псевдоним: ПлющКинг
1. Райские кущи
- Кайтесь, грешники! Вас низвергают с небес! - У кресла справа остановился, пошатываясь, помятый мужчина средних лет.
- Свободно? – спросил он, обдав тяжелым амбре. Не дожидаясь ответа, мужчина поддался силам гравитации и уронил чресла, поерзал, устраиваясь удобней. Правильные движения давались ему с трудом.
- Падать на грешную землю в компании гораздо прият-ней! – мужчина икнул и доверительно качнулся в мою сторону. – Заметьте!
Я отодвинулся, досадуя на соседство. Падать в атмосферу на скоростном лифте в компании пьяного джентльмена – то еще удовольствие. Из полусотни пассажиров весельчак выбрал именно меня. Чем же я так подпортил карму? Новоиспеченный сосед, уловив флюиды недовольства, поднял искренне удивленные глаза, но не смог сфокусироваться на моем лице, и, уронив голову на грудь, всхрапнул. Адье, мосье! Сладких снов!
- ...Я начинаю задыхаться! – В кресле напротив, не замечая чужого присутствия, щебетала в коммуникатор смазливая дамочка неопределенного возраста. Она очаровательно округлила глазки и затрясла ручкой. – Святая Колба! Какая меня охватывает паника! И тут я слышу звон будильника, открываю глаза и вижу, что плаваю в искусственной плаценте. Хочу закричать, но противная вязкая жидкость льется в рот. Это такой ужас, дорогая, такой ужас! Может, мне посетить психоаналитика?.. К толкователю снов?.. Ты вправду так думаешь?
В креслах рядышком с болтающей дамочкой устраивались две очаровательные девочки с ямочками на румяных щечках. Чистенькие, ухоженные близнецы, похожие друг на друга как шарики из подшипника, различались только цветом лент в светленьких косичках. Интересно, если детки поменяются ими, родной папаша поймет, кто из них кто? Я бы, наверное, не смог.
Близнецы обсуждали важную проблему взаимоотношений между полами.
- Он сказал, что не будет со мной дружить, потому что у меня искусственная ДНК и значит я – не человек, - одна из девочек смешно надула губки.
- А ты ему скажи, что он унитазник, - сказала ей сестра. - Он вообще из писки вылез. Им его мама в туалет сходила, и если бы доктор его в унитазе не поймал, спустили бы к падшим!
Перед девчушками возник долговязый тощий тип с реденькой козьей бородкой. Он притащил с собой чудовищных размеров чемодан, который, по какой-то причине, не сдал в багаж.
- Дети! - промлеял он. - Избавьте мой слух от мерзких слов!
- Хорошо, папочка, - синхронно сказали девочки и, вскочив, поцеловали его в щеки. Папаша растаял и присел рядом со мной, бросив чемодан у ног.
- Вам не мешает? - запоздало поинтересовался он.
- Нет-нет, - заверил я. – Славные у вас девочки.
- Я отдал за них двухлетние накопления, - гордо сказал он. – Генетики внесли всего пару коррекций в мою ДНК, и вот результат. Красавицы, правда? А какие умницы! Супруга могла бы гордиться моим геномом, но я потерял ее до рождения девочек. Ее застрелил падший.
- Соболезную, - сказал я.
- О, можете не волноваться, - ответил он. – У меня сейчас чудесная подруга. Она встречает нас внизу.
- Папочка, - хором позвали его девочки. – Мы хотим пить!
- Дети мои, попьете уже на земле.
- Но папочка!
- Перед спуском пить не рекомендуется!
Жаль, такого папочки не было у соседа справа. Я отвернулся к иллюминатору, предоставив семейству возможность провести время в бурных дебатах. Небеса и рекламные буклеты обещали более интересное представление.
Орбитальный лифт начинал плавный спуск на единственную планету красного гиганта, едва ли различимую телескопами на далекой Земле, где картины чужого свода будоражили души и воображение не одного поколения творческих натур. С их легкой руки или, точнее, кисти и слога, атмосферу Клондайка даже в каталогах именовали не иначе, как Райскими кущами. Аборигены над этим здорово потешались. В их представлении, божественное проявление прослеживалось в биотехнологиях и священном сосуде - Матери-Колбе. В ней концентрировалась суть и соль главенствующего на Клондайке культа. И религиозным, несмотря на сопутствующие атрибуты, я б его не назвал.
На старых картах планета именовалась фамилией первооткрывателя. Позже пионера отодвинули на задний план, застолбив за ним последний слог. Первый же отвоевал самый успешный продукт местного производства, освоенный местными колонистами до запрета на коррекцию пути эволюционного развития homo. Клоны на экспорт – аморальный бизнес и источник изобилия, озолотивший Дайк и прославивший его во всех обжитых мирах.
