Сообщений в теме: 92

[Sheron]

Кара.

От ангара отошло несколько автобусов. Луара сидела у самого окна и смотрела в него тоскливым взглядом. Сколько всего изменится сегодня. Кто-то будет спасен, кто-то – нет. Это их выбор, выбор, выстроенный на протяжении многих лет, поколении, столетий. Каждый делал его сам. Атеисты. Останутся ли они после сегодняшнего дня?
Автобус въехал в черту города. Замелькали дома, улицы, магазины. У первого жилого квартала вышли Серж и Стоун – это их территория. И автобус поехал дальше, развозя всех по своим пунктам. Следующими вышли Ани и Нура. Затем Василий и Усен. А потом пришла и её очередь. Она поднялась. Поднялся сзади, даже в сидящем положении высокий, Брэд.
– Идем.
Она кивнула, накинула скрывающий её до пят черный плащ и направилась к выходу.
Обычный город. В его обычном режиме. Прямо перед ней, поднимая кучу асфальтной пыли, на красный сигнал светофора, издавая громкий сигнал, пронеслась машина.
– Сумасшедший, на тот свет торопится, – донеслось позади.

Лаура слегка усмехнулась. Правда, грустной усмешкой. Некуда уже торопиться, ни гонщику, остервенело жмущему на педаль газа, ни говорившему. И Лаура вместе со стоящей перед дорогой толпой двинулась по белым полосам на противоположенную сторону дороги. А Брэд остался стоять, провожая её серьезным взглядом: его территория была на той стороне. Удивительная все ж у них работа, хотя нет, не работа – призвание, спасение. И ведь как не парадоксально, при всем её желании помочь многим, эти многие, начни девушка сейчас, здесь кричать о надвигающейся беде, не поверили бы ей и, в лучшем случае, прошли бы мимо. Нет, есть, конечно, малая вероятность, что, возможно, кто-то заинтересовался бы, но не настолько, чтобы броситься вдогонку, - просто послушал бы и ушёл. И открыться всем, сейчас, она не может – начнется паника. И тогда в общей суматохе им будет намного сложнее вывести дозволенных. «Хотя, всё одно,– размышляла она, заворачивая в довольно широкий переулок: – начнут бежать, когда прижмет, когда всё начнется». Она приподняла из-под капюшона глаза и посмотрела на горизонт, где пугающе сгущались черные тучи.

«Смотри, какие тучи, - гроза будет», – произнес кто-то совсем рядом. «Будет, – мрачно подумала Лаура, – еще и какая!» И вот тогда уже на коленях, через головы. И нужно успеть до того времени, увезти не всех, только тех, на ком видна метка. Тех, кому дозволено быть спасенными, остальные останутся в созданном ими мире. Останутся в том, что они сделали из него. Божьи твари… Сколько их было создано для людей! А деревья, трава? Они вполне реальные, живые. Высокие горы и цветочные поля… Стрекочущие кузнечики и гордые орлы, кружащие в невероятных высотах. И еще очень много всего. И во все это вкладывалась искра, жизнь, созидание и понимание.
Ничего.
Разметали, уничтожили, растоптали. Как трудно осознавать, что созданное по крупице, по молекуле, бездарно загублено излюбленным избалованным ребенком. Ах, как было в начале! Надежда на разум, на то, что этот самый ребенок будет великим, что творец сможет гордиться им. К сожалению, не многие прошли ступень созидания разума и души. Наоборот, многие пошли путем соблазна, и вот к чему это привело.
Лаура вздохнула. Хотя, всё равно, их было жалко. Даже зная, что те, кто остаётся, грешны и именно потому попадают под статью, «запрет» - всё равно их жалко. Они ж люди. Лаура повернула из переулка и остановилась у одного из домов. Чуть постояв, в размышлении, зашла в первый подъезд, поднялась по серым ступеням. Постучала в квартиру, оббитую коричневым дерматином. Те, кто жил, за этой дверью уже были предупреждены. Они знали. Они веровали, и им за это воздалось.

– Вы готовы?
Темноволосая женщина с темными кругами под глазами, вышедшая навстречу, кивнула.
– Хорошо. Выходите во двор. Сейчас подойдет наш автобус, ребята вывезут вас.
Женщина снова кивнула, Лаура успела заметить в её зрачках испуг, но утешать не стала и пошла дальше – поднялась этажом выше.
– Здравствуйте.
– Мы уже готовы.
Она снова кивнула.
– Выходите во двор...
Легкий писк на талии.
– … вас уже ожидает автобус.
Она начала спускаться. Всего две семьи из многоквартирного дома с полусотней семей. Так получилось, что в одном подъезде. Только две.

Лаура вышла во двор. Первые предупрежденные ею жильцы, держа в руках не слишком большие сумки (их предупреждали брать самое ценное), уже садились в стоящий на углу автобус. Сверху послышался торопливый топот второй спускающейся семьи. Лаура смотрела на них с тоской: ни один из членов ни первой, ни второй семьи не спросил, что будет с остальными, с остающимися людьми. Даже избранные желают спасти только себя и родных. Что они чувствовали по отношению к остающимся? Лаура не знала, но видела, как они шли, не поднимая глаз на проходящих мимо, еще ни о чем не догадывающихся, соседей. А ведь они прожили с этими людьми бок обок не один год. И жили не плохо, дружно жили. И теперь бежали, упершись взглядами в асфальт и что-то быстро бормоча на приветствие. Тяжело знать и понимать, они не виноваты, что выбрали их. Не виноваты, что они лучше.
А лучше ли? Чем измеряется Вера? Количеством поклонов или наличием благородства? Кто может сказать, почему кланяющийся должен спастись, а благородный – нет? Они не хотели, не желали себе еще и этого душевного переживания, не хотели об этом думать. Ни один из них...

– Чего происходит? – раздался жующий голос рядом с Лаурой.
Она обернулась. В шаге от неё стояла девчушка лет семнадцати. На плече девушки красовалась татушка в виде огромного дракона, в носу и ушах – бусинки пирсинга. Девчушка смотрела на Лауру непринужденно, немного любопытствующее. Широко открывая рот, она жевала жвачку.
– Да вот, братство божие на прогулку собралось, – насмешливо произнесла Лаура.
– Братство божие? Куда?– девчонка вылупила глаза и даже на секунду перестала жевать.
– Ага, – кивнула Лаура, – оно самое. На прогулку. На природу. Шишечки, ягодки.
В это время сзади послышался шум второй семьи.
Лаура указала им рукой на автобус.
– Проходите, занимайте места.
Вышедшие только кивнули и направились к углу дома, где стоял белый ничем не примечательный автобус. Лаура проследила за их посадкой и тоже двинулась в его сторону.
– А это, того, с вами можно? – вдруг донеслось до неё.
Лаура остановилась и, обернувшись, вскинула светловатые брови. Следом шла все та же девчушка.
– Куда с нами? – недоуменно спросила, глянув на девчушку из-под капюшона, Лаура.
– Ну, эта, на прогулку. «Шишки, ягоды»…
Лаура потерялась. Бред. Конечно же, она не возьмет с собой эту девчонку: на той же «грешна» написано на лбу.
– Нет, – холодно бросила ей Лаура и снова направилась в сторону автобуса.
– Ну, возьми, – плетясь следом, заныла девчонка. – Чё, те жалко? Я никогда на шишки, ягодки не ездила. Всю жизнь в этом вонючем городе. Даже на окраинах не была. Ну, возьмите. Вы же это, того, как ты там сказала, братство божие, вы должны быть добрые.

Лаура ненароком чертыхнулась. Вот же. Действительно, должны быть. Но, они не добрые. Они справедливые, во как!
– Ну, возьми, – продолжала тянуть девчонка, идя следом.
– Зачем тебе это? – не выдержала Лаура. И впрямь, зачем? Ведь серьезно, не за шишками, ягодками собралась девчонка.
Та замялась.
– Ну, интересно. Всегда было интересно. Я хотела посмотреть, как братство время проводит. Чё там, да как. Они ж вроде как от этого… как его… ну, в ихнем братстве самого крутого чувака… как там его, – девчонка прицыкнула языком и выразительно посмотрела на Лауру, ожидая от той подсказки. Подсказывать, «как его там», Лаура не собиралась. – Во, Ирод!
Лаура поперхнулась.
– …Или просто Род, – задумчиво исправилась девчонка. – Или давай лучше по-современному – Иисус. Короче, Бог, блин.
Лаура тяжко вздохнула.
– …Так вот, братство божие от него недалеко, – продолжила малосведущая в делах и житие божественном девчушка. – Вот, мне и интересно. Я ж во все такое верю. Вампиры там, вурдалаки, братство божие…
Лаура ощутила, как, в довесок от всего уже сказанного, последнее сравнение сдавило грудную клетку. Вот куда скатилось возлюбленное дитя! «Ирод», «Род», «Иисус», «Бог», «вампиры», «оборотни», «братство божие» – всё одно.
– … Я ж этот... как там... гот, вот, – в это время закончила девчонка и как-то значительно посмотрела на собеседницу, словно возвестила себя посланником небесным роду человеческому.
– Гот?– не без раздражения повторила Лаура, в очередной раз остановилась, обернулась и внимательно посмотрела на девчонку.

«Послать», - первое, что пришло на ум. И в тот же момент на неё нахлынуло неприятное, скрежещущее чувство огромной жалости. Да кто ж виноват, что вот такое поколение вышло? Не сама же эта девчонка. Да какой тогда Лаура ангел, если тянущуюся к благому душу посылает неведомо куда. То есть, ведомо, и от этого совсем нехорошо и даже вроде как не по-ангельски. «Ну, да ладно, – сразу же запротестовала она сама себе, – вот возьму я её, а там что? Привезут её в бункер. Во-первых, девчонку никто не пропустит даже на территорию. Во-вторых, как она до дома-то потом доберется? Хотя, зачем, к нему добираться? – снова нахлынуло на Лауру и резануло внутри по сердцу, – если через десяток часов и дома-то, возможно, не будет». И всё, на этом её раздумья закончились. Не могло быть больше у неё раздумий.
– Поехали, – бросила она девчушке и зашла в автобус. – Там что-нибудь решим.
Уже садясь в мягкое сидение, Лаура поинтересовалась.
– А зовут то тебя как?
– Кара, – улыбнулась девчонка.

Сообщение отредактировал Sheron: 28 Февраль 2013 - 23:58

[Sheron]

2

Первый толчок ощутился, когда они уже подъезжали к бункеру. Небо стало пепельно-серым, а со стороны горизонта тянулись совсем черные тучи, по краям которых было заметно дрожащее зарево не то молний, не то отсвета заходящего напротив солнца. На улице стало мрачно, казалось, наступил поздний вечер. Доносимый со стороны туч ветер слегка перекатывал мелкие предгорные камешки. Откуда-то несло гарью и - Лаура поежилась – едва уловимый запах паленого рога. Люди, выходящие из автобуса, испугано переглядывались и, шепчась между собой, шли следом за Лаурой, ведущей впереди за руку притихшую, озирающуюся по сторонам Кару. Других ангелов со спасенными людьми ещё не было. В то время как она, Лаура, привезла с собой двенадцать семей. И вот эту самую девчушку.
– Тебя родители потеряют, – сказала она ей еще в автобусе. Девчонка помотала головой, сотрясая клочьями висящих черных прядями неровных коротких волос.
– Не потеряют. Я с бабкой жила, оно умерла в прошлом году. Я теперь одна живу. Клёво так: вожу, кого хочу, прихожу, когда хочу.
– А живешь на что?
– Ну, так, подрабатываю. Бывает, в переходах пою, иногда – в ресторанчиках мелких, кстати, неплохо в месяц получается. Люди искусство любят, в любом его проявлении.

