прошу прощения. предыдущий пост - без правочек. вот - правленный:
1.3. Аид
Трос, опускающий меня в пропасть, оборвался на высоте пятидесяти метров. Я полетел вниз, успел подумать, что ублюдок егермейстер таким макаром наверняка отправил к святой Колбе не одного клиента, в котором почуял ищейку.
Выбросив спрятанное в ранце крыло, я мягко спланировал в боковой тоннель. Приземлившись, перекатился в сторону, спрятался за грудой мусора и просканировал окружающее пространство. Никого. Последние следы, указывающие на чужое присутствие, были оставлены здесь несколько дней назад. Происходящее меня вполне устраивало. Егермейстер с его командой вряд ли полезут в фекалии ради мертвеца, а значит, можно обойтись без спешки.
Содрав с себя одежду, я водрузил на голову защитный шлем, в котором тут же продул воздух. Несло в канализации безбожно: еще немного, и вывернуло бы наизнанку. Я включил ночное видение и, активировав камуфляж бронекостюма, двинулся на поиски.
Сканер взял след нужной ДНК в соседнем туннеле. Не иначе – к удаче. Я полагал, поиски отнимут несколько стандартных суток. След был старый. Носитель ДНК прошел здесь не менее месяца назад. Он удалялся от главного коллектора – в самую глубь зловонных катакомб, где сканер отмечал множество следов других людей.
Нижние уровни оказались местом обжитым и заселенным. То тут, то там я натыкался на признаки человеческого присутствия – золу костров, обжитые хижины, обглоданные кости крыс. Наверху не представляли, что происходит на городском дне, иначе давно бы устроили зачистку. Но точнее было другое слово – геноцид.
«Падшие» строили в канализации свою цивилизацию, что противоречило убеждению верхнего мира, в котором их считали нелюдями, не способными подняться над животным миром. «Верхние» либо ошибались, либо намеренно вводили в заблуждение обитаемую галактику. Падшие не были животными.
Обитатели городского дна были, в основном, клонами, в мозг которых не удалось внедрить личности, заказанные клиентами. Технология формирования или калькирования сознания оставалась несовершенной, и, как цинично выражались дельцы, «имела на выходе брак». Реже - в виде юродивых, но чаще из инкубатора появлялись люди, почти не помнящие ничего, что закладывала в головы программа. Официальная статистика, конечно же, кратно занижались, в противном случае, производителями клонов пришлось бы разориться на содержании «брака». Некоторым «падшим» везло, и их, для отвода глаз гуманных пришельцев, брали на полный пансион. Остальных тихой сапой спускали в канализацию, куда иной раз боялись спускаться даже коммунальщики.
Примитивный и жестокий порядок сохранялся годами, и многие закрывали на это глаза, пока из канализации не полезли боевики. Способный выжить на городском дне имеет большой запас прочности, и кто-то наверху обратил на это внимание. Ничем иным происхождение арсенала у обитателей канализации не объяснялось. Но кто и зачем вкладывал в их руки оружие и взрывчатку? Чьим орудием служили падшие? Ответы я надеялся найти здесь.
Углубившись в тоннель, я обнаружил, что он разветвляется. Следы уводили в боковую шахту, откуда доносился легкий запах дымка. Впереди были люди, и я удвоил осторожность.
Боковой туннель вывел в небольшую залу с высокими, почерневшими от сажи сводами, в центре которых уходила вверх вертикальная шахта старого мусоропровода. Сканер ДНК утверждал, что она использовалась людьми менее получаса назад. Несколько человек спустились по ней сюда и направились в ту же сторону, куда вели следы «моего» носителя. Дело принимало неприятный оборот.
Из зала разбегались три коридора. Нужный мне был средним. В нем, недалеко от входа, я наткнулся на труп. Рослый рыжеволосый мужчина с мраморной кожей лежал лицом вниз у тлеющего костра. Чуть ниже шейных позвонков чернела дыра с обугленными краями. Трогать мертвеца я не стал. Убийцы вполне могли подложить под него гранату.
Через десяток метров я обнаружил еще одно тело. Оно принадлежало женщине – очень красивой и, наверняка, способной при жизни вскружить голову не одному мужчине. Сними с такой лохмотья, хорошенько отмой, одень в вечернее платье, и можно смело выпускать в высший свет, но ее предпочли убить.
Ускорив шаг, я вскоре оказался у нового тоннеля – значительно шире предыдущего. По стенкам стекали капли мутной воды, образуя под ногами тонкий дурно пахнущий ручеек. Я двинулся по течению, и вскоре увидел колодец, закрытый решеткой, сквозь которую вода стекала куда-то далеко вниз. Здесь, сквозь журчание и капель городских стоков, слышался глухой шум, а потом дыхнуло дымом.
Тоннель круто изогнулся и вывел к огромному помещению. Когда-то, наверное, в нем располагался какой-то цех, но сейчас располагалось стойбище. Другого слова я не находил. Жалкие, кривые и хлипкие хижины, хаотично разбросанные по горизонтали, оставляли впечатление строений временных. У некоторых мерцали угли брошенных костров, вокруг разбросан убогий скарб, однако людей видно не было. Обитателей стоянки что-то спугнуло, и это что-то шумело в противоположной от меня стороне. Там, где, если верить сканеру, находился мой носитель.
