира. Ужас и смерть. Но теперь…теперь…она не Адага…она Аля…кто сильней, тот и прав….и они это чуют…они это знают. И потому один из них пришел. Пришел за ней…чтобы она заплатила им за всё…и тогда не будет спасения. И тогда…

***

Она смотрит на  жрицу. Женщина еще кричит, но жизнь уже покидает её.  Умирающее тело  бьется в последней судороге. Потом крик стихает. Сколько он длился? Минуту, две, три – вечность. Аля смотрит на мертвое тело,  на стоящего над ним волока. Красные глаза, с открытой злобой перебираются с одной жрицы на другую. Аля приподнимает руки. Зверь ощетинивается. Совсем рядом слышен шорох. Это серые создания  окружают их.  Волок ухмыляется, видны длинные клыки.  Он поднимает морду, и ввысь несется  вой. Хриплый волчий вой.

Стая рядом. Стая вторит серому. Стая стоит кольцом вокруг жриц. И Аля затылком чувствует смрадное дыхание серой нечисти, обреченной вечно стоять у черты кордона.

Тяжелое горячее дыхание.

 

Аля  не спит. Она не там. Не сейчас. Она лежит на отельном диване и у неё включен телевизор, она видит его голубоватое мерцание сквозь прикрытые веки. Но дыхание…дыхание продолжается. Оно обжигает волосы и скользит по лицу. От него несет падалью и грязной шкурой. 

-Ты…-хрипло шепчет оно – Ты….

Я сплю – борясь с нахлынувшим ужасом, подумала Аля -  Нужно проснуться, нужно...

Она попыталась открыть глаза.  Свинцовые веки не открывались. Руки, ставшие ватными, не слушались. Аля открыла рот, выдавливая из себя крик. Связки натянулись так, что заломило уши. Боль резким ударом стукнула  в виски и обжигающей волной хлынула в голову, выдавливая звук.

И он разнесся по комнате. 

Хрипящий, рвущий горло крик  дернул занемевшие нервы, и тогда  глаза девушки  распахнулись, и всё тело содрогнулось от напряжения. Аля рывком поднялась.

 НИКОГО.

 НИКОГО, в голубоватой от экрана телевизора  комнате. 

Только её тяжелое дыхание и НИКОГО. 

Она сидела,  подтянув под себя ноги и вслушиваясь в гул телевизора.  В висках еще давило от напряжения. Аля всматривалась в комнату. В мерцающий свет телевизора, в тени за ним.

НИКОГО. 

Страх все ёще бился в висках. Страх заставлял дрожать тело.  Лишь через минуту Аля смогла заставить себя встать и почти бегом пересечь комнату, чтобы одним ударом о включатель разогнать комнатную полутьму.

НИКОГО. 

Слегка шевелятся от  сквозняка приоткрытой форточки занавеси. И медленно тикает, отчитывая минуты будильник. Пол третьего ночи.   

Аля вернулась на кровать,  села и плотно укрыла ноги  пледом. Гудел, разговаривая телевизор.  Шевелились занавеси. За ними шевелилась, скребясь в комнату, тьма. Только ткань, только вот этот кусок занавеси отделяли Алю и тьму. Но встань и откинь она занавесь, и тьма очутится прямо перед ней. И что -то есть в этой тьме. Нечто злое и кровожадное, ожидающее Алю.

Она не выдержала, соскочила с кровати, бросилась к окну, сбив с тумбы тикающий будильник, и захлопнула форточку.

«Вот  так, вот так… тьма, тьма, я не боюсь тебя. Ты старая беззубая тетка, тьма.  Ты не страшна мне, - словно молитву произнесла Аля в закрытую форточку и отступила назад. - Я не боюсь тебя, старуха тьма. Ты уйдешь, выйдет солнце и ты уйдешь, а я останусь. Так кто из нас сильнее. Я не боюсь тебя».  Она говорила это и чувствовала как отпускает. Как уходит страх, как проходит дрожь. «Я не боюсь, не боюсь. Ты старая тетка… - она всё повторяла и повторяла, кутаясь в плед и смотря перед собой в мелькающий экран телевизора.  – Ты уйдешь, а я останусь. Я сильней. И потому не боюсь. Не боюсь...»

Солнечные лучи так и не скользнули в комнату  номер двадцать два небольшого отеля Старополя. А скользнул белый туманный свет, пробежал по стеклам  и внутрь комнаты.  Слегка коснулся темных волос и отразился от них серой дымкой. Тьма отступила, но совсем недалеко. Она стояла, смотря в окно из темно-серых облаков,  а Аля спала, свернувшись в комочек, и лишь иногда подрагивали от маетного сна черные ресницы.

[Sheron]

10

Проснулась она  от голода, еще вчера урчавший желудок, сегодня поднял целый бунт, заставляя трястись все кишки, тело же начинала пробивать мелкая дрожь. Наскоро одевшись, Аля выскочила из номера и быстрым шагам направилась на поиски любого пищевого заведения. Кафе внизу еще было закрыто. Таинственным образом появившаяся за ночь и теперь висевшая косо табличка извещала:

Рабочий день.

11-18часов.

Без обеда.

Ну что же, на  отельное кафе Аля и не надеялась.

Не вспоминая о ночных страхах, и полностью поглощенная  поиском завтрака, она выскочила на моросящую мелким снегом улицу.

***

Заведение нашлось  в  квартале от отеля. Небольшое застекленное помещение с беленькими  шторочками драпе, за которыми просматривались круглые столки со столь же беленькими скатерками. Название заведения Аля не увидела, но прочла его, когда, уже сидя за столиком, рассматривала меню.

« Солнечное».  Замечательно.   Правда, в отсутствие такового в кафе преобладал полумрак, но в солнечные дни круговое окноздание должно было быть действительно солнечным. Указав подошедшей официантке на три знакомых по названиям  блюда и заказав первым принести двойное кофе, Аля откинулась на спинку изящного стула и задумалась.

Небольшой и ,если бы не ситуация, то довольно уютный город Старополь. Город со множеством как новых так и старых, можно сказать древних, домов. Аля прикрыла глаза. Она помнила его еще  поселением в  одну улочку без названия. О том, что на месте пары тройки домов с небольшими дворами когда-нибудь возникнет город,  никто не помышлял. Да и разве можно было бы предположить, что цивилизация доберется и до здешних мест. В то время от поселения до ближайшей деревни три тысячи километров было, а ну поди сходи ка. А теперь… Теперь, хоть город так и остался в довольном отдалении от остальных населенных пунктов, однако же процветал. В полутысячи километров навряд ли бы нашлась хоть одна деревня. Но это не мешало автобусам и частникам ежедневно привозить и увозить отсюда  отдыхающих и любопытствующих.

Еще бы!

Красоты здешних мест давно стали хорошим товаром в умелых и юрких руках чинушов.  Всё в городе было создано и пристроено для удобства дразнящих, осыпающих деньгами  толстосумов. И  чинуши старались. Из кожи вон лезли. Щедро одаривали улыбками, наращивали звезды отелей, наворачивали крутости и пичкали няшками. И деньги текли, скатывались по горнолыжке, плескались в очищенных волнах «кристального» озера и в горных соленых водах. Стекали переливчатыми песками, и кидались звоном рубящей уши музыки дискотек. Подпрыгивали фишками казино и щелкали рулетками.

«Всё для вас и за ваши деньги» - могло бы стать визиткой Старополя.

Как же могло так произойти, что оградив себя от мира горами, реками, озерами, высоченными елями – они сделали  этот кусочек планеты  излюбленным местом российского туриста.  Что и когда сломалось в их защите? Когда сюда пришел первый человек и, улыбнувшись, воткнул первое бревно человеческой хижины. Ясно одно, что их, первых основателей,  тогда уже здесь не было. Они покинули эти места. Слишком опасно было оставаться в такой близости от приграничья. Уходя же, они запирали, укрывали первое свое пристанище тяжелыми ключами морока. И лишь строгие записи, оставленные на стене одной из покосившихся изб, могли поведать  о тех, кто здесь некогда обитал. Имена и дороги, которыми они ушли. Древние, исписанные твердой рукой Ингароби Гора – одной из преданейших жриц. Так было заведено.  Они замаливали свои пути, отдавая их на хранение древу и то должно было вовеки хранить  знания в себе, чтобы, случись беда и  воротись, жрица могла найти тех, с кем когда-то шла, касаясь рука об руку. Правда, древа те канули в рассвет цивилизации,  пропали в толще времен. Были утеряны вместе с рождением на этом самом месте мирского. Может, просто время разрушило колдовство, может, пришедший, не зная сам, обладал некими познаниями. Но город возник, разросся и стал знаменит в определенных кругах. И не стало тех трех изб. Не стало хранящего древа. И никому более не узнать пути.  Да по сути, и некому более. Аля вспомнила потухшие,  блеклые колокольчики в квартире Киры.

Кира.

Всё, что произошло  с ней. Пришла ли она сюда в поисках помощи, в поисках того самого древа. А нашла город. И осталась в нем. Возможно, она всё-таки надеялась, что сможет найти хоть тонкий отголосок. Возможно…Отголосок пошел, отголосок был. Но поздно. Когда жрице уже было не помочь, когда тьма сделала толчок и начала проникать в тонкую брешь миров.  Понимала ли сама Кира, для чего она здесь. Или действовала интуитивно, отправив последнее- посыл. Именно отсюда, из древнего места сосредоточия границ.  И Аля его получила. Поздно получила, невзначай вспомнив о старой подруге. Легкое прикосновение времени  или его все-таки принес вместе с воспоминания ОН. Ореховоглазый.

Аля ощутила озноб на коже. А если нет. Если это была не Кира. И не ореховоглазый Владыка.

 Если …

Все жрицы услышали зов. Все пришли, чтобы помочь. И затухли, помрачнели колокольчики – все.

-Ваш кофе, – девушка не заметила подошедшую официантку и от резкого звука голоса вздрогнула.

- На отдых? – Але вопрос показался бесцеремонным.

- Можно и так сказать,- избегая разговора, ответила она,  искренне надеясь, что девушка, поняв незаинтересованность посетителя разговором, уйдет. Но та выпрямилась, взяв поднос под локоть, и продолжала стоять рядом.

- Вы очень выделяетесь. Своих то мы всех почти знаем.  Надолго сюда?

- Нет, - Аля видимо ответила слишком резко, девушка вскинула брови. Но тут же усмехнулась и  продолжила. - Зимой посетителей у нас не меньше чем летом, особенно, в выходные дни.  Но при этом чужих почти нет.  – Она помолчала, с каким-то ехидством смотря на Алю. – В Старополь  чужие вообще не ездят. Знаете, здесь особый контингент  отдыхает.  И мы  узнаем их.  Вы не из того контингента.

- А из какого контингента я? -  так и не притронувшись к остывающему кофе, сцепив руки под столом, поинтересовалась Аля.

- Вы чужая,  - дернула головой девушка и губа её вздрогнула, один угол пополз вверх, обнажая удлиняющиеся зубы.

- А может всё-таки своя,- подняла на девчонку глаза Аля. Старая, древняя, потерявшая силу, но СВОЯ. Официантка  не видела. Девчонка – мелкая демоница, в страхе от  вчерашней приграничной бойни,  шарахалась  от всего, что веяло чужой тьмой.  А Алину тьму она видела именно чужой. Слишком древней та была для её понимания.  Слишком пугающе темной.

 Встать, тряхнуть за плечи, открыть ей глаза. Но в тех и так метался страх и ужас, едва подавляемый безрассудной испуганной дерзостью.  Видела ли она тех с кем вели бой или только слышала глухое клацанье острых когтей и вой жутких тварей. Испугать демона – сложно. Испугать мелкую демоницу, только ступившую на свой путь и, возможно, не сегодня вчера еще бывшей человеком,  проще простого. На бойню она, конечно, не попадет…Не сегодня…лишь только если уже не будет сил…Но сейчас она  слышит, чует  или даже  видит образы в дрожащих всплесках небесной сери. И дрожит её демонская суть, трясется от непонимания происходящего, от злобного, хрипящего сквозь бой побоища видения наступающего мрака.

- Ксюша!-  позвали из глубины столиков.  Аля не оборачивалась, не смотрела. Чуяла, позади демон постарше.

 Веселый городок. Пропадающие клубы. Кафе - ведомые демонами. Не зря на границе миров стоит.

– Ксюша! – официантка дернулась, бросила косой, боязливо негодующий взгляд на Алю. Приоткрыла рот будто что-то хотела крикнуть, но смолкла и бросилась к зовущему.

Аля поднялась, минуту смотрела на торопливо что-то говорившую демону официантку и направилась к выходу.  Демон смотрел ей вслед, молча. Аля даже представила себе непонимание Ксюши, её тыканье в спину Али и топанье ножкой. Демон молчал, он был не праве объяснять «мелкой» . Не в праве был задерживать.  Аля так и вышла под его молчание, твердо понимая – старый демон её узнал.

***

   Идя по направлению к центру, Аля искренне надеялась, что следующее заведение все-таки окажется сугубо человеческим- мирским. И ей все-таки удастся, если не сытно поесть, так хоть перекусить.  

Через полквартала на глаза попалась вывеска «Добро пожаловать к Азалии».

Ну  что ж, к Азалии так  к Азалии, испытаем судьбу еще раз, – решила Аля.

Она подошла к двери и потянула ручку к себе, дверь приоткрылась, обдав Алю ароматами жаркого и пряных трав. Она уже представила перед собой дымящуюся тарелку и почти почувствовала вкус жареного картофеля и румяного мяса, когда в зеркальном покрытии двери мелькнула тень.

Девушка оглянулась.

Напротив  - по ту сторону  дороги,  у самого края проезжей части, сидел кот -  серый, крупный, с белыми полосками  вдоль хребта. Животное внимательно смотрело на вывернувшую с угла и теперь  стремительно приближающуюся машину.  Животное смотрело на авто с тем самым интересом, с которым смотрит любой пешеход, ожидающий, вот сейчас машина пройдет и он перейдет оживленную трассу. Машина приближалась, кот даже приподнял зад  с асфальта…

Тень появилась внезапно, из ниокуда, попросту возникла из пустоты и встала за спиной животного.

 И… в тот же момент животное полетело под практически  поравнявшееся с ним авто. Завизжали от ужаса тормоза, уже не способные остановить прокладывающую темный след шин машину.  

Аля глухо вскрикнула, зажимая рот руками. Стукнула отпущенная дверь. Где-то в глубине кафе истошно закричали. И вдруг Аля кинулась поперек дороги, прямо под машину. В шаге от визжащего  авто она прыгнула…

Она никогда так не прыгала.

Не помнила…не знала, что так может.