Лаура покосилась на девочку:
– Ты веришь в Бога?
– Я во всех верю, я ж говорила, – махнула та рукой. – И в бога и в привидения и в черта, если хотите.
Лаура вздохнула: нет, точно не пропустят.
– А ты в церковь-то ходишь?
Девчонка пшикнула:
– Конечно, хожу, ну, там, на Рождество хожу, – она помолчала и добавила, – правда, не всегда, когда не пьяная.
Лаура посильнее закуталась в скрывающий её плащ и потерла пальцами начавшие давить виски. Вот зачем она её взяла? Снова купилась на чувство жалости. И что теперь? Теперь она будет чувствовать себя виноватой перед этой девчонкой, если не сможет спасти её. А она не сможет её спасти. Не пропустят ту. Не пропустят. Только если она не возьмет на себя наглость... Ох. Это выходит из её юрисдикции. Это попахивает отставкой от присяги и трибуналом.

У ворот пискнул сиреневый монитор.
Страж, смотрящий из него, кивнул ей, ворота, состоящие из железных прутьев, витых в виде стеблей неизвестных растений, отошли в сторону. Люди начали медленно проходить под аркой врат. Лаура стояла, наблюдая, пока все не вошли во врата, тогда подтолкнула девчушку и сама сделала шаг под арку. Месяц в центре арки вспыхнул, покрылся лиловой краской, озарившей сразу высь прохода. Ворота скрипнули, закрываясь, раздался пронзительный свист светящейся арки. Лаура резко остановилась, успев схватить и прикрыть собой от окутавшего врата палящего света месяца девчушку.
К ним уже бежали, гремя доспехами, несколько стражей, на ходу произносящими молитву. Свет под аркой медленно угасал, как и сам месяц в арке, становясь снова бледно-сероватым. Скрипнули открывающиеся врата.
– Господи наш Отче, да святятся предки его, госпожа Лаура, что вы делаете? – первый подбежавший высокий блондин, с серьезным продолговатым лицом и длинной пикой в руке, опустился на колено, преклонившись пред Морао, – она же в грехах по самую макушку!
– Не показывай на людях и стражах мое значение, – прошептала недовольно Лаура, страж быстро встал. – Что я за ангел, если не протяну руку страждущему?
– Это она страждущая? – страж вылупил на девушку синие без каких-либо зрачков глаза.
Сзади подбежали еще двое стражей и наставили на Кару пики коротких копий.
– Да уберите вы оружие! – прикрикнула на них Лаура.
Те послушно опустили копья, недоуменно переглянулись.
– Её нужно вывезти, страж Пауль, – обратилась она к первому стражу, высокому блондину.
– Это не возможно госп...свят Лаура Морао. На крейсере кары проверяются, вы не сможете. Её высадят. Да она даже через врата не пройдет.
– И всё же нужно попытаться. Вы свободны,– обратилась она к остальным стражам. Те, еще раз переглянувшись, направились к бункеру.
– Пойдут разговоры, – произнес Пауль.
– Пусть идут, – кивнула Лаура.
– Вас накажут.
Лаура тяжело вздохнула:
– Спасение – не это ли наш долг, страж Пауль? Не для того ли нас сюда направили?
Пауль молчал.
Она вздохнула:
– Скажи, что я не права, и я оставлю её, прямо здесь оставлю. Пусть погибает вместе с остальными.
Пауль опустил голову:
– Я всегда на вашей стороне Лаура и сделаю всё, что вы скажете. Вы правы, мы не можем оставить девушку, если уж вы привезли её сюда.
Она чуть улыбнулась:
– Ты поможешь мне провезти её.
Он кивнул.
– А Врата не посмеют не повиноваться моей прямой воле.

И она сделала шаг по направлению к железным створкам, врата дрогнули, закрываясь, месяц вспыхнул.
– Во благо, именем Господа нашего и всесущего Предка, мнемли гласу моему, ибо он есть последователь Божий, – голос Лауры зазвенел под сводом арки. – Освободи вход от огня своего, пропусти душу живую маятную, пропусти и да очистится душа в святой обители, да уверует. Месяц словно не одобряюще запищал, продолжая гореть, но убийственный для нечистивых свет не возгорался, врата застыли наполовину закрытыми.
Она взяла девчушку за руку и прошла под аркой. Уже входя в бункер, Лаура оглянулась на Пауля, остановилась, тронула его за плечо, чуть одобряюще улыбнулась. Пауль только вздохнул, смотря ей и ведомой ею девчонки вслед. И вдруг слегка прищурил глаза. Показалось ли? На секунду на стене отобразилась тень идущей Лауры и девочки. И вот одна из этих теней... Пауль присмотрелся внимательней, но тени, ступающие следом за девушками, были обычными.
Показалось.

Месяц на воротах погас и перестал пищать, как только они скрылись в бункере. Всего на территории Бункера Спасения №6 было пятеро стражей, и шестеро святов. Всё святы еще были на объектах, Лаура приехала первая. Двое стражей сопровождали прибывших в залу для ожидания джабера, который, как им сообщили из радиорубки, уже на подлете. Каропланы останутся для тех для святов со стражей, кто не успеет на джаберы.
Лаура шла молча, размышляя. Итого, о случившемся, кроме неё, знают только двое стражей. Пауль не в счет. Пауль полностью и безмерно предан Лауре – ничего никому не расскажет.
Земля под ногами снова затряслась.
Девчушка, ведомая Лаурой, сосредоточенно смотрела по сторонам, не задавая никаких вопросов, только с силой вцепившись ей в руку. Лауре подумалось, что та, вероятно, уже всё и так поняла. Догадалась, а спросить теперь, чтобы полностью подтвердить понятое, страшно. Впрочем, и сама Лаура не особо желала говорить на эту тему.
– Пауль, приготовь мой личный кароплан: он не подвержен системной проверке.
Пауль вздохнул. Сколько было в этом вздохе. Он явно не разделял рвения Лауры. Но, вне зависимости от его отношения к девчонке, он готов был следовать за Лаурой, не обсуждая её действий и мотиваций к ним. И она была благодарна ему за это.
Они в молчании дошли до её отсека. Полдвенадцатого показывали огромные часы над входом, медленно двигая длинную толстую стрелку вверх.

Лаура подошла к маленькому серому кароплану, стоящему на пяти тонких ногах, и, толкнув немного выступающую сбоку ручку, открыла продолговатый люк – из образовавшегося отверстия выступили две узкие ступени.
– Садись, закрой люк с внутренней стороны и не показывайся. Тебя никто не должен видеть, что бы не случилось, что бы ты не услышала, не почувствовала, не увидела, ясно? Сиди в кароплане.
– Ясно, – кивнула девчушка, – что происходит? – она произнесла это с такой натяжкой, что Лауре стало не по себе.
Всё же она спросила. Пересилила страх и спросила.
– Пауль тебе всё объяснит, – провела Лаура по дрожащему плечу Кары,– у меня просто нет времени.
– А те, кто остался там? – она махнула в сторону выхода. – Они погибнут?
Лаура съёжилась. Странно, избранные не спросили, а вот она спросила. И где-то внутри кольнуло, заскрежетало и дернулось то самое, что называется нутром. Лаура и сама не поняла, что это было: слишком быстрое и мимолетное ощущение. Она посмотрела девчушке в глаза и, не ответив, отвернулась и вышла. Там были еще люди, которых нужно было вывезти, у которых есть Дозволение. А отвечать на вопросы Кары она не может. Что она должна ей сказать? «Да, погибнут»? Почему? Потому, что, они такие же, как ты.

Сообщение отредактировал Sheron: 28 Февраль 2013 - 23:59

[Antimat]

Я не могу это редактировать.
По одной причине. Сейчас куча всяких фантастических вещей, и то, что мне попадалось, даже у афтырей, которые книжки имеют, было таким... таким... занудным (ОМГ, неужели все так пишут?), что я бы не хотела, что бы эта простота превратилась в "профессиональную" фантасто пошлость.

Может, кто ещё что посоветует, я пока -пас. Просто получаю удовольствие.

Аня, тему почистим от ЛП?

Между делом, первый пост вообще шикарно оформлен: мои глаза довольны даже размером шрифта. Это какой? 14-й?

[Sheron]

Нет размер 18. шрифт другой Times new roman. Просто когда выкидываю с ворда оно почему то странным форматом выходит. Вот и подкорректировала.
Насчет редактирования, переделала главу "Лаура" на остальные у меня времени не хватает. По уши погрязла в "Позови меня в ад...". Не могу и там и там. Так что позже сама тоже пересмотрю. Ну и возможно, действительно кто-то что-то посоветует.

Сообщение отредактировал Sheron: 28 Февраль 2013 - 23:57

[Ninlysa]

Я в сумасшедшем восторге от вашего творчества. Ангелы меня буквально покорили. Поэтому вот:
Лаура и Сабира...

Прикрепленные изображения

• 

Сообщение отредактировал Ninlysa: 01 Март 2013 - 22:42

[Ninlysa]

Лаура.

Прикрепленные изображения

• 

Сообщение отредактировал Ninlysa: 01 Март 2013 - 16:59

[Sheron]

Ооо, Ninlisa, спасибо огромное!
Там и Сабира. Я в восторге! Просто огромное, огромное спасибо!
Ох, всё... я растаяла, окрылена, пошла творить...

[Ninlysa]

Сначала думала не подписывать Сабиру, ведь пантера в выложенных здесь частях еще не упоминается, но теперь решили исправить

[Antimat]

Сначала думала не подписывать Сабиру, ведь пантера в выложенных здесь частях еще не упоминается, но теперь решили исправить

Самора, не Сабира.

А у Лауры же вроде золотистые волосы были, не?)

[Sheron]

Самора, не Сабира.

А у Лауры же вроде золотистые волосы были, не?)

Черт! гыгыгы. А ведь верно. Сабира это из другого текста. Сорри попутал... Нет, волосы у неё русые. Так что всё в порядке.
Из текста:

Перед толпой и Каримом стоял Ангел. Живой. С русыми длинными волосами и белыми крыльями. У её ног лежал скинутый черный плащ.

[Antimat]

Вот автыри пошли... Героев своих путают.

[Sheron]

Вот автыри пошли... Героев своих путают.

Ох.
Рассеянная я.
Впрочем, как и все гениальные люди...

