Сообщений в теме: 8

[Fertes]

Автор - Джаста

Белый механик

 

В тесных туннелях надсадно выли сирены. По палубам топали десятки торопливых ног. В ангарах натужно разогревали движки челноки, готовясь нырнуть в облачный покров планеты, вокруг которой неспешно крутилась волчком орбитальная станция. За обшивкой рукотворного тора стояла мертвая, вполне обычная для вакуума тишина. Пара человеческих фигур в ярких скафандрах монтажников копошилась у выпуклого борта, прикрепляя металлическую ферму. В тревожной суматохе о них, видимо, просто забыли.

 

- Вот если бы у меня спросили: «любезнейший, какая работа самая бессмысленная на орбите?», - то я бы, пожалуй, нашел что ответить, - пропыхтел на приватной частоте юношеский тенорок.

 

- И что же? – полюбопытствовал баритон постарше.

 

- Я бы сказал: нет ничего бессмысленней установки солнечных батарей на такой вот станции, - одна из фигурок для наглядности постучала ладонью по обшивке. - Кому нужны эти батареи? На станции два реактора, и второй тупо дублирует первый.

 

- Молчи, грусть, - вздохнул баритон. – С вами, правдолюбами, без работы останешься!

 

По освещенному светилом борту пробежала тень. Обладатель баритона, заметив движение, начал разворачиваться. В следующее мгновенье его вместе с частью фермы снесло мощным ударом. В станцию по касательной врезалось массивное тело.

 

Взрыв декомпрессии выбросил в пространство множество обломков и отшвырнул в сторону второго монтажника. Если бы тот не потерял сознания, то мог увидеть, что странный объект, прошив станцию, потерял скорость. Пришелец медленно удалялся от изувеченного тараном тора, позволяя разглядеть себя в деталях: деформированный атмосферный щит, принявший на себя удар, плавные очертания универсальной шлюпки, и символы, обозначающие ее принадлежность к некоему крупному судну. И именно сейчас эти символы вводили в базу данных нервные пальчики наблюдателя, несущего вахту за тысячу километров от места столкновения.

 

- Приписана к частному транспорту, - наблюдатель - хрупкий, низкорослый, похожий на эльфа человечек неопределенного возраста – бегло озвучил мудреную комбинацию букв и цифр. Непосвященному она показалась бы тарабарщиной, но мрачной глыбе патрульного, застывшей камнем за плечом «эльфа», видимо была вполне понятна. Помедлив, наблюдатель добавил: – Транспорт числится угнанным семнадцать стандартных лет назад во время перегона к системе...

 

- Купец «Вест-Ник», – перебил патрульный и наклонился так, словно приготовился нырнуть в экран. «Эльф» отстранился и на всякий случай деликатно кивнул. Присутствие глыбы его тяготило.

 

- Активность на борту?

 

- Фиксируется только поле единичного стазиса*, - доложил «эльф». В его голосе звучало недоумение. – Остальные системы отключены, даже гравитация. Похоже, принудительно. Удаленный доступ к управлению закрыт, связи нет.

 

- Дрейфует поганец, - задумчиво произнес патрульный. Не замечая удивленного взгляда наблюдателя, он пристально смотрел на экран, в центре которого уныло плыла, медленно поворачиваясь вокруг оси, злосчастная шлюпка. Губы патрульного скривились в недоброй усмешке.

 

- Торговец удачей, - процедил он. - Никак, свиделись?

 

- Простите, - пискнул наблюдатель, неуверенно улыбаясь. Патрульный оторвался от картинки, брезгливо сжал губы, словно досадуя, резко развернулся и вышел. Худосочный пожал плечами и обратил свое внимание на станцию, вокруг которой уже сновали рассерженным роем яркие спасательные модули. Когда он вернулся к шлюпке, к той уже осторожно подплывал бронированный бот, хищно вытянув перед собой клешни захватов.

 

Наблюдатель щелкнул пальцами и включил запись. Видео настоящего абордажа в открытом космосе с удовольствием купит любой информационный канал. «Эльф» лукаво улыбнулся, поднял воображаемый бокал, стукнул им по экрану и удобно откинулся на спинку кресла.

 

Полумрак шлюпки разрезали яркие лучи головных фонарей. Несколько фигур, ощетинившись стволами, в несколько мгновений обшарили ее внутреннее пространство, которое с их вторжением стало маленьким, беззащитным и тесным. Не обнаружив ничего, что представляло бы непосредственную опасность, десант собрался у полупрозрачного шара стазиса в центре.

 

Темные ресницы, брови и волосы человека, безвольно висевшего в стазисе, покрывал иней. Вокруг дымчатой сферы, созданной полем, медленно кружились мелкие предметы: огрызок карандаша, мятая обертка шоколадного батончика, тонкий прямоугольник личного коммуникатора. На одной из сторон скалилась волкодавом эмблема патруля. Мощную шею пса охватывал ошейник из звезд, символизирующих разные миры и статус службы. Кто-то поймал прибор, который поместился в ладони, провел пальцем по плоскости, и та осветилась значком голосовой записи.

 

- Зд-д-десь Си-Ти, Симеон-Т-т-тимофей, - у говорившего из коммуникатора стучали зубы. – Спец-ц-циалист по репутации. Или торговец удачей. Можете называть хоть так, без разницы. Но мне хочется задать один вопрос. Шлюпка вопит о помощи на полгалактики, а мы почему-то болтаемся здесь в одиночестве. Сучьи радары не могут меня найти, а? Взрыв повредил источник питания. Я уже отключил обогрев, чтобы оставить энергию модулю связи и вот-вот околею от холода! Как хорошо, что здесь есть стазис и он автономен! Если вы слушаете эту запись, а я еще сплю, разогрейте к моему пробуждению чай. Хотя, нет! Пожалуй, больше всего я сейчас хочу шубу. Теплую шубу из настоящего меха.

 

Человек, в котором угадывался узник сферы, вдруг расхохотался, словно сама мысль о шубе показалась ему чрезвычайно смешной.

 

- Меха, - повторил он, утирая слезы. – Вы слышали, а? Совсем как в чертовой надписи! Неплохой способ делать заметки, согласен!

 

Транспорт «Вест-Ник», реконструкция.

 

- Неплохой способ делать заметки, а?

 

Си-Ти ткнул пальцем в переборку, по которой на уровне глаз бежали наискось размашистые буквы, складываясь в слово «Меха». Писавший торопился, и судя по незаконченному окончанию и бурым брызгам ниже имел на то весомые основания. Фломастер, которым творилось послание, был брошен на палубе. Следов борьбы в отсеке не наблюдалось.

 

На столике у иллюминатора стоял недопитый стакан, рядом валялся распотрошенный пакет с мультигалетами – дешевой питательной закусью из стандартного бортового меню, и что-то неуловимое шептало Си-Ти, что его вовлекают в спектакль. Едва уловимый душок бутафории мешал принять в реальность драмы, разыгравшейся в тесном пространстве корабля, но в нее искренне верил здоровяк, закованный в латы тяжелого боевого скафандра. Си-Ти – среднего для хомо* роста, унаследованного от матери – коренной землянки, едва дотягивал ему до плеча.

 

- Транспорт обнаружен пустым, - пробасил здоровяк, поводя широченными плечами, на которых блеснули сталью нашивки офицера звездного патруля. - Корабль прошел стандартную обработку.

 

Си-Ти хищно втянул в себя воздух, пахнущий раскаленным песком, как в медотсеке после кварцевания. Крепыш не врал – корабль обработали и даже воздух заменили, но надпись на переборке оставили, да и галеты эти. Зачем? Эдак выяснится, что и судовой журнал на месте, дожидаясь пытливого читателя в целости и сохранности.

 

Здоровяк неожиданно оглянулся, будто услышал что-то за спиной. Кроме него и Си-Ти на корабле никого не было. Лишь шелестел еле слышно в системе вентиляции ветерок, да где-то в недрах транспорта гудела тихонько обезличенная механическая жизнь. Корабль наверняка мог поддерживать себя в рабочем состоянии без команды, как большинство современных судов. Но внеземелье безнадежно поражено паранойей. Редкий капитан не дублировал автоматические системы членами экипажа, суеверно цепляясь за жизнь во всем ее внеземельном разнообразии.

 

Брошенное судно, как утверждал нервный броненосец, нашли у темной туманности, откуда кто-то подал сигнал бедствия.

Транспорт дрейфовал с заглушенными двигателями. Патруль обшарил корабль, но команды не нашли, хотя спасательные капсулы и скафандры оставались на месте. Трюм найденыша был под завязку набит криогенными камерами. Мерзавцы специализировались на перевозке рабов – хомо и ксеноков*, захваченных на одном из множества мелких поселений у границ галактического рукава. Места темные, порядки – варварские.

 

В историю таинственного исчезновения команды, конечно, верилось с трудом. Во внеземелье каждому было известно, что патруль сделки на невольниках не жаловал. Если ловил за руку, не церемонился и оформлял в вакуум, предпочитая обойтись без лишней бюрократии. Си-Ти не хотелось подозревать офицера сотоварищи в хладнокровной казни. Команда, в конце концов, могла сбежать с корабля, заметив приближение патруля. Кто знает, не несло ли судно какой-нибудь малый корабль на подобный случай?

 

Звездный кодекс позволял патрулю застолбить найденыша, что сулило приличный барыш. Современный транспорт с приемлемым тоннажем в качестве приза, не перелатаная фотонная лохань, на которых чаще всего ходили по пространству контрабандисты. Так что служаки, пришвартовавшись на орбите ближайшего обитаемого мира, могли тут же выставить корабль на торги. Но чтобы пустить судно с молотка, не хватало самой малости – приличной истории. Кораблю с дурной репутацией трудно найти нового владельца. Те, кто ходит по галактике, оглядываются на удачу, и ее оценивали дорого. Кто купится на «Марию Селесту»*?

 

- Не понимаю, почему просто не сказать, что экипаж высажен на необитаемой планете? – Си-Ти поднял фломастер, покрутил его перед глазами и положил на столик рядом с галетами. - Это сэкономит нервы и средства. Проверять все равно никто не будет.

 

- Мы делаем свое дело честно, - обрезал офицер. Игру он поддерживать демонстративно не хотел, а если и лгал, то неубедительно: – Конфискат будет выставлен на торги согласно правилам. Стоимость лота такова, что найдется желающий.

 

Си-Ти мысленно усмехнулся. Здоровяк напоминал ему отчима, который с таким же презрением относился ко лжи, не принимая даже возможность солгать во спасение, и отождествлял несгибаемость с отсутствием гибкости. Отчасти именно поэтому Си-Ти в свое время распрощался с родительским домом, на половину которого имел наследственное право. Отчим не любил пасынка, и внешне и нравом походившего на биологического родителя, и даже не делал вид, что тот ему хоть немного приятен. Мать говорила, что папаша здорово его подставил.

 

- Кому вы впарите корабль с чертовщиной? – Си-Ти изобразил скуку - примитивный, но действенный инструмент торга. Не просто же так патруль, обычно прижимистый и на сотрудничество с гражданскими скупой, решил обратиться к нему – высокооплачиваемому специалисту по репутации.

 

Опыт подсказывал Си-Ти, что крепыш вот-вот затянет привычную лекцию о том, что служба во всякую муть не верит. Патруль к легендам привычен, поскольку сброд, с которым ему приходиться сталкиваться чаще всего, – народ с фантазией, иногда – с больной. Поэтому верить в легенды патрулю не положено настрого.

 

- Я побывал на этом корабле незадолго до исчезновения команды, - здоровяк замялся, будто досадуя, что выдал какую-то тайну. – Незадолго до.

 

Что-то в его тоне заставило Си-Ти насторожиться. Патрульный сконфузился и опустил взгляд. Лицо его на мгновенье стало беспомощным.

 

- Слышал о Белом механике? – тихо спросил здоровяк.

 

Воспроизведение голосовой записи № (не задано), автор (Си-Ти), продолжительность...

 

Х-хотелось бы взглянуть на т-того, кто в этом секторе галактического рукава не слышал о Белом механике. Легенду о нем пересказывали по портовым барам и социальным сетям. Я был знаком с десятком ее версий одна страшней другой, хотя основной сюжет легенды прост и даже примитивен. Но потому, наверное, она и прижилась, став частью фольклора.

 

Первый визит, если верить молве, Белый механик нанес на борт коммерческого транспорта, шедшего у края темной туманности. Корабль, как и судно, на котором я пребывал, перевозил специфический груз – замороженных рабов: мужчин, женщин и детишек малых. В криогенный полон они попали в результате какого-то пограничного инцидента, суть которого была туманна, да и не столь в повествовании важна.

 

(пауза, шорох, неразборчивое восклицание)

 

Бизнес в диких краях – дело циничное. Был бы барыш, а уж на чем поймать маржу каждый волен решать сам, исходя из совести, если таковая имеется. У перевозчика ее, стало быть, не было. Но то, что карму себе испортил основательно, экипаж осознал, когда на хвост упал патруль. Слили, в бортовой журнал не пиши, а? Тут бы и сказу конец, кабы не взяла команда торговца на души еще горший грех, сбросив невольников в вакуум. Всех подчистую.

 

Решение избавиться от груза команда приняла почти единогласно. Против голосовал только механик – то ли альбинос, то ли просто белобрысый тип с одной из холодных планет. В поселении, на которое напали работорговцы, у него дама сердца жила и, по некоторым версиям, ребенка под сердцем носила. Любаву механика вместе с остальными загребли, чтобы сдать под роспись пролетавшему мимо купцу, согласившемуся за приличную плату оперативно перевести замороженный груз до некой системы, лежащей по пути.

 

У механика уговор был с капитаном: девицу отпускают с миром, а он, механик, отработает требуемую сумму согласно прейскуранту – от звонка до звонка. Ознакомившись со мнением большинства, влюбленный вытащил ствол и потребовал переголосования. Команда с ним не согласилась. Бедолагу скрутили и выбросили за борт вместе с рабами. Но перед тем, как люк шлюза открылся, механик проклял продажный экипаж.

 

Патруль, обшарив трюм торговца, отпустил с миром. А через полетные сутки пустой и мертвый борт коммерсанта вынырнул на орбите одного из обитаемых миров. Ни души, словно и не было никого, и только алела надпись на переборке в пилотском отсеке – «Берегись Белого механика»! Страшно, а?

 

(смешок)

 

Транспорт «Вест-Ник», реконструкция

 

- Берегись Белого механика! – Си-Ти усмехнулся и глянул на надпись на переборке. У офицера странно блеснули глаза.

 

- Вот, - здоровяк протянул торговцу удачей контактную пластинку памяти. – Копия нейрозаписи. Личное отфильтровал, но впечатлений достаточно.

 

Патрульный многозначительно постучал себя по виску. Си-Ти задумчиво повертел пластинку в руке. Она была мягкой и теплой, словно еще хранила тепло кожи, обтягивающей массивный череп сержанта. Си-Ти предпочитал не пользоваться нейрозаписями других существ, испытывая к странному ощущению чужого присутствия в голове чувство, близкое к отвращению.

 

- Страшно? – криво ухмыльнулся здоровяк.

 

- Неприятно, - Си-Ти прилепил пластинку ко лбу.

 

Воспроизведение нейрозаписи № (неизвестен), автор (неизвестен), продолжительность...

 

Видавший виды люк с кляксами облупленной краски неопределенного цвета и оспинами метеоритных ударов с чуть слышным шипением открылся, уравнивая давление и запахи. Из недр корабля пахнуло затхлостью и сыростью, словно из утробы огромного животного, и этот зверь терзался присутствием паразитов, копошащихся внутри.

 

- Добро пожаловать, господа патрульные!

 

Небритый клоун в помятой, но чистой форме суперкарго картинно склонился в шутливом полупоклоне. От него несло грубой смесью сивушных масел с этанолом. В галерее за сухопарой фигурой встречающего никого не было. На ином купце, бывало, вся команда встречать выстраивалась. А тут... Пуганые ребята, досмотр не раз проходившие. С такими нужно быть настороже.

 

– Чем обязаны? – суперкарго излучал фальшивую любезность.

 

- Стандартная процедура, - не опуская оружия, офицер патруля тяжело шагнул из кишки переходного желоба. Экзоскелет боевого скафандра делал его похожим на робота – бездушную и беспощадную машину убийства. – Где капитан?

 

- Ждет в кают-компании. Я провожу - с вашего, разумеется, разрешения.

 

Старший кивнул сопровождавшим бойцам. Пара осталась у переходной камеры, остальные двинулись за главным, которого, норовя ухватить под локоток, уводил вглубь корабля семенящий паяц в обличье суперкарго.

 

Отсек, который сухопарый называл кают-компанией, нес отпечаток попоек и, судя по вмятинам и царапинам на переборках, возлияния нередко заканчивались дебошем. Посредине стоял грубый пластиковый стол со следами не слишком аккуратной трапезы. За грязной плоскостью восседал в компании наполовину опорожненного стакана грузный одутловатый персонаж с капитанскими нашивками. Перед ним лежал потертым экраном вверх планшет в металлическом корпусе. В планшете, следовало полагать, ждали ревизии корабельный журнал и другая документация.

 

- Капитан? – полуутвердительно спросил патрульный.

 

- Милости просим, - прохрипел персонаж и смел рукой со стола грязные пластиковые тарелки, освобождая место.

 

- Что за бардак? – холодно поинтересовался офицер, игнорируя приглашение. - Следуйте процедуре!

 

- Эх, служба, - одутловатый пьяно икнул. Из-за его спины, игнорируя формальные процедуры, возник тенью кок в черном переднике, похожий на мясника со скотобойни. Он ловко метнул на несколько чистых стаканов по числу патрульных и блюдо с нехитрой закусью.

 

– Идем порожняком, - сказал одутловатый и толкнул в сторону патрульного планшет. – Если не веришь, пошли проверить бойцов. Документы в порядке. Следуем за фосфоресцирующими имплантатами в темную туманность, будь она!

 

- Без большого желания идем, как погляжу, - констатировал офицер, изучая содержимое планшета.

 

- С навигацией в туманностях прямо беда, - одутловатый испустил вздох, призванный изобразить вселенскую печаль. – Только зевни и словишь бесхозную глыбу в борт, а то и в корму. Морока, ей-ей! Но имплантаты того стоят.

 

Персонаж опрокинул в себя стакан, предусмотрительно наполненный коком, крякнул и, заметив, что терпение офицера на исходе, пояснил.

 

- Снимаю стресс! У меня, собственно, беда. Я хочу заявить об исчезновении члена экипажа.

 

Офицер оторвался от планшета и с интересом взглянул на капитана корабля. Пьяница должен бы знать, что последует за подобным заявлением. Патруль вывернет корабль наизнанку, чтобы удостовериться в правдивости его слов. Пропасть без вести в закрытом пространстве корабля невозможно. Исчезнуть можно только в двух случаях – броситься в реактор или выброситься наружу, а это может быть и убийством. Если купец и торопился, то теперь о скором прибытии в туманность стоило б забыть. Торговец или тот, кто выдавал себя за него, вел какую-то игру.

 

- Кто и при каких обстоятельствах пропал? – спросил офицер.

 

- Слышал о Белом механике?

 

Одутловатый персонаж изменился в лице и, утеряв хамоватость, теперь с надеждой вглядывался в румяное лицо патрульного. Офицер недобро прищурился.

 

- Байки травить будем?

 

- Это не байки! - Капитан с неожиданной яростью ударил пустым стаканом по столу.

 

- Я чуть не обосрался, - сказал суперкарго, присаживаясь с края стола.

 

- Заткнись, - оборвал его капитан.

 

- Я о механике, - уточнил суперкарго и, подняв руки, продемонстрировал открытые ладони повернувшемуся к нему офицеру. – Ей-богу, чуть не обосрался...

 

Чтение контактной пластинки в реальном времени отняло физическую секунду. Си-Ти вырвало. Здоровяк покачал головой и протянул ему мокрую салфетку. Сочувствия в нем не было ни на грош.

 

- Так что там с пропавшим механиком? – спросил Си-Ти, вытирая лицо.

 

- Не досмотрел?

 

– Расскажи своими словами, - попросил Си-Ти, чувствуя, как вновь накатывает дурнота. Здоровяк повел широкими плечами.

 

- Капитан транспорта утверждал, что нечто утащило механика в космос. Сквозь стены. Механик...

 

Патрульный замолк, словно собираясь с мыслями и пытаясь подобрать правильные слова.

