Публикации
«Меня зовут Тамара Мейхель. Мне двадцать один год. Я одержима демоном...
...Все началось три года назад. Мне только исполнилось восемнадцать. Мы с родителями жили в одной из сибирских деревушек. Отцу удалось получить место в хорошей фирме, и он уехал в командировку на свою родину ― в Германию, мама же была безработной. Приближалось Рождество, и все девушки деревни готовились к традиционным святкам ― рождественским гаданиям. У всех незамужних это было чем-то вроде спец-обычая. Я никогда в этом не участвовала. Моя мама была очень верующим человеком и постоянно говорила, что все эти гадания ― от Дьявола.
В тот год я впервые решила ее ослушаться. Встретившись в нужное время с подругами, мы пошли в дом к Оксанке ― старшей из нас. Там уже все было заготовлено: свечи, зеркала, вода и прочие принадлежности.
― Ну, начнем-с... ― протянула Оксанка, усаживаясь на пол перед низким журнальным столиком.
Восемь девушек, возраст которых составлял от четырнадцати до двадцати двух лет, облепили стол и нетерпеливо стали ждать начала обряда. Сначала были сущие пустяки и заговорчики. Оксанка что-то размешала в стакане с водой и залпом его осушила. Другие девчонки теребили полусухие ростки, начесывали волосы, сыпали крупу. Я ничего не понимала, и глупо смотрела на них. Оксанка подошла ко мне.
― Никогда раньше не гадала? ― спросила она.
Я замотала головой.
― Идем, покажу кое-что интересное.
Она взяла меня за руку и увлекла в маленькую комнату. Там было темно, только в углу горел выдохшийся ночник. Почти на ощупь я добралась до небольшого столика и села за него. Оксанка выдернула ночник из розетки, и тут же чиркнула спичкой по коробку. Комнату осветило тусклое пламя. Я увидела, что на столе стоит белая свеча, около которой лежат два дамских зеркальца. Оксанка зажгла свечу и села рядом.
― Я научу тебя кое-чему интересному, ― заговорщицки сказала она. ― То, что девки делают ― чушь. Хочешь увидеть лицо суженого?
Меня заинтересовали, но немного испугали ее слова. Неужели это возможно ― увидеть того, кто когда-то станет твоим мужем? Что-то внутри отговаривало меня от этого шага, но соблазн был слишком велик.
«Ну, что тут такого? ― думала я. ― Все девчонки гадают на святки. И еще ни с кем не случилось ничего страшного. Эх, мне просто меньше нужно слушать мамины проповеди!»
В общем, я согласилась. Оксанка взяла зеркала, что лежали у свечи, и объяснила мне, как ими пользоваться.
― А они не заколдованы? ― перестраховалась я.
― Не заколдованы, ― успокоила меня Оксанка. ― Не бойся. Оттуда не выпрыгнет монстр, и не утащит тебя в Зазеркалье.
С опаской глядя на оба зеркала, я направила их друг на друга, образовав “коридор”. Мои руки дрожали, душою я пыталась сосредоточиться. Оксанка, кажется, даже дышать перестала. В комнате повисла тишина, которую вскоре нарушил мой тихий голос:
― Суженый-ряженый, покажись...
Где-то в уме я смеялась над собой. Господи, как же комично я выгляжу, наверное! Несколько раз я повторила заветную фразу ― Оксанка напутствовала, чтобы говорила ее до тех пор, пока не увижу в “коридоре” образ. Но ничего не было. Мои глаза уже начали уставать, а сознание настолько расслабилось, что, казалось, вот-вот отключится, я вдруг увидела что-то в дальнем конце “коридора”. Оно стремительно приближалось. Вся дрема мгновенно прошла, я уставилась в зеркала, ожидая увидеть в них, наконец, желанный образ. Но вместо него я увидела пару горящих красным глаз, и где-то в глубине сознания услышала страшный рев.
В ужасе я отпрянула назад, и тут же меня обдало пронизывающим ветром. Я бросила зеркала и, не удержавшись на табуретке, упала на пол. Меня трясло, перед глазами все еще были эти зловещие огни. В себя я пришла, когда Оксанка несколько раз встряхнула меня.
― Эй, ты что! ― кричала она. ― А, ну-ка, очнись!
Ее встряски и крики подействовали ― я вновь обрела самообладание. Поднявшись, пошатнулась и оперлась рукой о стену. На крики сбежались остальные, и наперебой начали спрашивать, что случилось.