[Sheron]

Карим

Автобус был полон, земля под колесами дрожала все с нарастающей силой. Ветер уже не слегка дул, а ударял безумными порывами, завывал и хлестал в лицо удушливой гарью и пеплом. На город быстро наплывал плотный туман, молоко которого разрывали проблески длинных от неба до земли молний.
Здания визуально раскачивало, казалось, – еще чуть-чуть и начнут складываться, как карточные домики. Лаура бегом, прикрывая одной рукой глаза, а второй придерживая срываемый ветром плащ, бежала к автобусу, ощущая, как в некоторые моменты ноги теряют твердь, и она, то словно проваливалась под землю, падая на колени, то её разворачивало в сторону. Лауре приходилось балансировать крыльями под плащом, чтобы не упасть – ощущала, как её буквально сносит очередным прорывом.
– Все? – выкрикнула она, едва смогла добраться до автобуса, и стараясь перекричать, гудящий на улице вой ветра и раскаты грома.
Люди с бледными испуганными лицами кивнули.

Лаура вздохнула. Откуда им знать, все или нет. Должна была быть еще одна семья, но их не было, хотя Лаура оббежала весь район в поисках. Возможно, кто-то из святов успел забрать их, а возможно... она даже думать не хотела, что могло с ними случиться. Уже полдесятка домов лежали в руинах, автобусы и машины лихорадочно летели по улицам, снося мешающих проезду бегущих толпами через дороги людей. Несколько машин невдалеке стояли раскуроченные теми же толпами. Вой сирены не смолкал. Проносились полицейские машины с мигалками и пропадали в окутывающем город тумане.
– Едем.
Водитель напряженно кивнул. Автобус тряхнуло. Руки водителя крепко вцепились в руль. Лаура еще раз посмотрела в окно. С блочного многоэтажного дома, от которого они только что отъехали, начинала сыпаться штукатурка. Лаура скользила взглядом по обреченному зданию. Оно еще выдерживало толчки в отличие от рядом стоящего. Старая сейсмостойкая конструкция – не чета нынешнему алюкобондовому чуду. Автобус тряхнуло. Лаура, было, обернулась к водителю, но тут же застыла, всматриваясь в пыльное стекло автобуса. Там был человек. И она узнала его. Он стоял на балконе, на третьем этаже. Лаура не поверила глазам: он просто стоял и курил. Словно ничего вокруг не происходило. Не бегали испуганные люди, не бесновался жуткий ветер, не дрожала, стеная, земля. Он курил, облокотившись локтями на перила балкона и стряхивая вниз пепел.
– Остановись, – бросила девушка водителю.
– Мы вроде всех наших собрали, Свят Лаура, мы не можем терять время. Земля и так из-под колес уже уходит, мне с трудом удается ни во что не врезаться.
– Всего пять минут, – не смотря на него, твердо произнесла она.
– Мы не можем, – стиснув зубы, процедил водитель. – Нет у нас пяти минут.
– Езжайте без меня. Я догоню. Потом. Как-нибудь догоню.
– Это против правил.
Лаура бросила на него негодующий взгляд, её щеки побледнели и приобрели синеватый оттенок, под ними явственно выступили скулы. Она сузила глаза, в тонких щелках блеснул серебристый свет. Водитель разом смолк, испуганно сжался и рывком нажал на педаль тормоза. Лауру поддало вперед, она успела ухватиться за поручень, руку больно дернуло, но зато предупредило падение. Сидящие в автобусе люди в напряжении немо смотрели на девушку. Она же, сделав один большой шаг, с силой толкнула в сторону дверь и бросилась к подъезду. Огромными скачками вбежала на третий этаж. Удар, обрушившийся на обычную деревянную квартирную дверь, разнес ту на две половины. Одна половина, скрипнув, качнулась на вывернутых петлях и с грохотом осыпалась вместе с косяком. Лаура перешагнула через обломки, ещё секунду назад бывшие входной дверью, и стремительно вошла вовнутрь квартиры.

Мужчина закрывал балконную дверь. Тщательно и осторожно, словно боясь её повредить. Лаура натянула на лицо капюшон и посильнее запахнулась в длинный плащ.
– Идемте. Нужно уходить, здесь не безопасно оставаться,– без всяких предисловий начала она.
Он медленно обернулся. Посмотрел на неё спокойно и улыбнулся. В его жестах не было ни удивления её внезапным появлением, ни страха перед происходящим на улице. Мужчина, как будто, ожидал её появление.
– Вы шутите? – спокойно произнес он. – Хотя, извольте, у вас есть предположение, куда можно уйти?
– Нужно уходить отсюда, – нахмурившись, повторила она.
– Зачем? Везде одно и то же. Я так понимаю, происходит апокалипсис, Армагеддон, конец света или как вы хотите это называйте, но суть по своему рассмотрению все ж одна. Спастись нельзя.
– Глупости, – выдохнула Лаура. – Я могу вас спасти.
Он улыбнулся.
– Вы? Несчастное дитя. Что вы можете сделать? Вы верите, что можно спастись? Приведите мне хотя бы один разумный довод, ибо то, что я вижу за пределами данной комнаты, убеждает меня как раз таки в вашей неразумности.
Дом тряхнуло, вся комната зашаталась. С полок стоящего у стены шкафа начали падать книги. Вдоль одной из стен прошла глубокая трещина.
– Безумец, – вскричала Лаура и покачала головой, – пошлите, я уведу вас.
– О нет, прелестное создание, – его лицо вдруг стало необычайно серьезным, – не нужно, спасайтесь сами, если действительно видите спасение. Мне же незачем искать его.
Лаура нахмурилась.
– У вас есть родные? Вас будут искать. Возможно, ваша смерть, причинит кому-то боль.
– Нет, меня не будут искать, – кривая усмешка исказила его лицо: – Некому меня искать. А я… я уже давно всё потерял. И ничего не желаю более от своей жизни. Так что, думаю, исход, уготованный этому миру, вполне не плох для моей персоны.

Лаура покачала головой, сделала осторожный шаг назад. Что она может сделать? Однажды она уже заставила его пойти против своей природы, забыть – это, видимо, отголосок тех дней, той ночи. Она повернулась и резко вышла прочь. Внезапно её обуяла дикая злость. Черт, она старалась. Она сделала, что могла для него, и тогда, как ей казалось, и сейчас. Пусть умирает, если ему так хочется. В конце концов, он человек, да и допуска у него нет. Хватит ей и Кары. Хотя когда-то... Она более чем хорошо помнила его. Именно потому, что помнила, решила помочь. Ему не нужна её помощь – что ж, пусть будет так. Да и если хорошо подумать, кто она такая, что бы решать его судьбу? У неё есть свой устав и свой закон, она и так уже погрешила им, взяв Кару. Он – это уже перебор.
Лаура торопливо спускалась по шатающимся ступеням. На голову сыпалась мелкая крошка. С улицы доносились крики. Очень громкие, страшные крики. Ей захотелось зажать уши и убежать отсюда. Зачем она вышла из автобуса? Лаура ускорила шаг. Остался всего один пролет. А потом... да и пусть всё видят: им уже не всё ли равно – она полетит, полетит на белых крыльях, к бункеру. И оттуда – домой. Она так хотела домой, подальше от этого человеческого ужаса, страха, душевной боли.

Вопль ударил в барабанные перепонки и ворвался прямо в её мысли. Она остановилась. Кричали с улицы? Там все кричат. Нет, крик раздался еще раз, совсем рядом, на площадке первого этажа. Крик смешивался с плачем и доносился из приоткрытой двери. Только что терзавшие Лауру мысли разом улетучились, она рванулась на крик. Девушка скользнула по темной прихожей, споткнулась обо что-то, заглянула в кухню. Там было безлюдно. Громкий болезненный плач доносился из другой комнаты. Лаура бросилась в зал.
Молодая девушка полулежала у стены, судорожно хватая воздух руками и сложив руки на большом круглом животе.
«Рожает», – испугано мелькнуло в голове Лауры.
– Помогите, – дрожащим голосом хрипнула несчастная и вытянула руку.
Лаура наклонилась над роженицей:
– Дыши, дыши, глубже дыши, слышишь?
Та закивала, с надеждой вглядываясь в спрятанное под капюшоном лицо. Лаура отстранилась.
– Не уходите, не оставляйте меня.
– Я только на минуту. Я позову помощь.
Девушка заплакала, беспомощно судорожно всхлипнула.
– Здесь никого нет. Я уже звала.
Лаура ощутила, как внутри всё сжалось. Лихорадочно быстро заработал мозг. Она в порыве кинулась, обняла несчастную и провела по её дрожащим волосам ладонью.
– Нет, нет, есть. Вы подождите. Дышите глубже. Я сейчас вернусь, я не брошу вас,– вскочила и кинулась вон из квартиры. Перепрыгивая через несколько ступеней разом, она вбежала на третий этаж, в уже знакомую ей квартиру.
Он сидел в кресле и читал книгу, как и до этого непринужденно, водя глазами по строчкам и не обращая на крики за окном и уже довольно ощутимое потряхивание никакого внимания.
– Мне нужна помощь. Там человеку плохо, – судорожно произнесла Лаура.
– Зачем? Спасти всё равно не удастся, – бросил мужчина, не поднимая на неё взгляда.
Лаура сжала кулаки.

– Слушай, ты! – с выражением произнесла она. – Ты можешь желать подохнуть на этой планете, ты можешь мечтать сдохнуть именно в этой комнате, в этом кресле, но останься и перед лицом смерти человеком. Мужчиной, в конце концов. Помоги мне. Там беременная женщина, и она рожает. Я могу её спасти. Помоги мне вывезти её до бункера.
Он всё-таки поднял на неё глаза.
– Вывезти? Куда? У вас есть глубокий-преглубокий бункер? Думаете отсидеться? Или, может, у вас зарезервирован небольшой галактический кораблик на другую планету?
– Да. И бункер, пусть неглубокий. И корабль, – девушка произнесла яростно.
– Другая планета? Однако любопытно. Вы серьезно в это верите?
Она выдохнула. Он сидел прямо перед ней, закинув ногу на ногу, и смотрел на неё, в частности, на её капюшон. Навряд ли он мог видеть под его тенью её лицо и различить все те эмоции, что играли на нем, но она-то его видела. И ей очень хотелось ударить его по этой беспристрастной равнодушной физиономии. Лаура усилием взяла себя в руки.
– Я прошу вас, – не громко, но четко проговорила она, – хватит демагогии. Вы потом можете высказывать мне свое недоверие сколько угодно. Но сейчас... Я не смогу одна, поймите. Вы можете не верить, вы можете остаться здесь, но помогите мне вывезти её и возвращайтесь в свою квартиру, садитесь в свое кресло, берите свою книгу и ждите смерти, я далее не побеспокою вас. Вы сможете умереть достойно, зная, что вы спасли хотя бы одну человеческую жизнь, плюс жизнь еще не родившегося малыша.
Он отложил книгу в сторону.
– Снимите капюшон.
Она вздрогнула.
– Что вам это даст?
– Я хочу видеть ваше лицо, милейшая миссис.