 

- Им казалось, что механик сбрендил. Незадолго до гибели – в том, что он мертв, не сомневаюсь, он бормотал о призраках, нарушающих работу систем, том самом белом механике, бродячих мертвецах и прочей белиберде. А потом включилась трансляция из каюты, в которой что-то напало на беднягу – все члены экипажа видели ее в общей сети. Но вот в чем странность: записей инцидента не сохранилось, словно это «что-то» аккуратно все за собой подчистило.

 

- Информацию могли запросто стереть человеческие руки, - Си-Ти не сдержал ухмылки. – Команда, если я верно понял, уничтожила следы, указывающие на запрещенный груз. А?

 

- Ты, видимо, видишь во мне идиота, - патрульный недобро блеснул глазами, от чего Си-Ти осекся. – Торговец удачей, тебя пригласили не для шуточек над дураками. Корабль мы проверяли от обшивки до реактора. От капсул с рабами, чтоб ты знал, экипаж «Вест-Ника» избавился, едва засек хвост. Сбросили, паскуды, людей в астероидном поясе. Тайную метку, видимо, оставили, чтобы потом вернуться. Судя по тому, что сейчас капсулы в трюме, вернулись.

 

- Вы до сих пор не разморозили пленных? – Си-Ти присвистнул, искусно смешав удивление с негодованием. Офицер, возвышавшийся перед ним, покачал головой.

 

- Чем кормить и где содержать такую ораву? Целесообразней и правильней доставить пленных в центр реабилитации. Этим ты и займешься, а заодно на своем примере покажешь, что «Вест-Ник» чист как вареное яйцо, и никакой чертовщины. Для протокола, разумеется. Если с кораблем что-то неладно, знать об этом должны только ты и патруль. Усек?

 

- Постой, офицер! – Си-Ти поднял руки, демонстрируя открытые ладони. - Я специалист по репутации, а не перевозчик.

 

- Дрейфишь? – Офицер презрительно прищурился. Си-Ти вздернул подбородком.

 

- С чего бы? Но сначала необходимо обговорить условия и цену, оформить контракт!

 

- Считай, что патруль уже заключил с тобой договор, - отрезал здоровяк и сверился с коммуникатором. – То, что ты услышал, не предполагает другого сценария. Договор официальный, с соцпакетом и страховкой. Деньги поступили на счет, доступ к средствам ты получишь только по прибытию в указанную систему. Если выяснишь, что случилось с командой транспорта, гарантирую премиальный коэффициент.

 

- А, черт! - Си-Ти подскочил на месте. – Ты сбрендил, а? Мне нужно подготовиться. В конце концов, я никуда не полечу в одиночку!

 

- В одиночестве лучше думается, но тебе составят компанию двое бойцов под командованием капрала Тарк, - офицер развернулся и бросил с плеча: – Они обеспечат охрану и уберегут от глупостей. Удачи, торговец удачей! Подозреваю, она тебе понадобится.

 

Сутками позже Си-Ти и тройка рослых патрульных с шевронами космопехоты волокли по главной галерее корабля ящики с оружием, боеприпасами и другим армейским добром, которое военные не доверяли автопогрузчикам. Торговец удачей находил в этом верные признаки паранойи, но держал мнение при себе. Космопехота к психотренингам не располагала. Он это понял, едва бойцы принялись молча стаскивать ящики в кают-компанию, превращая уголок возлияний в опорный пункт сопротивления вероятному агрессору. Скупые выверенные движения, одинаково мощные фигуры, бесполые фамилии на латах. Они даже не удосужились снять шлемы, скрывающие лица. О задушевных беседах с таким сопровождением можно было забыть.

 

Окончательно уверовав, что сопровождение не настроено даже на установление вербального контакта, Си-Ти отправился на мостик, пытаясь подавить раздражение. Провести пару недель в закрытом пространстве с социопатами, все равно, что лететь одному. Оставалось надеяться, что через день-два патрульным надоест разыгрывать перед ним подготовку к военному смотру.

 

Человеческого участия взлетная процедура не требовала, да и лететь до пункта назначения предстояло на автопилоте, однако иллюзия причастности к работе судна несколько успокаивала нервы. Он стоически вышагивал по центральной галерее к головной части, когда из туннеля, ведущего к каютам, выехал дроид-уборщик – замызганный цилиндр с гибкими манипуляторами, ощетинившийся щетками. Едва не сбив человека с ног, механоид скрылся в другом отсеке. Провожая его недоуменным взглядом, Си-Ти заметил оброненный уборщиком обрывок писчей бумаги. Вот уж чего он точно не ожидал здесь увидеть!

 

Автоматически сунув обрывок в карман, торговец продолжил путь к выбранной конечной. Со странным поведением автомата Си-Ти решил разобраться позже, но вскоре забыл, увлекшись орбитальными видами. Космос всегда был удивительно красив.

 

Планета быстро исчезла из вида. Кормовые камеры отследили, как она превратилась в одну из мириада точек, чтобы затем затеряться в россыпи звезд. Помахав ей ручкой, Си-Ти принялся изучать электронную копию судового журнала, услужливо оставленную офицером. Как и предупреждал патрульный, никаких зацепок в документе не было, да и странно было б их там обнаружить. Но Си-Ти старался для себя, чтобы очистить совесть. Кто знает, вдруг то, что могло пролить свет на судьбу экипажа «Вест-Ника», лежало на поверхности? Известное дело: самый лучший способ что-то спрятать, положить это что-то на самом видном месте. Слепое пятно, как ни удивительно, расположено аккурат под носом. И чем любопытней нос, тем большую отбрасывал тень, в которой скрывалась истина.

[Fertes]

Воспроизведение голосовой записи № (не задано), автор (Си-Ти), продолжительность...

 

Закрыв журнал, я решил размяться и отправился в поход по жилым отсекам. Первой в мысленном списке значилась каюта несчастного механика. Что могло привидеться экипажу, я не представлял: целостность переборок не вызывала сомнений. Механик мог покинуть каюту только через дверь, если, конечно, не испарился. Но он ведь и не мог, а? Сменив агрегатное состояние, тело вполне могло просочиться сквозь вентиляцию, но трансформация такого порядка сопровождается выбросом большого объема энергии. Ее должны были зафиксировать датчики.

 

С ощущением, что пропустил что-то важное, я вновь отправился на мостик, чтобы проверить по копии журнала, не было ли в момент исчезновения механика зафиксировано всплеска энергии, но перед каютой капитана остановился. Сверхновые звезды! И как я не додумался до этого раньше?

 

(пауза, сухой кашель)

 

Я заглядывал в капитанскую каюту еще до подготовки корабля к отлету, когда взгляду еще было за что уцепиться. Тогда у меня сложилось впечатление, что здесь обитал старый, одинокий и глубоко несчастный аскет, взор которого радовала только объемная репродукция далекого морского пейзажа. Капитан «Вест-Ника» даже постельного белья не признавал и спал на стандартном самоочищающемся матрасе. Перед отлетом личные вещи членов пропавшего экипажа вынесли, и каюта грязнули превратилась в стандартный отсек со встроенным шкафом, привинченным столиком и аскетичной спальной нишей. Однако в пустой каюте я поймал себя на неожиданном ощущении. За мной как будто кто-то следил, и этот кто-то не имел отношения к патрульным.

 

Транспорт «Вест-Ник», реконструкция

 

Торговец удачей глянул в черный зрачок камеры стационарной корабельной видеосвязи, интуитивно сделал шаг в сторону, каким-то звериным чутьем ощущая, что уходит в мертвую для обзора зону, и внимательно осмотрелся. Одна из настенных панелей едва заметно выдавалась среди остальных. За ней обнаружилась небольшая ниша, в которой покоилась потрепанная кожаная папка с архаичным скоросшивателем.

 

Си-Ти торжествующе щелкнул пальцами. Капитан, конечно, был негодяем и безбожно подчищал электронный судовой журнал, но для себя старый жук вел записи на бумаге! Вот только вряд ли он собирался оставить папку здесь и на судне, видимо, действительно что-то стряслось.

 

Руки сами раскрыли журнал на странице с последней записью. Си-Ти почувствовал разочарование. Через всю страницу торопливо бежали кривой строчкой несколько букв, складываясь в два слова «белый механик». Капитан «Вест-Ника», похоже, рехнулся.

 

Тишину каюты разрезала трель стационарного связи. Си-Ти торопливо сунул журнал за пазуху и вернулся в видимую для глазка камеры зону. Сигнал шел из кают-компании, где окопались патрульные. Торговец удачей открыл сеанс связи. Экран коммуникатора засветился темно-серым. Камера по ту сторону то ли сгорела, то ли была выключена, но Си-Ти был уверен, что его точно видят.

 

Голос, зазвучавший из коммуникатора, неожиданно оказался женским и мелодичным.

 

- Гражданский специалист Си-Ти! Здесь капрал Тарк! Командир приказал сообщать тебе о наших передвижениях по кораблю. Нам необходимо пройтись по судну и установить кое-какую аппаратуру, чтобы обеспечить безопасность жизненно важных узлов на случай абордажа. Как старшая в тройке, приглашаю присоединиться.

 

Снедаемый любопытством, отвергнуть предложение капрала Си-Ти не смог. В конце концов, журнал никуда не убежит, а осмотреть корабль в сопровождении бойцов велит само провидение. Тем более, один из патрульных – леди, пусть и в бронированных перчатках, и обладает поставленным сопрано. Си-Ти нравились женщины, не боявшиеся профессий, противопоказанных нежному естеству. С дамой, чувствовавшей себя на равных, всегда интересно.

 

Без наглухо закрытых шлемов патрульные выглядели совсем иначе. Дамой в железных перчатках оказалась смуглой коротко стриженной шатенкой с крупными и жесткими чертами. К разочарованию Си-Ти, тщательно, впрочем, скрытому, капрал даже близко не соответствовала его вкусам. Удивительно, как часто голос не соответствует внешнему облику хозяина. Вторым номером был конопатый толстогубый мужчина с плутоватой физиономией, больше подходящей шулеру, чем защитнику от флибустьеров, и веселой фамилией Веснушка. Словно оправдывая впечатление, он убирал с крышки одного из ящиков колоду карт. На патроны они тут что ли играют? Третий патрульный выглядел аномалией. Половину гладко выбритого черепа синюшного цвета покрывала выпуклая пластина имплантата. В одной из глазниц киборга зловеще светился красный огонек. Но, судя по вполне человеческой фамилии на латах - Штоф, он еще считал себя хомо. Механоиды имен не признавали.

 

Увидев входящего торговца удачей, патрульные одновременно поднялись.

 

- Здравия желаю! – воскликнул Си-Ти. – Гражданский специалист к выгулу готов!

 

- Шутник! - киборг толкнул в бок конопатого плута. Голос третьего номера оказался хрипловатым. – С ним поди и выпить можно!

 

- А он, наверное, уже, - подхватил конопатый. - Не знал, что на мостике есть специальный бар? Капитанский!

 

- Разговорчики, - твердо, но беззлобно сказала шатенка. – В бар только по прилету.

 

- А я что? – вздохнул киборг. – Мне вообще пить нельзя. Медики так и наказывали: не вздумай, дорогой, голова болеть будет!

 

- Чему там болеть? – хохотнул конопатый. - Чипы одни!

 

- Разговорчики! – Старшая в тройке повысила голос. Шутливая пикировка закончилась, позволив Си-Ти переварить в себе диссонанс первого и свежего впечатлений о тройке сопровождения. Скучным, неожиданно подумалось ему, полет все же не будет. Радоваться этому или печалиться, торговец удачей пока не решил, и несколько расстроился, когда ему всучили ящик с трафаретным черепом на крышке.

 

- Ты обязан помочь, - строго сказала шатенка, но киборг за ее спиной при этом едва не прыснул.

 

Несмотря на легкий настрой, боевая троица относилась к миссии совершенно серьезно. Патрульные деловито вскрывали панели, усердно лепили какие-то датчики, намертво примагничивали к переборкам непонятные Си-Ти устройства. Разговор между собой они теперь вели рубленными, короткими фразами с обилием «готовность», «активно», «понял» и «так точно», без малейшего намека на фривольность. Но Си-Ти подозревал, что внутри сети боевых шлемов есть секретный чат, в котором вояки потешались над гражданским и друг другом.

 

Из жилой зоны четверка довольно скоро переместилась в трюм, оказавшимся жутким паноптикумом. Большую часть холодного, наглухо закрытого помещения занимали ряды с вертикально стоящими цилиндрами зеленоватого льда с вмерзшими человеческими телами: мужскими, женскими, детскими. Лица застыли масками последних эмоций, выплеснутых пленниками перед заморозкой. Си-Ти оглянулся на сопровождающих. Живые люди в ледяной галерее мук были лишними.

 

Вот эта девочка точно звала маму. Сколько ей? Лет шесть-семь? А вот, наверное, и мама - миловидная женщина средних лет сжала губы и закрыла глаза, скорбно прижав руки к груди. Она не хотела смотреть на то, как ее ребенка превращают в кусок льда. Молодой мужчина, застывший в следующем цилиндре, что-то яростно кричал. Другой, напротив, – умоляюще заламывал руки. Гримасы ужаса и боли, злобы и ненависти перемежались с масками глупого недоумения, буддистского отрешения и безучастного спокойствия.

 

У одного из цилиндров Си-Ти замедлил шаг. Человек внутри показался знакомым. Торговец удачей моргнул и понял, что обманулся выражением лица замороженного. Такой же апатичной была физиономия у его школьного учителя в средних классах. С тем же выражением лица он ходил во время уроков между партами и постукивал деревянной линейкой по спинкам стульев.

 

- Не спим, - говорил он ровным тоном, от которого еще больше хотелось дремать. – Не спим!

 

- Не спим! Двигаемся, а то замерзнем! Тут не жарко!

 

Бодрое сопрано капрала Тарк вернуло Си-Ти в реальность. Патрульная была права: он начинал замерзать, несмотря на плотный полетный комбинезон.

 

- Простите, задумался, - пробормотал он.

 

- Не дрейфь, гражданский, - ободрил киборг. – Мертвые не кусаются!

 

- Разве они мертвые, а?

 

- Технически, - киборг похлопал ладонью по одному из цилиндров. – Самая дешевая и небезопасная технология глубокой заморозки. Процентов пять из них не выживет. Но кого интересуют потери, пока их покрывает стоимость всей партии рабов!

 

Киборг развел руками в разные стороны, словно пытаясь охватить трюм.

 

- Все биологические процессы остановлены. В глубокой заморозке даже снов нет. Был человек и выключили. А знаешь, что будет, если по такому куску льда хорошо вдарить гидромолотом? Он треснет, и у при разогреве может отпасть какая-то конечность, а может и какой-нибудь внутренний орган рассыпаться. Беда, а не технология!

 

- Откуда тебе знать? – спросил Си-Ти и осекся, вспомнив о том, почему прозвал собеседника киборгом. Неужели по его капсуле глубокого сна прошлись кувалдой?

 

- Ему об этом хорошо известно, - встрял в беседу конопатый патрульный и, будто почувствовать направление мыслей Си-Ти добавил. – Но к бандуре на его голове это не имеет никакого отношения.

 

- Благодарю за пояснения, - сказал Си-Ти.

 

- Всегда пожалуйста, - ответил Веснушка, явно готовый ответить и на другие вопросы. Си-Ти показалось, что патрульному тоже не вполне по себе в царстве ледяного ужаса.

 

- Кого тут беспокоит моя голова? – напомнил о себе Штоф, изображая обиду. – Тебя?

 

- Ничуть, - Си-Ти отвернулся.

 

- И хорошо, и правильно, - поддержал киборг. – Я вообще-то красавец, просто не в форме, временно. Медики говорят, еще несколько месяцев потребуется – пока мозг регенерирует и нейросети восстановятся, а потом и за морду лица можно приняться. Так что за меня не переживай. Я не ущербный, и мне комфортно. В моей голове тактический шлем работает. Интересное ощущение.

 

- Могу представить, - дипломатично ответил Си-Ти.

 

- О, это вряд ли! – хмыкнул Штоф. – Такое не представишь, такое надо пережить!

 

- Где ж такое пережить, а? – Болтовня вернула Си-Ти спокойствие.

 

- Мы, например, станцию одну брали. Много гражданских было, иначе б просто – чик – и с дистанции в пыль. А так внутрь пришлось идти. М-да... Станционные упертыми были. Парламентеров расстреляли, не позволив даже начать переговоры, а за такое не прощают. Начался штурм, месиво, секцию одну отбили, и контратака. Очнулся – полбашки в металле. Был у меня знакомый один, так ему восстанавливали черепушку после наземной аварии. Видок был, мама не горюй. Как из фильмов про восстания машин. Так что береги голову, Сема! Или тебя лучше Тимой звать?

 

- Си-Ти, специалист по репутации, - поправил торговец удачей. Панибратство назойливого киборга ему не нравилось. Си-Ти нацепил маску деловитой отстраненности и обратился к капралу. – Мы не планируем осмотр других отсеков, а?

 

Техническую палубу проскочили быстро. Киборг жаловался на повышенную радиацию, к которой была чувствительно голова. Системы контроля корабля с ним не соглашалось. Утечек автоматика не обнаружила даже в реакторном отсеке, опекаемом надежными автоматами. Конопатый подтрунивал над товарищем, и они беззлобно переругивались. Тарк иногда на них порыкивала, чтобы услышать в ответ «Так точно» или «Никак нет». Но через какое-то время подчиненные вновь затевали перебранку. Боевая тройка, как показалось Си-Ти, откровенно скучала.

 

Сам он с интересом вертел головой, пытаясь понять ритм, которым жила техническая палуба. Здесь пахло пластиком, металлом и маслом. Механическое царство, раскинувшееся на ней, играло сложную партию, жужжа манипуляторами и шестеренками, шурша колесами и лязгая гусеницами обслуживающих роботов разных форм, расцветок и предназначения. Автоматы заменяли кораблю целую команду. Человек здесь был вроде божества. Имел высший статус, но ни во что не вмешивался, да и вряд ли бы понял, что делать.

 

Технические отсеки закончились запасным коридором, выходящим к переходу на палубу с жилыми отсеками. В углу у самого выхода в главную галерею виновато мялся знакомый уборщик, но Си-Ти слишком устал, чтобы устраивать акт дознания. Он распрощался с сопровождением и заперся в каюте, где лег за журнал, предварительно заклеив камеру стационарной связи пластырем, найденным в корабельной аптечке.

 

Воспроизведение голосовой записи № (не задано), автор (Си-Ти), продолжительность...

 

Капитан «Вест-Ника» оказался скрупулезным человеком, да! Не вполне вязалось с образом, запомнившимся офицеру патруля? А? Удивительно, но этот пропойца как по инструкции записывал координаты первого и промежуточных прыжков, условия полета между точками входа-выхода и наблюдаемые явления, маневры уклонения от патрулей. Корабль работорговцев следовал сложным маршрутом, что вполне объяснялось стремлением запутать следы.

 

Большая часть полета проходила без значимых происшествий. Юнга чуть не отхватил себе палец на камбузе. Связист спьяну уснул в шлюзе, и его едва не выкинули в вакуум. Боцман и кок устроили драку из-за смазливой шлюхи в глобальной сети. То ли по дурости, то ли потехи ради, девица назначила обоим сеансы вирта в одно и тоже время. Ха! Потом появились записи о сбоях в системах корабля и первое сообщение о механике.

 

(вздох)

 

Капитан скупо описывал нервный срыв, которому предшествовал сбор капсул с рабами, сброшенных кораблем-захватчиком. Пленных капитан называл мороженым. Мороженым, а? Людей в них он не видел!

 

Механик требовал инвентаризации, утверждая, что на борт поднят неучтенный и, читай, неизвестный груз. Автоматика сообщала обратное. Старпом, согласившийся с ней, вызвал у механика приступ бешенства и подвергся нападению на глазах других членов экипажа. Судовой врач объяснял срыв переутомлением, и рекомендовал отстранить механика от исполнения обязанностей на ближайшие сутки, заперев в каюте. Из нее бедолага через несколько часов и пропал...

 

Транспорт «Вест-Ник», реконструкция

 

- Экипаж, минутная готовность к прыжку, - пропел стационарный коммуникатор. Си-Ти ненадолго оторвался от журнала, чтобы закрепиться. Момент прыжка он как всегда пропустил.

 

Следующая страница содержала запись, которую Си-Ти нашел еще более любопытной. Капитан сообщал, что вместе со старпомом уходят закрыть шлюз, который заклинило при бегстве остальной части экипажа. Интересно, от кого? Страницы из журнала, которые могли бы пролить на это свет, отсутствовали. Что за хрень?