Где-то в прыжке она практически выдернула из-под уже поравнявшегося с животным бампера кота и  покатилась по тротуару, кувыркаясь, царапая  и сбивая руки, ноги, больно ударяясь локтями и коленями, отбивая мягкие места.  Её кувырки прекратил куст. Ветки, ломаясь, больно ткнулись в лицо. Аля только и успела закрыть глаза.

А позади уже слышались крики.

Она лежала, не в силах подняться, прижимая к перепачканной, местами порванной куртке, серое животное.

- О господи! Да что ж это твориться! Девушка! Девушка! Вы живы? Да скажите  же что-нибудь? О, Господи!   Жива! Жива!

 Кто-то схватил  Алю за плечи и начал поднимать. Кто-то отряхивал.  Лица расплывались, земля старательно уходила из-под ног.

- Ну-ка, обопритесь об меня, – голос далекий и глухой.

И животное с тяжелым дыханием  водящее по шее влажным носом.  

- С…со мной всё в порядке, - чуть шевеля губами, прошептала Аля.

- Вижу, вижу, - проговорил помогающий идти человек. – Ещё чуть-чуть. Ну, давай милая, переставляй ноги. Заходи, заходи, осторожно. Отдай, отдай кота Заре. Зара, черт! Да ты что животину нормально взять не можешь. Держи ж его, держи! Вот, поскуда серая, убежал. И стоило из-за него под машину лезть. Зара! Зара! Что ты делаешь? Воды, воды теплой дай. Вот так, садись, милая, садись. Зара! Да куда ж ты ставишь! На стол, а не на стул ставь. Вытри то, что пролила. Вот дал же господь дуре кривые руки, лучше б мозги дал. И перекись принеси.

К лицу Али прикоснулась теплая тряпка. Девушка вздрогнула.

- Потерпи, милая! Смоем грязь и водородиком продезинфицируем. Ты потерпи.

Аля перевела взгляд на говорившего. Только сейчас она смогла разобрать, что это была женщина. С грубым почти мужским голосом и огромными руками, макающими тряпку в глубокую миску.

- Вот, так, - протерла женщина Але еще раз лицо, и начала промачивать коленки. – Зара! Зара, ты где там с перекисью застряла! Вот же, ступор ходячий! Нок, погоди, сама схожу.

И женщина, выпрямившись и став при этом похожей на гору, переваливаясь вершинами, направилась к деревянной двери в стене. Аля же, проводив ту взглядом, скользнула глазами по себе. Джинсы на коленях стерты до ободранных в кровь колен. Кое-где грязь и тонкие рваные полосы. Куртка безнадежно испорчена – один рукав практически вист на последней нитке, у второго вырван клок. Низ больше похож на драную потертую шкурку. Аля шмыгнула носом – стало жалко и обидно; за порванную одежду, за  саму себя, так и не перекусившую, за сбежавшего спасеныша. Стоил ли он таких жертв?

-Ну, чего, милаааяяя, - протянула басом подошедшая с бутыльком перекиси водорода в руке женщина. -   Чего теперь-то плакать, жива и ладно. Или ты из-за шмоток? Так у меня вон, полные шкафы тряпья, возьми коль чего надо. Потом вернешь.

- А кот, кот…- размазывая слезы, спросила Аля.

- Кот… Кот. Ах, вот жеж, милая. Радуйся, что жива, а ты о коте беспокоишься. 

- Так я за котом. Его чуть машиной не сбило.

- За котом она, – вздохнула женщина и начала обильно поливать перекисью вату. – Не, ну подумай, в башке-то у тебя всё в порядке – за хвостатым под машину кидаться. Это ж животное, а ты человек. О себе в первую очередь думать надо. – Она начала протирать Але лицо. -  Дети-то у тебя есть, милая?

Аля отрицательно покачала головой.

- Оно и видно. Коли были бы, то дури б такой не было. О них бы в первую очередь думала, а не о коте.  

Аля снова шмыгнула носом.

- Он же живой.

Женщина вздохнула.

- Ну, так-то оно так, да только кому бы ты хорошо сделала, кабы тебя вместе с ним переехало, а?

Аля вытерла ладонью нос.

- Но, я же жива  и кот…

- И то ладно, - перебила её кивком женщина, наклоняясь и начиная протирать  коленки. –  А кот твой сбег. Только ты из рук его выпустила, как он хвост трубой и в дверную щель. Ну, вот, поди остальное заживет. А ты сиди пока, сиди. Я сейчас чайку горяченького с сахарочком принесу. А может, ты есть хотишь?

Аля мотнула головой. После падения у неё еще кружилась голова, и при мысли о еде к горлу подступил комок.

- Бледная ты, однако, – покачала головой женщина. – Принесу-ка я тебе бульона.

Аля не ответила, она откинулась на высокую спинку стула и прикрыла глаза. В голове стоял шум. Казалось, что внутри бьется и пульсирует крупная жилистая вена, бьет по глазам и те тоже начинают пульсировать.

Она приоткрыла веки, только когда почувствовала запах горячего. В первую минуту комок в горле рванул к выходу. Но Аля с усилием сглотнула его. Через силу – ей нужно хоть что-то съесть. За спиной стучала чем-то добрая хозяйка. Аля дрожащими руками приподняла стоящую перед ней пиалу и сделала большой глоток. Бульон обжег горло и пищевод. Еще глоток. Теплота. Еще один –  тошнотворный комок расплылся в уркнувшем от наслаждения желудке.

- Ну, как?

Перед Алей возникла еще одна тарелка, теперь с дымящейся картошкой, на которой красивой горкой  лежали ровные словно под чеканку грибочки в ароматной подливе.

Аля только кивнула.

- Ешь, милая, ешь. Еще никто не говорил, что Азалия не умеет готовить. Один раз попробуешь и станешь постоянной клиенткой.  Главное ведь что, чтобы желудок был полон. Ежели желудок полон, то и на душе порядок. И голова нормально варит. А то как жеж ей варить-то, ежели желудок в мозг стучит, – она громко, непринужденно  рассмеялась.

И действительно с каждой ложкой Аля ощущала, как отступает обида и на порванные шмотки, и на  утреннее происшествие.

Все отходило за пределы прошлого и становилось почти по-домашнему хорошо.  Раскатистый голос  Азалии теперь казался уютным и сама хозяйка словно вечность знакомой…

- Ешь, Адага, ешь…это поможет, не может не помочь…

Аля не смотрела  поглощенная едой.   А в глазах женщины смеялись и искрились радужные огоньки.

- Ешь, милая, ешь…я приготовила это для тебя…

[Sheron]

11

Аля поднималась по лестнице медленно, тяжело переставляя ноги. В желудке от переедания было тяжело и она сдерживалась, чтобы не икнуть на глазах провожающего её взглядом старика-швейцара.

Ешь, милая, ешь…И Аля послушно ела.

Была ли Азалия демоницей или прислужницей…Возможно, да, но в подобном случае  очень древней, намного страже самой Али, ибо рассмотреть и опознать ту в миру Аля так и не смогла. Она лишь слегка кивнула, выходя из заведения, и в тот момент в глазах Азалии промелькнул легкий смешок. Еще бы!  Саму Адагу накормила!  Будь Аля в своих прежних силах, навряд ли  той удался бы подобный фокус. Понимая это, Азалия почти сразу же потупила взгляд и с чрезмерно почтительной иронией  преклонилась в реверансе. 

Аля завернула в коридор и позволила себе все же икнуть, боязливо оглянулась на портреты, не качают ли они укоризненно головами. Негоже девушке её положения издавать такие непотребные звуки.

Портреты внимательно смотрели на Алю. Без укоризны, но казалось, косые насмешки вот-вот раздвинут нарисованные губы. Она даже увидела, как глаза одного портрета сузились, готовые вот-вот прыснуть со смеха.  Девушка недоверчиво начала переходить от одного портрета к другому, всматриваясь в остальные лица на холстах, приглядываясь к масляно-расписным глазам.  

И в следующий момент отпрянула.  

Тьфу, черти!  О чем она думает. Это всего лишь картины. Даже не адские холсты, а обычные человеческие, написанные не самым лучшим и абсолютно безызвестным автором. Это всё Азалия с её едой. Аля даже представила себе весело гогочущую демоницу, шаловливо потирающую крупные ладони. Чем эта дура накормила её?

Аля сделал пару шагов по коридору и остановилась. Стены резко сжались, оставив узкий проход.

Ссучка, - резко проговорила про себя девушка. Вот сейчас дойдет до своего номера, через некоторое время её отпустит, она вернется к Азалии и устроит трепку древней грымзе.  

Аля еще раз уже громко икнула и направилась в проход.  Тот качнулся. Аля уперлась  рукой о стену.  

Сучка, сучка, старая сучка, - повторяла она всю дорогу до номера. А коридор раскачивался.  Ссужались и вдруг становились невероятно далекими стены. Дрожал в припадке веселья потолок, тряся мутными фонарями. Меняли цвет и размер улыбающиеся двери. Хлоп. Хлоп…хлоп. Сучка.

Всё прекратилось внезапно.

- Мяу.

Серый кот с полосками вдоль хребта смотрел на Алю с немым сочувствием в мутно зеленых глазах.

- Да… - слишком развязно громко, пытаясь успокоить головокружение, гаркнула Аля.- Это всё сучка Азалия, – она  в который раз громко икнула и зажала рот руками.

После прохода по качающемуся коридору  её мутило.

- Мяу.

Девушка уставилась на кота.

- А ты ведь тот…тот самый…спасёныш…

Кот наклонил голову и прищурился.

- А от демонши, значит, сбежал…почувствовал... А меня как нашел?

Кот зевнул и потерся мордочкой об Алину ногу.

- Не хочешь говорить, не надо, - махнула рукой девушка, вставила карточку и открыла дверь.

- Пошли, спасёныш.

Кот тут же поднялся, и вальяжно переставляя лапы, вошел в номер.

- Вот только жрать у меня нечего, - предупредила животное девушка, закрывая двери. – Позже схожу куплю тебе сосисок.  Идет?

Кота отсутствие еды, казалось, ни капельки не расстроило. Он не ответил Але, а  прошел через номер, запрыгнул в кресло и вытянул лапы.

 - Что ж, вполне по-свойски, - бросила ему девушка, проходя мимо к телефону.

Тот еще раз широко зевнул и отвернул морду. 

Аля  простучала по кнопкам аппарата. На том конце раздались длинные гудки. Раз, два, три…десять, сброс. Аля набрала еще раз. После третьей попытки, она прекратила дозваниваться Кире.

Прошла, подняла  недовольного прерыванием отдыха кота и уселась в кресло, устроив животное на коленях.

Кот урчал  под перебирающими шерсть руками и довольно щурился.  Аля смотрела в стену.

Мягкая шерсть успокаивала, мурлыканье убаюкивало. Вот так бы и сидеть. Не шевелиться, не думать, не вспоминать. До Киры нужно было дозвониться.  И найти Геру.  Девушка  посмотрела на телефонный аппарат, но вставать не стала. Позже, все позже.

Полгода назад  Аля даже не думала оказаться здесь. Полгода назад Аля не знала о существовании Старополя.  Она просто о нем не помнила. А потом позвонила Кира. И пригласила её в гости. Или не звонила, и то был только ведовской посыл. И Аля его услышала, но будучи человеком, не поняла, не прочувствовала, что именно хотела сказать Кира. Память же услужливо подсунула телефонный звонок и приглашение Киры – зов.  Сколько прошло времени с первого зова? Аля также не помнила, та же самая память упиралась, очерчивая  сопротивлением само желание ехать в этот город. Ненависть к Старополю, отчуждение от него почти как от нелицеприятного человека, причинившего боль. Аля сопротивлялась, сопротивлялась её память, сопротивлялось тело. А мир изворачивался, подсовывал ситуации…тянул. Она упиралась. Не понимала своего нежелания видеть и понимать .  

И тогда пришел ОН.

Она не сразу узнала его – даже когда  он сидел и смотрел на неё чистыми ореховыми глазами.  И этот паренек, прямая копия Геры или обратное, Гера копия зеленоглазого теребящего кольцо на пальце мальчишки.  

Что он чувствовал, смотря на неё?  

Странный задумчивый мальчишка с пронзительным взглядом.

«И бледное лицо её подобно было смерти. И смерть та пришла из ада…»

Он видел её как никто другой.  И возможно, открыл бы ей еще тогда, кабы не Владыка.

«В миру давно не был,  а тут … Мир ,знаете, вообще такая штука, увлекает…сносит…я сам стараюсь к мирянам и не выходит…но тут пришлось… Вы же понимаете…иногда так складывается , что приходится  бросать все дела и куда-то идти, ехать, мчаться, сломя голову….кого-то искать…»

-Понимаю, - тихо проговорила Аля. – Приходится. Всё бросать и искать…

Вот только как же это тяжело, да еще и  упрямству её памяти можно только позавидовать. Она почти ничего тогда не вспомнила. Она и сейчас-то помнила далеко не всё. Только то, что открыл ей Владыка. Посчитал нужным открыть.

     Аля сглотнула, настолько жалко ей стало саму себя.

     Он ткнул её в обязательства. Смачно вырвал все мирское нутро и размазал по страдальческому лицу. Ооо, как же она ненавидела его в тот момент. Он сломал то, что она строила столько столетий – её человеческую жизнь.

      Она сопротивлялась. Она вырывалась. Он держал и смотрел. Смотрел и держал. И взор его выворачивал то, что люди привыкли называть душой.  И память, упираясь, крупинками возвращала жестокое, страшное сознание того кто она.

       Аля рыдала, просила забрать возвращенное. Он безжалостно, отрицательно качал головой. И лишь в момент, когда плоть, более не выдерживая, готова была обратиться прахом, он остановился.

      Всё в полной мере со временем. Ты будешь вспоминать по частицам каждый день. Знания вернутся, как и память. Всё вернется. Ты вернешься.

Он указал ей путь, она пошла по нему, не могла не пойти.

 Аля гладила кота. Он давно перестал урчать и лишь изредка подергивал то одним, то вторым ухом.

Она всё смотрела в стену перед собой и не видела той. Лишь ореховые глаза пристально сверлили сознание сквозь пространство, проникали внутрь, дергали за ниточки дрожащей души.

За окном быстро темнело,  она не видела, смотря стеклянными глазами в стену.  Не видела вышедшей луны, не видела моросящего по стеклу снега, перемешанного с дождем.  Какое-то время с  улицы доносились звуки, кто-то о чем-то спорил прямо под окнами. Из-за стены был слышен говор телевизора. В соседнем номере жил некто любящий новости.

…-  последние вести с места событий передает наш корреспондент Ирада Зейналова, пожалуйста…

...- репортаж из Екатеринбурга…

…-время региональных новостей. Здравствуйте…

…-передает наша коллега…

…- и последняя новость на сегодня…

 Потом телевизор смолк. Голоса под окном  затихли. Скрылась за стену соседнего дома луна.