Я побежал на шум, понимая, что безнадежно опоздал. Стрелки охотились на ту же цель, и нашли ее раньше меня. Утешением пока служило лишь то, что сердце носителя еще мерцало яркой точкой на экране сканера ДНК.
Конкуренты не ожидали моего появления, явно полагая, что в канализации противника ей не сыскать. Тех, кто наверху, часто подводит излишняя самоуверенность. Старо, как мир.
Первым к Мать-Колбе отправился самонадеянный охотник, отбившийся от основной группы, то ли от недержания, то ли из-за иллюзии полной безопасности. Дурачок глубоко ошибался, но не успел этого понять. Я свалил его ударом под основание черепа. Компанию ему составил идиот, стоявший спиной к направлению, откуда пришла его группа. Подхватив обмякшее тело, я потащил недоумка за одно из хлипких жилищ. В сторону буквально из под ног метнулась человеческая тень. Я поймал ее в прицел. Передо мной опустился на колени дряхлый старик. Он поднимал пустые руки, показывая, что в них ничего нет.
- Кыш отсюда, - я многозначительно повел стволом. Старик поднялся на ноги, и призраком растворился в темноте.
Стрелки обнаружили, что в игру вступил новый игрок, когда команда потеряла еще двух участников, болтавших о чем-то у входа в хижину, где находился носитель. Я снял их короткой очередью. Еще пятерых, не считая «падшего», тепловизор засек внутри. Придурки набились в хижину, как сельди в консервную банку, и теперь не знали, как извернуться. Один попытался выскочить наружу, проломив дыру в противоположной стене, и лег рядом с ней. Электромагнитное оружие пробивало хижину насквозь, и этот недвусмысленный посыл остальные уяснили тут же, прекратив возню и благоразумно замерев на месте.
- Без глупостей, джентльмены, - прокричал я. – Сделайте, что скажу, или положу всех до одного.
- Что тебе нужно, урод? – ответили из хижины. Со мной, очевидно, соизволил пообщаться старший группы. Я узнал голос егермейстера - гнусавый и очень недовольный. Его наверняка трясло от злости. На его месте я бы застрелился. Прогребать за здорово живешь половину команды, нужен особый талант, помноженный на глупость.
- Человек, который находится у вас. Предлагаю обмен: его жизнь - на ваши.
- Хрена тебе зеленого, - прокричали в ответ. Старший группы не представлял, с кем имеет дело и, конечно же, не знал, что у противника есть тепловизор, в котором отчетливо горит красным его силуэт. – Сейчас мы выйдем, и я лично выпотрошу...
Трепло! Я выстрелил, оборвав тираду. Не принимаю пустых обещаний. Грозный командир рухнул, остальные фигурки благоразумно присели и пригнули головы.
- Не люблю долгих переговоров, - прокричал я. – Бежать вам некуда и не успеете. Порешу всех – хижина простреливается насквозь. Даю полминуты. Время пошло.
- Или ты свалишь, или мы завалим твоего выродка!
Я нажал на спусковой крючок, и еще один силуэт откинулся навзничь.
- Продолжил бы дискуссию, да время истекает, – крикнул я и глянул на хронометр.
- Не стреляй! Мы выходим, - в дверном проеме показались двое с поднятыми руками. Я разрядил в горе-охотников парализатор, подобранный рядом с любителем фрустраций.
- Ты обещал, - еле слышно прохрипел один из сдавшихся. Я перешагнул через немеющее тело. Сколько проживет охотник, зависит от падших, которые обязательно вернутся обратно. Трусы нередко умирают позорной и мучительной смертью.
Я вошел в хижину, удивляясь, как в ней могли поместиться несколько человек. Здесь и одному то было тесно. Я прошел к телу человека, которого искал, вытащив иглу парализатора, внимательно осмотрел. «Падший» был жив и, если не считать ссадин и кровоподтека на лбу, цел, но пребывал без сознания.
У входа возникла человеческая фигура, и я едва не влепил в нее заряд. В дверях, прищурив белесые глаза, застыл дед, который, как мне казалось, давно месил нечистоты в дальних тоннелях.
- Старик, не искушай судьбу, - сказал я. – Ты дважды чуть не отправился на тот свет. Чего тебе?
- Ничего, - он неопределенно пожал плечами. – Я знаю, что ты меня не убьешь. И Григория – тоже. Зачем он тебе?
- Он назвался Григорием? - спросил я.
- Я его так назвал, - ответил староста. – Он не помнит ничего, что было наверху. Как и любой из нас.
- Это дело поправимое, - сказал я, вытаскивая из рюкзака полевую аппаратуру. – Память мы ему восстановим. А вот как быть с совестью...
- Мил человек, а может ты того... И мне память восстановишь? – робко спросил староста и, присев рядом, заискивающе взглянул мне в глаза.
- Извини дед, не могу, - сказал я, закрепляя на голове Григория нейродатчики. – Ты таким вышел из Колбы, и это не смогут исправить даже в лучших клиниках. Судьба. А его память не повреждена. Ее искусственно заблокировали, злонамеренно, полагая, что его не будут искать. Поэтому даже не особо старались.
Игры, в которые играют люди. (с) До какой кондиции надо дойти, чтобы перестать видеть в человеке себе подобного?
- я думаю она сам охотник.
Фигассе....
я? 