 

Си-Ти вытащил из кармана обрывок, оброненный уборщиком, и приложил к журнальному листу. Бумага была той же. Ах ты ж, гребаная соковыжималка!

 

Он выскочил из каюты и бросился туда, где в последний раз видел уборщика. Добежать не успел: на корабле взвыли сирены, а потом мощная рука прижала его к палубе. Над ним возвышался патрульный и Си-Ти не сразу понял, кто. Одной рукой боец удерживал торговца удачей, а во второй сжимал оружие, направив ствол в сторону, откуда тот бежал. Бронированным богатырем оказалась капрал Тарк. Хватка ослабла.

 

- Гражданский! – прошипела она, не поднимая забрало шлема. – Началась боевая операция! В кают-компанию и не выходить! Подстрелим!

 

- Что, а? Что случилось?! – только и сумел сказать Си-Ти.

 

- Потом, - бросила она и его отпустили.

 

Сирены умолкли. Патрульные замерли. Обмер и Си-Ти.

 

- Что за на? – поинтересовался Штоф куда-то в пространство, а затем сказал уже товарищам. - Отсутствие активности. Датчики – в норме.

 

- Надо проверить, - подытожила капрал. - Гражданского в кают-компанию. Охраняй! Марш!

 

- Есть, - Штоф указал Си-Ти в нужном направлении. – Марш-марш! Я за тобой!

 

Патрульным удалось превратить кают-кампанию в оперативный штаб. Ящики с арсеналом и боеприпасами сдвинуты к стенам. Центр отсека занимал штабной стол, над которым проецировались объемные картинки со шлемов патрульных и полупрозрачная модель корабля, внутри которого двигались яркие точки. Велась автоматическая запись. Киборг подтолкнул легонько Си-Ти к столу и занял одно из кресел рядом, внимательно наблюдая за трансляциями товарищей.

 

- На нас напали? – спросил Си-Ти.

 

- Датчики засекли активность, - задумчиво сказал Штоф. – А сейчас - нет.

 

- Глюк? – Си-Ти собрал остатки скепсиса. - Вы не ошибаетесь, а?

 

- Эта система не глючит, - киборг кивнул на проекцию корабля. – Она сопряжена с бортовыми системами. Там было что-то крупное, быстрое, с нераспознанным метаболизмом. У мостика. А сейчас - ничего. Так не бывает.

 

Си-Ти ощутил неприятный холодок, словно что-то неведомое и оттого страшное дышало ему в затылок. То же чувство испытывали двое патрульных, вернувшихся в штаб. На немой вопрос Штофа, конопатый развел руками.

 

– Без следов. Не понимаю.

 

- А что вы искали? – спросил Си-Ти у Тарк. – Вы обещали рассказать.

 

- Он еще не видел? – капрал обратилась к киборгу.

 

- Никак нет.

 

- Что не видел, а?

 

Штоф взглядом переадресовал вопрос капралу. Тарк кивнула: - Покажи.

 

Над столом всплыла картинка с пятном мутной белесой хмари, движущимся по главному коридору. У мостика морок рассыпался, будто и не было. Киборг замедлил изображение. Пятно имело очертания вытянутого овала, но больше ничего определенного сказать было невозможно.

 

- Пока мы не разобрались, в чем дело, никто не покидает кают-компанию без доклада, - сказала капрал, остановив взгляд на Си-Ти.

 

Тарк повернулась к киборгу: - Внешнее проникновение?

 

Тот покачал головой. – Исключено.

 

- А бортовые системы?

 

- Девственно чисты с порта. Мозги кораблю промыли по стандартной процедуре – еще на орбите.

 

- Вот ужас! - вдруг воскликнул Си-Ти.

 

- Что? – одновременно спросили киборг и конопатый.

 

- Я рядом с мостиком был. Повезло, а?

 

- Что ты там делал? – поинтересовалась Тарк. Си-Ти выложил журнал. Приступить к розыску похитителя недостающих страниц им помешал новый сигнал тревоги.

 

Последующие часы сирены взвывали с периодичностью в пятнадцать-двадцать минут, не давая толком ни сосредоточиться, ни сомкнуть глаз. Пытка ревом в замкнутом пространстве корабля определенно сводила с ума. Си-Ти прикорнул в углу, чтобы не мешать страдальческой беготне патрульных, безуспешно пытавшихся поймать за хвост глюк их хваленой системы безопасности. На их месте он бы давно отключил звуковой сигнал тревоги и, если уж всерьез мучиться паранойей, забаррикадировался до сеанса связи с командованием. Запросить помощь немедленно, увы, было невозможно – маршрут пролегал через малообитаемый сектор без ретрансляторов.

 

Дождавшись наступления относительной тишины, Си-Ти сварил крепкий кофе и разлил патрульным, наблюдая, как оживляются их усталые лица. Перед Тарк он поставил самую большую кружку, и пока они поглощали напиток, приказал бортовым системам согнать в кают-компанию всех палубных уборщиков. Капрал посмотрела на него с признательностью. В беготне за призраком она совсем забыла про похищение ценных документов.

 

Механический взвод, вооруженный щетками, всасывателями и другими необходимыми в уборке приспособлениями, вскоре послушно выстроился у дверей кают-компании. На вид они были одинаковые, как штампованные шестеренки, и Си-Ти впал в отчаяние. Как опознать того самого, что чуть не сбил его с ног. А если его здесь и не было? Потрошить каждого?

 

- Никак нет, - отрезала капрал. - Корабль – имущество патруля. Доставить в сохранности - приоритет.

 

- Как вам не понять, а? – Си-Ти нахмурился с досады. - Найдем исполнителя, выйдем на заказчика.

 

- На кого? – переспросила Тарк.

 

- На диверсанта, чужака или за кем вы там носитесь, - пояснил Си-Ти. - Кто мог перепрограммировать робота?

 

- Механик? – брякнул киборг. Си-Ти наградил его уничтожающим взглядом.

 

- Белый механик! - схохмил конопатый и больше никому не шутилось. Кофе допивали в молчании, а потом вновь взвыла сирена.

 

- В трюме, - Тарк поднялась, увлекая за собой остальных патрульных. – На этот раз сигнал более четкий. Наверное, чужаку трудней маскироваться в холоде. По сигнатурам* – гуманоид и опять двигается к мостику. Перехватим гостя в переходной галерее.

 

Устало вздохнув, Си-Ти устроился за столом, чтобы пронаблюдать за очередным маршем по убитому времени, но на сей раз зрелище обещало не быть скучным. На корабле затевалась настоящая охота. Патрульные решили устроить на чужака засаду. Си-Ти повозился с настройками трансляций, чтобы добиться четкой картинки от каждого из бойцов.

 

Нелепая угловатая фигура выскочила из галереи, как показалось, прямо на камеру Веснушки, сбив его с ног. Что-то зашипело, мелькнула палуба, переборки, потолок, будто источник трансляции крутануло вокруг оси. Картинки остальных выдавали что-то маловразумительное, покрывшись мелкой порошей помех, словно объект охоты безбожно фонил*. Аудиоканал был забит отборным матом, сквозь поток которого прорвался голос киборга.

 

- Стой, сволочь! На палубу! Стрелять буду!

 

Чужак - определенно гуманоид, что Си-Ти теперь мог, наконец, разглядеть - отскочил от конопатого и бросился наутек, нелепо выбрасывая нижними конечностями. В трансляции Тарк мелькнул вскочивший на ноги Веснушка – живчик, цел и невредим. Киборг поймал гуманоида в прицел, но тот нырнул между рядами ледяных цилиндров, лишив патрульных возможности стрелять без угрозы для замороженных гражданских.

 

- У него плазменный резак, - сообщил конопатый. Си-Ти присвистнул. Тарк прошипела что-то вроде «в близкий контакт не вступать», отдала команду бортовой системе, и из всех стационарных коммуникаторов полилось монотонно: «Лечь на палубу, вам не причинят вреда, лечь на палубу». Пару минут шлемы транслировали с разных углов ряды ледяных цилиндров, потом где-то сбоку мелькнула тень, хлопок выстрела, удовлетворенный смешок конопатого.

 

- Определенно, я ему понравился, - заметил Веснушка. У ног патрульного агонизировало тело чужака. Рядом лежал плазменный резак, и конопатый аккуратно отодвинул его в сторону.

 

Гуманоид оказался босым и болезненно бледным мужчиной в грязном и неимоверно свободном рабочем комбинезоне, в складках которого еще прятался тающий зеленоватый лед. Вне сомнений, это был пленник из замороженной партии в трюме, поспешивший оттаять. Си-Ти мысленно сделал пометку о необходимости сверить количество ледяных цилиндров с портовой декларацией и задумался о том, во что превратится ограниченное пространство корабля, если следом за «рабочим» начнут просыпаться остальные. Специалист по репутации невольно поежился, представив, охваченную животным ужасом толпу, очнувшуюся в чреве металлического левиафана.

 

- Твою ж, - мрачно сказала капрал и со злостью глянула на конопатого. – Гражданский!

 

– Он мне чуть дыру в башке не просверлил, - начал оправдываться конопатый. Тарк пресекла риторику взмахом руки.

 

– Бедняга заблудился, - сказала она. - Просто заблудился. И был чертовски напуган. Штабные сгрызут нас по прибытию, по твоей, падла, вине. Правозащитников натравят!

 

Если на конопатом не было лица, то под опущенным забралом шлема видно этого не было, но патрульный демонстративно опустил руки. Веснушка вместе с товарищами участвовал в боевых операциях, стрелял наверняка и точно, уничтожив не одну цель, однако убийцей не был, пока не столкнулся в узком коридоре с несчастным рабом. Такое впечатление должно бы сложиться у стороннего, но Си-Ти подозревал, что, патрульные разыгрывают перед ним заученную сцену. Не будь свидетеля, и смерть несчастного списали бы на несчастный же случай.

 

- Прыжок, - вдруг сладко пропела бортовая система из стационарного коммуникатора. – Десятисекундная готовность.

 

- Много раньше запланированного, - озадаченно сказала капрал, глянув на часы: – Командный – системе: прыжок отменить!

 

- Отклонено, - неожиданно для всех сообщила система тем же голоском. – Приоритет: прыжок. Три, два...

 

На этот раз Си-Ти ощутил прыжок всеми рецепторами. Слегка екнуло в груди, очертания предметов едва уловимо сместились, как и он сам, но в следующую долю секунды все встало на места, заняв привычные формы и прежние позиции.

 

- На мостик! – рявкнула капрал и быстро зашагала к переходу, ведущему на верхний уровень. - Я раскурочу этой банке мозги!

 

Переходной отсек гостеприимно принял Тарк и следовавшего за ней киборга. Перед конопатым диафрагма люка схлопнулась, заставив его отскочить назад. Он ударил по люку бронированным кулаком. Диафрагма не отреагировала.

 

- Боец? – крикнула Тарк с другой стороны.

 

- В порядке, - сообщил Веснушка. – Разреши метнуться за резаком?

 

- Отставить, – сказала Тарк и в ее голосе звенело не скрываемое бешенство. - Командный – системе: открыть люк!

 

- Отклонено, - непринужденно пропел голосок.

 

- Заблокировано, - подтвердил Штоф, поколдовав над замком.

 

- Что за хрень? – поинтересовалась Тарк. – Система, открыть люк!

 

- Отклонено, - доброжелательно повторила система.

 

- Температура быстро падает, - с неожиданным спокойствием сообщил конопатый. – Что-то с системой терморегуляции?

 

- Мы вытащим тебя, - подбодрил товарища киборг. – Замерзнуть не успеешь.

[Fertes]

- Капрал, - бесцеремонно влез в пространство патрульных Си-Ти, и голос его выражал тревогу. – Вам стоит срочно вернуться. А?

 

- Обязательно, - ответила Тарк. – Только вскроем...

 

- Капрал Тарк, - голос Си-Ти слега поменял тональность, став выше. – Вы должны вернуться немедленно!

 

- Да что б тебя! - Тарк ударила по переборке. - Что там еще?

 

- Кажется, мы потерялись!

 

Патрульные несколько мгновений наблюдали, как Си-Ти пытается совместить над штабным столом проекцию с картой заданного маршрута и обработанные данные с обзорных приборов корабля. «Свечи» - ярчайшие объекты наблюдаемого космоса, служащие «маяками» для определения координат, - не совпали. Корабль двигался в неизвестном секторе пространства.

 

- Как далеко мы ушли точки сеанса, а?

 

Капрал и не подумала на глаз разобраться в рисунке «свечей». Вместо этого она сняла шлем и внимательно посмотрела в зрачок камеры, будто хотела дотянуться взглядом до торговца удачей, оставленного в кают-компании.

 

- Бортовая система должна была оповестить о смене маршрута, - медленно и проникновенно сказала Тарк. – Если кто-то не отключил сигнал. Незаметно для остальных.

 

Си-Ти почувствовал себя крайне неуютно. Пока патрульные охотились за глюком системы, теоретически он мог заниматься здесь всем, что угодно.

 

- Если это ты, лисенок, знай...

 

Что хотела сказать Тарк, Си-Ти так и не узнал, потому что вновь взвыли сирены. В проекции трюма вспыхнули три красные точки, обозначающие потенциально опасные объекты, и стремительно двинулись в сторону конопатого. Картинку от запертого в трюме патрульного подернуло снегом, а потом она пропала, а вместе с ней и сигналы от бойца и неизвестных источников.

 

Сирены стихли, и секунду висела гробовая тишина. Затем люк в трюм призывно открылся. Патрульные осторожно шагнули внутрь. Картинка от Тарк показала брошенное на палубе оружие Веснушки, но самого его нигде не было видно.

 

- Не ходите туда, - закричал Си-Ти, поддавшись внезапной панике, за вспышку которой потом было стыдно. – Не оставляйте меня одного!

 

Ему не ответили. Штоф молча заклинил люк, а затем они вместе с Тарк медленно пошли по краю грузового отсека, стараясь держать выход на виду.

 

В трюме стало холодней. Тело «рабочего» лежало на прежнем месте и уже покрыл легкий иней. Киборг задержался у трупа, поднес служебный идентификатор. Прибор несколько секунд смаковал образец ДНК, а потом удовлетворенно пискнул: «Штуцер Валд, транспорт «Вест-Ник», механик, порт приписки...».

 

Си-Ти подскочил на месте. Не может быть! Если погибший был тем самым механиком, которого, как уверял капитан «Вест-Ника», нечто утащило в космос, то экипаж никуда, возможно, и не исчезал, а все время находился в трюме, затерявшись среди замороженных рабов. С патрулем на хвосте выбор был невелик: анабиоз или гарантированные проводы в вакуум. Си-Ти выбрал бы заморозку. Так поступил бы любой разумный хомо.

 

- Все-таки механик, - пробормотал киборг. – Надо же.

 

Тарк промолчала. Капрал не произнесла ни слова и после возвращения в кают-компанию. Веснушка исчез, словно выпал из пространства-времени. Ни следов борьбы, ни капель крови, ни отпечатков, ни сигнатур товарища патрульные не обнаружили, как не нашли и намека на вмешательство в работу главной системы «Вест-Ника». Корабль как ни в чем не бывало выпустил их из трюма, показал пустой мостик и позволил перепрограммировать люки между отсеками так, чтобы открыть их мог только кто-то из трех – оставшихся патрульных и Си-Ти. Навигационные программы утверждали, что судно движется по верному маршруту по заложенному еще в порту графику. Данными об инциденте в трюме головная система не располагала, словно ничего и не происходило, а записей с камер она без команды не вела.

 

- Статус Командного: высший приоритет, - как на духу заверила головная система. – Неисполнение приказов исключено.

 

Патрульные ей не верили, но результаты тотальной проверки, устроенной киборгом, убеждали в обратном. Тарк еще больше мрачнела. Си-Ти хмурился: число ледяных цилиндров соответствовало количеству, с которым «Вест-Ник» покидал порт. Что никак не сходилось с простым арифметическим вычитанием одного размороженного, чье тело продолжало покоиться на холодной палубе трюма. И куда, горячие звезды, исчез конопатый, а?

 

- Он там!

 

Странный, но недвусмысленный ответ на заданный космосу вопрос Си-Ти получил после тревожного сна, в трясину которого его засосало через несколько часов после исчезновения Веснушки. Наверное, поэтому специалист по репутации не сразу осмыслил значение услышанного.

 

Говорил киборг – его хрипатый голос Си-Ти узнал сразу. В кают-компании патрульного не было: увечный объяснялся по удаленной связи. Свое восклицание Штоф адресовал Тарк, которая настойчиво требовала объяснить, почему патрульный оказался не на камбузе, куда направлялся, а у переходного шлюза.

 

- Веснушка! – киборг ткнул пальцем в сторону внешнего люка и жутковато улыбнулся в камеру половиной лица. Огонек искусственного ока на второй пульсировал, словно в голове патрульного тикала бомба. В живом глазу бесновался призрак безумия: – Ему холодно, надо впустить.

 

- Отставить! - возопила Тарк, но киборг ее не слышал. Он медленно повернулся и активировал внешний люк. В следующую секунду вакуум слизнул патрульного, оставив переходную камеру пустой. Палуба под ногами чуть задрожала. «Вест-Ник» сделал несколько корректирующих выхлопов, возвращаясь на прежнюю траекторию, с которой его сбила декомпрессия.

 

- Головной системе: человек за бортом! – закричала Тарк и корабль послушно лег в разворот. Маневр был бессмысленным: шансов на спасение киборга не было. Вакуум и космическая радиация убийственны для сложной и нежной органики. Но возвращение за товарищем имело ценность иной природы. Человек, шагнувший в виртуальность, сросшийся с машиной, а кое-где – Си-Ти бывал на таких планетах – принявший чуждую хомо форму, по-прежнему цеплялся за тело, прочно связывая его с материальным существованием, альтернативы которому так и не нашел.

 

Гражданский специалист молча наблюдал, как капрал вскрыла один из ящиков и облачилась в тяжелый боевой скафандр высшей защиты, из-за чего в кают-компании стало тесней. По правде говоря, это, скорее, был маленький истребитель, подогнанный под размеры тела. Нервно взвизгнули сервоприводы – Тарк проверила подвижность, обнажила и спрятала вооружение, а затем вспомнила о присутствии Си-Ти.

 

- Пока меня нет на борту – ты главный, - твердо сказала она. – Поэтому слушай внимательно: пока ты дрых, мы перехватили управление «Вест-Ником» и кое-что выяснили. Штоф произвел слияние с головной системой – искусственные компоненты в его голове это позволяют. Корабль врет – мы действительно в неизвестном секторе пространства, но ты вне подозрений. «Вест-Ник» взломан изнутри. Вроде - из реакторного отсека, все это время неверные команды поступали оттуда. Штоф отрезал взломщика от системы, но потом сказал, что истощен и отрубится, если не перекусит, а сам... На корабле прячется кто-то, хорошо разбирающийся в синтетических мозгах. Чтобы его найти, нужно подобрать Штофа.

 

- Штоф мертв, – произнес Си-Ти, подспудно надеясь, что это не прозвучало слишком жестко и безумие обошло Тарк стороной. Массовый психоз в изолированных человеческих группах был нередким явлением: – Ты ведь знаешь, а?

 

- Технически Штоф мертв с того самого штурма станции, о котором тебе рассказывал, - отрезала Тарк. – Его личность давно перебралась в искусственную половину башки. Но без Штофа нам не вернуться.

 

- Сопровождаю объект, - сообщил корабль, сигнализируя об обнаружении киборга и движении параллельным курсом.

 

- Постараюсь не задерживаться, - Тарк отсалютовала. – Но будь начеку.

 

Безнадежно козырнув в ответ, Си-Ти отвернулся. Его одолевали нехорошие предчувствия. Но вопреки ожиданиям, капрал благополучно достигла шлюза, миновала люк и без видимых усилий подобрала киборга. Помахав внешним камерам, она вернулась к кораблю. Операция отняла у нее не более полминуты.

 

- На борту, - сказала Тарк, перед тем, как связь с ней оборвалась. Над штабным столом светились картинки из шлюза и примыкавшей к нему галерее. Ни Тарк, ни тела киборга на них не наблюдалось. Датчики не видели ни патрульных, ни их сигнатур.

 

- Капрал? – с пустой надеждой бросил Си-Ти в эфир, животным чувством понимая, что больше не увидит патрульных. – Капрал Тарк?