Рука Али еще непроизвольно гладила кота, вот только движения её были медленные, вялые. Воспоминания более не шли. И затуманенный взор размылся пустотой. Лишь разрозненные осколки последних дней, скачущие галопом по горячему сознанию.  То она видела лицо официантки с оттянутой вниз губой, из-под которой лезли белые клыки, то качающую головой Азалию.

Здесь определенный контингент людей. Простые сюда не приезжают. 

Здесь определенные… А она?

Ешь милая, ешь. Я для тебя приготовила.

Она Адага Тосара, некогда возродившаяся на месте вот этого самого города  под новым именем с новой судьбой. Она…Теперь её может обмануть даже древняя демоница.

Луна, вышедшая из-за стены, осветила её лицо. Словно глиняное  изваяние, девушка сидела в кресле и стеклянные глаза её были обращены  в стену. Адага Тосара – уникальное редкое имя. Не здешнее. Или здешнее. Кем она была до того, как стала Верховной. Была ли она человеком. И если была, то кем? Почему она стала Верховной?…почему она стала демоном?

Аля пыталась вспомнить своих родителей.

Адага вбегает в большую комнату, устланную длинными, цветастыми, домоткаными дрожками.

-Ага! - седая женщина вытаскивает из печи хлеб.  Аля всматривается в её морщины, в дивные не испорченные  временем чистые темные  глаза,  но не может вспомнить лицо целиком.

-Адага, возьми хлеб. Возьми  с собой, …

Хлеб. Круглый, только испеченный, пахнущий теплом и домом.

Она протягивает руки и берет. Горячий, он  жжет ей руки. Жжет. Боль. Яркая, слишком яркая для воспоминания. И горят внутренним светом  глаза женщины. Она смотрит на неё и видит, как та изменяется, и глаза меняются став более светлыми с легкой ореховой ноткой. Голос грубеет.

-Бери, бери, держи крепко, – говорит ей Владыка. - Каждую крошку, смотри, береги. Внимательно смотри.

 Как же жжет руки, она опускает голову …

Тук, тук.

Она никогда не была человеком. Она смотрит на хлеб, жгущий  становящиеся черными ладони и понимает - никогда…

Аля вздрогнула.

Тук. Тук.

Бешено, ударяя ребра.

Тук, тук.

Пульсируя в висках.  

Она сидела, замерев и слушая.

Тук…

Кот на  коленях напрягся, дернулся, прижимая к голове уши. Зеленые глаза напряженно щерились во тьму.

Аля вся подобралась.

Тук…

Это шло от окна. Как и всё нарастающий дикий ужас, холодом скользивший по ногам и вверх, вдоль позвоночника  к горлу, сжимая его и леденя.

Аля не в состоянии была понимать происходящего, ужас, проморозив гланды, стукнул в голову.

На секунду  на подоконнике  с наружной стороны показались два длинных серо-синих  пальца. Длинные ногти, венчавшие их, скребнули по стеклу и  вновь стукнули в подоконник.

Тук. Тук.

Кот на ногах Али зашипел и изогнулся дугой. Девушка вжалась в спинку кресла.

Пальцы на подоконнике ненадолго замерли. И начали подниматься.  Показалась вся лапа скользящая по стеклу… вторая.

Тук, тук – бешено отбило сердце.

Не соображая ничего, кроме обуявшего ужаса,  Аля сорвавшимся голосом шепнула.         

- Мама!  

И в тот же момент, кот издал жуткий вой и прыгнул в окно. Всей массой  ударил в стекло. Раздался дребезжащий звон.  Лапы дернулись, обрываясь, в след за ними, издавая злобный вой, исчез  кот.

 А потом  раздался визг. Визжала ли это тварь, пытающая попасть в номер, или кот… Аля не могла заставить себя встать, тело буквально приросло к креслу.

 Визг длился минуту. А потом на подоконнике возникла черная тень.  Весь ужас и страх, наконец,  найдя выход наружу, ударили в небо. 

 Аля завизжала.

Она продолжала визжать, даже когда уже видела, как тень скользнула к ней и издала громкое – Мяуууу. Но сила инерции сильнее, крик длился еще несколько секунд, пока она опустошенная, дрожащая, не откинулась с бешено вздымающейся грудью на спинку кресла. По коридору уже слышался топот, и кто-то неистово тарабанил в дверь.

- Откройте! Откройте! Что произошло!

Аля сидела не шевелясь. Не в силах сделать хоть шаг.

- Откройте! Мы выбьем двери!

- Мяууу! – протянул, подойдя  и начав тереться о кресло, кот.

Превозмогая слабость, Аля подняла животное на руки, крепко прижала к себе и  на подкашивающихся ногах прошла к двери. Трясущейся рукой щелкнула замок. Дверь распахнулась. Старый швейцар стоял, облокотившись о косяк, и тяжело дыша. За его спиной стоял  мужчина. Азиат. Необычный. Высокий с темноватой кожей и густыми бровями над темно-синими глазами. Он оттолкнул и швейцара, и Алю и кинулся  внутрь номера.

- Что… что здесь произошло? – его тон казался неприятным, почти грубым, требующим  немедленного ответа.

Девушка кивнула головой на окно.  Мужчина пересек комнату, выглянул в разбитую раму.

- Вы видели, кто это сделал?

Аля отрицательно покачала головой.

-Точно не видели, - в его голосе хорошо различимое сомнение.

Что он хочет от неё услышать. Аля стояла в растерянности, еще не придя в себя после случившегося. Но она все же кивнула. Тогда он подошел к ней, какое-то время внимательно с излишней пристальностью всматривался в лицо, а потом,  больно сжав за плечи, тряхнул.

- Придите в себя, это всего лишь окно.

Аля от встряски всхлипнула.

- Я …я спала в кресле, и стук, потом звон…я испугалась…

Мужчина отпустил Алю. Посмотрел на неё с прищуром, делавшим его азиатские глаза совсем узкими, и отчего-то Але казалось, злыми. Он проговорил медленно, отчетливо выговаривая слова:

- Шалупонь всякая развлекается, - после чего снова прошел к окну.  – Скорее всего, камнем кинули.

Обернувшись, он  вопросительно посмотрел на Алю. Та побыстрее кивнула

– Наверное.

- Вам лучше переехать в другой номер, - со вздохом, странно, боязливо косясь на мужчину, проговорил швейцар. – Я  сейчас принесу вам ключики от соседнего номерка, а вы соберите свои вещи.

Аля кивнула и направилась вглубь номера. Мужчина всё это время задумчиво, неприязненно сдвинув брови , смотрел на Алю. Под его взглядом она быстро собрала не слишком хитрый скарб и направилась к выходу.  Мужчина  направился за ней. Швейцар всё это время ждал у входа.

Она так и прошла до нового номера под конвоем. И только когда щелкнул замок, оба- и старик, и мужчина, отступили от неё.

- Приносим свои извинения, - пошаркал ногой швейцар.- У нас редко… ммм… подобное происходит…молодежь, что с ними поделаешь. Запретить встречаться под окнами отеля никак не можем. Законом подобное не предусмотрено.

Аля  молча кивнула и зашла в номер под провожающими её тяжелыми взглядами. Хотя, может, это ей чудится от переживаний. Да, да – успокаивала, защелкивая замок, себя Аля. – Нужно успокоиться. Это нервы.

Она немного постояла у двери, прислушиваясь.  Супротив  собственных увещеваний Аля  готова была поклясться, что стоящие по ту сторону мужчина и старик так же стоят у двери и прислушиваются.

 Она отошла к кровати.

Кот все еще находился у неё на руках, вот только казался теперь неимоверно тяжелым. Она ослабила руки и тот, вывернувшись, спрыгнул на коричневый плед.

Аля  прошла к телефону.

Трубка издала пару гудков, и на той стороне подняли трубку.

- Алло.

- Кира. Нам надо поговорить.

- Сейчас? – слишком громко зевая, удивилась девушка.

- Да, -  ответила Аля. – Сегодня многое произошло, и нам нужно это обсудить. Тем более что…

- Аль, ты совсем дура? Я не собираюсь вести с тобой разговоры среди ночи, что бы не произошло, меня это не касается. Ты должна была уехать. Ты осталась, решай свои проблемы сама.

Девушка опешила. Но похоже в следующий момент Кира на том конце решила сменить ярость на милость.

- Ладно. Завтра поговорим. Я заеду к тебе. -  Трубка запищала отбоем.

Аля медленно положила её на рычаг.

 

***

Мальчишка сидел, вытянув ноги на просторном диване. Кира  разминала ему ступни.

-Ты уверена, что она не помнит?

Женщина кивнула.

- Странно всё это…- он резко скинул ноги и встал. – Тогда зачем она здесь?

Кира молчала, опустив голову.

- С твоей стороны было глупо отпускать её…

- Но, Гера…

- Гера! Карамира, о чем ты думаешь? Если у Геры откроются глаза, он от тебя пустого места не оставит. Ты не представляешь, сколько усилий прилагается, чтобы он постоянно пребывал в этом юношеско -эйфорийном состоянии, когда попросту не о чем…некогда думать. Но если хоть раз театр вокруг него даст сбой…- он помолчал. – Он не должен ничего понять до самого момента…

- А потом?

-…потом…- он вздохнул, - Когда ты решалась, думала ли ты, чем закончится его путь?

Кира встала.

- Я знала, кто он.

- Знала ли?

- Я верну её.

- Сиди. – Мальчишка поднялся, оставляя мокрые следы на белом ворсе ковра, прошел вдоль комнаты, остановился напротив окна. – Сейчас это будет выглядеть крайне странно. Завтра пойдешь к ней и приведешь к Шамхазу. Он сделает все как надо.  И…Карамира, не стоит недооценивать  Адагу. Ты ведь не веришь в случайности? Не веришь…И   в то что девять жриц  вернулись сюда, почти одновременно.

- Девять, но не она.

- Это ничего не меняет, сколько бы времени ни прошло после их прихода, она вернулась.

Кира прикрыла глаза.

Мальчишка обернулся и посмотрел на неё.

- Уж не сожаление ли я вижу?

- Нет, - шепнула она тихо.

- Вот и хорошо.

Он подошел к ней вплотную и посмотрел в глаза. В тот же момент раздался звук проворачиваемого в замке ключа. Мальчишка усмехнулся,  погрозил женщине пальцем и направился к стене, та слегка потемнела, поглощая его, но уже через пару секунд в квартире ничего не напоминало о Кирином визитере. 

[Sheron]

12

В доме, напротив,  горело болезненно-желтое окно. Кто-то также как и Аля не спал.  Чудились ли ему тени во тьме и ,отпугивая их, он не выключал свет или работал дома. А может читал книгу о любви, возможно,  детектив или фантастику – о звездных героях или ночных монстрах…монстрах.  Аля подумала о том, что нужно было бы также встать и включить свет, но так и осталась сидеть, всматриваясь во тьму вокруг. Слишком напряженно, слишком долго она так сидела, и разум щелкнул, переключая видимое на невидимое. И тогда в  страшащемся сознании комнатные тени зашевелились,  подкрадываясь, потянулись к Але.  Колыхнулась от ворвавшегося сквозняка занавеска, заставляя тени изгибаться и дрожать, создавая причудливые образы. Аля сидела, вцепившись в подлокотники кресла, не в силах ни закричать,  ни шелохнуться. Она ощущала, как липкое дрожащее тело стало единым целым с кроватью. Если бы кто-то увидал её сейчас, то испугался бы. Чуть искривленные мертвенно-бледные губы на иссиня-сером лице, лишь частое дыхание позволяло верить в то, что девушка жива.  Она лежала, ощущая прижавшегося к животу кота, и молчала, смотря,  как  по карнизу скользят длинные когтистые пальцы, как подтягивается черное блестящее тело. И вот  уже силуэт обозначился во всё окно.  Аля  всматривалась в него до боли в висках, всматривалась…и не видела лица, лишь темная фигура, прильнувшая к окну. Неимоверно длинные руки скользнули в приоткрытую форточку, скользнули вниз до шпингалета. Щелчок, тихий и громкий одновременно. Словно выстрел в голову.

Щелк.

Аля дернулась всем телом, пытаясь оторваться от кровати, и одновременно с  толчком открывая глаза. 

Кот нервно бил хвостом, заглядывая ей в глаза.

Сон - это только сон. 

Вот только сердце продолжало бешено колотиться ,и руки мелко дрожат, покрытые липкой влагой. Аля вытерла их об одеяло и села в кровати, сжимая влажными ладонями одеяло.

В комнате горел свет.

 Горел!

Она включила его как только зашла в номер, а потом побоялась выключить. Она теперь будет долго бояться. И не только ночной тьмы… Она, судорожно вздрогнув, вдруг схватила кота и прижала к себе с такой силой, что тот испуганно мяукнул. Аля же, содрогаясь от нахлынувших слез, уткнулась в мягкую шерсть.

- Что мы делаем? – шепнула она и плечи её задрожали. – Я могла не отвечать на зов? Я могла отказаться?

- Не могла, –  прозвучал из глубины собственного тела её же голос. – Не могла бы смотреть в глаза мирян и просто ждать их гибели. Ты воин. Ты привыкла  к смерти и боли. Ты видела нутро ужаса. И ты знаешь, что произойдет. 

- Я не хочу знать. Я хочу быть Алей. Я не хочу возвращаться в тот мир. Я…Я бывшая ведьма. Я бывший Верховный демон Ада. Но все это прошло. И я не хочу возвращения. Я не хочу!

- Не может быть бывшей ведьмы. Не может быть бывшего Верховного демона. Ты была и остаешься тем, что ты есть. И ты знаешь, что было там в темноте. Ты помнишь это существо. Ты знаешь, кто это был. Ты видела его глаза, и то, что в них было. Ты знаешь.

- Я не знаю! Я не помню! Я не хочу знать! Я не хочу…

Аля вскочила. Крик рвал глотку. Вопль готов был вот-вот выплеснуться наружу и снова всполохнуть гостей отеля.

Она схватила кота и кинулась вон. Хлопнула дверь. В пустоту коридора, в пустоту улицы. Где никого нет в этот поздний час, где безразличный снег укрывает город, где безучастный холод остудит её рассудок.

 Здесь ей душно. Здесь ей нечем дышать. Здесь она горит.

Девушка босиком неслась по лестнице, теряя от быстроты воздух и задыхаясь. Не видя ничего за размытой пеленой слез.

Аля выскочила в мороз, и легкие дернулись от внезапного холода. Она ненадолго остановилась, переводя судорожное дыхание, и ступила вперед. Босые ноги ощутили ледяной мрамор крыльца. Она сделала рывок, не устояв,  поскользнулась, упала на колени. И так  осталась сидеть на коленях,  рыдая, прижимая к себе кота. И тот, чувствуя её боль, не сопротивлялся сжимающим его до боли рукам и лишь лизал заиндевевшие пальцы.