Торговля рабами, взращенными в колбах, оказалась столь успешной, что цивилизованная галактика, в которой клонирование человека оставалось табу, де-факто ханжески закрыла на нее глаза. Сделка с общественной совестью породила не менее выгодный параллельный бизнес. Ушлые дельцы справляли детям мензурок официальные документы, выдавая за природорожденных. Де-юре это позволяло уравнять клонов в правах с обычными людьми, и кое-кто даже вступал с ними в брак. На Дайке же, где даже здоровые женщины нередко отказывались рожать естественным путем, появление клона в семье было делом вполне обыденным. Местом для чуда на Клондайке оставалось только небо, и оно не скупилось.
Отсек залил нежный розовый свет, ласково струящийся сквозь обзорные иллюминаторы. Стих говор, люди повернули лица к открывшемуся виду. За стеклом разливалось безбрежное облачное море, в котором медленно, нехотя, тонуло гигантское светило.
Танец розовых миражей – так именовали облачное шоу рекламные буклеты. На мой взгляд, более подходящим было бы другое название. Океан теней, к примеру, или облачный театр. К чему лишний пафос? Но...
Исполинский шар творил на глазах уникальные полотна, виртуозно играя тысячами теней, отбрасываемых облаками. В воздухе одновременно возникали и тут же таяли эфемерные фигуры. Фантастическое зрелище завораживало переменчивой, зыбкой, хрупкой красотой. Призрачные образы кружились в танце света, и их стремительное движение создавало неповторимые сюжеты. Для каждого зрителя – свой.
В облачном покрое Клондайка каждый получал возможность заглянуть в себя. Как на приеме у психолога, когда перед тобой раскладывают картинки, чтобы определить индивидуальный ассоциативный ряд. Дамочка напротив растроганно утирала слезу. Дети сидели, открыв рты, их папаша с задумчивым видом ковырялся в носу. С моей же кармой, видимо, действительно что-то было не в порядке.
Небеса играли драму. Мне виделись бушующие воды и девятые валы, терпящие бедствие корабли и гибнущие в пучине экипажи. Потом грозные морские виды сменились полями сражений, где призрачные командиры поднимали бойцов в атаки, которые захлебывались в ливне раскаленного металла. В дыму пожарищ солдаты сходились в рукопашные, поднимали противника на штыки, заливали пламень багрянцем крови. Картины огненных баталий сменялись галереями лиц – скорбящих и плачущих, кричащих от нескончаемой боли и стенающих под гнетом нестерпимого бремени.
Кошмар продолжался с четверть часа, пока светило не упало в мягкий пух облаков, а вслед за ним в клубящуюся пелену нырнул и кокон орбитального лифта. Красочное представление завершилось, на сцену опустился занавес розовой мглы. Кабина с пассажирами падала в бесконечную пропасть, наполненную молочным коктейлем с клубничным сиропом.
Лифт выпал из облачного пояса у самых вершин исполинских башень – небоскребов полиса. Кабина влетела в приемную шахту, замедлила движение и, наконец, совсем остановилась.
- Клондайк! – пропел над головой бесполый голос. – Благодарим за выбор в пользу лифта Дайк-корпорейшн. Надеемся, время, проведенное с нами, было приятным.
Я поднялся первым. Сосед справа сладко сопел со счастливой улыбкой на лице и, наверняка, чувством выполненного долга. Одежда его была безнадежно испорчена непереварившимися деликатесами. Судя по излитому на обозрение неблагодарной публики, мужичок подкрепился перед спуском как в последний раз. Нет, господа, закусывать столь необдуманно нельзя. Это нерациональная трата продуктов, дефицит в которых, если мне не изменяет память, до сих пор испытывает две трети человечества.
Покинув райские кущи, я ступил на грешную землю Клондайка, оказавшись в самой гуще толпы встречающих. Здесь практически не было обычных лиц. Сплошь – точеные или монументальные, без малейшего изъяна и оттого словно неживые, будто видишь не людей, а скульптурный ансамбль, иронии ради установленный перед посадочной площадкой.
Выбравшись из толчеи, я остановился и поднял голову к небу, надеясь разглядеть в нем то, что так гневалось мной во время спуска с орбиты.
- Пришелец?
Я опустил голову. Передо мной щурил хитрым глазом лихой мужичок с нашивками сервиса пассажирских перевозок. Фуражка с окантовкой в шахматный квадрат, пестрая гавайка, свободные шорты да сандалии на босу ногу. Странный персонаж, который бы хорошо вписался в пейзаж курортной планеты. Что он потерял на Клондайке?
- Пришелец, - уже утвердительно повторил он.