 

В ответ на корабле взвыли сирены. Датчики обозначили множественные цели в разных отсеках. Обливаясь холодным потом, Си-Ти вскрыл первый попавшийся ящик, надеясь найти там оружие. Однако под крышкой обнаружился комбинезон с эмблемой космопехоты. Путаясь в рукавах, Си-Ти поспешно напялил его на себя, застегнул молнию, и в следующие мгновения тело покрыла броня настоящего боевого автономного комплекта.

 

По визору шлема, выросшего прямо из воротника, забрала побежали данные об окружающей среде, гравитации и внешней атмосфере. Автоматика, тем временем, подогнала панцирь под размеры нового пользователя, возвращая возможность двигаться. Изнутри комплект ощущался как облегающий гимнастический костюм. Еле слышно жужжали сервомоторы. В руки скользнуло что-то металлическое, тяжелое и смертоносно мощное. «Абордажный пробойник, уровень заряда полный», - мигнуло на визоре.

 

Сирены корабля стихли, будто кто-то, вновь перехвативший управление кораблем и тайно наблюдающий за кают-компанией, расценил действия Си-Ти как прямую угрозу. Цели исчезли. Специалист по репутации с уважением взглянул на пушку в руках. Пробойник предназначался для создания приличных дыр во внешней обшивке станций и кораблей. Через эти отверстия и проникают внутрь абордажные группы. Если такой дурой пальнуть в реактор, судно можно превратить в облако газа. Что ж, если того потребует дело!

 

Реакция сирен на пробойник натолкнула его на неожиданную мысль. Взломщик не желал, чтобы «Вест-Нику» портили шубку. Страхом врага стоило воспользоваться.

 

Си-Ти решительно шагал по технической палубе. Роботы, снующие вокруг, завидев пробойник почтительно расступались и замирали, но его сейчас мало волновала их реакция. Он думал о том, что может найти в реакторном отсеке. Кто из известных разумных существ выдержит жесткое излучение?

 

Воспроизведение голосовой записи № (не задано), автор (Си-Ти), продолжительность...

 

На память приходил только один известный пример – колония альбиносов у черного карлика*. Поселение там появилось случайно: люди предпочитают хорошо освещенные системы.

 

(стук чего-то звонкого о твердую поверхность, шумный вдох)

 

Совсем не интересуетесь историей, а? Грустно, грустно! На заре экспансии около черной звезды потерпел аварию большой колониальный корабль. Сейчас бы быстренько организовали спасательную операцию и все было б быстро забыто. Но тогда... Другие времена! Темные! Ни технологии прыжков, ни дальней связи. Люди были представлены сами себе. А спасение утопающих, как водится, дело самих утопающих. Когда было иначе, а?

 

Звезда, простите за двусмысленность, имела компаньона – газового гиганта, почти коричневый карлик*. Темная пара вращалась вокруг общего центра тяжести. Чтобы вы понимали, у черных карликов наличие таких спутников скорее исключение, чем правило. Звезда, наверное, просто украла планету из другой системы. Причем, вместе с приданым – приличных размеров луной, на которой обнаружилась жидкая вода. Куда вести аварийный корабль, как не туда?

 

Когда через несколько веков бедняг случайно обнаружили, колонистов трудно было назвать хомо. Приютившая их планета располагалась слишком близко к звезде и подвергалась такому излучению, которое большинство людей посчитало б опасным. Люди приспособились к новому дому за нескольких поколений, потеряв пигментацию, изменив внутренние органы и привычные пропорции. Мутировать у черной звезды сам рентген велел.

 

В простой и логичной версии с альбиносами был существенный пробел. Патруль проверял «Вест-Ник» и устойчивого к излучению альбиноса обязательно б нашли, даже если он прятался у самого реактора. Если, конечно, альбинос не затесался в толпу замороженных рабов, как застреленный Веснушкой механик. Но пробуждение последнего я был склонен объяснять не расчетом, а случайностью. Вы слышали о способах заморозки на строго определенное время? Я – нет. Да и откуда бы работорговцам знать, что пленных не разбудят в первом же порту? Значит, рядом должен быть кто-то, нажавший кнопку. Кто, если на борту был только он и патрульные? Один из бойцов Тарк? Она сама, а? Это многое бы прояснило. Кроме, пожалуй, того, что меня оставили у арсенала.

 

Транспорт «Вест-Ник», реконструкция

 

Люк в реакторный отсек был ожидаемо блокирован. Си-Ти усмехнулся - глупо хлопать дверью перед бульдозером - и направил перед собой абордажный пробойник.

 

- Остановись, – ожили коммуникаторы внутренней связи и голос – низкий и бесполый - не принадлежал ни патрульным, ни головной системе: - Если повредишь реакторный отсек, никогда не покинешь ни этот корабль.

 

Пространство, оставленное Си-Ти позади, вдруг наполнилось металлическим лязгом, жужжанием и бряцанием. Специалист по репутации оглянулся и обнаружил, что путь из реакторного отсека отрезан. Галерею заполнило гипнотическое механическое шевеление. Что-то, командующее электронной нежитью, стянуло сюда едва не всех контролируемых автоматов, и сейчас они тянулись к человеку манипуляторами, шупами и десятками других металлических конечностей.

 

Си-Ти вжался в переборку за спиной. Роботы остановились в нескольких метрах, но торговец удачей был уверен: стоит отвернуться, механическая свора быстро преодолеет нейтральную территорию и разорвет его на клочки. Боевой комплект, пожалуй, продержится какое-то время, но вряд ли рассчитан на натиск орды автоматов. Си-Ти пожалел, что не взял в поход ничего, кроме пробойника, который не предназначался для огня на подавление, и ЭМИ-гранат*, также входящих в комплект. Тут очень бы пригодился пулемет.

 

- Кто говорит, а? – прокричал Си-Ти, срываясь в фальцет.

 

- Владетель корабля, - усмехнулся голос.

 

- Покажись! – потребовал Си-Ти.

 

- Несущественно, - ответил «владетель». – Предлагаю сделку.

 

- Я не заключаю сделки с неизвестной мне стороной, – предупредил Си-Ти.

 

- Гарантирую жизнь и универсальную шлюпку, чтобы ты мог покинуть судно, - бубнил голос, не обращая внимание на пререкания. На экранах коммуникаторов возник маршрут к малому транспорту. Стыковочный шлюз располагался у перехода к жилой палубе. Картинка мигнула и погасла.

 

- Черта с два! – воскликнул Си-Ти. - Я не собираюсь дрейфовать в неизвестном пространстве.

 

- Следующий прыжок выведет нас на окраину обитаемой системы, - продолжал «владетель». - Взамен прошу только радиомолчание – до следующего прыжка.

 

- Да кто ты такой, а? Покажись или наделаю дырок по всему кораблю, начиная с реакторного отсека!

 

Роботы зашевелились, однако не пересекли невидимую границу, очертившую полукруг.

 

- У меня нет тела в твоем представлении, - вздохнули, наконец, коммуникаторы: - Но хорошо.

 

Экраны внутренней связи ожили, чтобы показать говорившего. Си-Ти, морально готовый увидеть ксенока, ахнул: - Сверхновые звезды! Да ты робот, а?

 

«Владетель» и в самом деле напоминал робота: по ту сторону экрана «парил» ртутный шар с отростками гибких манипуляторов и внешних сенсоров. Если бы не щупальца, его можно было б принять за баскетбольный мяч, облитый припоем.

 

- Не робот, - возразил «мяч» и уточнил. – Усовершенствованный организм. Хомо на шестьдесят шесть и девяносто семьдесят пять тысячных процента - количественно. Остальное – периферийные устройства* и модификации с тканями ксеноков.

 

- Ты не имеешь права вести переговоры с разумным существом, - процедил Си-Ти, и формально чувствовал себя правым. Он не знал определению того, что пыталось вести с ним переговоры. Оставалось ли оно вообще человеком? Было ли способно на разумные поступки?

 

- Не оскорбляй меня, расист, я знаю цену словам, - сказал шарообразный, впервые употребив местоимение по отношению к себе. Услышав это, Си-Ти мысленно содрогнулся, но вслух пробормотал: - Откуда бы, а?

 

- У нас общие предки, - напомнил «мяч» и вытянулся в человеческую фигуру. Ртутный фантом обрел осязаемость и естественный цвет, превратившись в молодого зеленоглазого хомо. Владетель встряхнул копной платиновых волос и взглянул в камеру. Строгое, но светлое его лицо было подкупающе нежным и Си-Ти затруднился бы сказать, принадлежало ли оно юноше или девушке. Скорее, андрогину.

 

– Несколько миллионов лет назад мы прыгали по деревьям, последние тысячелетий вырезали друг друга на материнской планете. Наши пути разошлись не так давно. Мы обогнали вас и эволюцию! Мы поняли, что сознание не обязательно привязывать к определенной материальной форме.

 

Руки андрогина ласково погладили тело, и этот жест вызвал в Си-Ти приступ дурноты, который, впрочем, он тут же подавил.

 

- Если ты все еще считаешь себя хомо, отпусти людей!

 

- Исключено, – произнес «владетель». – Корабль и груз мои.

 

- Это не груз, а люди!

 

- Кто-то с твоей точки зрения уже нет, - сказал андрогин и поманил кого-то, находившегося вне зоны обзора. В кадре появилась голова капрала Тарк. Насколько видел Си-Ти, тело заменяла неприглядная металлическая коробка, соединенная с головой паутиной тонких проводов или трубочек.

 

- Гражданский специалист! – сказала голова Тарк и подмигнула, едва ли не заставив Си-Ти на миг потерять чувство палубы под ногами: - Владетель любезно ознакомил меня с протоколами. Патруль не должен был конфисковать корабль. Произошла ошибка. Судно и груз – частная собственность владетеля.

 

- Капрал Тарк, что с вами сделали? - вскричал Си-Ти.

 

- Это ее осознанный выбор, - сказал андрогин.

 

- Как же давно капрал совершила этот выбор? - бросил Си-Ти, чувствуя, как ужас сменяется яростью.

 

- Двадцать с половиной минут назад, - ответил за Тарк «владетель», опередив открывшую было рот голову Тарк. - Трансформация только началась. Скоро капралу заменят неудобную черепную коробку и усовершенствуют нервную систему.

 

- Тарк, разумные существа не могут быть частной собственностью. Это противоречит законам. А?

 

- Технически они мертвы с момента заморозки, - ответила Тарк и Си-Ти вздрогнул, услышав знакомые нотки.

 

- А ты?

 

- Как видишь, согласилась приобщиться к новой форме существования, - сказала Тарк. – Ты не представляешь, как это здорово! Я обрела настоящую свободу.

 

- А Штоф с Веснушкой?

 

Голова капрала нахмурила брови: - К сожалению, их мозговая ткань не подходит для трансформации и будет использована для усиления других нейросистем.

 

- Довольно, - сказал Си-Ти и повел стволом пробойника. – Скажи своему владетелю, чтобы убрал роботов. Я нервный, могу и пальнуть куда нельзя.

 

- Глупо пытаться вести диалог с вооруженным хомо, но я готов освободить дорогу, если ты деактивируешь пробойник, - сказал «владетель».

 

- За дурака держите? – спросил Си-Ти с отчаянной злостью. – Ну хорошо! Капрал, какую дозу излучения выдержит автономный комплект космопехоты?

 

- Куда ты клонишь? – с подозрением спросила Тарк, но что-то подсказывало Си-Ти, что она знает ответ.

 

Торговец удачей резко развернулся и разрядил пробойник в стену, отделяющую его от реакторного отсека. Прыгнул в дыру, он метнул из-за пробитой переборки гранату – прямехонько в механическую орду, перешедшую в наступление. Разрушительный импульс заставил атаку захлебнуться. Специалист по репутации был уверен, что выжег мозги любой электронной твари, оказавшейся в радиусе десятка метров, но на всякий случай бросил в дыру еще одну. Выиграв несколько секунд, Си-Ти расстрелял из пробойника главный распределительный щит и систему защиты реактора.

 

Освещение погасло, исчезла искусственная гравитация. Механическая армия, не готовая к такому повороту событий, напоминала стаю рыб, оглушенную близким взрывом. Роботы болтались в воздухе: большей частью бездвижные, но несколько автоматов еще шевелили манипуляторами. Тратить на них еще одну гранату Си-Ти не стал. Он просто разметал механоидов на бегу, помчавшись к шлюпке и радуясь тому, как удивительно эффективно автоматика комплекта справляется с невесомостью. Подошвы прилипали к любой плоскости, какую б Си-Ти не вздумалось представить поверхностью.

 

Он боялся, что владетель финиширует первым, но около шлюза никого не было, не считая робота-уборщика, застигнутого врасплох невесомостью. Си-Ти отправил механоида в долгий полет по технической палубе и задраил люк шлюпки. Реактор, как ему представлялось, мог рвануть в любую секунду. Однако вспышка озарила пространство через минуту-полторы после старта. Ударная волна нагнала шлюпку и на время погасила действовавшие приборы.

 

Воспроизведение голосовой записи № (не задано), автор (Си-Ти), продолжительность...

 

Сколько лет я проведу в стазисе? Кто компенсирует мне эти годы? Патруль, а?!

 

(пауза, бормотание)

 

Хорошо, я спокоен. Прошу извинить, это стресс. Вы должны понять.

 

Когда навигатор, наконец, обнаружил обитаемую систему в двух световых годах... Казалось, один прыжок, и спасен!

 

(всхлип)

 

Почему же я не прыгнул, а лег в стазис? О, у меня было время подумать над этим решением. За время дрейфа я понял, почему «владетель» позволил мне покинуть «Вест-Ник». Он сам уже находился в шлюпке. Не понимаете? Он хотел, чтобы я прыгнул в выбранную им систему.

 

Дважды два в моей голове сложились, когда начала «тормозить» бортовая система шлюпки. Практически незаметно, но я догадался, что ее перенастраивают, значит, «владетель» сбежал с транспорта, прежде чем тот взорвался.

 

Я внимательно осмотрел шлюпку, но ничего, указывающее на чужое присутствие, не нашел. Это подтолкнуло меня к единственно верному выводу: искать взломщика нужно было не снаружи системы, а внутри управляющих программ. Ведь о том же хотел сказать и несчастный Штоф, правда «владетелю» все-таки удалось запудрить его искусственные мозги.

 

Как он попал на борт? Да хотя б с помощью того же уборщика. Скопировал себя в его память, потом перенес данные на другой носитель. Примерно так же, полагаю, было с головной системой «Вест-Ника», только никто не обратил на это внимание. Нет, я не брежу! Я, я поясню!

 

Что может быть внутри программного обеспечения? Вирус! Вот, что это было такое. Владетель, сам не ведая, выболтал главный секрет: он и его соплеменники, кем бы ни были, нашли способ отделить сознание от конкретной материальной формы. Но все, чем он визуально пичкал мое воображение у реакторного отсека, было компьютерной моделью, электронным фантомом. Примерно такие же фантомы изматывали патрульных. Но «владетель» хотел обрести осязаемое тело, поэтому и угнал корабль с замороженными пленниками. Не знаю, для чего. Может его носитель был разрушен. А может он таким образом расширяет популяцию.

 

Но, согласитесь, я должен был знать о присутствии гада наверняка.

 

(пауза, звук текущей жидкости, прихлебывание)

 

Когда я стал подозревать, с кем соседствую, сочинил бред о том, что взрыв «Вест-Ника» повредил что-то в энергосистеме шлюпки и она приготовилась издохнуть. «Владетель» заметался: он не собирался лететь с сумасшедшим на борту. Кретин в ограниченном пространстве страшнее бомбы. Головная система получила команду к прыжку, которую я не давал. Он выдал себя, понимаете, а? Выдал! И тогда я обесточил корабль и лег в стазис. Только так у меня оставался шанс выжить и не стать комплектом запчастей друзей «владетеля».

 

Я запер его внутри бортовой системы, обесточив корабль. Я – Си-Ти - поймал Белого механика и погрузил в электроанабиоз! Кибертюрьма для кибернетического преступника!

 

(громкий смех)

 

Проблема в том, что подтвердить это я никак не могу. Если подать энергию в систему, «владетель» проснется и найдет способ перебраться на другой корабль. А ведь этого допустить никак нельзя, а? Поэтому прошу, молю, требую: не включайте питание в шлюпке! Ни при каких обстоятельствах не подавайте энергию в бортовые системы!

 

(воспроизведение закончено)

 

Над палубами патрульного сторожевика, принявшего шлюпку транспорта «Вест-Ник», надсадно завыли сирены.

 

 

 

Примечания:

 

*Стазис - энергетическое поле, которое полностью останавливает любые физиологические процессы, а ощущение времени полностью теряется (гипотетически).

 

* Хомо – Род Homo (лат.) – люди.

 

* Ксенок – производное от ксенос (др-греч.) – чужой. Гипотетически – неземные формы жизни.

 

* Мария Селеста — судно, покинутое экипажем по невыясненной причине. Найдено пустым 4 декабря 1872 года в 400 милях от Гибралтара. Груз, запас продовольствия и личные вещи экипажа были нетронуты. Классический пример корабля-призрака, именем нарицательным которого и стала.

 

*Сигнатура, сигнатура цели (воен.) - набор характеристик отраженного целью сигнала, принятого средствами наблюдения.

 

*Фонить (спец.) - иметь повышенный уровень радиоактивности.

 

*Черный карлик (астр.) – остывшие и вследствие этого не излучающие (или слабоизлучающие) в видимом диапазоне белые компактные звезды с массами, сравнимыми или большими, чем масса Солнца, но кратно меньшими радиусами и светимостями.

 

*Коричневые или бурые карлики («субзвезды» или «химические звезды») — планетоподобные объекты до 0,08 массы Солнца, или, соответственно, до 80 масс Юпитера)

 

*ЭМИ (спец.) - электромагнитный импульс, возмущение электромагнитного поля, оказывающее влияние на любой материальный объект, находящийся в зоне его действия. Действие ЭМИ проявляется, прежде всего, по отношению к электрической и радиоэлектронной аппаратуре. Наиболее уязвимы линии связи, сигнализации и управления. При этом может произойти пробой изоляции, повреждение трансформаторов, порча полупроводниковых приборов и т. п.

 

*Периферийное устройство (комп.) — внешняя аппаратура, которая позволяет вводить информацию в компьютер или выводить ее из него.

[Fertes]

Автор - Скирлин (Сыйнат)

Апокриф от Айгуль

 

За тяжелыми ливневыми тучами угадывался слабый свет солнца. Скоро закат. Айгуль смотрела на заплаканную девочку, соседку из четвертого подъезда, и не знала что делать - направить на крошку бластер и убить, наконец отомстив за смерть самого родного человека, или прижать к себе и никому не отдавать, и пусть мир катится к чёрту.

 

Асель, девочка-соседка, не узнавшая Айгуль, обиженно тараторила, что с утра создала четырёх Всадников  - и что из-за них переругался четвертый подъезд. Она часто слышала, как жители дома говорили о каком-то надвигавшемся “акапалипсе”, первым признаком которого станет появление Всадников на белом, рыжем, чёрном и бледном конях. Одни соседи утверждали, что всадники были одеты в шёлк, а другие - говорили: шёлк - мифический материал, который существовал на Земле в далекие времена. А так как этот материал принадлежит к категории несуществующего, то и всадники, соответственно были одеты точно не в шелка - скорее в дешёвую синтетику, в которую одевается каждый второй. Значит всадники не могли быть Теми Самыми - ведь Те Самые должны были отличаться от окружающей действительности.

 

- Но я действительно их создала! - воскликнула Асель в слезах, вглядываясь в лицо незнакомой женщины с надеждой.

 

Айгуль не хотелось расстраивать девочку. Никаких Всадников Апокалипсиса не существовало, но это было делом второстепенным - сейчас нужно было решить, что делать с Асель.

 

- Не плачь, маленькая, пойдем, я отведу тебя к хорошим людям, - сказала Айгуль, беря девочку за руку. Та потянулась к девушке, но услышав её слова - отпрянула, испуганная, а потом и вовсе отбежала к единственному дереву во дворе. Чудом уцелевшие ствол и ветви напоминали о прошлом, когда всё было иначе.

 

- Асель, погоди! - Айгуль хотела было побежать за девочкой, но вовремя вспомнила, что бежать за испуганным ребёнком-метаморфом категорически запрещено - испугаешь ещё больше, что может привести к катастрофическим последствиям, как показало начало. От метаморфов следовало избавляться тихо, когда они ни о чём не подозревают. Инструкция по уничтожению требовала делать это в самый неожиданный момент, когда метаморф совершенно не предполагает ваших мотивов. Следовало войти в доверие к существу, подружиться с ним, если необходимо - из-за этого большинство мета-охотников кончали жизнь самоубийством, не в силах жить с совершенным предательством.