 

 

***

- Мяу, - было требовательным и громким. Холод - пронзительным и резким. Аля поежилась и медленно поднялась. Щеки горели от мороза и слез. Она, было, развернулась, чтобы зайти назад, но тут мимолетным взглядом уловила некое движение. Кот в руках Али заерзал, выгибая шею и косясь в сторону движения. Девушка сощурила глаза,  их щипало, было больно смотреть. Темная не широкая аллея перед входом  обвитая с обоих сторон густым кустарником,  доверху укрытых снегом, дальше за ним тротуар,  выходящий к дороге и к дому напротив. В этой алее кто-то прятался. Кто-то внимательно следил за Алей.  Она уже пожалела, что в какой-то момент поддалась внезапному порыву и вышла в ночь. Медленно девушка сделала шаг назад.  И в тот же момент от самых дальних кустов у конца аллеи дернулась и скользнула быстрая тень. Она мельком проскочила освещенный  фонарем кусок тротуара и скрылась в темноте. Кот в руках Али издал дикий вой и с силой дернулся. Аля вскрикнула, животное распороло ей лапой руку,  вырвалось и  кинулось следом за тенью.

- Ксс, ксс. Черт! Куда ты? Вернись!

 Но кот остановился всего на секунду, оглянулся, бросил зовущий взгляд, и пропал в темноте.

- Нет, нет, я не пойду туда, не пойду, не пойду - панически зашептала себе Аля, - не пойду.

Из темноты раздалось  мяуканье. Животное звало её за собой.

- Нееет, - Аля чувствовала ,как снова готовы были выплеснуться уже стоящие поперек горла слезы. И всё же превозмогая страх и становящийся колючим холод, она сначала медленно, потом все быстрее, в конце концов бегом, кинулась следом за котом.

Едва попав в полосу тьмы, она остановилась, споткнувшись о горящие глаза животного. Кот ждал её. И лишь когда девушка появилась, развернулся и крадучись двинулся вперед. Следом за скользящей из темноты во тьму тенью.  Аля кралась следом, зябко обнимая себя руками и почти не чувствуя ног.

Тень шла недолго, остановилась у  узкого прохода между новостройками, обернулась. Аля и кот вжались в стену, сливаясь с  ночью. Некоторое время тень всматривалась в  улицу, но,  не заметив ничего подозрительного, исчезла в проходе.  Кот и Аля, чуть ступая,  двинулись следом.  У самого прохода остановились, и Аля осторожно заглянула за угол. Тень стояла  в нескольких шагах от неё. Стояла в узком проходе, смотря на тупиковую стену перед собой.  Аля забыла про холод, забыла о пролитых не более пяти минут назад слезах, она  смотрела на тень, а та выделывала непонятные пасы конечностями. Да, именно конечностями, потому как назвать руками длинные тонкие оканчивающиеся двумя когтистыми пальцами ладони иначе назвать было не возможно.  Тень то взмахивала ими, то хрипло бормотала неразборчивые слова и стучала ногой о стену. Она проделывала это несколько минут, а потом замерла. Але даже показалось, что тень закаменела, ни одного движения, ни вздоха, и вдруг…Аля смотрела во все глаза.  В серо-черной полутьме  было видно как кирпичи слились в одно сплошное, а потом пошли водной рябью. Сквозь эту рябь к тени потянулись человеческие руки, они дрожали, они дергались, пытаясь дотянуться,  притронутся к той. Тень зашипела, выхватила из-за пояса длинный кнут и стеганула по рукам. Раздался вой и в стену уперлись безглазые пустые маски лиц. Они шевелили губами и продолжали шептать.  Непонятно, свистящими звуками. Тень снова стеганула, уже по лицам. Раздался вскрик.  Лица и руки исчезли. Тень слегка помедлила, повертелась вокруг себя  и шагнула в стену. Та на мгновение окрасилась в светящийся кроваво-красный и тут же потухла, став обычной,  кирпичной.  

Аля простояла еще несколько минут. Но проход оставался пуст. 

[Sheron]

13

Девушка сидела у батареи с засунув руки подмышки, укутав ноги в плед. Ладони жгло, ступни неимоверно щипало. Всё тело горело, словно в лихорадке.  

Как же странно. Следя в темном переулке за тенью,  она практически не чувствовала холода. И лишь потом, направляясь назад, поняла, что практически отморозила себе ноги. Да и пальцы на руках с трудом смогли нажать на дверную ручку.

- Ну да, - с жалостью  к самой себе произнесла Аля, обращаясь к моющемуся на кровати коту, – тебе то шерстяному пофиг.

Кот мыться перестал.

Аля же с трудом поднялась, прошла к кровати и забралась под одеяло. Животное посмотрело на девушку внимательно, после чего прошло к ногам и улеглось на них. Аля еще что- то бормотала  и сжимала горящие руки, но, в конце концов, сон и тихое мурлыканье сморили её, и она замолчала, провалившись в миражную темноту, из которой то и дело к ней тянулись сквозь дрожащую стену руки, и шептали нечто непонятное  пустоглазые лица.

 

***

Белое солнце обдало город тусклым рассветом, следом сразу же набежали серые тучи и спрятали его от горожан, сделав небо неприветливо-пасмурным, грозящимся вот- вот разразиться обилием осадков.  Полчаса провалявшись в греющей не только тело, но и  ароматом душу ванной, Аля оделась. Руки и ноги к утру отошли, и ничего кроме покраснения  не выдавало ночной прогулки.  Вытащив самый толстый из взятых в дорогу свитеров и пообещав  никогда более не выходить на улицу в чем мать родила, Аля достала из пакета  куртку. Покрутила ту в руках. Хорошей хозяйкой Аля никогда не была, и хоть иголку с ниткой держать и умела, но что-то подсказывало, что вещь уже не спасти. Она с сомнением покосилась на данное Азалией  пальто. Вычурно-желтое, с капюшоном ,отороченное белым мехом некого юродивого животного – более похожего на сдохшего от голодной старости кролика. Аля вздохнула, похоже, особого выбора у неё не было. Она с сожалением бросила останки куртки в угол и направилась в комнату. Там на тумбочке уже вовсю пыхтел чайник со сломанным тумблером. Аля выдернула шнур из розетки, налила в заранее подготовленную кружку кипятка и туда же отправила содержимое пакетика быстрорастворимого кофе. Усмехнулась про себя, снова день начинался с кофе. Она несколько раз крутанула в бокале ложечку и остановилась. 

До слуха доносился глухой звук мелодии.

Аля прислушалась.

Сотовый!

Отставив кружку, она кинулась в прихожую. Звук доносился из заброшенной куртки. Успев дважды удивиться про себя( надо же не сломался при ударе? кто бы это мог быть?), вытащила из кармана и нажала ответ. Несколько минут она оторопело слушала звонившего,  потом отключила аппарат и снова зашла в комнату. Кот сидел на кровати и щурил глаза на Алю.

- Кира звонила, хочет встретиться, - пояснила животному  девушка. Кот потянул лапы и широко зевнул.  Аля прошла до тумбочки, взяла бокал и сделала глоток. – Странно, однако. Ты так не думаешь?

Кот не ответил, он лежал, вытянувшись на кровати и закатив глаза, всем видом давая понять,  думать ему  попросту лень.

- Хотя, - продолжила Аля, не обращая внимания на животное,-  что бы там не хотела Кира, мне и самой нужно с ней встретиться. У меня есть к ней несколько душещипательных вопросов.

Она залпом допила кофе и прошла к сумке, все также небрежно брошенной за кроватью. Порывшись, вытащила расческу и подводку для глаз, немного подумала и бросила подводку назад. Краситься она никогда не любила, и делала это крайне редко. Зачесала волосы в конский хвост и глянула на себя в маленькое зеркало выуженной из недр сумки пудреницы. Не красавица, конечно, ну уж какая есть. Не перед кем ей здесь красоваться. Да и не к месту. После чего прошла и села в кресло, глубоко вдохнула, выдохнула, прикрыла глаза, пытаясь настроиться на разговор. И в этот самый момент раздался стук в дверь.

 

***

        - На удивление мерзкая погода, – не здороваясь, произнесла Кира, едва войдя в дверь.

Аля передернула плечами. Мрак ли стоит перед ней сейчас или сама Кира, а может, древняя жрица Карамира Шита.

- Гадаешь, кто перед тобой, - улыбнулась женщина. Аля проследовала следом. Кира обошла комнату, приподняла и сбросила на пол одеяло, – не прибрано тут у тебя…

- Не до этого как-то было, – в спину бывшей подруге сказала Аля.

- А что так?

- Да вот как-то всё времени нет.

- Со временем это да, беда, его никогда не хватает.

- Ты что-то ищешь, - не выдержала Аля, когда Кира заглянула за  штору.

Та,  наконец, обернулась и пристально уставилась на  Алю.

- А ты, смотрю, уже в сборе.

- Ты просила поторопиться.

- Ну да, ну да, - задумчиво протянула женщина и тут же снова расплылась в улыбке. – Ладно, идем.

Аля улыбку не поддержала.

- А куда именно мы собираемся,  не хочешь объяснить.

Кира обвела рукой комнату.

- Не здесь же нам разговаривать. Здесь слишком много ушей. - Она обвела взглядом стены.-  А у тебя слишком много вопросов. А я хочу, чтобы ты получила ответы на все и, наконец, успокоившись, убралась из города. Я доходчиво изъясняюсь?

- Доходчиво, - кивнула Аля.

- Тогда  вперед, - направилась к выходу Кира. – Машина уже ждет нас внизу.

Аля направилась следом.  Остановилась у самого выхода. Что-то было не так. Она обернулась, окинула взглядом номер. Небольшая прихожая и комната. Синие занавеси, прозрачная тюль, комом брошенное Кирой одеяло у кровати. Кровать…пуста.

- Ксс,-  отчего тихо, боясь, что её услышит удаляющаяся по коридору Кира, позвала Аля.- Ксс.

Ей никто не ответил. Кота в номере не было.

 

 

***

 Черное авто мчалось по улицам, оставляя за собой зеленые сигналы светофоров и отражая в отполированных до блеска боках полупустую улицу с редкими прохожими.  Сидящая в белом кожаном салоне Аля смотрела в тонированное стекло. Ни одного красного, - отчего-то с грустью подумала она, провожая очередной светофор, – даже желтый ни разу не мигнул.  И на душе тревожно, скребущее тягостное состояние.  Сквозь стекло небо видится  еще темнее и улица мрачно серая, безлюдная, безжизненная. Кира, сидящая напротив,  с устремленным мимо Али взглядом. В подернутых дымкой глазах ничего, пустота, как и та, застекольная, с узкими улицами и серым небом.

Кира смотрела пустотой в пустоту. И от её взгляда девушке становилось не по себе. А Кира молчала, тягостно и как казалось Але, зловеще.

Она обернулась лишь раз, в конце поездки, обратившись к водителю.

- У входа.

 Авто послушно остановилось у входа высокого здания с небывало огромными стеклянными дверьми и ровной  плиточной площадкой перед той. « АзМирБанк»  - гласила вывеска.

Водитель расторопно выскочил и открыл Кире дверь.

 - Идем, – мягко словно герцогиня, женщина  выплыла из машины. Але с непривычки выплыть из низкого салона не удалось, она скорее вывалилась прямо на глянцевую плитку и тут же порадовалась, что имеет пристрастие покупать сапоги без каблуков. Уверенно цокающая двенадцатью сантиметрами Кира не придавала Але уверенности, что она смогла бы точно так же безупречно преодолеть пролет от машины до двери по скользкому покрытию. 

- Со мной, - не сбавляя  шага, кивнула Кира бегущему на встречу охраннику, и тот лишь преклонился в учтивом поклоне. А Кира уже спешила далее. Можно было только удивляться легкости женщины. Але же от этой легкости и от заискивающих улыбок, даримых каждым встречным, становилось все более не по себе. А сотрудники  вскакивали при приближении Кира, склонялись пред той, произносили более чем почтительные приветствия.  Кира  не оборачивалась, на кивки и приветствия не отвечала, она скользила летящей походкой спешащей на огонь бабочки, чуть прикасаясь к половому покрытию и тут же делая следующий шаг. Слишком торопливо,  слишком отрешенно. Аля шла следом, шла, ощущая сгущающуюся позади тьму, слыша оскал и глухой рык тех же самых сотрудников,  которые трепетали от вида Киры. Она ощущала их ненависть и злобу. И только идущая впереди Кира не позволяла им прямо сейчас растерзать Алю. Та  же с момента выхода из машины ни разу не обернулась, ни разу не посмотрела, следует ли за ней девушка. Знала, что следует?  Странное дело, Аля была уверена, стоит ей остановиться и решиться развернуться назад, Кира  увидит, почует натяжение связующей их нити. Нити, появившейся в номере отеля в тот момент, как только женщина вошла. Нить и страх. Но то был не Алин страх. Это был  страх Киры. Страх - который  гнал женщину вперед, заставляя её торопиться, парить по широким коридорам и тянуть за собой ничего не понимающую и только смутно догадывающуюся и предчувствующую беду Алю. И остановиться уже было невозможно, позади оскаленные морды сотрудников, впереди неизвестность, страшнее ли она…

…Ты – из глубины опутанного мраком сознания,- шепнул далекий голос.  – Куда ты идешь? Видишь ли ты?

- Я…-  шепнула Аля продолжая послушно идти за Кирой. – Я…не вижу.

И глухой вой  тоскливо вонзился во мрак воспоминаний…

 Она остановилась всего на секунду у черной пластиковой двери.

«Шамхаз Азимович Кубатов»

- Шамхаз!   -  прочитала вслух Аля и холодная дрожь пробежала по телу.

Память не открывала лиц, память не открывала всех событий, но  с издевательской заботой  заставила Алю содрогнуться. 

Шамхаз – имя  веющее страхом и льдом. Имя – должное быть знакомым и чувственно пугающим, а значит ничего хорошего не предвещающее.

Она еще пыталась заставить трепыхающееся сознание не выкидывать одни ощущения, а открыть, наконец, полную и ясную картинку, когда дверь за ней закрылась, и Алю окутала тьма.

 

***

Она стояла, прислушиваясь к  стуку своего сердца и напрягаясь от окружающей её тишины.

- Кира!

Тишина. Женщина вошла и как будто  растворилась в полутьме.

- Кира!

Свет не яркий, от двух сиреневых бра на стенах, не режущий глаз, но и не освещающий всю комнату целиком. Аля успела заметить, что не видит окон, но видит драпированные гобеленами стены. И рваный серебристый узор. Обои ли…В углах высокие вазы, судя по всему старинные, черные, с таким же что и на стенах узорами. Как же это знакомо, и в то же время неузнаваемо. Память, память…почему «ореховоглазый» не вернул ей сразу все воспоминания. Потому что не выдержало бы человеческое тело. Не выдержало бы ставшее почти мирским сознание. Но, ох…Как бы те сейчас ей пригодились. А так…Она смотрела вокруг. Вазы, гобелены, вохристый ковер, хотя нет, не ковер, обезглавленное животное. В полутьме не разобрать цвета шкуры – темная - возможно, медведь, возможно, волк. И никого. А по ногам пополз холод. Добрался до щиколоток и рванул вдоль тела.