Она немного помедлила, размышляя, но всё ж стянула капюшон. Он внимательно всмотрелся в её лицо. Её тонкие черты слегка вздрогнули от этого пристального взгляда. Она нахмурилась. Что-то появилось в уголках его глаз, Лаура не успела понять, уже через полсекунды оно стало всё таким же беспристрастным. Однако он уверенно поднялся.
– Что ж, вы умеете убеждать. Знаете, на секунду, я даже проникся и готов поверить, что кого-то возможно спасти. Ну, а если действительно, хоть на толику мили ... – просто произнес он и направился к двери. – Где ваша роженица?
– Там, – облегченно махнула Лаура рукой в сторону выхода и сама направилась следом, – на первом этаже.
На площадке она сделал всего несколько шагов и пошатнулась: ступень под ногой поехала в сторону, и Лаура рухнула на колени. Тут же сильная рука подхватила её и дернула вверх.
– Вы можете встать и идти?
– Да, – кивнула она, потирая одной рукой ушибленное колено, а другой макушку.
– Тогда поднимайтесь, иначе вместе спасения мы здесь еще и вас похороним. Не хорошо, однако, получится. Вместо спасительной акции у нас с вами получится похоронная процессия.
Лаура кинула на него раздраженный взгляд. Шутит, пытается поддержать? Или насмехается? Одновременно раздался плач.
– Это она, – вскрикнула Лаура и кинулась вниз, – здесь, – на бегу указала она на одну из открытых дверей первого этажа.

Девушка продолжала полулежать у батареи в том же положении, в котором Лаура застала её в первый раз. Роженица вскинула глаза полные слез на Лауру и громко протяжно выдохнула.
– Вот, я ж сказала всего минутку, сейчас мы уедем отсюда. Сейчас я вас увезу. Всё будет хорошо.
Она присела перед девушкой на колени.
– Ага, а вот и молодая мама,– голос мужчины грянул прямо над ухом Лауры.
Он наклонился и подхватил роженицу на руки. Девушка посмотрела на него с такой надеждой, что у Лауры защемило сердце. Из глаз роженицы потекли слезы.
– Милая моя, не стоит плакать, сейчас мы вас отвезем туда, где вам помогут. Всё будет хорошо, – мужчина улыбался. Лаура с благодарностью посмотрела на него. Ей почудилось, что даже взгляд его стал мягче. Он сделал шаг к двери, остановился, оглядываясь на Лауру. «Что? Куда?» – спрашивал его взгляд.
– У вас машина есть?
– Есть, – кивнул мужчина, – была, по крайней мере, до сегодняшнего дня. Стояла на стоянке.
– Мы отвезем её на вашей машине.
– Прекрасно, если только она еще там, – в его тоне прозвучал язвительный сарказм и вновь появившееся отчуждение.
Лаура бросила на него злой взгляд: его голос, ставший снова равнодушный ко всему происходящему, заставлял её раздражаться, - но он отвернулся от Лауры и вышел с застонавшей на его руках девушкой.
– Будьте здесь, я схожу, посмотрю, жива ли еще моя старушка, – произнес он на улице, усаживая беременную девушку на лавочку перед домом.

Лаура кивнула. Плохой ли, хороший, что бы там ни было сейчас в его голове, он, пожалуй, единственный, кто действительно может спасти эту несчастную. Людей уже почти не было видно, да и вскрики слышались только вдали. Люди старались покинуть город: надежда на спасение вне зоны города гнала их вон, либо кто-то увидел, отъезжающие в сторону гор автобусы. Ветер практически стих, уже не было яростных порывов, и землю перестало трясти. Вот только с неба сыпалось нечто серое, похожее на пепел. И снова Лауре почудилось, что она ощущает запах гари, вот только теперь к нему примешивалась нечто тошнотворно сладкое, и проступал явственный запах паленого мяса. От всех этих ароматов першило в горле и сжимало желудок. Где-то в душе нечто стонало непонятное, и от того еще более неприятно. Лаура поежилась, посмотрела в темное небо. Серые хлопья коснулись лица. Лаура провела по лицу ладонью и затем поднесла пальцы к лицу, несколько секунд разглядывая их: пепел, это был пепел. Туман двигался теперь намного медленнее. Насколько могла судить Лаура, его границы были сейчас примерно в центре города, – это несколько кварталов от них.
Снова застонала роженица. Лаура вздрогнула, вспомнив о девушке.
– Да что ж он там, застрял?
И, словно в ответ на вопрос, послышался рык автомашины. Старая, кое-где проржавевшая, тачка подкатилась к ним, с жестким скрежетом открылась передняя дверь.
– Будьте любезны, – протянул сидящий за рулем мужчина и осклабился. Казалось, происходящее начинает его забавлять.
– Жесть, – выдохнула пораженная Лаура. – Вы уверены, что мы на этом доедем?
– Смотря куда, – прозаично заметил он. – Бензина здесь километров на тридцать не более. Так что если точка назначения находиться в пределах данного километража, то, я надеюсь, она нас не подведет и доставит до места назначения. Ну, что ж вы, садитесь. На горизонте вновь собираются черные тучи, ей-ей снова тряханет. Да и туман все ближе, двигаться на этой, с вашей воли сказать, машине, в тумане будет абсолютно невозможно. Так что, если вы действительно хотите и можете её спасти, вам лучше поторопиться. К тому же по городу несет гарью, и если где-то что-то горит, то с начавшимся ветром это принесет сюда. Вы же не хотите сгореть?
Лаура в очередной раз оглянулась на горизонт. Показалось ли, что нечто мелькало среди пелены тумана? Темные точки то появлялись, то пропадали быстрыми бликами. Мужчина вышел из машины и, приподняв роженицу, отнес в машину. Уже закрывая дверь автомобиля, он обернулся и проследил за направлением взгляда Лауры.
– Странные тучи, не правда ли? Да и туман более чем странный, жуткий, скажу вам, туман. Напрягает.
Она передернула плечами.
– Искренне надеюсь, что ехать нам не в ту сторону.
– Нет, ехать как раз в обратную сторону, к горам.
– Вот и ладно. Хоть это радует. Ну, присаживайтесь, наконец, или будем далее любоваться природными явлениями?
Лаура отвернулась от затянутого тучами и туманом южного горизонта и посмотрела на мужчину, - на его лице виднелись мелкие серые точки. Он не улыбался и уже не казался ей безразличным, что-то было в его чертах, наверное, вот с таким лицом она нарисовала бы бога – высокого темноволосого с мужественными чертами и глубокомысленным прямым взглядом. Хотя, практика подсказывала, что её внутреннее воображение бога представляет совсем по-другому. Он напряженно смотрел мимо неё, в небо, куда только что смотрела она.
– Не нравятся всё это мне, дело даже не в том, что это конец света. Странные они – и тучи, и туман. Даже не просто жуткие, а вроде как неестественные, неприродные что ли, – вдруг неожиданно, отвернувшись, произнес он и, обойдя машину, сел за руль.
– И мне так кажется, – шепнула Лаура. Странные. Всё внутри неё сопротивлялось тому, что видело. Возможно, она не так представляла себе конец света? Хотя, откуда ей знать, каков он? Почему её так смущает происходящее? И эти мельтешащие точки... Даже находясь здесь, в отдалении от тумана, девушка ощущала силу превосходства этой надвигающейся стихии. И еще тучи подавляли, нет, не напрягали, как выразился её странный знакомый, а именно подавляли, словно пытались проникнуть внутрь её разума. Она помотала головой: что за бред? И еще раз посмотрела на тучи. Они начали двигаться быстрее. Это было совсем неестественно – быстро надвигающиеся тучи и еле ползущий туман. Машина рядом зарычала и громко чихнула. Лаура вздрогнула и растерянно обернулась, водитель махал ей рукой. Она кивнула, еще раз, напоследок, взглянула на южный горизонт и села в салон.


– Как вы только по городу на ней ездили? – произнесла Лаура, когда салон в очередной раз тряхнуло, что-то позади протяжно заскрипело, и машина остановилась.
– Ну, знаете ли, милейшая миссис, совесть меня не мучила, – пожал плечами мужчина, пытаясь завести колымагу, – хотя, это возможно от того, что ездил я на лексусе.
– И где же тот лексус, на котором вы ездили? Почему, извольте узнать, вы решили прокатить нас на этой древней тарантайке? – не без издевки осклабилась Лаура.
– О-о-о, – улыбнувшись ей в ответ, протянул мужчина и, наконец, завел машину, та нервно дернулась и с громким рыком продолжила движение, – я бы и сам с удовольствием поинтересовался его местопребыванием. Но, увы, интересоваться особо было не у кого. Кроме вот этой красавицы, на стоянке, никого и ничего не было. А меня, это к вашему сведению, зовут Карим.

Лаура вздохнула. «Знаю. Помню». Карим. Необычное, красивое имя. Трудно забывающееся имя. Имя, заставляющее её дрожать от желания и ненависти, с презрением к самой себе – вперемешку. Имя незнакомого, но одновременно близкого ей человека. Даже сейчас он вызывал в её и душе, и сердце, и сознании множество положительных и отрицательных эмоции разом. Его присутствие раздражало и в то же время её радовало. Напоминало о последних минутах её человеческого существования. И Лаура цеплялась за эту уходящую в небытие мирскую историю в страхе потерять в себе это, земное, и стать таким же чистым ангелом, как все те ангелы, которых она знала. Она боялась, хотя и понимала, что когда-нибудь ей придется оторваться от этого бренного мира, от этих жалеемых ею созданий. Она дитя другого, более светлого и во всех смыслах более правильного мира. Но вот он, мужчина, сидящий рядом и умело управляющей машиной, напоминал ей об обратном. Она родилась человеком, она на протяжении многих лет считала себя человеком. У неё когда-то были родители и друзья. И ей было хорошо. Она любила и тех, и других. И она ощущала радость, когда видела их радость и счастье. Теперь она лишена этого: ангелы не добрые и не злые, они не ощущают радости или горя, они просто все воспринимают по-другому. Все происходящее – это лишь течение времени. Это не должно вызывать каких-то серьезных эмоций, так должно быть. Их не мучила совесть, и они не смеялись. Иногда она видела на их лицах улыбку, но это была не человеческая эмоция – всего лишь заученный жест. Они, конечно, радовались, но другими, все еще далекими для неё вещами: рождению новой галактики, созданию нового мира. А как же те, кто рядом? Как же радость за них? Это просто течение времени – словно так и должно быть.
Лаура была очень молодым ангелом, хотя и из довольно высшего сословия, и, наверное, ей просто еще не довелось познать истинную суть вещей происходящего, а потому она всё еще не понимала и сопротивлялась, и цеплялась за ту маленькую человеческую частицу, что еще оставалась в ней. Для неё еще были важны мелочи, на которые ангелы Стакоры попросту не обращали внимания. Нет, возможно, где-то внутри, её и затрагивало создание новой галактики и новых существ, воссозданных предком. Но, пока что, она это еще не прочувствовала. Человеческое и ангельское пока еще вело борьбу в ней. И она знала, что ангельское одолеет, уничтожит все остальное: слишком сильной была святая светлая суть. Но пока... пока, её намного сильнее затрагивала судьба именно этой галактики и этой планеты и этих существ, именующихся людьми. Добрые, злые, веселые, грустные – в основе своей все люди были ей близки, более, чем те, кто появился в новой галактике на новой неведомой и, возможно, никогда не станущей ведомой ей планете. Карим был последней тонкой, связующей её с этим миром, нитью. И увидав его сегодня, она бросилась к нему, бросилась, хватаясь за эту нить. Они не чужие ей, она еще не может их делить на допущенных и нет, они все люди. Её люди. И Карим, и девочка Кара, тихо сидевшая в её ожидании в маленьком каре, в бункере №6, и роженица. Лаура покосилась на заднее сидение. Девушка, сидящая позади, ничего не произносила. Веки у неё были прикрыты и слегка подрагивали. Руки лежали на округлом животе, она медленно гладила его и тихо постанывала. Лаура искренне надеялась, что они успеют довести несчастную. Она отвернулась от роженицы и косо взглянула на Карима. Мужчина всё это время выжидательно молчал.