― Да, Тамарке хрень какая-то привиделась, ― отмахнулась Оксанка. ― Воображалка шибко хорошо работает. Знала бы, не дала бы ей зеркала. Я-то думала, она такой же скептик, как и я, а она вон какая оказалась! Все за чистую монету приняла.
― Дура ты бестолковая! ― одна из девушек хлопнула ее по плечу. ― Она ж никогда прежде не гадала. То-то и впечатлилась так.
― Да, ничего! ― Оксанка махнула рукой. ― Скоро отойдет.
Я была в ужасе. Меня трясло, и я не могла вымолвить ни слова. Когда страх немного успокоился, я рассказала девушкам, что видела в зеркале что-то страшное, но они мне не поверили.
― Да, глупости все это! ― говорила Оксанка. ― Тебе померещилось.
Вскоре я стала думать, что так оно и есть, но поклялась себе, что никогда больше не стану этого делать.
В ту ночь мне снились кошмары. Я видела кровь ― много крови. Слышала крики людей, на моих глазах жуткие чудовища разрывали их когтями и зубами, и рычали, сотрясая своим рыком землю. Проснулась я в холодном поту. Никогда мне не мнилось такое. Наутро я решила сходить в церковь, но впервые за все время почувствовала себя там некомфортно, и поспешила убраться прочь.
Я не рассказала маме о том, что произошло накануне, так как знала, что она станет ругать меня. Внутри у меня было гадко, терзало странное предчувствие, не покидала тошнота. Я считала, что все это из-за усталости, поэтому старалась игнорировать, надеясь, что в скором времени все пройдет. Но это не прошло.
Дни шли за днями, а мое самочувствие только ухудшалось. Кошмары во снах стали обыденностью, ночами я боялась заснуть, так как знала, что снова увижу этих монстров, убивающих людей. Наверное, так и выглядит Ад, которого так боялась мама. Вскоре я замкнулась в себе, перестала выходить на улицу. Во взглядах прохожих я видела агрессию и злобу, мне стало казаться, что каждый из них хочет меня убить.
Однажды я встретила на улице девочку ― дочь моей соседки. Ей было восемь лет, и я очень ее любила. Но в этот раз она не поздоровалась со мной, как обычно. Остановившись, она внимательно оглядела меня, и вдруг по ее лицу поползла недобрая улыбка. Внезапно она ткнула в меня пальцем и зловеще рассмеялась. Ее глазные яблоки полностью почернели, и девочка произнесла грубым голосом:
― Тебе не сбежать от меня, Тамара!
Я закричала и оттолкнула ее. Когда пришла в себя, услышала плач, и тут же меня схватили за плечи.
― А ну, пошла вон отсюда! ― кричала разъяренная мать девочки. ― Чтобы больше я не видела тебя около моей дочери!
Она грубо толкнула меня и бросилась поднимать с земли плачущего ребенка. Я, закрыв лицо руками, убежала домой.
С того дня я перестала выходить из комнаты. Мама решила, что я заболела, и вызвала врачей. Но они не нашли ни одного симптома. Однако меня все время трясло, я чувствовала холод и ноющую боль во всем теле. Однажды, взглянув в зеркало, я увидела вместо своего лица жуткую морду с огромными рогами, клыками и красными глазами. Закричав, я ударила кулаком по зеркалу и поранила руку. Стекло разбилось.
Мне перебинтовали руку, и мама убрала то, что осталось от зеркала, из моей комнаты. Я накрыла вещами все отражающие предметы, боясь снова увидеть в них тот страшный образ. А однажды я услышала в голове голос:
«Кровь! Мне нужна кровь!»
Два дня я мучилась, пытаясь избавиться от него, но голос и не думал уходить из головы. Он изводил меня, угрожал, требовал крови. И я не выдержала. Когда мама ушла в магазин, я схватила нашу кошку и зарезала ее в огороде. Словно обезумев, я вымазала руки и лицо ее кровью. В тот же миг голос замолчал. Тогда я поняла, что это ― только начало.
Плача, я судорожно смывала кошачью кровь. Мне было страшно, но я не могла рассказать маме причину изменений во мне. Она побьет меня, если узнает. Я больше не сомневалась, что причиной всему этому было мое гадание. Зачем?! Зачем я пошла туда? Зачем согласилась?