- Кира!

 Дернулась одна из драпированных стен, холод стиснул горло Али.

- Кира?

- Нет, не Кира. Но рад тебя приветствовать в добром здравии, Адага Тосара – Верховный демон Ада.

[Sheron]

13

Она рванула назад. Пусть там оскаленные морды и злоба. Пусть там ненависть. Но здесь… То, что она ощутила от  того, кто стоял перед ней и скверно усмехался тонкими губами…ооо, это было намного страшнее. Это навевало тот самый кошмар, который сносит любой рассудок, тот суеверный страх, который заставляет навсегда возненавидеть тьму.   Который невозможно описать, он стучит в венах, он разрывает сосуды и бьет  в голову, и  прекращается всякая разумная деятельность, мир замирает, боясь сделать вдох и пульсирует только одно  – ужас!

Она рванула назад, сквозь сковывающий холод, сквозь страх и тут же отпрянула  в объятия ужаса. А прямо перед ней вместо впустившей её двери красовалось  зеркало, и из его глубины на Алю смотрела  одетая в темную рясу  женщина. Черный волос свисал растрепанными патлами.  Глаза горели раскаленными  углями  на иссиня-бледном лице. Глубокие морщины разрезали лицо.

Аля закричала. Она кричала сквозь надрывающийся смех стоящего позади неё мужчины. И отражение кричало вместе с ней. Вместе с ней оно упало на колени, прикрывая лицо руками.

- Ты древняя старуха Адага. Тебе давно пора на покой. У тебя нет сил и тех знаний, которые когда-то делали тебя великой. Теперь ты просто старуха. И лишь человеческая плоть пытается выдать тебя молодой, но ты стара и бессильна…твое время прошло, Адага. Ты одна и ты это знаешь. Некому прийти тебе на помощь.  Готова ли ты послужить последнюю службу или, напротив,  испытать самые невероятные муки, коими я  могу тебя одарить…

- Нет! Нет…,- трясясь, захрипела она, не поднимая лица.

- Умница! Хорошая детка! Тогда скажи мне, где ключ и тот, кто может использовать его. Скажи,  и  смерть твоя будет легкой.

- Ключ, – она подняла глаза и посмотрела в свое отображение. То смотрело на неё спокойно, почти умиротворенно.

- Адага, милая, вот только не нужно закатывать глаза, я давно не покупаюсь на подобные прелести. Мне всего лишь нужен ключ и ключевой, и ты, моя престареющая дива, прекрасно знаешь, о чем я говорю…

- Ключ…ключевой, - чуть слышно повторила Аля, отображение не сводило с неё горящих глаз. И то были уже не глаза испуганной старухи, а  глаза демона.  Лицо в отображении  молодело, становясь темным, нечеловеческим…

Вой – дикий, далекий…

Волок стоит ,оскалив пасть, над распростертым телом мертвой жрицы.

-…Ты, Адага Тосара, Верховный демон ада  и идущая по правую руку Владыки, как ты посмела перейти границу и преступить на земли кордона.

Она преклоняет колени.

- Не  отрицаю веры своей и принадлежности, но велю пропустить, ибо не велением тьмы,  а величием вселенной мне допущено запереть было врата третьих земель и вынести то, что некогда сможет спасти земли эти и мирские. Дабы не могло б трецарстивие выйти за пределы огражденных миров. 

- Кто или что подтвердит слова прислужницы  Владыки.

Она вытаскивает из-под черной рясы руки.

Волок ведет носом. Щурит огненные глаза. Потом воротит мордой.

-Что ты сделаешь с тем, что находится  в руках твоих, Адага Тосара. Что велено тебе сделать?

- Велено спрятать до времени.

- Почему не во владении приграничья?

- Нельзя на этой земле. Отображение ибо рядом.  И чувствовать они будут друг друга ,и тьма увидит их, и потянутся они к тому из чего созданы, и очернеет и опутает их серость, и трицарствие воспрянет. Нельзя рядом…

 Волок кивает.

- Неси, жрица. Неси, и пребудут с Вами темные силы Ваши . И не отвернется лик Всевышнего творца. Иди, демон.

Она поднимается с колен и идет дальше. Следом десять жриц.

Она успевает сделать пару шагов.

-  Я чувствую ищеек,  бредущих по вашему следу,  - в спину говорит ей волок.

- Потому нас двенадцать…теперь одиннадцать, - говорит Адага – Мы разойдемся по сторонам света. Одиннадцать дорог запутаем. Одиннадцать троп протопчем. Одиннадцать раз свернем. И пропахнут тела наши миром, и какой бы нюх не был у ищеек, да долго придется им плутать в поиске.

Волок преклонил  голову.

- Что ж иди, Верховная. Иди и сделай то, что тебе велено. Этих мы остановим. Недолго на чужой земле серым тварям находиться. 

- И на том спасибо, - шепчет она.

- Надеюсь, крепко врата заперты, новых гостей не нужно будет ждать?

- Если и придут,  то нескоро. Долгие века мимо пройдут ,прежде  что-то смогут изменить силы третьи.  К тому времени и наши силы вырастут, - проговаривает она  и двигается к лесной полосе. А за их спинами слышен зверский вой выстроившихся в ряд стражей кордона - серых волоков.

Аля смотрела в отражение.  Темное лицо расплывалась под её взглядом, пряча под слоем стекла демонскую суть.   Женщина в зеркале снова менялась, становясь все более похожей  на Алю. Пропали морщины, потухли огненные глаза. Дрогнуло и пропало зеркало, на месте его снова была дверь.

- Ты увидела то, что хотела? – поинтересовался стоящий позади неё мужчина.

Аля кивнула.

- Да, но есть ли уверенность в  чистоте увиденного. Возможно, зеркало показало лишь то, что хочешь видеть ты, а не я.  Веришь ли ты мертвому стеклу? Оно может лгать.

-Ты врешь!

Аля резко обернулась.

- То, что ты хочешь получить, Шамхаз, не ведомо мирской Але и остальным жрицам. Это  глубоко в прошлом, чтобы вот так  разом взять и всплыть. Да и сил было положено немало, прислужник. И сил тех тебе не пересилить. Мал еще.

Лицо Шамхаза искривилось.

- Дура! – выплюнул он ей в лицо. Аля засмеялась.

- Что ж ты медлишь, убивай меня, страшно и мучительно…Тебе не впервой…- она искренне веселилась, смотря, как дергаются его тонкие губы, как искривляется под маской ненависти лицо.

- Ты всегда был глупцом, марионеткой, которую Азазело умело дергал за нитки. И теперь, едва стоило возвратиться, как он вернул и свою игрушку. А вместе с ней твоих глупых стражей. От них было больше пользы, когда прибирали  хрущебы приграничья, - произнесла она,  смотря в наливающиеся кровью глаза.

Мужчина резко дернулся, схватил её за шею.

- Ты сгоришь, -  прижал он девушку к себе и хрипло зашептал на ухо. – Ты будешь вечно гореть, пока не скажешь где ключевой. Ты помнишь, каково это, гореть в моем огне? Я тебе напомню.  А сам всё это время буду рядом. Я буду смотреть и наслаждаться. И это доставить мне намного большее удовольствие, чем ты сама когда-то,  – горячий  язык скользнул по её лицу. -  Я буду наслаждаться твоими муками и тобой. Ведь нет ничего слаще, чем наслаждаться женщиной во время её нестерпимых мук.

Аля  прикрыла глаза.

- Так ты к тому же остался ещё и тем же похотливым извращенцем.

- Можешь не распаляться  заранее, – хрипло прошептал Шамхаз, – у тебя будет еще сотня жизней для этого. И сотня смертей.  - Он выдохнул.- Ты будешь невыносимо страдать. Ты будешь просить о пощаде. А теперь подумай, зачем тебе это? Ради чего? Мой Мессир даст тебе всё. Он вернет твое былое величие. Ты вновь станешь царицей ада.  И я подле тебя, верный и преданный. Я сделаю так, что ты никогда не пожалеешь о своем выборе. - Голос Шамхаза дрожал, руки скользили по телу Али. – Вспомни, нам было хорошо.

Губы девушки  дернулись в презрительной усмешке.

- Ключевой! – проговорила она. – Хрен тебе, а не ключевой!  

Он издал рык, оттолкнул и  с силой ударил её по лицу. Она засмеялась, чувствуя, как с края губы побежала кровь.

- Да! Да! Сильнее! Сделай мне больно! Убей меня, падальщик,- последние слова захлебнулись в крови. Шамхаз  ударил ещё раз, теперь уже в грудь, потом в живот и снова по лицу. Смех превратился в хрипящий кашель.  – Ёбаная марионетка!

Он выхватил из-за пояса кинжал, тот вспыхнул искристым огнем. Адский палач. Аля, свернувшись на шкуре и выплевывая с каждым выдохом кровь, прикрыла глаза. Вот и все. Пусть только быстрее. С одного удара. И всё закончится. Сейчас и здесь. И больше не будет никакой ответственности и обязанностей. Для неё больше ничего не будет.

Кинжал со свистом рассек воздух взметнувшись к потолку…

Кто-то тихо поскребся в дверь. Мужчина так и застыл с поднятым кинжалом.

- Кто? – от  режущего голоса одно из бра разлетелось на куски, лопнула с глухим звуком лампочка, и в комнате стало еще темнее. - Я спросил кто?- прорычал он еще раз.

В дверь, не отвечая, снова поскреблись.  Аля с трудом приподняла голову. Только сейчас она заметила стоящую в углу у самой  двери Киру. Она была здесь всё это время. Женщина стояла, дрожа, опустив голову. Аля горько усмехнулась.   

- Быстрее давайте, у меня нет времени на пустяки.  Кто и чего надо?

И в тот же момент из-под двери просочилась темная дымка.

***

Из-под двери просочилась темная дымка и поползла по полу. Шамхаз опустил кнут.

-Что за…

В тот же момент оттуда же просунулась кошачья лапа и погрозила всем находящимся в комнате когтем. Вслед за лапой, расплющившись,  в тонкую щель начало просачиваться  блинообразное тело кота. Жуткие  похожие на яичницу-глазунью глаза покосились на Алю, растянутый рот жутко улыбался во все кошачьи зубы.

Аля видела, как вскинула лицо и разом побледнела Кира. В следующий момент её глаза стали такими же круглыми, что и у кота, она раскинула вдоль стены руки и испустила жуткий визг. А кот уже проник в комнату,  выгнулся и начал надуваться, словно он был воздушным шариком.

Шамхаз растерянно отступил назад . Потом обернулся на Алю.

-Что это за  хрень. Это не мирское и …не адово. Что это?

Животное  продолжало увеличиваться в размере.  Шерсть его меняла  цвет с серого на черный,  при этом глаза пристально смотрели на  мужчину, а когти скребли пол. Шамхаз  зашипел, дернулся и в тот же момент  расправил разверзшиеся за спиной  огромные черные крылья.  Рот мужчины оскалился, сквозь клыки дернулся раздвоенный язык.

-Мяу – спокойно в ответ произнесло животное.  Але голос показался идущим из глубины, словно не кот его издал, а глубокий колодец.  Животное замотало мордой, та стала удлиняться, из-под верхней губы вниз поползли клыки. Шамхаз что-то выкрикнул, тварь, представшая посреди комнаты, издала свист. Шамхаз что-то быстро произносил, Аля различала  в его спешащем говоре имена. Он звал охрану. Тварь издала звук, похожий на смешок. И действительно, на зов никто не пришел.

Дальше она не видела. Внезапно у неё нестерпимо заломило виски, она закрыла глаза и сдавила голову руками.  Почти одновременно с этим раздался вопль – резкий, почти мгновенный – Шамхаз – он закричал и стих - секундная боль, смертельная.  А потом дрожащее тяжелое дыхание Киры…

-…пожалуйста, пожалуйста….-   крик… Он был чуть дольше, чуть пронзительнее и больнее.

И тишина.

Аля продолжала сидеть, не открывая глаз,  ожидая смертоносного удара. Только бы быстро, вот, вот сейчас…Какая разница от кого придет смерть…Шамхаз или тварь…Всё одно, лишь бы быстро…

Влажный нос притронулся к зажимающим голову рукам. Мордочка потерлась о лицо. Аля замотала головой.

-Убивай, убивай!

-Мяу, - прозвучало тихо, чуть слышно, Аля  приоткрыла глаза. Боль тут же отпустила, как будто и не было. Рядом сидел кот и заглядывал ей в лицо темно зелеными кошачьими глазами. Это было обычное серое животное.  С пушистым хвостом и умильной мордой, облизывающей усы.

-Мяу.

Аля повернула головой. Два тела, неестественно завернутые в единый узел, у самой стены. Прямо на неё уставлены пустые глаза Киры. Из разорванного рта тянулась кровавая слизь. Спазм сдавил Але горло, она перевела взгляд на кота.

-Ты убил их?

Кот дернул ухом.

-Кто ты?

Животное пристально посмотрело на девушку, широко зевнуло и направилось к двери. Почти дойдя,  обернулось  на Алю.

-Нет, нет – отодвигаясь, зашептала та. – Я не пойду. Не пойду. 

Кот сощурил глаза и коребнул пол когтями, раздался скрежещущий звук. Аля, опираясь о стену, поднялась. Кот скривил и без того неровный рот и открыл дверь лапой.

[Sheron]

14

Она шла, слегка покачиваясь и сдерживая рвотные позывы. Весь коридор и холл и лестничный пролет – всё было залито кровью. И по всему пути тела сотрудников с искореженными лицами, вспоротыми животами, оторванными головами. Кровь еще сочилась из их ран. Кот впереди с легкостью, не обращая внимания, перескакивал их, устремившись к выходу. Аля шарахалась от каждого тела, как будто боялась, что  то оживет и схватит её.  И всё чудились ей мертвые взгляды в спину. Она ускорила шаг, так хотелось выбраться из жуткого места. Бледная,  с трясущим тело ознобом, она выскочила из здания и начала ловить воздух ртом.  Минута, может больше, она стояла, тяжело дыша. Кот всё это время находился в стороне и наблюдал за девушкой. И лишь когда та сделала первый  не слишком твердый шаг по мощенному плиткой тротуару, пошел вперед.  

И Аля шла за ним, и с каждой секундой шаг становился быстрее.   Теперь ей уже хотелось побыстрее уйти не просто из здания, с улицы, с квартала, из самого города. Умчаться, убежать, не вспоминать.