– Лаура, – наконец, через долгою паузу, назвалась она. Ей показалось, что он напрягся при её имени. Возможно ли, что он вспомнит её? Лаура засомневалась – навряд ли, она тогда ему начисто все из памяти снесла. Не мог он её помнить. Она могла. Она помнила, а он не мог. Но все же, она ощутила его легкое замешательство. «Пути господни неисповедимы», - почему-то вспомнился ей первый канон. Она еще раз украдкой взглянула на Карима. Он просто смотрел вперед, ведя машину по ухабистой дороге. Щеки Лауры невольно залила краска. «Ну и черт с ним,– вдруг разозлилась она, – главное, что нашел машину и везет их в бункер». При всем том, что она действительно очень хотела спасти его, ей также сильно не хотелось, что бы он вспоминал то, чего она лично вспоминать не хотела. Мало того, сама мысль, что он может хоть что-то помнить, выводила её из равновесия. Вспомнил, не вспомнил. Если нечто и осталось, то, скорее всего, довольно непонятные и разрозненные кусочки – не более, старалась она успокоить свое внутреннее эго.
– Кстати, я бы на вашем месте указал дорогу к обещанному вами спасению, – неожиданно ворвался он в её мысли.
Она, вздрогнув, обернулась и несколько секунд смотрела на него, пытаясь вспомнить, что он сказал, и, следственно, понять, чего он от неё хочет.
Он искоса посмотрел на неё.
– Не время для мечтаний миссис Лаура, если вы действительно можете нас спасти, то не мешало бы указать путь. Я уже минут десять еду в неизвестном направлении и, практически, по бездорожью.
Она вздохнула, отгоняя от себя мучавшие её переживания.
– Я укажу, – тихо произнесла она, – а вы, главное, ведите машину. Пока вперед, прямо по направлению к горам.
Он бросил в зеркало на Лауру быстрый немного задумчивый взгляд: незнакомка отвернувшись смотрела в окно; черный запахнутый наглухо плащ полностью скрывал фигуру, лишь, очевидно, по случайности открыв небольшое белое пятно на темном материале. Глаза Карима сощурились, он с силой ухватился за руль.
– А ведь, возможно, действительно спасете, – про себя подумал он.

[Sheron]

3

Перед вратами стояла плотная толпа кричащих и гомонящих людей. «Значит, все же, горожане бежали сюда. Узнали. Догадались. Увидели автобусы и бросились следом. Это было ожидаемо. Вот только как же тоскливо, страшно смотреть им, обреченным, в глаза». Лаура передернулась, выходя и посильнее натягивая на лицо капюшон. Карим уже помогал роженице выбраться из машины. Та с немым ужасом взирала на толпу. Люди ломились в закрытые врата. Кто-то с силой тряс железные решетки или бился о них в тщетной попытке открыть, кто-то плакал и умолял впустить. Слышались ругань и крики отчаянья. Розовый месяц над вратами сиял, издавая истошный звенящий звук, слышимый даже сквозь гомонящую, вопящую, страждущую попасть в зону бункера толпу. Иногда, при слишком яростных нападках, месяц над вратами возгорался сильнее и окутывал железные решетки лиловым, горячим светом, обжигая и откидывая в сторону от себя людей.

Стражи за вратами стояли с каменными, непроницаемыми лицами. Они не входили в ангельское сословие. Стражи вообще были отдельной нацией, с другой планеты, не входящей ни в созвездие, в котором находилась Стакора, ни в галактику Солнечной системы. Мариты – так называлась их раса; обладая вполне человеческой внешностью (не считая отсутствия зрачков в тёмно-синих глазах) они так же обладали немалой силой, жесткими, с детства привитыми принципами, моралью, глубокому уважению к единому галактическому предку и собачьей верностью. Причем верны они были всему, что чтили, была ли эта работа, если она им нравилась, был ли это моральный долг или хозяин, который пришелся мариту по душе. При всем том, у них было право выбирать, кем и на кого работать или служить – право, данное им Предком за храбрость и верность. И, к слову говоря, это было одним из лучших поощрений Предка кого бы то ни было во вселенной: марит, единожды начавший на кого-либо служить, был верен своему выбору до момента своей смерти или смерти своего хозяина. Верность хозяину была равноценной верности соплеменнику, которого марит никогда не бросит в беде. А поскольку выбор одного марита никогда не шел вразрез с выбором другого, – вся нация маритов была преданна ангелам Стакоры, и каждый марит – своему ангелу-хозяину. И каждый готов был одинаково решительно погибнуть как за своего собрата, так и за своего хозяина.

Сейчас все стражи стояли пред вратами. Все, потому что здесь стоял Пауль. А Пауль стоял потому, что ожидал Лауру. Они могли улететь следом за последним джабером, а то, что тот уже улетел, у Лауры не было никаких сомнений: слишком пусто было перед бункером.
Пауль пристально глядел на людей, высматривая прибытие Лауры и готовый кинуться защищать и отбивать её от многотысячной толпы, если понадобиться.
Лаура чуть улыбнулась, заметив Пауля, но тут же посуровела и тяжело вздохнула.
– Мы не пройдем здесь, – сухо произнес стоявший рядом Карим, на руках которого постанывала роженица. Лаура видела, как вздымается её живот, и как напряжено лицо мужчины, заметны были пульсирующие вены на его шее. – Что бы ни было за этими вратами, нам не попасть туда.
Девушка еще раз окинула толпу взором, сделала шаг вперед, рукой чуть отстранила от себя Карима.
– Пройдем, – тяжелым голосом произнесла она и быстрым движением скинула плащ.

Толпа смолка не сразу, волнообразно, сначала первые стоящие ближе всего к Лауре ряды, потом замолчали остальные, медленно оборачиваясь. Карим застыл. Роженица, которую он держал, чуть не сползла с его разом онемевших рук и перестала стонать. Он, в последний момент, спохватился и успел снова удержать девушку.
Перед толпой и Каримом стоял Ангел. Живой. С русыми длинными волосами и белыми крыльями. У её ног лежал скинутый черный плащ. Ангел мрачно взирала на толпу золотистыми глазами. Холодный взгляд и беспристрастное выражение на бледном лице. «Чего стоит сделать вот такое лицо?»– мельком пронеслось в голове Лауры. Просто другого выхода не было. Нужно было пройти.
– Расступитесь, – её голос громом разнесся над толпой. Толпа вздрогнула, почувствовалось смятение, но всё же люди продолжали стоять.
– Именем Творца всемогущего, Бога единого, да вознесется к нему молитва ангельская, да вознесется глас, ибо он есть помощь вам грешные, в нем спасение ваше...– еще громче начала она. И толпа вздрогнула вновь и начала медленно расступаться пред Лаурой, – ...спасение и прощение, да воспарят мысли и разум ваш к Господу единому, к Творцу великому. Да не усомнитесь в сказанном, да не усомнитесь в вере вашей, ибо да приведет она к спасению.
Глаза стоящих, остекленели, люди начали опускаться на колени, молитвенно складывая руки. Сначала один, два, потом с десяток, сотня голосов возопила разом в молитве, преклонившись пред Лаурой и подняв бледные лики вверх.
– Идем, – Лаура схватила Карима за руку и поволокла в образовавшийся проход. – Идем, пока они не пришли в себя.
Пауль со стражами, завидев её, уже спешили открывать ворота.
– Во благо, именем Господа нашего и всесущего предка, я приказываю пропустить нас, – на ходу выкрикнула месяцу над вратами Лаура. Тот мигнул и врата распахнулись. Лаура торопилась. Толпа шептала молитву, мерно раскачиваясь и смотря в непроницаемо серое небо завороженными взглядами. Что было в этих глазах? Проснувшаяся вера? Недоверие? Изумление? Надежда? Страх? Лаура не смотрела, не могла смотреть. Она шла, глядя только перед собой, вперед: стоит обернуться – и встретишь их глаза. А ей нельзя, ей нужно вывезти хотя бы тех, кого она привела.

Лаура, Карим и роженица миновали арку. Врата за спиной захлопнулись, издав при этом железное звяканье, эхом помноженное в висках. Месяц на вратах продолжал пищать, не смолкая . Пауль мрачно посмотрел на пришедших с девушкой и только покачал головой. Остальные стражи так же молчали: не их это дело осуждать дела ангельские. Лаура толкнула Карима и роженицу в бункер. Уже перед входом она услышала выдох, прозвучавший за вратами. Лаура застыла. Что она сейчас сделала? Дала надежду и тут же забрала, обманула. Она, Ангел, обманула тысячу страждущих людей. Она воспользовалась гласом своим ради личной выгоды. Лаура все же обернулась. Люди не смотрели на неё, их взгляды уже не были устремлены в небо. Они смотрели в сторону города. Туман полностью скрыл мегаполис и теперь быстро двигался к горам, к бункеру. Лаура напряглась, пытаясь разглядеть то, что видели они в этом тумане. Сначала девушка ничего не видела, но потом ей показалось, будто туман живой. Он клубился и дергался, иногда из него вырывались клубы темного дыма и, как показалось Лауре, огня. Молнии, разрезающие туман, на секунды освещали его и тогда были видны огромные тени движущиеся в мутной пелене. Лаура стояла у самого края бункера, в проеме двери, ощущая, что не может оторваться от созерцания этого страшного пугающего явления. Страх проникал во все её существо, ноги стали ватными. Позади, чувствовалось тяжелое, напряженное дыхание Карима, он тоже смотрел в пелену, и Лаура спиной чувствовала его тяжелый взгляд.

Туман подошел почти вплотную к толпе. Ужас, источаемый им, достиг апогея. Лаура ухватилась за косяк, чтобы не упасть: ноги более не держали тело. Люди за вратами продолжали, не отрываясь, смотреть на туман. А он, словно наслаждаясь, остановился в нескольких шагах от толпы. Молнии разрезали усмешку в белой пелене. Красные огни, разрывающие муть, смотрели на коленопреклоненных людей, упиваясь их страхом и немощью. Долгий миг, показавшийся часом… – и туман снова двинулся. Первый ряд, второй… Обреченные, испуганные, люди пропадали в белесой пелене, как в жадной до душ пасти громадного зверя с молочными зеницами. Туман. Кровожадный монстр. Это ли то, о чем говорилось в писаниях? Это ли гибель человечества? Если да, то почему вот так, через безумный страх и боль?