 

В любом случае, что бы она впоследствии ни решила, девочку нельзя было пугать. Пошарив немного в рюкзаке, Айгуль вытащила из него маленькую вышитую сумочку и направилась к Асель. Та выглядывала из-за ствола, недоверчивая, готовая убежать ещё дальше в случае опасности.

 

- Асель, смотри, это штучка из прошлого! - Айгуль протянула девочке что-то блестящее.

 

Она долгое время смотрела на артефакт, затем выхватила его из рук охотницы.

 

- Не бойся, я же Айгуль-эже из первого подъезда, - продолжила та. - Помнишь этот кулон?

 

***

 

Это был год без лета, последовавший за Взрывом Двадцатого, когда на Землю упал метеорит и взревели ураганы, а океаны поднялись из своих бездонных чаш. От взрывной волны погибла треть человечества, а вскоре необъяснимым образом стали умирать дети - они просто засыпали и больше не просыпались. Ни сломленные страхом родители, ни полуразрушенные правительства, ни уцелевшие учёные не могли объяснить причину случившегося. Смертельной болезни подвергались только дети, не достигшие пубертата - человечество стремительно старело.

 

Но через год во всех человеческих поселениях на планете раздался детский плач. Он доносился со стороны кладбищ, в которых были похоронены погибшие дети. Они звали родителей, братьев, сестер, бабушек и дедушек - всех, кто до сих пор безутешно скорбел. Испуганные, те потянулись к кладбищам, где услышали как из под земли кричат их дети, барабаня кулачками по скрывшему их дереву. В жуткой тишине, охватившей Землю на вечную минуту, слышался только слабый стук и жалобный детский стон. Обезумевшие от горя и надежды, родители бросились на помощь своим детям, раскапывая уже отвердевшую землю, скидывая крышки гробов, обнимая своих детишек - ничуть не изменившихся с последнего вечера, когда их видели живыми. Время и природа почему-то не тронули их. Дети счастливо прижимались к родным и по всей Земле раздавались смех и крики радости.

 

“Чудо, о Господи! Благодарим Тебя!” - говорили взрослые, уверовав в Бога с этого момента.

 

“Нечисть!” - твердили попы, имамы, монахи, злобно шипя и размахивая священными атрибутами, и те отцы и матери, чьи дети не проснулись и не обняли родных. Из мёртвых восстали не все.

 

Правительства планеты поддержали эту часть людей, “нечисть” вполне могла оказаться инопланетным вторжением, а потому угрожала стабильности государств Земли, даже в пост-метеорической апокалиптике, научившихся играть в те же игры, что и прежде. И стала проливаться кровь (агнцев!) - очередь за очередью автоматы мета-охотников расстреливали не успевших спрятаться детей и их родных - двигаясь, как саранча, из города в город, из страны в страну, через реки, поля и горы, уничтожая всех.

 

***

Родители Асель были знакомыми семьи Айгуль и перегоняли скот на высокогорное джайлоо летними месяцами. Асель жила с семьей дяди, когда родители работали. Хорошая, смешная девочка, она часто проводила время с дочерью Айгуль, Кариной, которой тоже было семь лет на момент Взрыва. Они любили играть в поиски сокровищ, где сокровищем называлась любая мало-мальски сверкающая вещь. Однажды таким образом они обнаружили что-то вроде янтаря, который с помощью дяди Асель превратили в кулон. Девочки носили его попеременно, пока дочь  Айгуль не уснула и больше никогда не просыпалась - даже когда остальные дети смогли пробудиться через год. Асель не могла никак перестать плакать, узнав что Карина так и не вернулась.

 

Айгуль уехала из города, из страны, из региона - в поисках смысла жизни. Она нашла его среди таких же отчаявшихся родителей, считавших восставших детей “нечистью”, воскрешенной с целью уничтожить человечество. Уверенность в их демонической сущности росла с каждой новостью о “чудесах”, творимых ими. В степях Аризоны, сообщалось, восставший ребёнок восстановил разрушенное ураганами водоснабжение одной лишь силой мысли. В пустыне Гоби другой ребёнок вернул вымерший в 2017-м вид бурого медведя. В Уругвае ребёнок заставил деревья снова плодоносить, а поля давать урожай всего за пять минут своей медитации. Всё это не могло быть творением человека и божественным по сути тоже - ибо будь они божественными существами, из мёртвых восстали бы все дети. Все дети…

 

Единственное, что смогли выяснить ученые после ряда экспериментов над двумя захваченными детьми - структура их ДНК отличалась от человеческой так же, как последняя отличалась от амёбной. Но и простой мутацией это назвать было нельзя. Их ДНК постоянно меняло свою структуру, напоминая то человеческое, то неведомо какое.

 

“Инопланетные мрази!” - воскликнули озлобившиеся родители не восставших детей.

 

“Метаморфы!” - назвали детей ученые, попутно разработав план уничтожения, за считанные месяцы снизивший численность детей-метаморфов до одного, последнего. Ни мета-охотникам, ни правительственным агентам не было известно его местоположение, скрываемое простыми жителями различных частей планеты, веривших в божественное происхождение метаморфов.

 

***

 

Асель вышла из-за дерева, бережно держа кулон в ладошке. Она больше не плакала, лишь изредка всхлипывала. Кулон пробудил в памяти девочки картинки счастливых дней дружбы с другой - девочкой, которая не проснулась. Она взглянула на Айгуль, вспомнив кто она. Последний родной человек после смерти родителей и дяди, пытавшихся защитить её от чужаков с автоматами.

 

На девочку был направлен бластер.

 

- Человечество всё равно проклято, нам не выжить, - сказала Айгуль. По небу прокатился металлический грохот грома, несколько крупных капель упало на оружие. - Почему ты восстала, а моя дочь - нет?

 

Асель молчала. Тяжелой барабанной дробью разбивался о землю дождь, казалось не знавший о существовании девочки, остававшейся сухой и будто бы начавшей немного светиться.

 

- Почему моя дочь не вернулась ко мне, как ты? - голос Айгуль дрожал, как и она сама. - Почему Бог забрал её, а тебя отправил обратно? Чтобы ты и тебе подобные уничтожили всю планету? Почему? Почему?

 

Асель смотрела на Айгуль. На губах едва заметно сформировалась светлая улыбка, когда она протянула раскрытую ладошку с кулоном вперед.

 

- Нажимайте, Айгуль-эже. Я хочу к Карине.

 

Сердце Айгуль взорвалось от эмоций, согнувшись в коленях, она упала на землю и уронила бластер. Слёз не было, как и год назад - только беззвучный крик, исказивший лицо, сводивший мышцы всего тела в судороге. Она не могла чувствовать ничего, кроме тысячевольтного разряда боли, проходившего по всем венам и артериям - разом утихшего от прикосновения Асель. Слёзы потекли, не останавливаясь, с разной силой и скоростью, а сердце будто бы очищалось от горя.

 

Они стояли, обнявшись, в кругу света - одна на коленях, другая в детский свой рост - и вокруг них выл ветер, хлестал дождь. Самый большой ураган, который когда-либо был на Земле, набирал силу. Вдалеке показались Всадники.

[Fertes]

Автор - Фабер Август

Все что нужно знать.

Посвящаю этот рассказ Касиет Качкынбаевой

 

Я не верю в чудеса. В том месте, где я родился и вырос никто в них не верит, даже дети. Нам повезло, что я смог выбраться из этого ада. Спасибо за это отцу, хоть он и поплатился за свои убеждения жизнью.

 

Меня зовут Бехруз, с иранского это значит "счастливый". Мои родители выбрали определенно не лучшее имя. Счастливым я не был никогда. Мой отец имеет иранские корни, а мама - французские. Мы жили в Багдаде с самого моего рождения и до начала военных действий. Мы все хотели уехать во Францию к родне мамы, но успели только мама, я и сестренка. Отец умер от рук своих солдат, когда пытался спасти жизнь чужого раненого американца. В тот момент я возненавидел всех, кто был виновен в этом. Отец был хорошим человеком, и у него были свои взгляды на жизнь.

***

Шестнадцать дней до Рождества.

Сейчас я живу в Париже, вот уже полгода. Учусь в Национальной школе архитектуры Paris La Villette, которая находится на проспекте Фландра. Живу в общежитии, подрабатываю продавцом консультантом в торговом центре Le Millénaire. Повезло что меня туда взяли, работа находится недалеко от общежития, да и не то чтобы тяжелая. Что я еще могу рассказать о себе? Обычный студент, с обычной иранской внешностью, разве что цвет лица не столь темный, спасибо маме за это.

 

 

Если в первый свой приезд в город я то и дело гулял и осматривал все достопримечательности, интересовавшие меня, то теперь хватало  времени разве что на прогулку по Елисейским полям после работы. Это место я люблю больше всего. Тут всегда много народу, и никому до тебя нет дела. Можно спокойно смотреть на туристов, простых жителей, думать, что их волнует, куда они идут. И даже вечером здесь редко бывает пусто.

 

Снега в Париже мало, не смотря на середину декабря. Наверное, это странно слышать от парня, который впервые увидел снег в восемь лет. Хотя в Лионе снега было больше, мои родные все еще живут там и присылают фотографии.

 

 

Единственные вещи, которые дают знать о приближении Рождества, - это праздничные украшения улиц, магазинов. Чего только стоит одна торговая витрина «Галереи Лафайет». Все эти гирлянды, яркие цвета, которые так и манят издалека. С некоторого времени я люблю посещать это место, хоть и не покупаю тут ничего.

 

 

Этот вечер не стал исключением, после очередной смены я пошел пешком к Елисейским полям. Дорога заняла около полутора часов. Как обычно было многолюдно. Я прошел к скамейке, на которой любил сидеть и наблюдать за всеми. Вон там идет зрелая пара туристов, кажется они из Испании, оба улыбаются и весьма довольны. Что же, а вот и еще один частый гость, пожилой француз со своей собакой Вильмонтом. Они гуляют здесь каждый вечер, всегда, в любую погоду. А вот и. . . Пока я смотрел по сторонам, напротив меня остановилась девушка. Бледнолицая, невысокого роста, были видны лишь голубые глаза, половину лица почти до глаз закрывал шарф, а сверху шапка. Сначала мне показалось, что она смотрит на меня. Я невольно обернулся - позади меня были лишь деревья. Тогда я более внимательно присмотрелся. Задумчивое выражение лица, прищуренные глаза - она была точно не здесь. Странная девушка, никогда раньше здесь ее не видел. Вдруг она резко повернулась и ушла, очень быстро. Я был в замешательстве. Не хотел бы быть знаком с такой странной девушкой.

***

Тринадцать дней до Рождества.

Есть еще целых две недели до Рождества, а мои сожители уже начали готовиться к нему. Не сказать, что я люблю этот праздник, но когда мы жили у тети в Лионе, мы всегда отмечали его, всей семьей. Все, кто живет со мной в нашей комнате из Европы, поэтому мне приходится с этим мирится.

Уже прошло три дня с тех пор как я видел ту девушку. И все эти три дня никого на нее похожего не видел. Почему-то мне запомнились ее глаза, этот ясный взгляд, направленный в одну точку.

Сегодня у меня был выходной. Мне захотелось перечитать Ремарка, а именно «На западном фронте без перемен». На одном из занятий, речь зашла об этой книге. Преподаватель очень заинтересовал меня своими размышлениями о потерянном поколении. Этот роман я читал шесть лет назад. На нашей лекции я так и не вспомнил многих моментов. Мне кажется тогда, когда я прочел эту книгу, мне было еще мало понятно. Ведь это близко.

Мне посоветовали много книжных магазинов, все они находились на другом берегу Сены. В том районе я еще никогда не был. Целый район можно сказать, для любителей почитать. TASCHEN Store Paris, Gibert Joseph, Syndicat National de la Librairie Ancienne et Moderne и еще много других магазинов. Я сравнивал цены, смотрел год издания. Наконец оставался последний магазин Librairie Polonaise на углу по бульвару Сен-Жермена.

Как только я зашел, сразу увидел ту девушку, она улыбалась и разговаривала с клиентом. Блондинка, с голубыми глазами, симпатичное худенькое лицо. Мне стало очень неловко, и я хотел было уже уйти, как она посмотрела на меня. Отдернув взгляд от нее я прошел чуть дальше и свернул на право. Смотрел книги, это были фантастические романы, там даже был Жюль Верн, еще бы, тут без него не обойтись. По правде говоря, я не могу похвастаться тем что прочел много книг. В моей жизни их было мало, но каждую из них я запомнил навсегда. Пока я делал вид что выбираю книги и вел размышления о том сколько же мной было прочитано книг, ко мне подошла та самая странная девушка с Елисейских полей.

-Вы что-то ищите?

-А нет, просто смотрю, вдруг стало интересно.

-В этом разделе у нас распродажа. – она немного склонила голову на право.

-Ясно, - я с трудом сдерживал дрожь которая меня вдруг охватила, - мне вообще нужна была совсем другая книга.

-Какая же?

-«На западном фронте без перемен» автор. . .

            Она перебила меня.

-Знакомы с Ремарком, не удивительно почему именно это книга.

-Почему же? Да я уже читал ее, решил перечитать еще раз.

-Вы парни любите такие книги. Пройдемте за мной.

            Мы прошли почти в конец книжного магазина. Она подала мне книгу Ремарка.

-Вам нужно что ни будь еще? – она улыбнулась, что я не смог не улыбнуться в ответ.

-Нет, мне нужно еще ее осилить.

            Мы оба засмеялись. Вдруг все мое волнение куда-то исчезло.

            Дурак, даже имени ее не спросил и не обратил внимания на бейджик. Оставив книгу в общаге, я медленно шел к своему привычному месту. Не заметно спускался вечер. По дороге я вспоминал наш разговор, думал какой я дебил и представлял ее улыбку. Такая странная девушка, очень оживленная.

            Вот, я снова на скамейке. Пришел тот самый дед со своей собакой Вильмонтом. В этот раз я не обращал внимания на прохожих. Мой взгляд был устремлен в то место, где в прошлый раз стояла странная девушка.

***

            Одиннадцать дней до рождества.

            Я уже дошел до того момента, когда умирал их товарищ Франц Кеммерих. Пауль пытался утешить его, хотя знал, что он умрет. У него были ампутированы ноги. И в этот момент, Пауль думает о новых английских сапогах. Он не знает, как их спросить у Франца, ведь они ему больше не нужны, а после его смерти их заберет санитар.

            Сегодня я не захотел идти после работы на Елисейские поля.

***

            Девять дней до рождества.

            Сегодня в универе у нас была экскурсия к триумфальной арке. Нам иногда проводят такие, рассказывают об архитектурных памятниках. Я уже давно побывал и узнал все что было мне интересно о тех из них, что меня увлекли. Оставшись на своей скамейке, я думал о книге, о своем прошлом. Настолько задумался что не заметил, как возле меня встала девушка. Я резко встал и подошел к ней.

-Привет, что ты здесь делаешь?

-О привет, любитель почитать Ремарка.

-Я читал у него всего одну книгу, так что не такой уж я и любитель.

-А я целых три, но больше всего мне понравилась «Возлюби ближнего своего».

-И чем же тебя она привлекла?

-В этом месте, где мы сейчас стоим, гуляли Керн и Рут.

-И часто у тебя такое бывает?

-Что именно?

-Часто ли ты посещаешь те места, в которых бывали герои книг.

-Если книга была стоящей. Слушай, ты не голоден?

-Нет, а что?

-Может перекусим где ни будь?

-Давай.

            Мы молча шли в Cafe de Flore, кажется кто-то захотел круассанов.

-Хочешь поесть круассанов? – наконец, когда мы дошли, спросил у нее.

-И другие сладости.

-Для поднятия настроения.

-И не только, они ведь такие вкусные с горячим какао.

            Если честно, я не люблю круассаны, но понимал, что сейчас не лучший момент чтобы говорить это.

-Кстати, как тебя зовут?

-Хах, а я и не представилась?

-Нет, как и я.

-Ну что же, заполним пробел, меня зовут Иолэйнд, - она протянула руку.

-А меня Бехруз.

-Очень приятно Бехруз. А твое имя что-то значит?

-Да, с иранского счастливый.

-Что-то ты не выглядишь счастливым.

-Да, есть такое, родители маленько ошиблись. А твое имя, что оно значит? Впервые слышу такое странное имя.

-Оно значит фиолетовый цветок. Моя мама любила такие.

-Ясно, твое имя подходит к тебе, ты такая же странная.

-С чего бы это?

-Не знаю, а кто еще ходит вечерами по Елисейским полям, стоит на месте разглядывая даль.

-Конечно же я. – она очень искренне улыбнулась.

-Ты работаешь в книжном магазине?

-А, точно, а я думаю где же я тебя видела. Да, я там подрабатываю. Здесь я обычно всегда обедаю.

-В таком заведении, тут любил бывать Хемингуэй да ты крутая.

-Стараемся, ой, - она посмотрела на часы, - слушай, приятно было поболтать, но мне бежать надо. – она оплатила счет и быстро удалилась.

            Не допила половину какао и оставила один круассан.

***

Семь дней до рождества.

Я все еще думаю о той встрече. Какой бы странной она не была, мне стало интересно. Где она учится, живет, чем увлекается. Хочется узнать по ближе. Часто начал думать о ней.

Спускаясь на второй этаж, вдруг заметил знакомый силуэт девушки. Я окрикнул ее. Это была Иолэйнд.

-Привет, ты тоже учишься здесь?

-Да, а ты на каком факультете?

-Архитектурном.

-А я на инженерном.

-Ух, не тяжко тебе?

-Бывает. Слушай, я спешу, поболтаем позже?

-Хорошо, может встретимся вечером?

-Там же.

            Мы даже не попрощались, но этого и не нужно было, ведь мы снова увидимся. На работе время тянулось очень долго, пока я ждал вечера. Странно, я ни разу не видел ее в нашем универе, за то время которое учусь. Может потому что мы были не знакомы.

            Сижу на обычном месте. В руках у меня белая роза, захватил по пути. Ее все нет. Я прождал три часа. Наивный дурак, что я себе на представлял. Разве ей нужен я.

***

            Шесть дней до рождества.

            Я прочел больше половины книги, но если честно особо не вникал. Как-то не читалось. Все было не так.

            Вдруг стук в дверь. Я не хотя поднимаюсь и открываю дверь.

-Иолэйнд? Что ты здесь делаешь?

-Прости за вчера, была занята.

-Так что ты здесь делаешь?

-Тебя искала, сказали, что живешь здесь. Если не занят может прогуляемся?

            С чего вдруг, зачем. Меня волновали эти вопросы. Но отказать я не мог.

-Одну минутку.

            Вчерашняя роза, оставил ее в вазе.

-Держи это тебе, правда не такая свежая как была вчера. Пока подожди, я оденусь.

-Да не страшно, я буду на улице.

            Оделся я быстро, вдруг настроение заметно поднялось.

-Куда пойдем? – оживленно спросил я.

-Нотр Дам де Пари.

-Почему именно туда?

-Там елка самая красивая.

            Мы дошли за два часа. По пути она говорила про вчерашний день, что был завоз новых книг, и они до поздних часов все это разгребали.

-Действительно красивая елка.

-Тебе нравится Нотр Дам Де Пари? – она смотрела на самый верх.

-Да, когда я приехал в Париж, первой достопримечательностью была именно эта постройка.

-Чем же она так тебя привлекает?

-Она была построена так давно. Столько веков стоит, посмотри на эту розетку, на эти узоры. Порой удивляешься что человек способен на такие удивительные вещи.

-Да, а порой на такие глупости.

-Ты знаешь, что ее не достроили?

-Нет я об это не знала.

-Обычно готические соборы завершались пинаклями. Они стремились вверх к небу.

-Значит этот собор не совершенен?

-Выходит так.

-Он прекрасен даже так, в не совершенном виде. А может мы просто привыкли.

-К чему?

-Видеть его таким, мы ведь не видели его каким он должен был быть.

-Не знаю, может ты и права.

 

 

***

            Два дня до рождества.

            Мы гуляли с ней почти каждый день, смеялись, молчали, обсуждали. Меня стало тянуть к ней. Она осталась такой же. Иногда мне кажется, что я ей не нравлюсь. Сегодня она написала мне смску, что нам нужно встретиться. Я не знал, чего ждать, но чувствовал, что будет что-то серьезное.