 В ушах  ещё звучал пронзительный вопль. Кричал, не замолкая, стремясь вырваться наружу. Кот же, дойдя до дороги,  остановился, смотря на бледную Алю. Зеленые мутные глаза. Ни жалость, ни сожаление. Приказывающий двигаться взгляд. Аля не хотела в них смотреть. Она хотела отвернуться и вдруг чудесным образом очутиться у себя дома с книгой в руках. Ладно, пусть без книги, но дома. Дома! Дома!  

Но она смотрела и шла. Как на привязи. Как немного ранее за Кирой. Ведомая, не имея ни силы, ни власти над своим сознанием, чтобы сопротивляться тянущей силе.

Шаг за шагом, они двигались сквозь город, сквозь людей. Сквозь выпрыскивающими выхлопные газы машины и заснеженные деревья. И всё это шумело, пахло, кричало.   Они были не одни, вокруг шла жизнь.  Но Але чудилось, что они единственные.  Единственные в этом провалившемся в приграничье городе. Единственные живые.

Перед глазами туда-сюда маячил серый хвост. Влево, вправо, влево, вправо. Голова кружилась. И пройдя пару кварталов, Але, уже казалось, что всё тело кота и мельтешащий хвост – всё кружится и город пляшет вокруг неё каруселью, виляя улицами и подмигивая окнами домов.  И небо, и люди- всё кружилось. Безумный круговорот.  Влево-вправо , влево-вправо.  Аля шла за котом, потеряв всякое понимание реальности. А город крутился, выплясывал вокруг неё и с каждым новым кругом менялся. Менялись улицы – становясь серыми безоконными, менялись люди – их лица – бездушные, пустые.  Взгляды  стеклянных глаз скользили сквозь Алю. И тела становились серыми, прозрачными. Их не было в этом миражном городе.  В этом приграничном городе жили только их тени. Они не видели Алю, тени не зрячи. Они не видели эту серость, для них был только мираж. Они шли по другому  миру в другом измерении, но в то же время пересекали,  вживались в уже входящий в их жизнь новый потусторонний мир. И лишь серое небо было одним на всех, и в нем с неистовством грохотал новый бой. И здесь, в этом мире, Аля видела силуэты стражей в небесах, видела яростные морды волоков и черные страшные оскалы монстров третьего мира. Аля шла, уже не смея остановиться. И кот перед ней менялся. Вытягивались, становясь  мощнее и крупнее, темнеющие лапы.  Расширялись, набухая, мышцы и плечи.  Прилип к шкуре пушистый ворс, становясь иссиня-черной шкурой. Уши прижались, между ними протянулась костяная корона, круп осел, расширяясь, хвост вытянулся, став толстым, почти с руку, длинным, раздвоился на конце. Животное стало почти с Алю ростом. Оно бежало упертой рысью, не сворачивая, вдоль дороги, уткнувшись носом в асфальт, и черное брюхо раскачивалось в такт мягким кошачьим движениям. Аля не видела его морду,  но в один момент, когда бывший кот чуть обернулся, заметила  почти бульдожий оскал, разве что клыки длиннее и баки задраны выше. Широкий нос с огромными ноздрями то сужался, то расширялся,  вот-вот из них вырвется если не огонь, то пар.

Але чудилось, что над головой,  высоко-высоко в тяжелой громыхающей сери над ней кружит ворон.

Она не видела его, но  через дымку сознания до неё донеслось  его щемящее, громкое: «Каррр»

 

***

Они добрались до окраин города. Последние, ставшие  прозрачными дома пропали за спиной, а впереди раскинулось покрытое снегом поле.

Кардон - смутное  воспоминание всплыло и тут же пропало в обжигающей глаза белизне снега. Животное, не останавливаясь, направилось через поле, Аля следом, утопая в рыхлых сугробах.

Они прошли не более пяти минут,  у самого горизонта обозначилась полоса деревьев.  Животное остановилось, подняло бульдожью голову, ноздри его возбужденно затрепетали.  В следующий момент дернулась, прижимаясь к голове, костяная корона, животное обернулось и припало перед Алей на передние лапы. Девушка растерялась. Животное ворчало, косило глаза назад и перебирало лапами, торопя  её. Аля обернулась. Вначале ей показалось, что рябит от снега в глазах. Но уже через пару секунд она различила движение. То, что она приняла за рябые точки,  быстро приближалось. До слуха донеслось чуть слышное гиканье. Аля еще медлила, присматриваясь,  животное рядом издало рык. Она отвернулась и, уже не думая, взобралась на спину кота. Кто бы там не был позади, ничего хорошего она не ожидала. И лучше бы им убраться по-добру по-здорову. Тварь под Алей вскочила и кинулась бежать, выкидывая из-под черных лап снежные клубы. 

В лицо бил ветер и холод.  Девушка  не оборачивалась, но  слышала позади себя приближающееся тяжелое дыхание и громкие рвущие воздух крики.

Она всем телом прижалась к животному, делающему неимоверно огромные прыжки. Шкура терла лицо, корона тыкалась в голову. Аля прижималась к набухшим, дергающимся в прыжках мускулам. И чем сильнее она прижималась, тем явственнее пред ней вставала яркая картина прошлого. От шкуры животного шло тепло, странное, опутывающее сознание. И это тепло вырисовывало в памяти картинки,  забивало уши и толкала в неё нужное, знакомое, забытое. Слова, слова - они бились сквозь призму, построенную много веков назад, они просачивались сквозь тонкие стенки многогранника, прошлого, отслаивались теплом от шкуры и вонзались в туманное понимание.  Кусочки - режущие глаза, разноцветные пазлы, старательно пытающиеся выстроиться в одну общую картину.  

-Гай! Гай! Гау! – раздалось совсем рядом.

 Ощеренный черный пес с капающей с обнаженной губы слюной несся  в паре шагов от Али. На спине его восседало существо. Аля не могла бы более точно описать его – ибо то было закутано в плащ, и даже порывы гонки не срывали плотного  запаха.

- Атау! – Аля не могла точно сказать из какого воспоминания в точности выплыло это, но крик плеткой подхлестнул несущее её животное, в нем как-будто прибавилось прыти, двумя прыжками оно вырвалось вперед и уже не бежало, а летело, едва касаясь лапами о белоснежный наст.

Бешеная скачка. Кордонный ветер с неистовством рвал волосы, пытаясь сдернуть Алю с животного.  Она вцепилась в корону до белизны на костяшках пальцев  и старалась из-за всех сил сжать ноги вокруг тяжело вздымавшихся боков твари.

- Атау! Атау! Ара! – её горячий шепот подстегивал животное вперед. Аля ощущала как с каждым рывком отдает ему свои человеческие силы. Она и тварь. Единое свистящее дыхание. Один бешенный стук сердца. Одно целое. Так было. Давно. Очень давно. Та же скачка, и в руках мягкий живой сопящий в руку пакетик, живой с яркими зелеными глазами.

- Атау! Атааауу! – голос Али разрезал воздух.

  Они неслись вперед, навстречу лесной гряде. И до неё оставалось не так уж и много. А в спину  несся тяжелый рык церберов.

- Гай! Гай! – свистели голоса погонщиков.

- Гауууу! – вторили им псы.

 И вот уже одно из созданий отпустило зажатый в руки плащ, и тот концом ударил Алю в лицо, чуть не сбив со спины твари.  И тут же  в нос из разинутой пасти цербера пахнуло смрадом и мертвечиной. Свирепая морда  клацнула зубами в паре сантиметрах от девушки. Аля дернулась,  чуть не слетев со спины. Животное под ней напряглось, делая рывок. На долю секунды девушка  увидела, как слетел с головы погонщика капюшон и на неё взглянул проваленными безднами глаз череп обтянутый черной кожей. Он жутко оскалился  и пришпорил пса.

-Гау!

-Атау! – прокричала Аля.

Тварь под ней захрипела от натуги.

По шкуре бежали капли пота.

-Гау! Гау!

Слишком близко. Слишком.

-Атау!

Хрип и дрожь невероятного напряжения.

- Гау! Гау!

- Гоууууу!

 Черная рука потянулась к Але. Девушка сжалась, собирая остатки сил и чувствуя ,что еще чуть-чуть и их не останется, даже чтобы держаться.

-Атау!

 Животное под ней напряглось.  Превозмогая себя,  оно сделало невероятный прыжок.

У девушки засвистело в ушах.  Рука погонщика сорвалась с уже почти схваченного им Алиного плеча,  пес  кувырком полетел вбок, подминая под себя скрежещущее от негодования существо.  Тварь  под Алей сделала еще один рывок  и … споткнулась.  Кубарем полетела, вздымая снег и издавая бесноватый вой. Руки девушки сами по себе соскользнули с короны, её выкинуло и она несколько раз кувыркнулась в снегу, ловя ртом холод.  Позади за спиной слышался хрип поднимающейся твари.  Из легких Али вырывался такой же хрип.  Она судорожно стряхивала с себя снег, а  совсем близко было слышно радостное, торжествующее:

- Гай! Гай! Гаууу!

       ***

Аля не сразу поняла, что произошло.

Она не видела ничего вокруг. Снег забил лицо и она судорожно стирала его рукавом.  До слуха донесся рык отбивающейся от церберов твари.  Протерев еще раз глаза, она полуразмытым взглядом видела, как с радостным оскалом к ней идет, оставляя в снегу глубокие тонкие следы, погонщик.  Слова, слова - к ней должны прийти слова. Воспоминания – их так много, они не могут вернуться все и разом!  Но, о Владыка! Как же они нужны сейчас. Погонщик шел, глумливо усмехаясь. Он остановился в паре шагов от нее и протянул руку к поясу на котором блестело ледяным светом оружие.

Она замотала головой.

Вот так.

Столько вариаций смертей в один день. И вот, когда она поверила в жизнь, смерть все же настигла ее. Смерть стоит и ухмыляется, протягивая  холодную руку забвения. И Аля вдруг поняла, что  не готова, не хочет, чтобы это произошло сейчас. Что-то было в её жизни, что-то ради чего она приехала в этот проклятый город, ради чего есть само её существование.   То, ради чего возвращалось прошлое. Она возвела глаза к небу. В нем было серо. Громыхающему кровавыми латами небу было не до неё.

-Так зачем?... – молча спросила она. – Для чего всё это было?  Если во мне не осталось сил, если нет даже той толики, что могла бы  помочь. Ничего нет…нет …

Погонщик занес лезвие над  Алей.

Слишком быстро все завертелось. Слишком медленно приходили  воспоминания.  Даже её сильнейшее желание не могло дать нужных  сил. Не могло разом заставить так долго молчавшую память вспомнить хоть одно заклятие.  Она вскинула руки, закрывая лицо от блестящего лезвия и  ища в себе хотя бы малость ведовской мощи. Она успела заметить, как повалилась  в снег тварь, сбитая псами. Её пронзительный визг разлетелся над полем. 

- Астах, астах сарами, варибу, астах… - прошептала Аля последнее,что выплыло из недр воспоминаний.

-Каррр.

Погонщик замер всего на миг, ища взором птицу. И этот миг Аля увидала как из-под снега, поднимая белые фонтаны, вырвались серые тени.

- Астаах…

- Гарам! – взвизгнул погонщик  и тут же упал снесенный серой массой.

Аля покачнулась. Одна из теней скользнула к ней. Девушка победно улыбнулась и в изнеможении провалилась в темноту.

[Sheron]

15

Сквозь тьму выли псы.  И был их вой полон бессильной злобы и обреченности. К нему вторился другой вой – хлесткий, сплетающийся с ветром, гонимый погонщиков прочь.  И тьма, дрожа, отступала перед этим воем. Ресницы Али дрожали. Она помнила этот вой, и слезы бежали из глаз. Они пришли на зов.

Волоки.

Дрожа от холода  и пережитого, она открыла веки. Над ней, прикрывая телом, стоял, испуская вой, огромный серый волк – верховный волок кордона. Рядом с ним по обе стороны стояли его серые собратья. Аля перевернулась в снегу и начала подниматься. Волок посторонился. Вокруг поднимающейся Али тут же образовался круг ощерившейся стаи. Вдалеке она увидела церберов. Псы, скалясь и сверкая глазами, отступали.  Погонщики  безмолвно грозили волокам черными кулаками.

-Идем, - произнес верховный волок и обернулся к Але. – Идем Адага Тосара, пока они не привели подмогу.

Аля кивнула, но тут же вспомнила:

- А где зверь…со мной был черный зверь…

Волоки переглянулись.

- Когда старейшина воронов привел нас, здесь были только вы и церберы с погонщиками. Идем адское создание,  ибо они вернутся. С тех пор как появилась брешь в параллели, они здесь частые гости. Нам с трудом удается отстаивать атаки.  – Он вздохнул. –  Адские хранители и мы ведем постоянные бои - они на границе, мы у кордона. Но боюсь, наших сил не хватает. Границы двигаются, подминая под себя мир, и мы ничего не можем сделать, лишь на время сдержать…

Аля опустила голову.

-Прости меня, Верховный.

Он вздохнул.

-Это я…я виновата – всхлипнула Аля. –Я не смогла, Верховный… я не смогла сделать все правильно.

- Не суди себя. Не каждый бы смог. Ты могла только предположить итог, время расставило всё по-своему, - спокойно ответил волок. – Идем же, они вернутся.

Аля вытерла лицо рукавом. Шмыгнула раскрасневшимся носом и кивнула .

-Идем! -  бросила последний взгляд на выкатанный тяжелыми телами снег. Твари нигде не было.  Аля вздохнула и окруженная стаей пошла к уже видневшимся деревьям.

 

***

Они шли, пока не увидели среди деревьев силуэты.

Люди.

 Они бежали к Але.

Волоки переглянулись. Вой пронесся над полем  и с порывом ветра волоки расплылись серой поземкой по снегу.

Аля остановилась. Она  смотрела на приближающихся  к ней людей.

Живые.

 Настоящие люди.

Две женщины и трое мужчин. Одетые по-зимнему, в  высоких меховых сапогах и теплых куртках. У мужчин в руках винтовки.  У женщин…Аля не разбиралась, но похоже то были мечи!

Подбежав, они окружили Алю.

-Идемте, идемте, – шептала одна из женщин, смуглая с гладким черным хвостом волос на голове. Её раскосые глаза смотрели при этом куда-то за Алю.  Она тянула девушку вглубь лесной полосы. Остальные прикрывали тыл. Аля шла не озираясь, не оборачиваясь назад, но слышала за спиной  волчий вой и глухую грызню.

Небо молчало.  Уже не было слышно не грома, ни раскатов.

Границы сдвинулись, отступили адские войны. Но пройдет совсем немного времени и содрогнется мирская земля,  ибо теперь бои идут уже на ней.

Брешь в параллели.

Насколько она большая? Настолько что сквозь неё проходят стаи трицарственных церберов. А  на границе встали уже и люди.  Люди.  Неужели они участвуют во всем этом? Просвещены? Кем?  На чьей стороне?