Из тумана донесся крик. Первый, дикий крик, переходящий в оглушительный визг.
– Идемте, – одернула Лауру сильная рука Пауля. Лаура старалась и не могла отвернуться, смотря на туман расширившимися зрачками.
– Лаура, очнитесь, – Пауль тряхнул девушку за плечи. Как любой истинный воин он не способен был поддаваться страху. И Лаура ощутила: его бесстрашие придало силы. Она с усилием сделала шаг назад, потом еще один. Отвернулась от завораживающей пелены и тут же подметила, что ноги подчиняются, стоило лишь оторвать взгляд от тумана. И в тот же момент в спину ударила обжигающая волна: тысяча воплей колоколами ворвались в мозг. Лаура хотела оглянуться, но Пауль опередил её. Щелкнула, закрываясь, на толстой бронированной двери щеколда, Лаура выдохнула. Выдох получился прерывистый, болезненный словно всхлип. Больше она никогда не узнает, что там произошло. Она ничего не могла сделать для них. Она не могла, а страх и ужас были там. Страх и ужас, которые она не знала. Щелкнул древний замок, навсегда отрезав её от этого мира, от этих обреченных людей. Пауль взглянул сочувственно на дрожащего Ангела, и, наклонившись, вдруг обнял. Лаура прижалась к его плечу щекой. Понимал ли он, что ощущает сейчас она? Способен ли понять? Она уткнулась в него и уже вслух всхлипнула. Из-за двери доносились приглушённые крики и вопли.

– Мы не боги, – тихо произнес Пауль, – а вы и так сделали больше, чем от вас требовалось...
– Требовалось? – её ногти скрипнули по его доспехам, – требовалось? – и она затряслась всем телом.
Пауль осторожно гладил её волосы. В полутемном проходе бункера стояла полная тишина. Стражи стояли, насупив брови и не сводя с Лауры напряженных тяжелых взглядов. Роженица на руках Карима тоже дрожала, уже не стеная, – просто дрожала. По лицу Карима трудно было что-то сказать, лишь сведенные брови и сжатые в одну полоску ставшие сине-бледными губы.

И вдруг – удар в дверь, еще удар и жуткий вопль. Всё стоявшие в бункере замерли. Лаура с застывшими в глазах слезами подняла голов. Ни она, ни мариты никогда не слышали такого вопля, вопля, преисполненного ужаса и боли. Вопля непереносимой боли. Вопля смерти. Землю под ногами вместе со всем бункером ощутимо тряхнуло, и вдруг всё разом стихло. За дверью теперь стояла тишина. Только земля под ногами еще продолжала дрожать, словно стеная. Лаура отстранилась от стража и медленно подошла к двери, осторожно прикоснулась к металлу пальцами и тут же отдернула их: повеяло жаром. Лаура испуганно уставилась на железную заслонку, на двекри появлелись светлые пятны, и тут же эти пятна начинали окрашиваться в красный цвет, увеличиваясь в площади. Пауль насупился: Лаура отступила от двери, ибо дышать рядом с ней становилось трудно, воздух обжигал гортань.
– Что там произошло? Что это за туман? Разве так должно быть? – хрипло выдавила Лаура.
– Не знаю, – прикрывая рот рукой, проговорил Пауль, – не знаю, но точно уверен, что нам не стоит здесь задерживаться. Идемте, Лаура, идемте. В ваших силах спасти хотя бы тех, кто находится здесь.
Лаура обернулась на серьезные, напряженные лица.
– Идем, – сглотнув стоявший в горле горячий комок, хрипло произнесла она и быстрым шагом двинулась по узкому коридору.
– Всё джаберы ушли полчаса назад.
Лаура, продолжая спешно продвигаться вперед к ангару, кивнула. Ей было тяжело, трудно говорить. Ей было страшно даже думать о том, что произошло там за дверью.
Пауль шел последним, замыкая группу и иногда оглядываясь назад, но больше мрачно наблюдал за Каримом, несущим женщину. Не вправе он, Пауль, осуждать кого-то. Не в праве.


Лаура толкнула толстую дверь ангара и прошла внутрь. Пауль нагнал её и, покосившись на идущих следом, прошептал.
– Всё избранные не поместятся в твой кароплан. Трое – это уже предел. А тут еще и девушка вот-вот родит.
Лаура молчала. Лишь посмотрела тусклым безликим взглядом на марита. Пауль сощурил глаза.
– Вы же не собираетесь?.. – он побоялся договорить. Она же не собирается остаться здесь, спасая этих грешных людей за счет своей жизни? С её характером вполне бы сталось.
– Нет, не собираюсь. К тому же, Пауль, на кароплане не установлен, как в карах, автопилот. Кароплан слишком мелкая частная модель, – ответила она, идя по направлению к своему кораблю.
– Лаура! – Пауль ухватил её за руку, – он не поднимется со всеми вами.

Она остановилась, обернулась и посмотрела в неестественно синие глаза, без белка, с черной точкой посередине.
– Ты возьмешь одного с собой.
– Шутишь? – Пауль растерялся. – Кто мне позволит взять с собой одного из них. У меня нет допуска для перевозок даже допущенных, а это...
– Я позволю, – бросила она.
– Но... – Пауль совсем растерялся, – у вас нет подобных...
– Будут, ты только возьми. Пауль, ты под моим началом, никто не сможет упрекнуть тебя в том, что ты сделал. Ты исполнял мой приказ.
– Госпожа Лаура, вы попадете под трибунал! Никакое высокое положение не поможет вам избегнуть кары!
– Плевать, – она сцепила ладони в кулаки, останавливаясь перед каропланом. Пауль успел заметить, как побелели костяшки на её тонких пальцах. – Ты видел, сколько их там? Ты слышал этот крик? И после этого ты сможешь?.. Мы... я... я не смогу смотреть, видеть, слышать это. Я не смогу жить, зная, что не смогла спасти никого. Я должна спасти их. Ты понимаешь, Пауль?

Пауль поднял глаза и сокрушенно посмотрел в её тусклый болезненный взгляд.
– Кого? – тихо спросил он, понимая, что никакие уговоры не остановят её. Она всё решила. «Плохо, это плохо», – мелькнуло у него в голове. Ангел, поступивший вопреки постулатам, отходит от тропы истиной. Только слепая вера и слепое исполнение законов и догм – вот жизнь Ангела. Нет в этой жизни сопереживания, нет вот этого болезненного взгляда и сцепленных кулаков.
Лаура обернулась.
– Карим, – она посмотрела на мужчину, тот кивнул, – вы полетите с Паулем.
Он больше не сопротивлялся, не говорил, что хочет остаться. Возможно, увиденное и услышанное все же испугало его. Хотя его тяжелый взгляд и насупленные брови говорили о том, что он находиться в глубоком размышлении. «Вот и хорошо, а пока размышляешь, я вывезу тебя отсюда», – подумала про себя Лаура. Карим, мягко опустил роженицу с рук, и помог взобраться по лестнице кароплана. Лаура поднялась следом, помогая девушке присесть в низкое кресло корабля.

С переднего сидения большими от страха глазами на них смотрела девочка Кара. Роженица приоткрыла затянутые поволокой глаза и вдруг, содрогнувшись, закричала.
– Черт, – не удержалась Лаура от отнюдь не ангельского возгласа, – потерпи немного: на крейсере есть врачи, они тебе помогут. Ну, потерпи, девочка.
Та судорожно кивнула.
Лаура застыла. Что делать? В то же время сидящая в кресле Кара побледнела, вскочила и вцепилась в руку Лауры.
– Ох, – выдохнула Ангел, – Пауль! – выкрикнула она в открытый люк, – лучше забери с собой Кару. Кара, – Лаура с усилием отцепила от себя девчушку, – иди с Паулем, ты уже знаешь его и полетишь с ним.
Девчушка не сводила испуганных глаз с дрожащей всем телом роженицы.
– Пауль! Да где ж ты?
Кара вдруг перестала дрожать и насупилась:
– Я не буду бояться. Я полечу с вами. Я не хочу лететь с Паулем.
Лаура вздохнула.
– А если она рожать здесь начнет?
– Я не испугаюсь! Я не испугаюсь! – девчонка закричала.
– Нет, Кара. Мне нужен помощник, здесь с ней ты мне не поможешь. Я не могу быть в тебе уверена. Карим – взрослый человек, он сможет хоть что-то сделать. Тебе лучше лететь с Паулем.
– Я не хочу, – заупрямилась девочка, в её глазах блеснули слезы. – Я хочу с тобой.
Лаура обняла Кару.
– Милая, пойми, сейчас не время выбирать, с кем. Пауль доставит тебя на крейсер, и дальше ты уже полетишь со мной. Слышишь?

Ангар тряхнуло, сверху посыпалась мелкая крошка камней, громко простучавшая о лобовое стекло кароплана. В люке показалась голова стража.
– Забери Кару.
– Нет, нет, я с тобой! – голос девочки сорвался.
– Нет, Кара, я не могу так рисковать. Если что-то пойдет не так, я не смогу одновременно вести кароплан и оказывать помощь этой девушке. Пойми.
Кара продолжала сопротивляться. Лаура кивнула Паулю. Тот протянул руки и, ухватив девочку, поволок ту из кароплана. Кара кричала и продолжала упираться, тогда Пауль поднял и, сунув девчонку себе под мышку, понес прочь.
В кароплан, оглядываясь на происходящее, влез Карим.
– Может, не стоило?– произнес он.
– Стоило, – усаживаясь в кресло перед штурвалом, ответила Лаура, – если девушка начнет рожать, вы поможете ей, а эта девочка нет.
Карим передернулся.
– Я помогу?
Показалось ли Лауре, что в его голосе все же мелькнула нотка даже не сомнения, а испуга?
– Да, вы, – усмехнулась она, – в жизни не бывает случайностей, Карим, так однажды сказал мне Предок, сейчас я начинаю в это верить. И то, что вы мне встретились, тоже не случайность.
Он вопросительно посмотрел на неё, но она не стала объяснять. Да, если бы она не знала его, она бы не вышла из автобуса, и эта несчастная была бы обречена. Обречена. Лаура задумчиво медленно нажала на рычаг. Карпоплан задрожал. Пять тонких лапок приподнялись, складываясь и прижимаясь к продолговатому корпусу.

………………………………………………………………….

«В жизни не бывает случайностей, вне зависимости, чья это жизнь, человеческая, ангельская или еще кого бы там ни было…» Именно так и сказал Предок в первый раз, когда они встретились. Именно тогда, на Посвящении, каждый должен был покаяться, и она рассказала Предку о Кариме и о том, что произошло в горном домике. Помнится, она говорила, что всё произошло случайно, она была так одинока в тот момент, и ей было так больно… Говорила, ожидая порицания от Предка, упрёка в порочности. Но нет, ничего подобного не было, он просто смотрел на неё, и глаза у него были задумчивые, добрые.
«В жизни не бывает случайностей, Лаура Морао, вне зависимости, чья это жизнь, человеческая, ангельская или еще кого бы там ни было… И твоя связь с Каримом не грех, а лишь череда событий. Каждое событие не случайно: из них складывается история. Твоя история, его история… возможно, и история мира». Он улыбнулся, как ей показалось, грустно, и ушел собирать свои звезды и галактики. А она стояла там, среди огромного зала, и смотрела ему вслед. Смотрела, пока он не пропал в темных созвездиях дальних, не знаемых ею миров. У неё тогда осталось ещё столько вопросов, но она промолчала. У него было много дел, а она будет отвлекать его по пустякам…

………………………………………………………..