            Пред рождественский ажиотаж. Мы встретились у ее работы.

-Привет, как ты? – спеша проговорила она.

-Хорошо, ты как?

-Слушай Бехруз, я могу попросить тебя о помощи?

-Да конечно.

-Помоги мне отвезти продукты домой.

-Эм, хорошо.

            Ее дом находился в пригороде. Не большой частный дом. Внутри такой уютный. Ни одной фотографии. Я прошел в гостиную с лева. Камин, на нем свечи, в левом углу елка. Возле камина два кресла, на них плед.

-А где твои родители?

-Их нет. – прокричала сверху Иолэйнд.

-Куда-то уехали?

-Их нет в живых.

            Дурак, какой же я дурак. Можно было догадаться об этом.

-Прости, я не хотел.

-Ничего, все нормально. Я живу здесь одна с совершеннолетия. До этого моим опекуном был дядя. Он до сих пор приезжает раз в неделю наведать меня.

-Понятно, слушай мне не ловко, я, пожалуй, пойду тогда?

-Нет, - она быстро спустилась и взяла меня за руку, - подожди, я хотела попросить тебя еще кое, о чем.

-Я слушаю.

-Может быть завтра мы проведем рождество вместе?

-Что?

            Я не знал, что сказать, стоял в ступоре. Почему вдруг она предлагает мне такое.

-Ну если хочешь, то можешь приехать. Я буду рада.

-Но, почему я? Никого больше не будет?

-Нет, только мы. Просто, просто ты стал близок мне.

-Хорошо, я, я приду. – я улыбнулся.

            У меня были непонятные чувства. Радость, тревога, томящее ожидание. Давно такого не было. Я стал с нетерпением ждать завтрашнего дня. Он стал в один миг вдруг таким важным. Только теперь, когда я уже вернулся в общагу, я понял почему она такая странная. Ее родители.

***

Рождество.

            Вот и наступил этот день. Он будет одним из самых счастливых в моей жизни. На этот раз, время шло очень быстро, на учебе, работе. Под вечер пришла смска от Иолэйнды: «Жду тебя с нетерпеньем вечером. Мне нужно купить еще кое что. Целую».

            Вечер, я иду по улице. Вдруг начинается кипишь, воют сирены. Мне вдруг стало тревожно. Я побежал до общаги. Все только и говорили о терактах. У меня начали трястись руки. Я судорожно набрал ее номер. Абонент телефона не доступен. Мое лицо скривилось, пошли слезы. Внутри все сжалось. Я вернулся в свою комнату, оставил вещи и побежал в сторону центра. По пути я падал, кричал. Я молил всех о том, чтобы с ней было все в порядке. Такое не может быть, почему? Все ведь так было хорошо. Зачем они делают это? Неужели они не думают о последствиях, неужели они не думают о том, что все мы люди, что у нас есть семьи, нас ждут, нас любят. Люди ли они вообще? Или живые зомби. Все бояться мертвых зомби, зомби апокалипсиса. Но бояться нужно другого, оно гораздо ближе. Все эти живые зомби, которые не думают. Неужели можно быть настолько фанатичным к какой-то идее. Неужели они думают, что за это им воздастся на небе.

            Дым, полиция оцепила этот район. Крики, все бегут куда-то. Я пытаюсь пройти к магазину. Меня останавливают, странно смотрят на меня. Я говорю, что мне нужно, что моя девушка там. Меня просят успокоиться. Я не могу, сажусь на колени. Такой холодный асфальт. Неужели все, неужели все закончилось так и не начавшись.

            Я не верю в чудеса. В том месте, где я родился и вырос никто в них не верит, даже дети. Нам повезло что я смог выбраться из этого ада. Но сейчас, я ждал чуда. Мне не нужно было многого, только бы она была жива. Я не хотел видеть новый ад. Мне хватило прошлого. Сегодня рождество, время чудес. Сегодня они должны быть.

            На носилках выносят девушку. Это она. Я кричу ее имя. Она не слышит. Я бегу к ней, меня отталкивают и говорят, что все в порядке. Я не знаю, что делать, стою, чувствую, как дрожь пробирает все тело, холодно, запах гари.

            Мне сказали, что с ней все хорошо. Она помогала раненым, потом прогремел второй взрыв. Она просто потеряла сознание. Она помогала раненным, эта странная девушка, хрупкая, маленького роста. Она не хотела, чтобы кто-то терял родных.

 

***

-Я люблю тебя Иолэйнд. Ты себе не представляешь, как я сейчас счастлив.

-И я тебя Бехруз.

            Мы сидели у камина на диванах, завернутые в плед, ели круассаны и пили вино. Наконец мне стало тепло. Наконец я был счастлив. Мы молчали, но для нас, это рождество было все равно особенным.

[Fertes]

Автор - Терпсихора

Киёми

 

***
В стране утренней свежести у Киёми был свой Декамерон: первый месяц у неё не было выходного, потому что она только прилетела, а последний месяц, - потому что уже улетает. Поэтому каждый из десяти выходных она помнила как вчера.
Но, знаете, когда человек волнуется или переживает, он забывает всё напрочь. Так и Киёми, - переволновалась, растерялась, вручила мне фотоальбом и, вдруг, заплакала. А всё потому, что надежды получить долгожданный рождественский билет домой оставалось всё меньше.

***
- Киёми, ты о чём так задумалась? - спросил директор, заходя в гримерку.
- Скоро будет год как я у вас работаю, мне в отпуск пора. Вы обещали купить билет заранее. Меня дома ждут очень. Скажите, когда я смогу вылететь?
- Хорошо, только я тебе сначала анекдот расскажу.
Киёми молча согласилась. А директор продолжал:
- Нормальные корейцы приходят на работу в 7 утра, а уходят в 11 вечера, всё как надо. А один кореец пришел в 9 и ушел в 6. Все на него посмотрели странно, ну, ладно, может куда надо срочно человеку. На следующий день он снова приходит в 9 и уходит в 6. Все в шоке, начинают на него косо смотреть и перешёптываться за спиной. На третий день он опять приходит в 9 и уходит домой в 6. На четвертый день коллектив не выдержал:
- Слушай, ты чего так поздно приходишь и так рано уходишь-то?
- Ребят, ну вы чего, я ж в отпуске .

Киёми вопросительно смотрела на директора, не понимая намёка.

- Вы не можете предоставить мне отпуск? Даша, кстати, уже выучила партию и вполне может заменить меня.
- Я могу предложить тебе отпуск в Корее. Визу надо продлить, а домой через месяц поедешь.

Киёми вздрогнула. Теперь она поняла о каком «отпуске» идёт речь, но возражать старшим в Корее запрещено, а уж тем более директору; слово его было законом, не терпящим возражений. Тем не менее, контрактами занимался менеджер, и артистка верила, что отстоять свои права она сможет.

- Ким, ты же знаешь как мне нужно домой. Поговори с ним! Я честно отработала весь контракт, имею право на отпуск.
- Глупенькая! Зачем терять контракт. Тебе визу продлят, а потом поедешь.
- Не могу. Мне домой сейчас надо. Очень. Скажи, когда я смогу вылететь.
- Милашка, от меня это и не зависит вовсе.

Девушка качнулась и закрыла лицо руками. Она перестала слышать громкую музыку; не услышала она и того, как Даша поторопила её на восточный танец из-за кулис. Киёми, вдруг, услышала стук собственного сердца и какой-то шум в ушах, похожий на приближающийся поезд. А потом ей почудилось, что это и не поезд вовсе, а чьи-то шаги по ковру, нежная поступь. То маленькие детские ножки подошли к шкафу. Ручка потянулась к портрету на полочке и вытерла рукавом пыль со стекла. Она крепко прижала рамочку к груди и прошептала: «Мамочка, возвращайся побыстрее, пожалуйста!..». Киёми опустила руки с мокрого лица, - знакомая мелодия приводила в чувства. Пудра, помада, каблуки прочь - мгновение! - и на сцене уже звенели монеты на её босых ступнях.

На следующий день Киёми не могла найти себе места.
- Ким, поехали к Гуаньинь, кроме неё меня никто сейчас не утешит.
- Хмм... сегодня пасмурно, а Храм Квансеым на самом высоком холме. Да и никого там не будет, ветер вон какой гуляет, да и дождь может пойти, простынешь.
- Не простыну, поверь! Но мне туда надо, очень надо...

Когда двое добрались до вершины холма, ветер, на удивление, стих. Вся природа вокруг уже давно сбросила листья и уснула. Только внутренний дворик богини до сих пор дышал вечнозелеными декоративными растениями. Мир и покой царили в этом старом, но неувядающем духом, месте. Киёми вошла в храм одна и опустилась на колени:
«О, Великая и Милосердная Богиня Гуаньинь! Ты хранительница домашнего очага и попечительница семей. Дай мне надежду вернуться домой, дай мне сил и терпения! Измени мою ситуацию, если это угодно Небу... Я благодарю Тебя за ежедневную поддержку и помощь в заботе о моей семье сквозь время и пространство. Я благодарю за негасимый свет...».
Оставив все тревожные мысли позади, Киёми спустилась во двор к ручейку. Она присела, чтобы достать до водички и, - о чудо! - надежда показала ей своё сиреневое лицо: запоздавший осенний цветочек пророс среди синекаменного обрамления ручейка. Умилительно маленький, он, казалось, говорил, что никогда не поздно расцвести, не поздно увидеть солнце; что лучше поздно, чем никогда. Щёчки Киёми приподнялись от улыбки и зарделись румянцем. Она улыбнулась небу и поблагодарила за чудо, цветущее наперекор ветрам.

- Ким! Ким! Поехали! Я всё поняла. Чудеса делаем мы сами!
- Чудная ты, Киёми! То плачешь, то радуешься, как ребёнок. Ладно, поехали.

Он почему-то вспомнил, как встречал её скромную и молчаливую в аэропорту. А час спустя, она бегала по лестнице-пианино в метро и визжала от радости. Ещё бы! Не каждый день выпадает возможность вытанцовывать кренделя на гигантском пианино, да, вдобавок, извлекать из него "Чижика-пыжика". Ему тогда тоже захотелось плясать вместе с ней и радоваться простым вещам. Простым, потому что, когда привыкаешь к чему-то, это что-то становится привычным и, даже, как-то перестаёт замечаться вовсе. Но оно не перестаёт быть, так же, как солнце и воздух, как ты и я.

***
После визита в храм Киёми успокоилась, но настроилась решительно. Мысленно она уже проходила регистрацию на рейс, а потому, окружающий мир не тревожил её сознание. Телефон продолжал звонить, а она старательно расчесывала волосы.

- Ответь уже наконец! Сколько можно прихорашиваться?! - не выдержала Кира.
- Ещё секунду! - Киёми неторопливо нанесла на губы легкий блеск и приняла видеозвонок:
- Привет, кукла!
- Привет, Катя!
- О-о-о, чемоданы уже собираешь?
- Да, домой собираюсь.
- А я только прилетела.
- Как интересно? Где ты сейчас?
- В Ливане...
- Где? Где? - вырвалось у девчат и все дружно кинулись к камере. Киёми, без напряжения в голосе, поинтересовалась:
- Раз звонишь, значит всё в порядке, не так ли?!
- Ну, почти...
Кира растянулась на шпагате и натянула в напряжении подъём:
- Не томи, давай рассказывай".
- А что рассказывать?.. Ну, паспорт у меня, конечно, забрали. Но он в надёжном месте.
- В сейфе клуба?
- Да...
- Продолжай! Или так и будем из тебя по слову вытягивать. Полгода уже, наверное, не созванивались.

При слове "полгода" уголки губ Киёми опустились и она закрыла глаза как вчера. Никто не заметил, отчего она опечалилась. А Кира продолжала пытать Катю:

- Как ты там вообще? Вокруг тебя только море и Сирия. Бежать-то некуда!
- Да я и не бегу, - засмеялась Катя. Но Кира стояла на своём:
- Паспорт забрали, в Ливан отправили. В проститутки ещё не продали?
Подруга слегка изменилась в лице, но ответ держала гордо:
- Во-первых, не отправили, а предоставили работу по госконтракту; во-вторых, паспорт хоть и забрали, но я могу его взять по необходимости. И, кстати, проституция - это не самое плохое что может случится с вами за границей.
- В смысле?.. - перебила её Даша и замялась. Девчата тоже замерли. Пауза росла. Киёми поставила телефон на полочку повыше, чтобы всем было лучше видно, и прервала конфуз:
- Вы поменьше вопросов задавайте, а слушайте опытного путешественника! Продолжай, Катя. Что там может быть хуже?..
- Ну, например, вы приехали работать нянечкой или домработницей. Паспорт у вас на руках, вам обещают предоставить бесплатное жильё и питание. Да только, по приезде, окажется, что все места уже заняты и остались вакансии в сельскохозяйственной сфере. Вы должны жить во временном домике посреди поля , где-нибудь в Германии или Голландии, без условий, и выращивать цветы, или собирать клубнику с апельсинами под палящим солнцем Бразилии. Носить корзины с урожаем тоже ваша обязанность, а получать будете по 10-12 баксов per day. Не сложно представить, когда...
- Перд... что? - перебила её Кира.
- Не сложно представить, когда вы заработаете на обратный билет, -закончила Катя. - А "per day", Кира, значит "в день". Ты английский учить собираешься? Чем больше языков знаешь, тем сложнее попасть впросак. Вот у таких как ты и забирают паспорта по вашему неведению. Не в офисе, а сразу на ресепшене в отеле. Ресепшн-то хоть знаешь, подруга?
- Ну, уж ты меня совсем за дуру держишь. Знаю я эту стойку администратора. И, вообще, я противник "американизмов". Русский язык коверкают только, понапридумывали всяких супервайзеров. Ладно, можете и не разделять моё мнение. Ты что-то про ресепшн говорила?
- Да, берут паспорт якобы для регистрации, а потом даже и ночевать в том отеле не придётся. Сядешь в машину под предлогом отобедать в ближайшем кафе, выпьешь любезно предложенной тебе водички... А наутро окажется, что вы пересекли границу Турции и ты валяешься в одном из подвалов Сирии, и вместо подстилки будут разбросаны паспорта таких же наивных и безграмотных людей. А потом придёт человек с автоматом проводить ликбез будущим смертникам.
- Не нравятся мне ваши разговоры, девочки. В твоём Ливане хоть Рождество празднуют? - сменила тему Даша.
- Конечно! Половина населения - христиане. Только не католики они, а православные. Так что к празднику мы готовимся.
- А мы уже готовы. Католическое Рождество сегодня. Вот только снег будет ли? - грустно объявила Киёми.
- А у нас и не предвидется. Зато прелесть-то какая - я уже и забыла, что такое холод! Сначала Дубай, теперь Бейрут.
- Так ты и в Дубае была? - заверещали девчата.
- Была!
- Смотрите-ка, живая! И как только тебя не закопали где-нибудь в песках?!
- Кира, я перед поездкой учила арабский три месяца. Хочешь подскажу, как в короткий срок максимально овладеть иностранным...

Девчата бурно стали обсуждать интересующую их тему, но Киёми не слышала разговора, или не хотела слышать. Она мечтала уехать, исчезнуть из этого, переполненного событиями, мира.
В дверь постучали. Ким принёс две новые бутыли питьевой воды. Не заметить разноцветные детские коробочки было нельзя.
- Киёми, тебе зачем столько наборов Lego?
- Как же? - она отвлеклась от чемодана, - у меня дочка и племяшек пятеро.
- Так ты хоть место для одежды оставь.
- Нет, тогда подарки не поместятся. А дети ведь ждут чуда, пусть даже самого маленького, самого обыкновенного.
- Ты хочешь оставить все вещи? А концертные костюмы и платья? А косметики дорогой сколько... Это же целое состояние для артиста!
- Ты знаешь, Ким, моё состояние ждёт меня дома уже целый год. Никого и ничего дороже у меня нет. А вещи... их можно отправить по почте, а может я и вернусь, так здесь пригодятся. А не вернусь, - отдай другим, кому в пору придутся.

Ким рассмеялся и начал рассуждать, кому ж они придутся в пору. Но Киёми уже и не слушала его, она увлечённо прильнула к окну, и стояла как заворожённая. А потом схватила пальто и загадочно поторопила друзей на улицу. Компания нашла Киёми во дворе, она ловила на руку снежинки, первые в этом году. Те неумолимо таяли, но каждая снежинка оставляла разноликие эмоции на её лице. И это не удивительно, ведь не бывает похожих снежинок, как и не бывает похожих стран: каждая вызывает разные чувства и оставляет о себе уникальные воспоминания.

- А давайте споём песенку-киёми! - воодушевлённо предложил Ким. Друзья собрались в круг, весело поднесли ручки к щёчкам и запели, строя умильные мордочки.

***
- Может всё-таки передумаешь, Киёми? Ведь будешь жалеть. Я ничего не говорил директору, ты ещё можешь вернуться.
- Нет, я буду жалеть, если останусь. Я буду жалеть, если не стану частью долгожданного новогоднего чуда.
Она поднесла ладонь к щёчке и помахала ему кукольным движением на прощание.

***
Если вы помните себя маленькими, то вы вообразите, какое счастье доставляет стук родных каблучков в коридоре, когда мама приходит с работы. Но когда мама - Киёми - и она неожиданно прилетела домой в Канун Нового года, - это настоящее чудо!
Я закрыл фотоальбом и поблагодарил Киёми за рассказ. Кристально чистый воздух наполнял лёгкие свежестью и будил сердце детскими воспоминаниями. А помните, когда мы были маленькими, то с нетерпением ждали новогоднего чуда и подарков? Мы смотрели в окно и любовались снегом, мы засыпали с трудом, а просыпаясь, бежали к ёлке за подарками, мы радовались одному единственному мультику по утрам. Мы ждали чудо и оно жило в нас. А теперь?! Теперь наш черёд наполнять жизнь чудесами, пусть самыми маленькими, самыми обыкновенными. 

[Fertes]

Автор - Олег Бондаренко

С Новым годом, господин Президент!

 

…Часы пробили двенадцать ударов, и наступил Новый год.

Мы чокнулись, как и положено, – я шампанским, хозяева дома, где я коротал ночь, водкой. Дружно вздрогнули и пожелали друг другу всего-всего-всего. Я почти не употреблял спиртного и сегодня сделал исключение ради приятелей и праздника; приглашающая сторона же уже была сильно хорошенькой и держалась на ногах исключительно для того, чтобы упасть лицом в оливье после традиционной дюжины ударов, а не до неё.

 

Выпив, закусив, мы, по ходу, посетовали на то, что бою кремлевских курантов в этот раз не предшествовало ставшее привычным поздравление по телевизору Президента. Но не было, так не было, что ж… Во всяком случае всей новогодней мишуры хватало и без того, и тем более на столе бушевало море алкоголя.

 

За окном раздалась пальба. Это ошалевшие граждане пускали ракеты, взрывали пиротехнические бомбочки, стреляли петардами, устраивали фейерверки и т.д. Небо озарилось разноцветными гремучими сполохами, и тьма стала похожей на радужный шестицветный флаг.

 

–Друзья, айда во двор, посмотрим? А? – предложил я.

 

– Чего смотреть-то? Ик!.. С балкона вон всё видно… – пробормотал хозяин и приложился к очередной рюмке.

 

– Тогда я сам, на пять минут, сбегаю… – Мне было совершенно невыносимо сидеть в такой момент в тесной квартире, тем более чужой. Я выскочил в подъезд, оттуда – на заснеженную улицу и, задрав голову, с замиранием сердца глядел на мерцание пороховых вспышек, сопровождаемое грохотом и бабахом справа и слева, и вообще везде.

 

«Интересно, – думал я, – а кто мне первым на мобилу позвонит? Говорят, от этого звонка весь год зависит…»

 

И тут, как по команде, у меня заиграла мелодия входящего вызова. Кстати, я установил себе «Боже, царя храни». Достав телефон из широких штанин, бросил быстрый взгляд на экран –там, однако, горело только: «Номер не определён». Странно. Но, блин, приятно, в такую-то ночь…

 

Я ответил на вызов – закрывая уши от боевых действий окончательно свихнувшихся горожан.

 

«Внимание, с Вами будет говорить Президент нашей великой Родины, –сообщила мне в трубку какая-то девушка. – Не отключайтесь. Оставайтесь на линии».

 

– Что-о?! – заорал я в ответ. – Тут ни хрена не слышно! Я не понял!..

 

И в тот же миг сообразил, что пальба на улице как-то вдруг сразу прекратилась, во всяком случае почти; последние свои слова я прокричал чуть ли не в полной тишине, воцарившейся среди сугробов.