С каждым днем мне становилось все хуже. Вскоре голос появился вновь, и снова стал требовать крови. Он не отпускал меня ни на секунду до тех пор, пока одной ночью я не убила нашу собаку. Я поняла, что он будет приходить, и я должна буду приносить ему жертву.
Мама обеспокоилась исчезновением животных, и, конечно же, поинтересовалась у меня, не знаю ли я, где они. Я солгала. В тот день к нам пришел знакомый мамы ― священник. Едва войдя в дом, он в ужасе перекрестился.
― Зло... Большое зло живет в твоем доме, Галина!.. Тьма поселилась у тебя под боком!..
Я слышала его слова, и меня пронзал ужас. А голос уже нашептывал мне:
«Убей...»
Священник покинул наш дом, ничего не объясняя. Мать была шокирована, а через несколько минут ворвалась в мою комнату. На ней лица не было.
― Ты! ― шипя, она указала на меня пальцем. ― А ну, признавайся, гадюка, с чем связалась!
― Мама, что ты...
Но она ударила меня по лицу.
― Я-то думаю: что с моей доченькой? А моя доченька впустила в наш дом Дьявола! Неблагодарная! Кто посмел втянуть тебя в это?
― Никто... ― плакала я. ― Никто...
«Убей!», ― тем временем прокричал голос в моей голове.
Я схватилась за голову и в судороге сжала ее.
― Замолчи! Заткнись! ― кричала я. ― Оставь меня!
― Я тебе замолчу! ― Мама приняла это на свой счет. ― Я замолчу! А ну, немедленно, собирайся, в церковь пойдем!
― Нет! ― резко выкрикнула я. ― Только не туда!
Но мама и слушать не захотела. Почти силком она приволокла меня в церковь, но едва я переступила ее порог, как почувствовала дикую боль во всем теле. Меня корчило, ломало, голос в голове кричал страшные проклятия. Перед глазами помутнело, и я потеряла сознание. Очнулась уже дома. Боли не было, но голос что-то шептал внутри меня. Я поняла ― его не изгнали.
Я обнаружила, что мои руки и ноги привязаны к кровати. Рядом сидела мама, бледная, как мел.
― Ты одержима, дочка, ― сказала она. ― Что-то страшное вселилась в тебя. Завтра придет отец Лаврентий. Он изгонит это исчадие тьмы.
Я пошевелила руками.
― Зачем ты привязала меня, мама?
― Чтобы ты не наделала глупостей. ― Она встала. ― Потерпи. Скоро все закончится.
Она вышла из комнаты, а я расплакалась. Но слезы не изменили ничего. С наступлением ночи голос вновь зазвучал в голове. Он требовал крови, еще пуще, чем прежде. Я кричала, меня выворачивало, но ему нужна была еще одна смерть. Когда все вдруг прекратилось, я почувствовала неожиданное облегчение, но радость моя была недолгой ― спустя несколько минут он вернулся. Казалось, будто он рвал мои внутренности, ломал кости. Неведомая сила завладела моим телом, и я, рванувшись, освободилась от своих пут. Они упали на пол, а я встала с кровати. Перед глазами была размытая комната в красном цвете.
Я не помню, как все произошло. В те минуты я себя не контролировала. Обрывки воспоминаний создают нечеткие картинки случившегося: кухня... нож... крик мамы... кровь... забытье...
Я пришла в себя в небольшой светлой палате. Здесь не было ничего, кроме кровати, к которой я была привязана. Ни окон, только большая стальная дверь, обитая паралоном, как и все стены и пол в этом месте. На мне была смирительная рубашка, мои губы были искусаны, глаза почти ничего не видели. А в голове продолжали звучать слова:
«Кровь... Мне нужна кровь...»
Я не знаю, сколько времени здесь провела. Они пичкают меня таблетками, надеются излечить. Но нет ― это не лечится лекарствами. Даже церковь уже бессильна. Демон, которого я впустила в себя во время “безобидного” ритуала, уже стал полноправным владельцем моих тела и души. Мне осталось недолго ― я это знаю. Скоро он заберет меня, потому что я не принесла ему жертву.
Хочу попросить прощения у отца. Он редко меня навещает ― все еще не может простить мне смерть мамы. Но это была не я. ОН заставил меня это сделать. И ОН никогда меня не отпустит. Я принадлежу ЕМУ...»
На следующий день после того, как была сделана эта запись, Тамара Мейхель была найдена мертвой в своей палате. Причиной смерти стало удушье. Хотя никаких характерных признаков этому на шее умершей обнаружено не было.