Потолок над ними раскрылся, Лаура уверенно вела карпоплан в образовавшийся проем. Сзади слышался гул кара, поднимающегося со стражами. Мигнули по бокам в проеме огни проверяющего сканера, собираясь осветить всех находящихся внутри. Но наткнувшись на Лауру, огни замерли. Она улыбнулась: её проверять не будут, проверяться будет только кар Пауля, система будет пищать и ругаться, указывая на Кару и выводя на мониторы её истинный облик грешницы. Хотя, Кара еще слишком молода, чтобы система уж слишком возмущалась, это не должно им помешать пересечь границу территории. А на крейсере Лаура уж как-нибудь решит с Верховными, куда пристроить этих грешников.

Кароплан бодро вошел в открытый проем и взвился вверх. Лаура нажала на синеющую сбоку кнопку – на стекло медленно натянулся защитный темный экран. Девушка установила путь, над головой заиграло звездное небо галактической карты. Она потянула к себе штурвал, и кароплан развернуло. Мельком Лаура успела заметить поднимающийся к проему бункера кар Пауля, в разы больший, чем у неё, со светящейся полосой на боку и вздымающейся, как плавник, управляющей рубкой, похожий на дельфина, с окнами вместо глаз, и сужающимся «хвостом», с краев которого свисали плавниками флаги Стакоры. Еще Лаура успела заметить свет проверяющих огней системы. «Вот и всё, – выдохнула она, – прощай, планета Земля, ты была столько времени моим домом. Прощайте, люди или те, кто там остались, вы долгое время были моей нацией, моей страной. Прощай, этот мир». И она повернулась по направлению к ожидающему их крейсеру. Вперед, к дому.

Что-то мелькнуло в панели обозрения заднего вида. Лаура нажала на кнопку, проверяя габариты освещения кароплана. Еще раз посмотрела на панель. Какая-то крупная тень. Слишком крупная. Лаура напряженно всмотрелась в экран, на котором даже с габаритным освещение была плохая видимость. Практически не видно что происходило позади. Пожалуй, это было единственным минусом в механике её кароплана: слишком старая модель. Ангелы и святы, да и все остальные уже давно отказались от каропланов, подобных этому. А у Лауры не было времени заниматься поиском нового, да и этот до последнего времени её вполне устраивал.
– Карим, – позвала она, – там сзади есть окошко иллюминатора, посмотрите. Мне кажется, я что-то заметила.
– Сейчас,– ответил Карим и поднялся. В ту же секунду роженица громко протяжно застонала. Лаура испуганно оглянулась.
– Что с ней?
– По-моему она рожает. Далеко нам лететь? Я все же не акушер. И, если честно, становиться им, тем более в таких спартанских условиях, мне бы не хотелось.
– Не далеко, минут сорок, – Лаура еще раз взглянула в экран заднего вида, тени уже не было видно. Роженица снова застонала. Лаура в очередной раз за сегодняшний день выругалась и, отвернувшись, надавила на скоростной рычаг. Главное сейчас – попасть на крейсер. Тучи за лобовым стеклом перед взором Лауры мелькнули и пропали, слегка закружилась голова. Послышалось, как застонал Карим.
– Что там?
– Мне б пакетик: тошнит, – глухим голосом произнес он.
– Бывает, – усмехнулась Лаура. – Но пакетика нет. Вам или придется потерпеть, или потом мыть кароплан. Выбирайте.
Карим глубоко вдохнул. Нет, убирать её карпоплан он не хотел.

Звезды мелькали, образуя сплошную рваную полосу перед взором. Лаура не снимала руки с рычага, смотря то на экран, то в стекло, на котором располагалась галактическая карта. Наконец, она увидела на карте небольшую мигающую точку. Лаура медленно начала отпускать рычаг. Кароплан замедлил ход. Девушка коснулась нескольких кнопок внешней связи, набирая личный код. Сзади раздался снова громкий протяжный стон.
– Она сейчас родит! – в голосе Карима мелькнула паническая нотка.
Лаура вздохнула, теперь можно и отпустить штурвал: она послала запрос на базу крейсера, там его успешно «подцепили», кароплан уже не собьется с пути. Лаура поднялась с кресла. До крейсера ещё с полчаса, а у девушки уже начались сильные схватки.
– Вы когда-нибудь принимали роды? – с беспокойством поднял на неё глаза Карим.
– Нет, но я проходила теорию на Стакоре. Немного помню.
Лаура вытащила из скрытого в стене у потолка отсека похожую на пластиковую бутыль и небольшую коричневую сумку с нарисованным на ней красным крестом.
– Там, – она ткнула в хвост небольшого салона, – крупная зеленая кнопка на щитке нажмите.
Лаура опустилась перед роженицей на колени.
– Всё будет хорошо, – улыбнулась она.

Карим, пройдя в хвост, провел по стене взглядом. Кнопка была всего одна, большая, он, не раздумывая, нажал. Часть стены, тихо жужжа, плавно сдвинулась вверх, теперь взору открылась ещё одна стеклянная дверца, за которой виднелась полукруглая камера.
– Что это?
– Это скубокамера, она поможет нам сохранить младенца в целости и сохранности до прибытия на крейсер. Нужно только установить режим и мы сможем довезти его до наших медиков.
– «Наши медики»? Извини, может, я не вовремя, но все же, куда мы летим?
– На «Ковчег».
– На ковчег?
– Да, «Ковчег», один из самых крупных галактических крейсеров.
Она подняла голову.
– Я бы на вашем месте, вместо того, чтобы разговаривать, помогла.
Он повернулся к ней. В небольшое окошко иллюминатора блеснул отсвет огромного огненного шара.
– Мы в космосе,– вдруг, неожиданно, задумчиво, произнес Карим, – мы в космосе, и вы – Ангел.
Лаура криво усмехнулась.
– Мы в космосе, и я – Ангел. Доброе утро, Карим, вы, наконец, проснулись и пришли в себя.

[Antimat]

Sheron, давай всё же попробуем победить "передернулась". Поищем синонимы.
В копилку: вздрогнула, похолодело, оцепенела, ужаснулась.

Я ж теперь буду более придирчивой, да.)

[Sheron]

Sheron, давай всё же попробуем победить "передернулась". Поищем синонимы.
В копилку: вздрогнула, похолодело, оцепенела, ужаснулась.

А давайте вечером, лана?

Я ж теперь буду более придирчивой, да.)

Да, да, да...
Знаете, Антимат, по сути, вообще сесть и переписать. Одну главу изменяла, поняла что переписывать нужно с самого начала. Очень многие предложения нужно просто менять. Но...лень мне. Да и с адом нужно разобраться.

[Sheron]

4

Шлюзы огромного галактического крейсера «Ковчег» открылись при приближении кароплана, впуская его вовнутрь. Промигали сопроводительные к шлюзовому коридору огоньки, находившиеся по всей длине коридора, вплоть до её номерной площадки.
– Вот и все, – устало выдохнула Лаура, снимая защиту с лобового стекла.
Роженица, теперь уже молодая мама, спала в кресле. Карим сидел напротив, напряженно всматриваясь в иллюминатор. Тихо попискивала скубокамера, оповещая о своей непрерывной работе. Если присмотреться, то через мутное окошечко было видно мирно посапывающего младенца, завернутого в белую ткань. Лаура довольно вздохнула. Она много сделала за сегодня. Она спасла жизнь родившегося человечка. Кароплан слегка тряхнуло, он опускался на посадочную площадку. Ножки отошли от стенок, выпрямились и встали на железное плато. Лаура подняла руку и сняла с потолка висевший над её сидением продолговатый предмет. Провела по нему большим пальцем. На предмете загорелось маленькое цветное табло.

– С прибытием, – произнес женский голос, – назовите ваш номер.
– Свят 003, примите на вызов, бригаду медиков. У меня младенец, новорожденный. И молодая девушка, только после родов.
Предмет запищал, негромко пшикнул, после чего из него раздался тот же голос.
– Готовьтесь, бригада выехала.
Лаура откинулась в кресле и прикрыла глаза. Хотелось спать, но то, во что она проваливалась сейчас, закрыв глаза и пытаясь хоть на миг отключиться, с трудом можно было назвать сном. Перед закрытыми веками мелькали лица людей, тех самых, что она видела сегодня за вратами бункера. И раскаленная дверь. В ушах снова послышался душераздирающий вопль. И тут же мелькнула огромная темная тень. На Лауру ощутимо повеяло страхом, душевной болью и невероятной силой, давящей изнутри. Лицо словно обожгло – Лаура вздрогнула и открыла покрасневшие веки. Нет, спать она сможет теперь не скоро.

Она сидела с открытыми глазами. Там, за стеклом, ходили люди, которых привезли с планеты Земля. Были видны фигуры святов, иногда среди них мелькали крыльями видимые ангелы-хранители с длинными белыми крыльями и столь же бледными лицами. Она задумчиво смотрела сквозь них. Темная странная тень продолжала мелькать перед мысленным взором. Что же Лаура там увидела, уносясь с погибающей планеты? Души тех, кто был пред вратами? Нет, она не видела, не хотела, закрыла на них взор. Так страшно ей было увидеть то, что осталось там. На крейсере стояла средняя температура. Такая же была и в кароплане, но Лауре неожиданно стало так безумно холодно, и она сжалась, сидя в кресле. Это был не тот холод, что обмораживает руки и щеки, этот холод был внутри, он вымораживал сердце и душу.