Аля покосилась на державшую её за локоть девицу. Шустрая, перевязи на руках,  в глазах нет страха, в них уверенность в действиях, уверенность в себе,  такие глаза бывают у воинов.  Такие глаза были у тех людей,  кто воевал тогда… В ту далекую войну. Холодные взгляды, ледяные оскалы тонких губ. Их лица исказились, когда взвыла воронка времен, запирая замок, когда захлопнулись, заставляя содрогнуться параллель, врата.  Они остались там, в троецарствии. То был их выбор, их бой за власть. Но знали ли они…Знают ли эти…

 - Теперь объясните, кто вы и как попали в приграничье?

И точно такие же нотки  голоса – уверенные, наглые, словно на их территории нагадили.

Аля остановилась и посмотрела на говорившего. Они стояли уже в полосе деревьев. Девица,  державшая Алю, тут же отпустила её руку и отступила назад.

- Вы можете объяснить, что вы здесь делали? - Высокий мужчина с холодным уверенным лицом, сдвинутыми густыми бровями. Губы тонкие и натянутые желваки. Азиат. Необычайно серьезный азиат. С темно-синими глазами,  готовыми пробуравить в Але дыру. Отчего-то ей казалось, что она уже вот так стояла перед ним и он что-то спрашивал таким же недоброжелательным тоном и буравил синими глазами. Но как она ни старалась вспомнить, где и при каких обстоятельствах это происходило,  в голове стояла пустота. Слишком насыщенный, тяжелый выдался день, слишком много воспоминаний.  Как же прав был Владыка. Её человеческая суть не выдерживала, она трещала по швам готовая вот-вот развалить трясущееся в лихорадочной работе сознание. А то выбрасывало новые и новые эпизоды, которые тут же поглощались памятью. А азиат стоял напротив и смотрел в глаза и, казалось, пытается проникнуть внутрь Али – понять о чем она думает, что знает.

– Я приехала к подруге,- собственный голос показался ей глухим идущим откуда-то из недр живота.

-Где живет ваша подруга? Для чего вы к ней приехали?

- Старополь. Зеленые луга. Дом шестнадцать квартира двадцать три.

Аля выдавливала слова, с трудом понимая, что от неё хотят. А глаза азиата гипнотизировали, и у Али не было ни сил, ни желания сопротивляться. И только сидевшая внутри неё древняя демоница упиралась, собирая и пряча от наглого глаза то потаенное что не надобно знать, что принадлежало лишь ей.

-Откуда вы приехали?

-Из Москвы.

Он подошел к ней и прижал к себе. Демоница  в Але взвизгнула, поглубже  пряча в себя  сокровенное.

А азиат  гладил Але голову. И рука его, теплая, человеческая, погружала её в состояние пустой отрешенности.

-Сейчас вас отвезут в ближайший населенный пункт и отправят скорым рейсом до Москвы. Вы забудете, что здесь видели. Вы никогда не вернетесь сюда.

Аля слушала его голос и кивала. Молчала и демоница, боясь, что её распознают, увидят, попытаются забрать сокровенное, а сил еще нет, силы нужно искать, нужно вспоминать и молчать, пока молчать. А голос азиата проникал внутрь и опутывал сознание, и то в упоении слушалось. Оно так устало, ему хотелось слушать и спать, ему хотелось забыть о мире и его проблемах. И голос баюкал, голос был таким сладким.  Сейчас она поедет домой и не вспомнит о произошедшем. Она ничего не вспомнит, у неё будет только её обычная человеческая жизнь. Разве не этого она хочет? – вопрошал голос.  Семья, дети, любящий мужчина рядом.  Этого, – шептала в ответ Аля и шла вслед за голосом, за упоительным чарованьем. Шла за обещанным спокойствием. Кто-то помог забраться ей в  высокий джип и какое-то время её трясло по ухабам. Аля улыбалась - она едет домой. Потом она видела здание вокзала и людей, спешащих на автобус, на котором красовалась табличка «Звенигород- Москва».

Звенигород, – вяло, без всякого интереса подумалось Але, - это почти на двадцать километров дальше Старополя, - но мысли тут же унеслись вместе с объявлением о посадке.

Аля, ведомая кем-то  за руку, без сопротивления вошла в автобус, прошла по узкому проходу, задевая высокие сиденья и села на указанное ей место. Кто-то заботливо вложил ей в руки билет. Она не смотрела на провожатых, а безлико отвернулась к окну. Она смотрела на здание автовокзала, на людей, неспешно тянувших сумки к автобусу, на водителя, курившего в стороне и улыбчиво разговаривающего с то ли напарником, то ли с пассажиром – молодым пареньком в пуховой шапке, из-под которой выбивались рыжие кудри.  Молодой. И снова Але его лицо почудилось смутно знакомым. Но она не хотела, не желала вспоминать. Они разговаривали очень громко, всего в паре шагов от окна, Аля видела их движущиеся губы и до неё долетали слова, но смысла понять она не могла, она просто смотрела в пыльное окно. Смотрела и с тупой обреченность думала:

- Я еду домой.

[Sheron]

16

Холод, пронизывающий тело и ломящийся сквозь барьер гипноза. Будоражащий  и зовущий.

Аля! Аля!

Блики солнца, заря или закат. Блики в радужках глаз.

Аля!

Демоница внутри вопила. Бились черные тела о стену, сотканную голубыми глазами азиата.

Всё забудешь.

Домой.

Аля!  

Холодно. Как же холодно.

Озноб по коже. Леденящий. С холодными капельками по вискам.

Холодно.

Очередной  блик резанул глаза, и сквозь него мелькнуло маленькое черное пятнышко.

Аля!  

Девушка задрожала всем телом.

Точка росла, точка приближалась, делая огромные прыжки, выбрасывая из-под черных лап клубы снега, точка мчалась вслед автобусу.

Блик.

Дрожь ресниц, скидывающих морок.

 Точка росла, точка обретала четкие контуры. Тело её  то растягивалось в прыжке, то сжималось пружиной,  она почти летела над белой простынёй поля.

Аля прислонилась к стеклу лбом.  Холод забился, затрепетал. Теперь она уже видела и черное лоснящееся тело с рваной кожей на боках - отметены церберов, и безобразную морду, обращенную в сторону автобуса. Холод отхлынул от сознания, окатив  волной трещавшего жара. И тут же, не обращая внимания на полный автобус, на бьющие в глаза солнечные лучи, Аля вскочила и ударила в стекло.

То не поддалось.

- Остановите автобус!

Водитель не обратил на неё внимания. Водитель даже не обернулся. Руки его, твердо державшие руль, не дрогнули от резкого голоса девушки. Он стеклянным взором смотрел перед собой.

Аля ухватилась за кресло впереди, стремясь выйти, в тот же момент  на её запястье легла  рука сидящего рядом пассажира. Девушка резко обернулась.

Мужчина лет сорока, не азиат, не тот, но глаза такие же пристальные, только черные -  магниты.  Аля тут же отвела взгляд.  Ну, нет! Теперь она знает, что это за глаза такие.

- Отпустите, -  звенящим шепотом произнесла она, и рука её непроизвольно сжалась в кулак.

- Сиди, если хочешь остаться жива. Здесь до границы  немного осталось.

- Я закричу.

-Кричи, -  холодно ответил он,  и голос его, твердый, без тени сомнения заставлял верить - крик ей не поможет.

Она разжала кулаки, одновременно окидывая взглядом салон.   Все пассажиры  каменными изваяниями смотрели строго перед собой. Аля растерялась. Но уже в следующую секунду  резко всем телом дернулась, вырывая руку, невероятным прыжком перескочила пассажира и кинулась к водителю. Пассажир, матюгнувшись, кинулся за ней, споткнулся о ножку сидения, распластался в узком проходе между толстой теткой в ядрено-синей шубе и мужиком  в черном берете, из-под которого гордо смотрел вперед орлиный нос.

Аля достигла водителя и вцепилась в его руку. Тот качнулся маятником, ничего не отвечая и не сводя пустых глаз с дороги. Позади, громко ругая Алю, поднимался соглядатай.

- Остановите!  -  с силой затрясла девушка податливое тело водителя. Под её руками то съехало по креслу и мягко повалилось на бок, потянув при этом на бок и руль. Автобус кинуло в сторону.

- Сука! - падая на валящихся  пассажиров, выкрикнул, почти дотянувшийся до Али мужчина. Сверху на него упало полное тело и тот, с орлиным носом. Чья-то рука закрыла лицо ладонью в перчатке, так что мужик теперь только сопел, стараясь выбраться из-под тел.

 Автобус выскочил на обочину, салон затрясло. Руки водителя затряслись в такт, дергано вертя руль. Автобус  сотрясался, мотыляясь из стороны в сторону, рванул в сторону дороги и снова свернул к обочине.  Аля ухватилась за руль и попыталась выровнять взбесившуюся машину, но водила, словно издеваясь, не позволял, налегая телом на руль. Тогда девушка попыталась поднять его. Позади, сталкивая с себя тела пассажиров, матерился Алин соглядатай. 

Ей  почти  удалось поднять грузное тело водителя, когда оно выскользнуло из её рук и снова завалилось на бок, с силой крутанув руль,  машина взвизгнула, пересекая трассу, захрустели, вздымая лед трассы, вывернутые колеса. Секунду, не более, автобус, опасно накренив , тянуло в сторону обочины, после чего он, издавая скрежет, завалился и уже несся  по стылой дороге на боку, свистя в воздухе колесами. Аля в момент падения не смогла удержаться, упала на  водителя и  с ужасом  слушала как  визжит, сминаясь и разрываясь, металл, видела как сыплются на лицо и руки осколки лопающихся как пузыри стекол.

А потом дорога кончилась.

 Они всё-таки  вылетели на обочину и  кувыркнулись, забивая  в разбитые окна салона снег, после чего  машина качнулась,  врываясь в сугроб, и остановилась. 

Аля, тяжело дыша, приподняла голову, попробовала пошевелиться - конечности целы. Она  попыталась подняться с  водителя, удалось не сразу, несколько раз то руки, то ноги скользили по чему-то вязкому. Только приподнявшись на коленях она смогла увидеть, что то была кровь. Живот водилы был распорот вывернутой стойкой двери, еще чуть- и Аля была бы вспорота вместе с ним, этакое мясо на палочке. Девушку от представления подобной смерти бросило в пот. Она  начала отползать назад, пока не уперлась  в нечто твердое. Только в этот момент обратила внимание, что в салоне не слышно ни стонов, ни крика. Люди мешками лежали друг  на друге. У кого-то были разбиты головы, у некоторых те же были неестественно вывернуты и смотрели в пустоту страшными зеркальными глазами. Вывернуты были не только головы, но и руки, тряпками свисавшие с мешочных тел, и ноги ,вытянутые и смотревшие в разные стороны.  

Аля замотала головой.

Нужно взять себя в руки и выбраться. Выбраться  во что бы то ни стало.  Она  потянулась к лобовому стеклу, чудом оставшемся целым,  уперлась в него руками,  и тут же увидела как от её руки остался кровавый отпечаток. Секунду она тупо смотрела на него, после чего уверенно тряхнула всклоченной головой.  Потом, всё потом. Она жива, нужно выбраться, а уже потом  она будет разбираться, что с ней. Размазывая по стеклу кровавый след, девушка поползла к первому разбитому окну, которое было над ней.  С трудом, чувствуя боль в правой руке, она  дотянулась до оскольчатого края и подтянулась.  В этот момент чья-то рука скользнула по лодыжке и вцепилась в её ногу. Аля, тяжело дыша, обернулась. Из-под груды тел, на неё  смотрел соглядатай.

- Не вылазь, дурра! – прохрипел он. – Мы в приграничной зоне - мы еще на их стороне!

 -Да пошел ты!- пнув его в лицо, зло ответила Аля.

- Стой, дурра! – стараясь выползти из -под людских тел, прокричал он ей в след.  Аля уже не слушала, подтянувшись, она выползла наружу, скатилась с бока автобуса и, прижимая к себе правую руку, направилась прочь, туда где она видела черный силуэт твари.

 

***

Она шла, прерывисто дыша. Невыносимо болели ребра. И рука - с пальцев каплями скатывалась кровь. Идти с каждым шагом было все труднее. Она еле перебирала ногами, всматриваясь в белую пелену, в расчерченную черными протекторами шин  дорогу. Нужно идти. Нужно вернуться и найти Геру. Демоница внутри хрипела, мозг горел. И Аля шла. Еще шаг…шаг…

Она упала на колени. Уперлась рукой о дорогу, не чувствуя льда и снега, не чувствуя холода.  В спину дунул ветер, пахнув паленой резиной и дымом. Аля повернула голову. Ей казалось, она шла так долго, но смотря на дымящийся автобус, она поняла, что прошла не белее трех сотен метров. Три сотни метров – она практически чувствовала жар возгорающейся машины. Девушка упала на бок, уткнулась  лицом в снег и зарыдала, прижимая к груди колени.

-Ничего не вспомнишь? - прошептала она слова азиата, - ничего не вспомнишь!  Черт бы тебя побрал, сукин сын!

Она помнит! Она помнит! Она теперь всё помнит.

Прерывистое дыхание ударило  в спину. Аля вскинулась.  Тварь стояла рядом, смотря на девушку синими  глазами и тыкаясь уродливой мордой в окровавленные ладони. Аля обхватила её за шею, всхлипнула и  поднялась.  В тот же момент раздался взрыв. В спину ударило волной жара.  Аля  обернулась , сощурив глаза смотрела как огонь обгладывал железный корпус.  

 - Там были люди, Ара! – тихо проговорила она. – Там были живые люди. В мороке, но живые. Кто-то их ждал.

Тварь молчала. Аля, уцепившись за холку, забралась на неё.

-Нам нужно в город,- теряя сознание проговорила она и ощутила как дернулись под толстой шкурой крепкие мышцы.

***

Дорога, дорога. Аля то приходила в себя, то снова впадала в забытье. И чудились ей огромные врата, с железным, покрытым копотью замком, с которого просачивались черные капли.  Стены, невероятно высокие, черные –  сквозь них смотрящие на неё лица, без глаз, в немых криках разевающие рты. Руки, тянущиеся сквозь стену, и не в силах пробиться сквозь нее.

 Яркий свет резанул глаза.

Аля приоткрыла веки и успела увидеть машину и бегущего  к ней парня - рыжего с зелеными глазами..со злыми глазами.

-Ара, - шепнула она. Тварь ей не ответила. Зато в снова погружающееся  во мрак сознание долетели рваные фразы:

- …почему!...сказали…убирайтесь!

[Sheron]

17

Синие глаза смотрели Але в лицо. Черная голова склонилась на бок.