 

«Президент Вас хочет поздравить! –громко и строго сказала позвонившая мне девушка.– Вы должны понимать, какая это честь». Далее последовал щелчок, и за ним – в трубке – небольшая многообещающая пауза.

 

«Чепуха какая-то, –подумал про себя я. – Ребята разыграть меня захотели…»

 

И тут же услышал голос ЕГО. Да, ЕГО САМОГО, без дураков. Если меня и хотел кто-то подколоть, то, должен признаться, у него получилось очень натурально, прямо не отличишь. На мгновение я потерял дар речи.

 

«Здравствуйте, Василий,– сказал в трубке Президент, и голос его был тёплый, заботливый, проникновенный. – Только что наступил Новый, исключительно благоприятный для нас год, и я счел своим долгом позвонить, в первую очередь, вам лично – чтобы поздравить».

 

У меня пересохло в горле. Верить в такую фантастику не хотелось.

 

– Это… – я пытался подыскать нужные слова. – Меня на понт хотят взять, что ли?.. Дурачка из меня делаете?..

 

«Зря вы так! – Президент казался обиженным. – Вы ведь Василий Иванович Лампочкин, родился 15 октября 1960 года, окончил среднюю школу номер восемь в Биробиджане, с четырьмя двойками, дважды неудачно поступал в МГИМО и ВГИК, работал слесарем на Челябинском тракторном заводе, в настоящее время разведен, трое детей, живущих с матерью, привлекался за неуплату алиментов, любовница Зинка с плодоовощной базы, вы встречаетесь по средам, пятницам и воскресеньям по адресу: пер. Челубея и Пересвета, 13, с шести до восьми часов. Я правильно позвонил?»

 

– Правильно… – пробормотал я, растерянный донельзя.– Слушаю Вас, господин Президент…

 

«Так вот, продолжаю, – неслось из трубки, всё тем же удивительным тоном, чутким, отеческим.– Новый год наступил. Как всегда, мы с волнением ждём этот праздник. Загадываем желания, дарим друг другу подарки. Радуемся замечательной традиции встречать Новый год в семейном кругу, с родными для нас людьми и друзьями. Атмосфера добра, внимания и щедрости согревает наши сердца. Открывает их для светлых помыслов и благородных дел, вселяет надежду…»

+

Мне внезапно пришла в голову мысль попросить у Президента поддержки в некоторых вопросах – раз уж у нас с ним разговор тет-а-тет. Вспомнилось, как посадили друга – за то, что его на дороге случайно переехал мажор, попался некстати. И еще о неприятностях у соседки – она заведующая библиотекой, и ей в фонды подкинули литературу враждебного государства, «Кобзарь» Шевченко. А также пришла на ум судьба нашего бывшего директора – его взяли за то, что отремонтировал за свой счет сельский ДК, силовики оформили расчет с подрядчиком как взятку. Захотелось сказать и о дворничихе из Средней Азии, умершей при родах во дворе роддома, так как ее не пустили на порог. И о знакомой девушке, на которую ополчились власти из-за репоста в интернете…

 

– Господин Президент, – торопливо сказал я, – и Вас поздравляю с Новым годом! Я хотел Вас попросить…

 

«Подождите, не перебивайте, – ответили в трубке. – Я не закончил. Я прекрасно знаю о всех ваших проблемах, и поверьте – мои люди взяли их на контроль. Так вот. Из счастья и успехов каждого человека складывается процветание нашей Родины. Любовь к Родине – одно из самых мощных, возвышающих чувств. Дорогой Василий, сейчас, когда мы подводим итоги уходящего года, хотел бы искренне поблагодарить вас за верность и солидарность с нашей политикой, за глубокие чувства правды, чести, справедливости, ответственности за судьбу своей страны. За неизменную готовность отстаивать интересы Родины, быть вместе с ней и в дни триумфа, и в пору испытаний. Добиваться исполнения наших самых смелых и масштабных планов…»

 

– А-а-а-а!!! – кто-то завопил под боком. Мимо меня промчалась женщина, потрясая мобильным телефоном. – Со мной говорит НАШ ПРЕЗИДЕНТ!!! – закричала она на бегу. – Представляете?! Сам! Президент! Говорит! Со мной! А-а-а-а!.. – и скрылась в темноте.

 

Мимо проехал автобус – наверное, первый в Новом году. В его ярко освещённом салоне я увидел кучу народа в шубах, зимних пальто и меховых шапках; все пассажиры с трепетом держали в руках телефоны и благоговейно слушали, что им говорят в трубке невидимые собеседники. На их лицах сияло непередаваемое блаженство, они светились от гордости, и чувствовалось, что душой и сердцем они не здесь.

 

Даже водитель автобуса вёл машину – и одновременно говорил с кем-то по телефону, вернее, внимал звонившему, и тихая радость играла на его светлом челе.

 

«В наступившем году нам вместе предстоит решить немало задач, – продолжал поздравлять меня Президент. –И год будет таким, каким мы сами его сделаем, насколько эффективно, творчески, результативно будет трудиться каждый из нас. Других рецептов просто нет. Мы должны выполнить, реализовать всё намеченное, ради себя, ради наших детей, ради Родины… Василий! Пора сказать самые тёплые слова своим близким. Сказать им спасибо за понимание и надёжность, за терпение и заботу. Чем больше будет доброты и любви, тем увереннее и сильнее мы будем. А значит, и успеха обязательно добьёмся! С Новым годом вас, Василий, с новым счастьем!»

 

– Сейчас, сейчас, – бормотал я сам про себя, – сейчас нужно сказать ему, что зарплату задерживают уже полгода, и цены на базаре под праздник взвинтились в десять раз! И что дорога, которая ведет к нашему учреждению, – ее отремонтировали несколько месяцев назад – просто рассыпалась в прах, из-за некачественного асфальта…

 

Но в трубке послышался ещё один щелчок – мой собеседник отключился. Зато, вместо него, я услышал девушку, ту же самую, что и в начале, и она напомнила: «Вы сейчас говорили с Президентом нашей страны. Спасибо за внимание!»

 

Дальше последовали гудки…

 

Я стоял, посреди ночной заснеженной улицы, потрясённый, с телефоном в руке. И вдруг ощутил прилив какой-то сумасшедшей энергии, наполнявшей меня по самую макушку. Я понимал, что нынешний разговор, нынешнее поздравление – это аванс, который мне выдан не просто так, он свидетельствует о высочайшем доверии мне как патриоту и гражданину.

 

Я ничуть не обратил внимания на то, как забегали вокруг меня подвыпившие горожане – те самые, что взрывали пиротехнику пять минут назад. Как они вопили до одурения: мол, нам только что позвонил Президент! Самолично, не посчитал за труд поздравить с Новым годом! Пре-зи-дент! ПРЕ-ЗИ-ДЕНТ!!!

 

Я понимал, что это смешно – не мог же, в самом деле, глава государства звонить каждому, тем более в такую важную, ответственную минуту. Пусть ТЕ думают, что хотят, утверждают, что хотят. Я-то в действительности знаю, КОМУ ИМЕННО позвонил ОН САМЫЙ.

 

Я гордился, и сердце моё пело. Как будто заново родился! С восторгом взглянул в небеса. Смотрел – и видел там мириады звёзд, ставших свидетелями этого удивительного, выдающегося, потрясающего события. Хотелось жить и действовать!

 

Я выпрямился. Приосанился. Проникся. И понял, что в Новом году готов идти с новыми силами в новый бой.

[Fertes]

Автор - Олег Бондаренко

Как была открыта кривизна МИРА

 

Эта история открылась мне из древней рукописи, причём самым неожиданным образом. Я не учёный, не архивариус и даже не любитель. Просто однажды я покупал у бабки семечки на базаре, и она насыпала их в бумажный кулёк, который сама же и свернула у меня на глазах; пришедши домой – благо жил по соседству, – я развернул опустевшую обёртку и, перед тем как отправить в мусорное ведро, чуток пробежал глазами. Так, на всякий случай. По инерции.

 

И был поражён.

 

Передо мной лежали на столе страницы пожелтевшей от времени бумаги. Заполненные аккуратным, меленьким старо-гномическим письмом, знакомым мне по книгам жанра херрор. А поскольку книгами такими я зачитывался перед сном, после сна, в перерывах между сном и даже во время него (в смысле они мне снились), то, естественно, что мне стало жутко интересно, и я по буквам, точнее, по сенсорным значкам, из коих этот алфавит, собственно, и состоял, начал медленно и неотвратимо знакомиться с содержанием.

 

И меня это так увлекло, что пришлось вернуться на базар обратно, чтобы выпытать у бабки, как к ней попало это чудо…

 

Между делом скажу, что бабуся сама происхождения рукописи не знала и лишь открыла мне, что бумаги остались в наследство от ушедшего в мир иной её муженька, старого деда, по молодости много путешествующего в горах Арбагонии. Он-то и привёз оттуда этот рукописный шедевр. Который, увы, бабка мне выдать в полном объёме отказалась по причине, что ей некуда будет заворачивать свой нехитрый товар.

 

Пришлось ещё раз сбегать домой и подыскать замену – первым, что попалось под руку, оказалась конституция Веймарской республики, изданная на языке гуарани, ей-то и пришлось пожертвовать, отдав продавщице семечек на полное растерзание. Взамен я получил вожделенную рукопись. В которой, правда, уже отсутствовали некоторые части; пришлось подключить воображение, чтобы хоть отчасти восстановить повесть о выдающемся путешествии, которая открылась мне по мере постепенного ознакомления с текстом.

 

Привожу всё дословно, как есть:

«…который представляет собой наш мир; итак, один бескрайний Канал, уходящий за горизонт, шириною тысячу локтей, и длиною неизмеренной, ибо неизвестно, где у Канала начало и где конец; он прямой, как стрела, и создан был атлантами за тридцать веков до нашего рождения, и протекает среди песков, и только на берегах его существует жизнь, построены города из песчаника, растут жарко-хвойные и кактусы, а как отойдёшь от воды, то можно заблудиться в раскалённом песке, а то и утонуть в нём, поскольку встречаются пески зыбучие, и покойников так у нас, собственно, и хоронят, отдавая песку на съедение, он засасывает тела, если оставить их в определённых местах, но это касается лишь людей с красной кровью, потому что иным строят мавзолеи и пирамиды, либо прячут в мумифицированном виде в пещерах, которые также попадаются по берегам – по крайней мере, в невысоких горах, расположенных в пределах видимости от Канала, по обе его стороны и параллельно ему, но не везде, а цепью, с перерывами, как у нас говорят, Божественной Цепью, и в том проявляется великий замысел атлантов, впрочем, неизвестный нынешнему поколения совершенно, ибо утеряна тайна, скрывающая смысл мира…»

 

«…эту нашу экспедицию, предводителем которой меня назначили голубокровые, и я по их велению снарядил четыре галеры с гребцами, и первого мартидора мы выплыли из отправной точки нашего путешествия, и целью поездки является познание тайны мира, но о том никому я не имею право говорить, кроме как этому моему дневнику, которому одному и могу довериться… торговые суда… замаскированы… итак, сделав вид, что мы простые купцы, мы направились прямо по течению воды в Канале, вперёд и вперёд; а как известно, наш мир асимметричен, и это выражается в том, что вода течёт в одном направлении, и мы разделяем две сути: вперёд и назад, то есть по течению и против; я не знаю, как будем мы возвращаться обратно, может быть, и не дано нам вернуться, но самое главное – даже ценой собственной жизни нужно выяснить, как и почему устроен наш мир, и где Канал заканчивается; другая же экспедиция, подобная нашей, имеет задание плыть против течения и открыть начало Канала; таким образом, люди с голубой кровью планируют получить Оружие Вечности, которое заключается в управлении силами природы, немыслимое без познания, откуда и каким образом…»

 

«…торгуя специально припасенными товарами, вернее, делая вид, что торгуем, и одновременно расспрашивая население прибрежных земель о причинах и устройстве мира – вернее, о том, как видит местный люд такие причины и такое устройство, мы продвигались от одного города, расположенного вдоль линии Канала, к другому… разные берега… разные города… поскольку плыли мы в направлении, откуда встаёт солнце, а вода в Канале течёт именно туда – к солнцу, то… (здесь вообще неразборчиво – прим. расшифровщика) …город с правого бока встающего солнца, то есть на правом берегу, и город с левого бока солнца, то есть на левом… чередуются… эти города… проплыли мы города, которые сами для себя шифровали секретными названиями, ибо выговорить их тутошние имена, на наречиях аборигенов не представляется возможным, да и нашим голубокровым знать их ни к чему, поскольку ни на йоту не приближает к открытию тайны мира, а лишь отдаляет от неё, являясь словесным мусором… итак, мы проплыли города Нидо, Авд, Ирт и вскоре по курсу показалось крупное поселение Ерытеч, о котором шла странная слава… как всегда… прибрежные деревеньки, жители коих держат ПДК, то есть пингвинов-драконов-крокодилов, и далее главный причал…»

 

 «…одни женщины кругом, и это было удивительно видеть, тем более что многие из них ходили по улицам города нагишом, ибо жар из пустыни давал о себе знать постоянно, но, впрочем, некоторые из них были и одеты, даже закутаны с головы до ног в материю самых разных расцветок… племя мармезонок… женщины-воины вооружены ужасными алебардами и волшебными саблями, заговоренными на отсекание опознавательных знаков у приезжих мужчин, коим запрещено законом появляться на улицах города, о чём мы, увы, не знали, будучи заезжими путниками… и когда нас вели под конвоем к главному Храму Всех Женщин Мира, то видел я кое-где усатые морды, выглядывавшие из-под разноцветных плащей и смотревших вопрошающе на нас, но на мой вопрос, почему этим мужчинам можно, а нам нельзя, мармезонки отвечали, что те, на кого я указываю, и не мужчины вовсе, потому что облачены в женские одеяния, и следовательно, по закону могут быть отнесены к женскому полу, чего не скажешь о наших моряках, вырядившихся, на взгляд мармезонок, абсолютно неприемлемо для женского глаза, и в силу этого одного лишь должны быть наказаны усекновением виновной части тела и, кроме того, ещё…»

 

«…обряд, посвящённый таинству превращения всех наших моряков в женщин, и таким образом, экспедиция наша, если она хочет продолжить путь, будет уже сугубо женской экспедицией, и мы ничего не можем против этого поделать, ибо таковы местные порядки и нравы, и Главная жрица Храма Всех Женщин Мира распорядилась начать процедуру обращения, а мармезонки-воительницы держали каждого пленника в течение всего положенного времени – до тех пор, пока он не становился пленницей, а потом его, вернее, её уже отпускали и больше пленницей не считали, ибо закон был соблюдён; Главная жрица читала особые молитвы, которые, видимо, доходили до богинь, потому что тут же, на глазах, грубые моряки превращались в нежных морячек, и мой сугубо мужской экипаж таял на глазах в полумраке Храма, вернее, он превращался в экипаж женский, а я сам с изумлением взирал на совершавшееся действо; таинство обряда захватило и меня, но когда очередь дошла до моей собственной персоны, мне пришлось объяснить, что кровь моя оранжевая, а не красная, как у остальных членов экспедиции, и я даже продемонстрировал это с помощью доказательной вилки, уколов себя в живот, а на таких, как я, действие их законов не…»

 

«…так вот, мармезонки вовсе не могли что-либо сделать со мною, ибо выше законов их города стояли законы крови, но зато меня могли посадить – и посадили в ГСЯ, то есть Глубокую Страшную Яму, вырытую неподалёку от Канала, и держали там ровно полгода, как полагается по всем правилам человеческого общения в случаях нарушения закона со стороны тех людей, чья кровь не является красной; если бы кровь моя была жёлтого цвета, то я сэкономил бы целый месяц и отсидел бы в ГСЯ не шесть месяцев, а только пять, если бы зелёной – то четыре и так далее; но что мечтать о несбыточном, нужно благодарить судьбу за то, чем она наполнила наши жилы, и не роптать, а принимать любое приключение с благодарностью, тем более что на каждую кровь приходятся не только свои горести, но и всякие радости, и чем меньше носителей крови определённого цвета, тем больше выпадает им радостей, а ведь оранжевокровых меньше, чем краснокровых, желтокровых меньше, чем оранжевокровых, и так далее; но, вместе с тем, растёт и ответственность, поэтому я готов склонить перед желтокровыми и тем более зеленокровыми голову, а Главная Жрица относилась как раз к их породе, так что решения её я не мог обсуждать, оставалось повиноваться…»

 

«…дышать воздухом свободы; за полгода ГСЯ я отвык от дневного света, и теперь наслаждался солнцем и великолепным видом Канала, и даже жар песков по обе стороны от наших галер не слишком портил моё настроение и лишь поднимал боевой дух; мы уплывали от города женщин навсегда, и под моим начальством теперь находилось две сотни морячек, что было меньше первоначального числа матросов, нанятых на корабли для участия в экспедиции, ведь некоторая их часть за время моего заключения забеременела и потому осталась в городе – месте, которое мы покинули кто с сожалением, а кто с воодушевлением… город Ьтяп, возникший на нашем пути, как оказалось, был городом исключительно мужчин, и я считал опасным причаливать к берегам его, памятуя о судьбе многих моих матросов, но местные лодочники меня успокоили, объяснив, что Отмеченный позаботился о том, чтобы горожане не причиняли зла проезжающим мимо дамам; напротив, желающие могут пройти в городе обряд восстановления, в Храме Всех Мужчин, правда, за определённую плату, и собственно этим-то и кормятся горожане – помогая, одновременно, своим соседкам из города выше по течению, который мы покинули совсем недавно, ведь всем надо существовать…»

[Fertes]

(Далее часть текста отсутствовала, мне досталось лишь полстраницы):

«…в полном мужском составе… плыли и радовались солнцу… огорчало лишь то, что мы остались совсем без денег и без товаров, ибо обряд восстановления обошёлся неожиданно дорого, но оно того стоило, если в наши намерения по-прежнему входило узнать тайну мира, и поэтому я как командир экспедиции вынужден был согласиться на условия горожан… мужчины гребут быстрее женщин… беседовали с боцманом об Отмеченном и его власти, тем более что Отмеченный живёт вовсе не здесь, а неизвестно где, но сила его простирается вдоль всего Канала, и слово его – закон для каждого… руководствуется высшими соображениями, недоступными простым смертным с красной кровью, и даже голубокровые и синекровые не всегда понимают стратегию управления, которой придерживается он…»

 

«…ещё мы размышляли с боцманом о лодках мёртвых, которые нередко попадались нам на пути, плавая килями кверху, и это производило жуткое впечатление, нужно признать; никто из смертных не рисковал приближаться к ним на близкое расстояние, мы старались всегда миновать эти загадочные кили как можно быстрей, и на носах наших галер даже дежурили вперёдсмотрящие, задачей которых было именно не допустить опасное сближение с теми, с кем нам предстоит ещё встретиться в загробном мире; впрочем, число лодок мёртвых практически не превышало число кораблей живых, а поскольку между населёнными землями вдоль берегов Канала были длинные участки необитаемых территорий, то путешествующих по пути нам попадалось не так уж и много, соответственно и лодки мёртвых встречались далеко не всегда, и это позволяло не отвлекаться по пустякам… плыли мимо песков и мимо оазисов с пальмами, видели цветущие кактусы по берегам, глинобитные домики под сенью вечнозелёных кедров, пингвинов, драконов и крокодилов – короче, всех домашних ПДК, составляющих основу хозяйствования здешних жителей… купаться в Канале нельзя, это святотатство, так повелел Отмеченный ещё много веков назад…»

 

«…очень хотелось кушать… без денег и без товара трудно было прокормиться, и когда мы проплыли мимо городов Ьтсеш, Ьмес и Ьмесов, где нас просто гнали от причалов, мы уже больше не могли… матросы были на грани голодного бунта, мне приходилось их сдерживать, но тут на берегу встретилась деревушка, состоящая из домов-корзин, то есть все жители обитали в странных строениях, напоминающие плетёные корзины довольно больших размеров; и экипаж самовольно пошёл на приступ, в надежде поживиться, чем боги послали, и я не сумел сохранить на кораблях дисциплину, ибо люди оголодали донельзя, но результат оказался плачевным – купола над каждой корзиной, по мере того, как мои моряки продемонстрировали свои откровенно недружелюбные намерения, стали расти и расти, как будто надувались в шары – и в конце концов выяснилось, что это и есть шары, огромные воздушные шары, наполненные горячим воздухом из очага посреди каждой корзины, где жители ежечасно поддерживали огонь; и все дома взмыли в небеса и вскоре, тесной стайкой, скрылись за горизонтом; впрочем, корзинщики, бежав с насиженного места, оставили нам ПДК, и этого матросам хватило… а корзинщики так и живут, кочуя по берегам…»