- Заметно? – я посмотрел на следовавших мимо туземцев.
- Мы не смотрим в небо, - многозначительно пояснил извозчик. – Такси?
- В отель, - кивнул я и сунул ему карточку с координатами.
- Башня Дайка! – присвистнул извозчик, взглянул на меня так, как если бы увидел перед собой кошелек, набитый крупными купюрами, любезно открыл дверь и, подождав, пока пассажир устроится поудобнее, бросил багаж на соседнее сиденье.
- За идеальной парой? – таксист заложил крутой вираж, бесцеремонно рассматривая меня в зеркало внешнего вида.
- На рынок выбросили новинки? – полюбопытствовал я.
- Ого! - хохотнул таксист. – Господин знает толк!
Мы лихо пронеслись мимо паркующегося кара.
- Рынок подарил нам в этом сезоне чудесное разнообразие! У меня целых три подруги, верите! Каждая – золото!
- Охотно верю, - поддержал я. – Хороший человек не имеет права быть несчастливым!
- Хорошо сказано, - таксист сверкнул рядами белых, идеально ровных зубов. – Вам какие больше нравятся? Брюнетки, блондинки?
- А кого берут чаще?
- Тут не угадаешь, - сказал таксист. – Давеча одна дамочка из ваших, пришельских, сразу двух друзей с собой забрала. Так они - по разные стороны спектра. Кто-то целыми гаремами вывозит, для разнообразия, бывает даже – обоего пола. За ваши деньги, как говорится, любой каприз!
- Рай, - улыбнулся я.
- Так кажется со стороны, - пожал плечами таксист.
- Со стороны виднее, - сказал я.
- Шутите? – спросил таксист.
- Что вы! – ответил я. – Ни разу.
Такси вылетело на широкую автостраду и вклинилось в поток каров, заметно снизив скорость.
- Прошу прощения, но придется малость поплестись, - обернулся ко мне извозчик. – Впереди небольшой завал. Проехать можно только по одной полосе.
- Что-то случилось? – спросил я, думая над словами собеседника. Завал? В равнинном мегаполисе?
- Падшие, - процедил извозчик. – Это все они. Не знаю как, по новостям наверняка еще расскажут, но выродки прорвались на верхние уровни и подорвали один из офисов над развязкой.
- Зачем? – я сделал удивленные глаза.
- Нелюди же, - ответил таксист. – Я б их, тварей, сразу бы в расход пускал, кабы не ваша Конвенция... Право на жизнь им дали! Тьфу! Нашли кому!
- Но это же не их вина... – начал я.
- Ошибка генетиков, сбой в программе маточного инкубатора, - перебил меня таксист. – Слышал я ваши пришельские штучки. Но вот что я вам скажу: вы ничего не знаете и ни черта не понимаете. Падшие – опасны! Несколько раз в неделю в Полисе фиксируют нападения на людей. Выродки выбираются в город по коллекторам и шахтам, грабят, насилуют, убивают. Почему же нам их трогать нельзя? Мне кажется, падшие появляются из-за ущербного генома доноров – из вашего, пришельского, числа. У нас-то ДНК давно корректируют. Встречается такая наследственность, которую и Мать-Колба исправить не может. Так что наши генетики тут не причем. Я так думаю, вы уж не обижайтесь.
- Попытаюсь, - улыбнулся я.
- Сразу видно: вы – человек хоть и богатый, но хороший, - сказал извозчик. – У вас и геном, наверняка, отличный. В доноры не хотите записаться?
- Не плани...
- Твою Колбу, - вдруг громко выругался извозчик и до отказа нажал на тормозную педаль. Меня бросило вперед и крепко приложило лбом о подголовник переднего сидения, но я успел заметить, как перед каром возник, словно ниоткуда, рослый мужчина в лохмотьях. Он держал в руке пистолет, ствол которого смотрел в нашу сторону.
Машину тряхнуло от удара. Потом кар остановился и таксист выскочил наружу.
- Гребаный выродок, - кричал он. – Он мне капот помял!
На капоте кара распласталось тело, переломанное от удара едва ли не напополам. Рука мертвеца все еще сжимала оружие. Мне казалось, что если бы несчастный хотел выстрелить, то успел бы нажать на спусковой крючок. На точеном мраморном лице падшего застыла маска бескрайнего удивления.
Сообщение отредактировал Yuliya Eff: 08 Декабрь 2013 - 00:16
внесла имя автора
пока не дошла до пояснения, было действительно смешно.)
Даже позавидовала.
треш - форева!!! 
Гы=))) Их нельзя клонировать еще раз и они не могут размножаться самостоятельно. А еще у них есть свобода воли в отличии от обычных клонов)))