-Я не уехала, - торопливо зашептала ей Аля,-  Я тебя помню. Твоё имя – Арастарх – Ара. Я всё помню.

-Всё? –  произнесла ,не раскрывая пасти ,голова.

-Всё…всё…-  повторила Аля уже неуверенно. – У меня просто нет сил. Но я наберу…наберу…я

-Не всё, - грустно качается голова - Не всё, ты вспомнила не всё.

 Аля замерла смотря в морду зверя.

-  Кира…ты убил Киру?

Зверь молчал.

-Гера…он остался один.

Зверь опустил морду.

-Я виновата…я…   Мне нужно найти его…нужно пока он...

 

***

- Почему вы не уехали? – крик ворвался и будильником прозвенел в голове, заставляя Алю открыть веки.

Рыжие волосы. Зеленые болезненные глаза с ненормальной худобой лица. Аля узнала его.

-Почему вы не уехали? – кричал ей в лицо Тимур, перегнувшись через переднее сиденье.

-Я…я …не могу,  - как же больно было шевелить растрескавшимися губами. – Мне нужно найти…

- Вам нужно уехать…- перебил он её и начал трясти, ударяя о твердый подголовник сиденья.  – Вам же сказали! Почему вы не слушаете умных людей?

Голос парня срывался на слезы, становясь свистяще громким.

Она вырвалась из его рук  и забилась в угол салона.

Они были в  машине. В той самой, в которой он подвозил её до дома Киры. За окнами деревья, покрытые снегом. Аля всмотрелась в тонированное окно, домов не видно.

-Где мы?

Тимур всё-таки не выдержал и заплакал, по-мальчишечьи растирая слезы кулаками по конопатому лицу. Теперь Аля поняла, никакие ему не семнадцать – пятнадцать не более. Она смотрела, как вздрагивают  худощавые плечи и дергается при каждом всхлипе нижняя губа. Кто ж ему позволил за руль-то сесть…хотя, в наше время это решает уже даже  не возраст.

-Почему? – тихо спросила она. – Почему ты…

-Там был мой дядя…- выкрикнул он сквозь слезы. И вдруг вскинул лицо, с ненавистью посмотрел на Алю. – Там был мой дядя!  - и тише добавил – Теперь я потерял всех…

-Прости, - шепнула она, видя, как сжались его руки, как задрожали скулы. – Ударь, если тебе будет легче.

Он  минуту с яростью смотрел на ней, готовый нанести удар, потом отвернулся и  уткнулся лицом в руль.

-Прости, - повторила она.  Немного помолчала. – Кем он был? – Ей почему-то очень не хотелось верить, что дядей мальчишки был тот мужик кричавший ей вслед: «Стой суууккааа!» . Аля искренне надеялась, что он был одним из завороженных каменных пассажиров - не чувствующих и не понявших, что пришла смерть.

-Водитель,  - он вел этот рейс. Он должен был вывезти последних непосвященных. Рейс шел из Звенигорода.   Из Старополя автобусы больше не ходят… не могут пройди сквозь кордон…они вывозили небольшими группами…не всегда получалось… Сначала в Звенигород – он ближе остальных городов. Потом…дальше… – Тимур говорил тихо, отрывисто, не поднимая головы с руля.

-А ты…почему остался ты?

- Я?... -он вздохнул, поднял голову и  уставился в стекло перед собой. – Я.. должен был остаться. Я надеялся найти  маму и Вику… ей тринадцать. Она еще совсем ребенок…она…  - он обхватил голову руками . - Вы не понимаете, что там происходит.

- Расскажи.

Он уронил руки, откинулся на сидение и уставился немигающим взглядом перед собой.

-  Я уже год работаю на «АзМир»…и отец мой работал.

- «Аз Мир» - банк?

-Нет…да…то есть у них есть банк. Но это так…«АзМир» - крупная корпорация. Я даже не знаю, где именно -за рубежом или в России находится главный офис, у нас лишь филиал. В подчинении много всего. Банки, организации,  отели.  Чем в точности занимаются…, по большому счету всем. Почти всё в Старополе  косвенно или напрямую принадлежит «АзМиру».  Но никто не возмущен таким положением. Платят они хорошо. Я работал  в курьерской службе. Ну, знаете там…встретить…проводить….сопроводить. В мою работу в ходило именно встречать «новеньких» . Ну, то есть, совсем новых людей – приезжих, попавших к нам впервые.  

Перед глазами Али встала официантка из «Солнечного» -  мы знаем своих.

- Шеф говорил, что нужно отслеживать тех, кто приезжает к ним. К ихним…ну…- он замялся. – К потусторонним,    – паренек покосился на Алю. Та внимательно слушала. – Шеф всегда их так называет – постусторонние. Я сам не видел. Но отец…отец видел и рассказывал мне…потом его убили.  – Тимур вздохнул. – За  нами начал присматривать мамин брат. Дядя  Саша. Он приходил каждый день, приносил продукты и деньги. Потом ему стало тяжело содержать две семьи и он предложил работать в «АзМире» курьером. Выгляжу я старше своих лет. Свидетельство никто требовать не стал. А права помогли получить папины друзья. Мне даже нравилась такая работа.  Встретил, отвез, доложил, вечером заехал в офис и получил деньги.– Он немного помолчал, приоткрыл окно и, тяжело вдохнув прохладный воздух, продолжил. – Я все время на работе. В школу даже ходить перестал. Смог скопить сестре на ноутбук.  Мама стала лучше выглядеть…Ненадолго…Я всё время на работе. Не сразу заметил.  Да и разве сразу-то поймешь… Так ведь бывает. Обернешься и словно тень видишь или силуэт, мельком так, и сразу пропадает. Так и тут было. Она когда в комнату заходила, за ней словно бы тень шла, но стоило обернуться, увидеть, и та пропадала. Меркла. А потом и сама мама меркнуть стала, пропадать в тени. А та словно бы оживала. Как будто она и есть мама, а присмотришься вроде как и не она. И лицо не её – другое, незнакомое. И голос – чужой.  Я то ничего, а Вика пугаться стала. Меня просила на работу с собой забирать. Я б забрал…Но нельзя…Не положено у нас…Я дядьке рассказал. Он сказал, зайдет, посмотрит. . . И зашел. Тем же вечером. Они долго сидели, разговаривали на кухне. В основном он говорил…, я не знаю о чем, тихо говорил, только слышно было, что он. А её голоса слышно не было. Молчала она. Только вроде как казалось мне, что под дверью мечется тень. Вика за меня вцепилась… так и стояли. В прихожей. А потом дядька ушел. Тихо так, мимо нас прошел, глаза стеклянные и словно бы и не видит ничего. Обулся и вышел. Я Вику в комнату увел, ночник включил, попросил чуть подождать. А сам к маме на кухню пошел.  Она сидела у стола, плечи опущены и смотрела в стену. Руки на коленях сцепила и что-то тихо-тихо шептала.  Тени в кухне не было. И мама была такая, какой я её помнил и любил. Я позвал её. Она вздрогнула, обернулась. И начала говорить громко, бессвязно. Слова, слова - непонятные. Глазами всё по комнате скользила, словно ища что-то или кого-то.  

Ключ, ключ – это были первые слова, которые я понял. Но сказаны они были таким неестественно напряженным голосом, что я испугался и, схватив её за руку, начал звать. Мама, мама. Это, наверно, глупо смотрелось. Взрослый пацан, в панике трясущий мать. А она скользила мимо меня взглядом и не узнавала. Я готов был разрыдаться. У меня даже появились слезы. Вдруг она пришла в себя. Посмотрела мне в лицо, прижала к себе и начала гладить по голове. Она гладила и говорила, гладила и говорила…

- Что она говорила?

Тимур смолк, провел по рулю руками.

-Гладила и говорила…

-Тимур! Что она говорила?

Мальчишка замер, смотря перед собой.

-Говорила…

-Что?...

        -  Ключ есть в миру темном. На никем не увиденный. Не попранный... – Аля вздрогнула. Это уже не был голос мальчишки. Это был другой, далекий  голос, древний. - За тремя вратами идет бой. Брешь прошла, кады кровь пролилась над проклятым местом, и капли землю под параллелью размыли. Ибо кровь та ключевая была и отрока с параллели выкрала. И взбесилась та, и задрожала, трещинами покрылась. И ползут в те трещены черные трицарственные, ползут гады ни нелюди, ни божии, ни адовы. Ползут смертерожденные.  Ползут за ключом, дабы врата открыть и параллель снести. А ключ-то тот по рукам освященным прошел и на земле грешной остался. И лишь ключевой может его взять да брешь закрыть.

Да попросит параллель силу души. А кто отдаст. Теперь некому.  Ибо отрок обижен и сам горит огнем мести. Да и ключевого где найти. Во-полях, во зеленых, да подле царственных.  Два, два. Они смертный, другой адский - теневой. Зеркальный один, со второго сляпанный,  кабы в воду смотришь. С грязи его черпали.  И капают и тянутся от него следы  черни-то. Вот по тем следам и идут трицарственные. Идут да не ведают, что следы-то путаные, морочные. К зеркалу идут, а второй-то второй, рядом с тьмой околачивается. Да не видно его совсем, он жеж тень, а тень бездушна, куда хозяин туда и она. Серость, что возьмешь, как найдешь. А ты увидишь, да вспомнишь. Увидишь да поймешь. Зеркальноё же – чудо бесовское,– Тимур судорожно выдохнул, содрогнулся всем телом и замолчал.

Несколько минут в салоне стояла тишина.

-Тимур, -  позвала тихо Аля. - Тимур!

Парень вздрогнул, заерзал на сидении.

-А? Что? А, ну да. Я чуть не заплакал, а она сидит, на меня не смотрит и всё шепчет.  А потом вдруг встала и вышла. И так тихо стало на кухне. Я…я не помню сколько просидел, смотря в стол и пытаясь понять, что с ней. А когда пришел в себя, направился к Вике… - Тимур прикрыл глаза. – Её в комнате не было. Маму я тоже  не нашел.  Я бегал по квартире как безумный и не знал, что делать. Звонил дяде, звонил в полицию… Они не вернулись. Мы с дядей объехали весь квартал. Объявления на каждом столбе вешали. А утром приехали вы. Я ведь даже в этот день не выходил на работу. На вокзале объявления вешал, увидел вас. Сразу понял, что новенькая. – Тимур прикрыл глаза. – Я подходить не хотел, но…там ни кого из наших не было, подошел.  Потом отзвонился руководству…

-…а потом позвонила я…задумчиво закончила Аля.

       - Куда позвонили? – переспросил Тимур.

-Тебе.

-Нет, вы не перезвонили. Я после того как вас высадил, с шефом переговорил и домой уехал. Всё думал, вдруг мама с Викой вернутся.

Аля встрепенулась.

- Что значит не перезвонила?

Парень вывернул голову, чтобы посмотреть на Алю.

-То и значит – не перезвонили.  Да я там ,к слову, и лишний был. Весь дом тот оцеплен ребятами из охраны «АзМира» был. Я ещё когда подъезжал, двоих за углом заприметил. А потом, выруливая на трассу, машину наших видал.  Они там с тех пор как…как отца убили, тусуются.

-Значит, меня ты видал всего раз, когда подвозил в Луга? – уточнила Аля.

-Не совсем так, - вздохнул парнишка и отвернулся. – Сегодня днем, я стоял у автобуса и видел как вы вошли, вернее вас ввели в него наши же ребята. Стоял…говорил с дядей. Он хотел, чтобы я уехал. А я не могу…не могу…Вдруг они вернутся. Мы переговорили, я отправился назад в Старополь. А он…Наверное, мне стоило его послушать и поехать с ним. Я всё время делаю что-то не так…Я оставил сестру одну в комнате. Я остался в кухне когда ушла мама…Я не поехал с дядей… Теперь никого из них нет.  Никого. И вы…вы как-то связаны с этим.  Я знаю…Я чувствую… Я слышал, как Гриня  говорила чтобы вы уезжали. А потом, когда они вышли,  она говорила Брауну, что с вами могут быть хлопоты. Но не это…не это..  там, в Лугах…когда я привез вас, я уже собирался отъезжать и увидел женщину на втором этаже у окна. Она стояла и смотрела на то, как вы входите, а за ней стоял черный туман, точно такой же что плыл за мамой. И вы…я точно знаю…вы шли в ту квартиру…вы…

Издалека в салон через приоткрытое  окно нырнул затяжной вой.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                 Зловещий, скользящий по рваным теням деревьев. Тимур опасливо покосился в темноту за машиной.

-Почему ты отвез меня сюда? Мог бы просто убить, если уверен в моей виновности.

Парень вздрогнул от звука её голоса.

-Мне приказали ждать здесь.

Аля прислушалась, не послышится ли еще вой.

-Кто приказал? Твоя корпорация?

Он не ответил. Тимур, как и она, вслушивался в ночь. Потом заерзал, нажал на кнопку закрытия окна и следил как поднимается вверх стекло.

-Вы слышали?

Окно закрылось. В салоне сразу стало душно.

Аля отрицательно покачала головой. Он недоверительно посмотрел на неё в зеркало заднего вида. И почти в то же мгновение девушка заметила скользнувшую вдоль бока авто тень. Тимур тоже её заметил и вцепился в руль, ища руками зажигание.

 Тень вырисовалась в водительском стекле и широко зевнула, выставляя напоказ огромные клыки.

Тим вскрикнул, перекрестился одной рукой, второй поворачивая ключ, машина заурчала. 

Арастарх, стоявший по другую сторону стекла, удивленно посмотрел на Тима, занося лапу для удара. Каким же долгим показался Але этот момент. Урчание - заработал мотор, тварь с расширенными синими зрачками и лапа, уже почти коснувшаяся стекла…но так и не ударившая, а скользнувшая обратно во тьму, вспугнутая светом фар, идущих  навстречу. Девушка чуть не закричала от досады и начала дергать ручку.

-Заблокировано, - на выдохе прошептал Тимур и засмеялся ненормальным свистящим смехом.

Машина продолжала урчать. А из остановившегося, уже знакомого Алей джипа, выходила освещенная лунным и машинным светом узкоглазая девушка -Гриня.

       Она прошла, сопровождаемая двумя мужчинами, держащими руки на затворках  автоматов. Длинный хвост волос раскачивался в такт  движения. Девушка слегка, ногтями, постучала в окно.  Тимур спешно нажал кнопку разблокировки.  Гриня открыла дверь и легким движением села рядом  с Алей. Раскосые глаза уставились на Алю с неприкрытым интересом.

-Как вам удалось выбраться из автобуса?

Аля молчала.

-Не хотите -не говорите. Моя работа отправить всех гражданских назад. Бывают, конечно, и промахи, но это мы исправим,  –  и она улыбнулась.

Сообщение отредактировал Sheron: 07 Октябрь 2013 - 14:50
блин вот не могу убрать абзац, читайте так, в оригинале все нормально