 

«…к пристани в городе Ьтявед, где нас встретили исключительно вежливо и препроводили к местному голубокровому вождю; я был не один, а взял с собой отряд из двух десятков матросов, дабы под охраною вести переговоры насчёт снабжения наших судов едой… говорили уверенно и твёрдо, и в конце концов вождь пошёл нам навстречу, обещав снабдить галеры всем необходимым в достаточном количестве, но сперва пригласил отведать, чем именно он готов снабжать… мы расположились в специальном зале для приёма гостей и посетителей, где царила прохлада, очень уместная после палящего солнца снаружи, вне стен дворца; песчаная пустыня, сопровождавшая нас вдоль всего Канала, не давала забыть о себе ни на минуту, тела наши загорели и пропахли потом, но здесь, в покоях мудрого вождя, мы позволили себе расслабиться в ожидании сытного обеда, но в конце концов вождь вызвал меня к себе и предложил разделить трапезу с ним лично, пока мои краснокровые матросы останутся сами, чтобы задать работу желудку и печени; и я шёл по дворцовому коридору, ведомый служанкою, и та шепнула мне на ухо, видимо, сражённая моей мужественной красотой, чтобы я ни в коем случае ничего не ел, хотя блюдо и не отравлено…»

 

«…религия не позволяет, – объяснял мне голубокровый вождь, – относиться плохо к чужестранцам, каждого надо приветить и досыта накормить, это наш закон, и большой грех возьмёт на душу тот из нашего города, кто закон нарушит… всё самое лучшее гостям… кушайте, кушайте… не хотите, потому что сыты? – это не беда, главное, что сопровождающие вас люди отведали нашего гостеприимства, и такое же точно кушанье в этот момент доставляется на все ваши суда… (далее неразборчиво) …мы называем это блюдо жмур, его ест даже наш синекровый; очень вкусно, невероятно вкусно, и мне жаль, что вы не хотите это попробовать… (неразборчиво) …и девушка помогла мне выбраться из окна, и мы вдвоём помчались в зал для гостей, к моим матросам, но не успели – те все уже лежали с выпученными глазами и раздутыми животами, от жадности кое-кто ещё жевал, но при этом стонал в агонии; и девушка сообщила мне, что жмур до чрезвычайности вкусен, и все, кто ест его, требуют добавки, и им дают, и они едят и едят, пока не умирают от обжорства, и нет никакой возможности остановиться, а когда сам синекровый заказывает себе жмур, то его связывают и кормят с рук, а в добавке отказывают, не взирая на приказы…»

 

«…удалось проникнуть на капитанскую галеру, мимо береговой охраны, вместе с девушкой-служанкой, сбежавшей из дворца, и выбросить за борт многочисленные мешки со жмуром, кои были сложены на палубе в невообразимом количестве; команда возражала, и мне даже пришлось подраться с боцманом, желавшим продолжения банкета, я долго и упорно доказывал ему, что продукт вреден, хотя и вкусен; и девушка тоже старалась, защищая меня, и было обидно, когда матросы, в порыве чувств, бросили её за борт, и я надеюсь, что она доплыла до берега, потому что мы недалеко ушли от причала, и что её не станут, вернув во дворец, потчевать жмуром в отместку за содеянное; странное в этом городе понятие о гостеприимстве, хотя – надо отдать должное – блюдо действительно вкусное, так говорят все, кто взял его в рот, и я им охотно верю на слово, хотя сам и не оценил, насколько оно великолепно и, пожалуй, не жалею о том; итак, мы спасались бегством от кораблей преследователей, которые заманивали нас огромными тарелками с наложенным горкой жмуром, мы даже видели их на палубе в подзорные трубы, но всё равно останавливаться не хотели, а только убегали, убегали и убегали… дело в том, что их религия не допускает убийства, но…»

 

(От очередной страницы остался только хвостик, к сожалению):

«…устали от лодок мёртвых… только Отмеченный один знает тайну мира и может её открыть – если захочет… мелькали берега, и города вдоль них, то с одного края, то с другого… Ьтацданнидо, Ьтацданевд, Ьтацданирт… Нидо-Ьтацдавд… жара, пустыня, ПДК… великому Каналу, который пересекает мир из конца в конец и радует краснокровых…»

 

(Потом, видимо, отсутствовал целый кусок текста, и довольно большой)

«…городе Корос… измученные от постоянного недоедания и грозивших нам опасностей, не могущие уже смотреть на мерзкое мясо крокодилов, кое одно в сушеном и вяленом виде составляло наш дневной рацион, мы приняли решение наняться в городе Корос на работу, чтобы организованно пополнить бюджет экспедиции… случайно попали… просто нам так повезло… большая радость… жителей города, они даже устроили празднество с песнями и плясками, пили много пальмового вина и пива, целовались на улицах друг с другом, даже незнакомыми людьми, и с нами тоже; а дело оказалось в том, что городу в этот день удалось наконец избавиться от исконного врага – то был гигантский, как его прозывали, Летучий Пипецл, или для краткости Пип; он не давал горожанам жить спокойно, парил над всеми окрестными землями и жрал всё, что попадалось ему на пути; чтобы откупиться от него, горожане заключили с Пипом нечто вроде негласного соглашения, по которому отдавали поганцу на съедение кое-кого из местных, а взамен тот не пылкал огнём в непосредственной близости от городских стен и соблюдал, если так дозволено выразиться, определённый порядок совершения злодеяний; но глупый Дурдур, он же Дур-дурачок, напился и вызвал на бой в песках…»

 

«…и никто не мог понять, каким образом Дурдуру удалось одолеть это жуткое чудовище, а сам дурачок объяснить сие был не в состоянии, во-первых, потому что всё время был пьян – на радостях, а во-вторых, потому что словарный запас его как полного идиота был слишком мал, чтобы воплотить свои впечатления и ощущения в слова, доступные человеческому разумению… любом случае туша поверженного Пипа лежала на солнцепёке недалеко от городских ворот, и это был факт, с которым приходилось считаться, и наша задача как наёмных работников заключалась в том, чтобы захоронить останки этой мерзости, а горожане согласны были платить за это продуктами и монетою… говорились речи, напитки текли рекой, и сам Дурдур, ставший живой легендой, силился что-то сказать, отбиваясь от окружавших его девушек-красавиц, но язык не слушался его, и из всей его речи можно было разобрать только: «Это самое… ик… ну, короче…», но данной информации было явно маловато, что, впрочем, никак не мешало горожанам радоваться и кричать: «гип-гип, ура!», и мы, конечно, присоединились к общему веселью, но более всего нас радовала возможность поесть от души и ещё заработать на дальнейшую дорогу, делая полезное дело…»

 

«…так вот, был составлен план расчленения двухсоттонной туши и её последовательного захоронения на участках земли, прилегающих к городу, а это были земли оазиса, и, как оказалось, они все принадлежали крестьянам, которые наотрез отказывались выделять место для закапывания частей поганца; другой причиной, сорвавшей первоначальный план, была невозможность каким-либо образом расчленить Пипа, ибо всё его зловонное тело покрывала бронированная чешуя, а кровь под нею оказалась предельно ядовитой, и от испарений её мои матросы падали в обморок, если не говорить о большем – ибо и смертные случаи также происходили, и нам пришлось думать и учиться, каким образом можно вообще взяться за дело в данном случае; боцман посоветовал взорвать труп, используя запасы пороха на наших галерах, и мы так и поступили, но неправильно рассчитали заряд, ибо опыта подрыва летучих пипецлов ни у кого из нас не было; в результате взрыва была повреждена городская стена и рухнули ворота, ведущие из оазиса в пустыню, и, кроме того, была оторвана голова монстра на длинной шее, и взрывной волной её насадило на шпиль городской ратуши, откуда она взирала на город со зловещей ухмылкой, в то время как запах…»

 

«…использовали практически все запасы взрывчатых веществ, и добились при этом весьма скромных результатов, но всё же отдельные фрагменты тела уже можно было транспортировать в пустыню, в пески – подальше от города, в котором от жуткого зловония, исходившего от растерзанного зверя, началась эпидемия страшной болезни… (размыто) …преступности на городских улицах, ибо выяснилось, что раньше преступников отдавали Пипу на съедение, а нынче такой возможности горожане были лишены, и постоянные грабежи и убийства со стороны распоясавшихся негодяев, потерявших чувство страха после смерти чудовища… (далее неразборчиво) …дети не слушались родителей, потому что пугать их Летучим Пипецлом стало бессмысленно… (неразборчиво) …местные ведьмы на свой шабаш; ведь раньше их сдерживало наличие страшилища, взявшего на себя все ужасы городка, а теперь ничто больше не мешало… (крайне неразборчиво) …паломничество воинов-героев с разных мест Канала, приезжавших сюда, в Корос, специально чтобы сразиться с Пипом, но поскольку монстр их всех пожирал, то богатые доспехи, украшенные золотом и алмазами, мечи и щиты доставались городской казне, а после того, как Дурдур…»

 

«…и тогда этот крестьянин ударил по лицу горожанина, посмевшего грязно выругаться в адрес убиенного Пипа, потому что хозяйство отныне осталось без запаса удобрений, а Пип, пока был жив, летал над всеми землями и обильно их удобрял своим навозом – примерно по тридцать-сорок тонн в день, и благодаря этому оазис процветал, ведь все сельскохозяйственные культуры росли быстро и густо… и после того, как отравленная кровь пипецла попала в городские стоки, и даже сделала непригодною воду для питья…(следующая часть рукописи, к большому сожалению, не сохранилась) …скорбные физиономии членов городского совета, узнавших о решении местного синекрового лишить город старинной привилегии не платить налоги из-за проклятого чудища, и так не дававшего горожанам свободно вздохнуть…» (на этом месте страница неожиданно обрывается)

 

«…отличный солнечный день, и мы, экипаж двух оставшихся галер, подготовили всё к отплытию; многие из моей команды умерли – одни от отравления здешней водой, другие от болезней, косивших жителей города Корос одного за другим, третьи надорвались, пытаясь передвинуть многотонные части туши чудовища, которые к тому же ещё и смердели, разлагаясь на солнце; скорейшему отъезду способствовал и ряд обстоятельств: во-первых, в городе стало невыносимо дышать – понятно по какой причине, во-вторых, мы таки заработали себе запас продуктов для продолжения пути, хотя и ценой неимоверных с нашей стороны усилий и жертв, и к тому же продукты, переданные нам городским советом, все были с душком – понятно по какой причине, в-третьих, до нас дошли сведения, что Отмеченный крайне отрицательно отнёсся ко всему происшедшему, и пока было неясно, чем это городу грозит; было также и в-четвёртых – слухи о скорой мести горожанам, её, мол, тщательно готовит Большой Летучий Пипецл, близкий родственник погибшего, проживающий на другом конце пустыни, но собравшийся здешние края навестить; поутру мы перешагнули на городской площади через пьяного Дурдура, чтобы добраться до порта и поскорей…»

 

(Часть рукописи отсутствует)

«…Отмеченный; я буквально настаивал, что это именно он и есть – тот, о ком мы услыхали на базаре в городе Отс, всё указывало на то, что нам, небольшому отряду из нашей экспедиции, надо на время отклониться от Канала и идти прямиком через пески в горы Божественной Цепи, чтобы попытаться отыскать там этого человека; он-то и есть Отмеченный, это он! – я ничуть в том не сомневался; впервые за время нашего долгого путешествия у меня на сердце царила радость от того, что скоро мы сможем выполнить свою миссию и узнать тайну мира – если Отмеченный пожелает её нам открыть; я готов был припасть к его стопам и умолять мне довериться, пообещать стать его рабом или учеником, в данном случае это не имело значения; дорога была долгой и опасной, мы умирали от жажды и жарились на солнце, нам чудились миражи, а в горах Цепи по ночам пробирал дикий холод до костей; жёлтые драконы окружали наш лагерь со всех сторон, когда мы останавливались на ночлег, у костра, и своими светящимися в темноте очами взирали на нас из темноты, боясь подойти ближе и, от злобы, высвистывая косматыми языками свои драконьи песни; в довершение ко всему нас стал преследовать призрак неба, он не давал нам покоя и сбивал с пути, по вечерам…»

 

«…и проводник показал нашему отряду место, где последний раз видели искомое существо, и мы устремились по следу и вскоре, среди скал, разглядели его – и оно выглядело ужасно; я не мог поверить, что это Отмеченный, и когда мы всё-таки убедили его выйти из укрытия – из-за нагромождения камней, и обратились к нему на всех возможных человеческих наречиях, с мольбой в глазах, он рискнул заговорить с нами; той же ночью, когда мы вместе грелись у огня, он открыл мне тайну – но оказалось, не ту, что я ожидал; признавшись, что не является Отмеченным, ибо кровь имеет не фиолетовую, а прозрачную – явно не как у людей, – он назвался Песчаным Человеком и поведал свою историю: когда-то, пять миллионов лет назад боги даровали ему бессмертие за великие заслуги перед своим племенем, но в чём заключались эти заслуги, он за давностью лет забыл; и с тех пор он живёт и мучается, особо страдая от того, что эволюция ушла далеко вперёд, и в мире больше нет подобных ему единоплеменников, он теперь обречён на вечное одиночество; ещё он просил его убить, ибо каждого пришедшего просит о том же, но все отказывают – от ужаса перед пятью миллионами; отказали и мы, и он долго рыдал в ночи, в свете догоравшего костра…»

 

(Не хватает некоторых страниц?)

«…плыли, плыли и плыли, и вели долгие беседы с боцманом, который рассказывал о днях свой юности, когда он служил у голубокровых придворным писарем, а позже – придворным какарем, но в результате придворных интриг вынужден был сбежать, по его словам, «на море» и с тех пор странствует, пытаясь найти себя и обрести душевный покой; Канал – прямой, как стрела, – действует умиротворяюще на его душу, а бесконечные пески по обе стороны Канала – уравновешивают его сердце, слева, и печень с почками, справа, и потому кажется, что в мире царит равновесие… (пропуск) …дул ветер, который вздымал в воздух тонны горячего песка, и местный провожатый – смотрящий по участку Канала – вдруг закричал, что надвигается волшебный вей-пей-шей, и это значит, что нужно каждому матросу много пить, литров по десять воды из Канала, не медля, чтобы стать тяжелее, иначе может унести в воздух, или же, взамен, нужно вышить на рубашке силуэт крыльев; многие моряки не поверили и не стали ни пить, ни шить; в результате их подхватил порыв вей-пей-шея и поднял в небеса; когда ураган стих, то унесённые ветром не захотели возвращаться обратно и долго летели за нашими судами, превратившись в человеко-птиц…»

(Опять пропуск)

«…нашли его, человека с фиолетовой кровью, он помогал разгружать баржу вместе с другими мужиками и выглядел так, что его невозможно было отличить от краснокровых; я спросил его: вы точно Отмеченный? – и он коротко кивнул и дал понять, что сейчас занят, он должен полить огород, подоить домашнего дракона и принять посланца от синекрового повелителя земли Атсирт, поскольку там идёт война, и необходимо помочь принять срочное и справедливое решение; и мы, последние представители экспедиции, выжившие после всех злоключений, согласились ждать, сколько нужно, и я несколько часов задумчиво смотрел на Канал, а в голове моей рождались странные и противоречивые мысли; я даже допускал, что думаю совсем как еретик, и боги вряд ли будут довольны столь поразительными умозаключениями… (часть текста, видимо, утрачена) …накормил нас овощами со своего огорода и предложил располагаться в его хижине, как дома, отдыхать, пока он напишет несколько посланий для голубиной и пингвиньей почты, так как времени терять нельзя; я рискнул спросить, неужели он отдаёт приказания королям и фараонам, но в ответ получил виноватую улыбку; законы крови несовершенны, – грустно вымолвил он…»

 

«…пил молоко дракона, и оно казалось мне вкусным, как никогда; и потом я спросил Отмеченного о звёздах в небе и песчинках в пустыне, которые мы созерцали, сидя вдвоём на берегу Канала и ведя неторопливый разговор; и он заметил: ты и сам знаешь, ты так много проплыл… да, – ответствовал я, – звёзды в небе – это сердца когда-либо живших людей, они мерцают, так кажется, – а на самом деле бьются, продолжают биться в веках; а песчинка – то, что остаётся от бренного тела после нашего ухода из жизни; не зря почивших закапывают в песок – всё возвращается в этом мире на круги своя; много живших – много пустынь; и, однако, не давал покоя я сам себе, трудно ответить мне, чего в мире больше: звёзд или песчинок? или же правило гармонии уравновешивает их все? – на что Отмеченный отвечал, что и это должно быть известно страннику: у очень многих людей сердца нет, а потому песок количественно побеждает звёздное небо; но и это видимость – ибо на самом деле существует много вселенных, не заметных глазу, они наполнены сердцами иных миров, и все бьются, все пульсируют в унисон, в результате чего космос имеет ритм и голос; чтобы услышать их – нужно просто слушать, и ничего более, и это дано не песчинке, но сердцу-звезде…»

 

«…и тогда я задал главный вопрос: в чём тайна мира? – на что Отмеченный ответил: и это знаешь ты, зачем тогда спрашиваешь; да, – я дрожал от мысли, что всё во мне открыто тому, кто читает живущих, как книгу, – наш мир прям, ибо Канал рассекает его на две равные половины, и он мал; вместе с тем, он велик, потому что бесконечен; можно сколь угодно долго плыть по Каналу и никогда не познать края его, и в этом сказывается кривизна, изогнутость нашего мира, которая куда сильнее, чем его прямолинейность; мы видим одно, но множественность сущего полнее, чем нам дано увидеть… чего больше: звёзд или песчинок? – кажется, что песка, однако наличие иных, незаметных глазу вселенных ставит под сомнение это утверждение; так и в вопросе прямизны-кривизны – можно всегда плыть, идти, лететь строго по прямой, но в результате оказаться в исходной точке, благодаря чудесному искривлению, и пусть это не будет потрясением для путника… я знаю, я понял, что мир наш круглый, может, он цилиндр или даже шар, и это познание пришло ко мне по мере чувственных наблюдений; другая экспедиция, посланная, как и мы, но вверх по Каналу, подтвердит это открытие, обогнув мир по прямой, хотя с задержкой, поправкой на силу течения…»

 

(Была и последняя страничка рукописи, совсем плохо сохранившаяся, вот она):

«…корабли мёртвых? – так это же… (совсем не читаемо, увы) …а ещё… звёзды, звёзды, звёзды… молоко дракона? – полный кувшин! …Отмеченный не отвечает на вопросы, он лишь подводит нас самих к разумному ответу; кровь видится фиолетовой сквозь призму познания…»

 

(И ещё клочок бумаги):

«…смотрели на Канал… на звёзды, звёзды, звёзды… тайна мира? – Отмеченный вздыхает, и во вздохе его – вся жизнь… на звёзды… на звёзды… на звё…»

 

Собственно, на этом рукопись и оборвалась.

 

Я, говоря по совести, не представляю, как нужно относиться к этому парадоксальному труду. С одной стороны, читать поучительно, интересно, временами даже захватывает. С другой – сведения, сообщаемые здесь, не соответствуют действительности – если брать во внимание основной вывод автора, насчёт тайны. Первооткрыватель – якобы первооткрыватель – со своими взглядами явно устарел, уж не знаю на сколько сотен лет. Человечество с тех пор сильно продвинулось в науке, даже дети в школах изучают форму нашего мира – и это не шар, а лента Мёбиуса[1].

 

Ну, а что касается «лодок мёртвых»… Понятно, что путешественники видели в воде не «перевёрнутые кили», а такие же суда, на которых плавали и сами, с обычным живым экипажем. Просто те шли по Каналу с «противоположной стороны» ленты Мёбиуса, и наблюдателям казалось, что кто-то – килем «кверху», а кто-то – килем «книзу». Вот и все дела. Узнать истину уже в те времена было проще простого, если бы… если бы… если бы Отмеченный не запрещал людям погружаться в Канал…

 

Всё-таки что-то странное есть в этой работе…

 

…Ладно. Пойду-ка куплю у бабки семечек! Вдруг подкинет что-нибудь ещё – уж я-то не прогляжу интересненькое J

 

Декабрь 2016 года,

г. Бишкек