Полад

Сходка

Похолодало. С вершин гор в нагретую за день долину поплыл холодный ветер. От резкого порыва ветра Аксайская  Дева, зябко передернув плечами, запахнула на себе лоскуты полупрозрачной ткани и протянула руки к костру.
 
– Холодновато что-то… – синими губами еле слышно прошептала она.
 
– А ты, дочка, разве не привыкла к холоду-то у себя на леднике ? Уж за столько-то лет пора бы уже,– усмехнулся в жиденькую бородку Дед Мамыр.
Справа от Мамыра, вытянув ноги в сторону огня, в растоптанных и порыжелых от времени вибрамах сидел курил, привалившись к брезентовому рюкзаку, Черный Альпинист. Он молчал, смотря на огонь, и курил «Честерфилд», поигрывая в руке альпинистским карабином.
 
– Ну что, дети мои, –начал свою речь как старший из присутствующих Дед Мамыр, – начнем?– и, кряхтя, стянул с себя рваный чекмень, из дыр которого вываливалась вата, и набросил его на плечи Аксайской Деве.
 
– Спасибо, дедушка Мамыр. А как же вы?– влезая в чекмень, спросила Аксайская Дева.
– Не переживай, дочка, я уже давно холода не чувствую.
 
Костер горел, потрескивая сырыми дровами, на небольшой полянке меж огромных валунов, скатившихся когда-то вниз с крутых склонов узкого, дикого и глухого урочища. Чуть в стороне журчал невидимый в темноте ручей, и где то в зарослях бузины затянула свою бесконечную ночную песню сова-сплюшка: «Сплю-сплю». Трое у костра пришли сюда буквально час назад, с легкостью минуя крутые горы, обрывы, пропасти и горные реки, из разных мест на еженедельный шабаш горной нежити. Председательствовал как всегда Дед Мамыр.
 
– Ну, девушка, расскажи, как прошла неделя?
 
– Да как, как? Как обычно, в среду шуганула незадачливого альпинягу, присевшего по большой нужде над ручьем… Сами же потом пить из него будут (никакой экологии!), завыла так, что аж самой страшно стало, а тот так деру дал, что, по-моему,  доделал свое грязное дело в штаны да сверх того, что хотел, – засмеялась своим воспоминаниям Аксайская Дева. – А в пятницу группа шла на Аксай, блин, придурок один все шел, на видеокамеру снимал. Мало того, что под ноги не смотрит вообще, так еще и от связки отстегнулся и в сторону ушел, ну, я его и поучила. Появилась перед ним во всей красе и заманила в маленькую трещину. Чмякнулся, конечно, больно, орал, как ишак, но ничего – в следующий раз умнее будет. Вот вроде и все, дедушка, народ нынче не особо по горам ходит, не то, что тридцать  лет назад. Вот было время!.. – мечтательно закатила Дева глаза. – Как вспомню, толпами народ пер…
 
– И я помню, дочка, – перебил ее Дед Мамыр. – Помню, как за тобой пьяный турист с ледорубом погнался и тюкнул-таки по ноге, ты потом года три хромала… Ты смотри, поосторожнее с ними, с людьми-то: народ нынче лютый пошел, все норовят или поймать, или заснять на фото. Славы хотят! Охо-хонюшки… Да-а-а-а, – протянул Дед Мамыр и подбросил в костер ветку. «Сплю» донеслось совсем рядом.
 
– Спи, родимая, спи, не мешай нам, лети отсюда, – ласково сказал дед в темноту. – Ну а ты чего молчишь?– повернулся он к Черному Альпинисту.
 
–А что я?– глубоко затянувшись и выпуская дым из ноздрей, сказал Черный Альпинист. – Я как всегда, брожу, хожу, уже и сам не знаю зачем, – посетовал он.
– Но вон сигаретки-то у тебя хорошие, дорогие…– хитро поддел его дед.
– Да было дело, у буржуев вытащил, – отмахнулся тот.
– Ну, так расскажи нам, порадуй, – подначивал альпиниста Мамыр.
– Вчера пришел к стоянке Рацека, смотрю, пришли пятеро, упакованные с иголочки, сразу видно, не наши, а среди них одна такая… Эх, дед! Ты старый, тебе не понять… Короче, я и так, и сяк и стучал ночью по стенам, и по крыше ходил, и дверью скрипел, и в окна скребся ногтями – им пофиг, спят. Зашел, короче, к ним, нашел ее место, край спальника отодвигаю, хотел поцеловать ее, а там… Я чуть сам не обделался: на роже ее слизь какая-то зеленая и воняет - фуй! Короче, слинял я оттуда, ну и по дороге вытащил вот блок сигарет из чьего-то рюкзака. Обидно, понимаешь, дед… И вообще, наши еще где-то как-то меня помнят, да и то молодежь про меня уже не страшилки, а анекдоты рассказывает. Эх, дед… Уйду я от вас, скучно мне, – с горечью в голосе завершил свой рассказ Черный Альпинист.
 
– Что ж, детки, в чем-то вы меня порадовали, в чем-то огорчили. Но нам надо здесь быть на своих местах, это наши горы, если ж мы уйдем, кто будет стеречь эти места, оберегать непутевых горовосходителей? Нет, ребятки, мы - духи, то есть, душа этого края, без нас никак, пропадет все к черту, и черти тут будут править бал. И уходить в другие места нам никак нельзя. Думаете там лучше? Не-ет! Да, конечно, то, что сейчас творится вокруг, в мире людей, я не иначе как шабашем назвать не могу, эх, не хорошо это… Ну, да не наше это дело, но вот что я думаю. Не такие они глупые и безмозглые эти люди… Поймут-таки в конце концов, что так жить дальше нельзя… И я верю, наверное, придет время - все изменится...
– Ох, мне кажется, я не доживу до этого времени, – вздохнула Дева.
– Время, время… Когда оно придет наше время? – проворчал Черный Альпинист.
– Все будет, ребятки, все будет, надо только верить и ждать…