Душу. Она усмехнулась: эти мысли просто по человеческой привычке, у неё нет души и она, в отличие от человека, не обладает бренным телом. У человека душа – энергия, дающая ему жизнь, дающая жизнь его физическому телу. У ангелов нет души, они сами и есть энергия. Их тело есть энергия только, можно сказать, в более твердом виде, – живая ходячая энергия. Вообще, механизм распространения и появления этой энергии для Лауры был почти загадкой. Кто–то рождался этой самой энергией и сразу же становился ангелом высшего сословия, чистым пред богом и галактикой в сути и морали своей. Кто-то только наделялся ею. Хотя, согласно теории, и наделенная энергия могла стать чистой, в подобном случае обычная душа становилась ангелом – чистой душой, способной строить себя, вот только, чтобы прийти к этому, нужно было очень многое пройти. Причем первоначально ни одна душа не становилась сразу ангельской, сначала, очистившаяся и понявшая суть бытия, она становилась святом. В теле душа пребывала до того момента, пока не становилась в ней заметна божественная искра – та, что наделяет ангелов именно ангельской энергией. Искра растет – свят развивается, становится более набожным, искореняя в себе последние происки человеческой души. Тело свята, перерастающего в ангела из аморфного состояния, становится почти твердой энергией, но именно в этот момент энергия еще мягкая, словно пластилин. И вот тогда он может создать из себя кого угодно: высоченного гиганта с мощными крыльями и лицом Аполлона, нежную нимфу с обворожительной улыбкой и даже очаровательную гетеру с хвостом и павлиньими перьями, правда, до такого еще не доходило, негласно принятый стандарт – крылья – был един для всех. В остальном, святы, становящиеся Ангелами, были совсем не тем, как Ангелы, рожденные вселенной. Возрожденные из душ Ангелы были и рангом пониже и чистой божественной силой, увы, не обладали, и таких было очень мало. Хотя, помнится Лауре, бывало, становились Высшими. Высшими Ангелами. Лаура задумчиво подняла руку и посмотрела на свои пальцы, чуть полноватые и от того выглядевшие короткими, вздохнула: что-то она отошла от мыслей. Так вот, после того, как душа становиться святой, то есть, святом, нужно пройти тяжелый путь, освятиться, как говорят сами ангелы. Доказать, что имеющаяся в тебе растущая и развивающаяся энергия достаточно очищена. И вот только тогда пройдет неприятный и болезненный обряд перерождения. (Лауру передернуло при воспоминании этого обряда, слегка покосилась на Карима, не слышит ли он случаем её мысли. Мужчина сидел, заворожено глядя в стекло)… Быть Ангелом высшего сословия престижно, если можно так выразиться: Ангел может изменять свое собственное энергетическое тело, имеет право решать проблемы, миновав долгие инстанции небесной бюрократии. Высший ангел может напрямую говорить с Предком. И еще много чего может. По крайней мере, большего в их иерархии не дано. Есть, конечно, еще Предок, но Он един и велик, и до его уровня все вместе взятые Ангелы не дотянут. Предок – это реальный Предок живого Бога-творца Единого. Это и есть сама вселенная созидательница, хотя, нет, даже больше, вселенная так же создана им. Предок – это единый и в тоже время множественный разум всего сущего, часть каждого из существующих и единое целое этих частей. Он не просто энергия, Он прародитель энергии. Он Разум великий и могущественный. Он, он... сколько же всего внутри вздымается, когда хочется описать его! Его нельзя описать. И стать им нельзя. Ангел – самое приближенное к нему существо. И Дар этот невозможно получить просто так. По крайней мере, обычной душе. Особенно, в немыслимо короткие сроки. Сутки. Если б вы только могли знать, что испытывает физическое тело и душа, видоизменяясь и становясь Ангелом, миновав становления святом. Как ломает кости и вытягивает мышцы, как рвутся стенки души, растягиваясь до размеров живой энергии, и как сама бывшая энергия разрастается и охватывает тебя всю и корежит, корежит, расползаясь по суставам и заставляя меняться материю из физической в энергетическую. Лаура знала, каково это и в очередной раз передернулась: она все еще отчётливо помнила это. До сих пор по коже проходил озноб, обрывки ощущении и мелькающие картинки становления: дом, разбитая в дребезги комната, знобящий холод и обжигающий кожу жар, бледное солнце, медленно сползающее за белоснежные вершины гор. «Пить, пить… С Вами все в порядке?..» Аллюминевый ковш и холодная до колотья в горле вода.

Лаура вздохнула, вспоминая события тех дней.
Она не стала изменять свой внешний вид и осталась такой же, какой и была в виде человека. Она не прибавила себе форм, даже волосы оставила такими же светло русыми с сероватыми прядями. Лауру, в общем, устраивала своя внешность. Именно потому, по прибытию на Стакору, её попросту шокировал вид собственных собратьев: нереально правильные черты, идеальная ровная кожа, тонкие, почти прозрачные фигуры, неестественно длинные пальцы рук, сами руки у Ангелов мужского начала – накачанные, у Ангелов Женского начала – красиво очерченные. И вечная пустота в ярких глазах, казавшаяся Лауре презрением ко всему низшему, ко всему, не принадлежавшему их расе. Лауре, не раз с непониманием смотревшей на них, чудилось, что ангелам нравится, нравится быть такими, быть красивыми, правильными и, главное, им нравится быть едино приближенными к Нему, Богу, Предку Бога. А ей... ей, не то, что бы не нравилось, она не понимала этой пресловутой возвышенности, не понимала этих презрительных взглядов и четкого деления всего на плохое и хорошее. В их мире, мире ангелов, не было серого цвета морали, только два цвета, черный и белый, а её мир вообще был цветным, аляпистым, больше похожим на детский размашистый рисунок. Но, нравилось ей или нет, она Ангел. Не просто Ангел – высшего сословия. И это постоянно наталкивало на неприятные, нудящие мухами в поджелудочной области, вопросы. Почему, она, Ангел высшего сословия, настолько различима в морали и принципах со своими собратьями? Почему она сразу стала ангелом высшего сословия? Как и почему она появилась на Земле, а не на Стакоре? Почему она, Ангел из Высшего сословия, сначала была человеком? Если до того, как родиться человеком, она не была Ангелом. И вот тогда снова возникали уже другие вопросы, более серьезные. Как и почему Ангела сделали человеком? Ниспустили? Спрятали? Ангелы высшего сословия никогда по собственной воле не спускаются и не прибывают на Земле, среди людей. У Ангелов Высшего сословия есть более серьезные задания, например, выявления новых галактических сфер для получения новых миров. Помощь в воссоздании структур планет и звезд. На Землю они не спускаются, и в жизнь людей вмешиваются только в крайнем случае. Причем, случай этот должен быть очень серьезным. В основе же своей рядом с людьми планеты Земля находятся ангелы- хранители (на несколько порядков более низшая категория ангелов – «чернорабочие», если на то пошло), умеющие становиться невидимыми и умеющие обитать бестелесно, дабы не будоражить умы, при этом ведя постоянную хронику каждого, кто сколько молился, кто где грешил. Еще на Земле практически беспрестанно пребывали Святы, передающие молитвы особо благодатных непосредственно пресвятым, Архангелам, блаженным, которые и рассматривали их в порядке очередности. Доходили ли эти молитвы до самого Предка, Лаура не знала. Она вообще мало что понимала в небесных тонкостях и никогда туда не совалась. "Вот это точно, – считала она, – не моё дело".

Еще были стражи, которые охраняли находимые на земле ангельские объекты. Так как там, на этой самой Земле, мало того, что среди людей, так еще и сама человеком оказалась она? И почему до определенного момента она ничего о своем ангельском происхождении не знала? Почему она не помнила своего прошлого назначения? Для чего её, Лауру Морао, нужно было делать человеком? И кто...? И почему до сих пор её пребывание в привилегии Ангела высшего сословия должно было быть в тайне для большинства?


Стук в люк заставил её вздрогнуть, девушка подняла голову и посмотрела на экран камеры, находящийся в верхней панели кароплана, прямо над лобовым стеклом. После чего привычно вздохнула, протянула руку и нажала на кнопку на боковой панели кароплана. Послышался мягкий шуршащий звук, открывающейся двери. В кабину вошли двое высоких святов, еще нескольких крепких ребят можно было заметить стоящими снаружи. Там же стояла белая продолговатая машина, не имеющая колес, державшаяся почти на полметра над поверхностью благодаря специальным воздушным выпрыскивателям, которые всасывали в себя воздух и выкидывали его через множество тончайших трубок внизу - машина считалась самой экологичной во вселенной. В идеале она могла подняться на десять метров вверх и развивать довольно немалую скорость, благодаря чему успешно использовалась не только в пределах крейсеров, но и на самой Стакоре. Голубой серп на боку свидетельствовал, что машина находить в распоряжении медицинской гвардии, маленький косой луч поперек серпа указывал на принадлежность крейсеру и относился к крейсерскому гербу, где-то сбоку еще и надпись должна была быть «Ковчег».
– Пациенты? – звучным голосом спросил медик.
Лаура молча, указала на камеру, потом кивком на полулежащую в кресле девушку.
– Так ребята, – махнул один из вошедших, стоящим за пределами кароплана святам, – осторожно помогаем спуститься девушке, грузим на носилки. Свят Лаура Морао отсоедините камеру, мы заберем ребенка с собой.

Лауру поднялась, с трудом протиснувшись в узком проходе, прошла к камере. Младенец лежал на спине, он уже проснулся и теперь теребил в маленьких ладошках кончик материи, в которую был закутан. Лаура невольно улыбнулась. Какая бы кара не ожидала её за нарушение правил, сейчас, смотря на маленькое чудо, которому именно она помогла появиться на свет, она была уверена, что всё сделала правильно. И пусть после этого её лишат Высшего сословия, к черту оно ей. Она нажала горящую кнопку камеры и потянула на себя выступающий сбоку рычаг. Камера щелкнула, слегка поддалась вперед, Лаура протянула руки и потянула камеру к себе. В то же время ребенок в камере замер, повернул голову в сторону небольшого круглого окошка. Лаура тоже замерла, ребенок внимательно посмотрел на неё темно-синими глазами. «Новорожденные не видят», – подумала Лаура, и вдруг он потянул в её сторону руку. Лаура с удивлением смотрела, как маленькая ладонь прикоснулась к стеклу и провела по ней крохотными пальчиками.

На спину легла другая ладонь, значительно крупнее.
– Она спросила ваше имя, я сказал, – тихо произнес подошедший сзади Карим.
Лаура, не оборачиваясь на него, кивнула, и, прижав к себе камеру с тянущими к ней руки младенцем, вышла из кароплана.
Девушка лежала на носилках, чуть повернув голову в сторону небольшого межзвездного корабля. Увидев идущую к ней Лауру, она улыбнулась. Девушка была бледная, её улыбка показалась Лауре натянутой и вымученной. Но она старалась, очень старалась ей улыбаться.
– Я назову её Лаурой? Можно? – голос был еле слышен.
Лаура остановилась, не сводя глаз с девушки, кивнула. У неё не было слов, чтобы выразить всю ту теплоту чувств, что она испытала, смотря на кроху в барокамере. Сзади подошел один из святов и протянул руки, принимая камеру. Лаура все еще продолжала держать ношу с младенцем в руках, крепко прижав к себе.
– Свят Лаура, – тихо произнес подошедший, –н нужно доставить их в медчасть.
Она посмотрела на него немного недоверительно, словно боясь, что там, в этой самой медчасти ребенку причинят вред.
– Там хорошие ребята, – уловив её беспокойство, мягко произнес свят, – все будет хорошо и с мамой, и с ребенком, отдайте камеру.
Она снова опустила глаза и посмотрела на окошко, ладошки младенца на нем уже не было, но он все еще смотрел в её сторону.
– Пока, малышка, – шепнула Лаура и сделала над камерой крестное знамение. – Пока, человеческий детеныш, да пребудет с тобой благословение мое.

Она протянула камеру ожидающему святу. Он взял её и ушел. А она продолжала стоять и смотреть вслед удаляющимся носилкам и младенцу. Она видела, как их внесли в машину, как поднялся следом тот самый свят, с камерой. Ей казалось, что она еще видит окошечко и смотрящую на неё маленькую новорожденную девочку, названную в её честь Лаурой.
– Я до сих пор не верю, – прозвучало совсем рядом.
Лаура вздрогнула: справа от неё стоял Карим. Она отвела взгляд от удаляющейся машины святов и, обернувшись, взглянула в лицо мужчине. Тот задумчиво рассматривал внутренности «Ковчега». Там и тут вычерчивались внизу или чуть возвышались над стальным полом широкие площадки. Широкие, поуже, от площадок отходило множество дорожек с плавно стелящимися вниз лестницы. На каждой стоял кароплан, вроде того, на котором прилетели они, и более большие аппараты – кары. Вдалеке виднелись огромные китообразные джаберы. Рядом можно было увидеть бродивших, сидящих, говорящих людей и святов, мелькающих между ними белыми пятнами крыльев. Так же по всему периметру с длинными копьями в руках стояли стражи, на высоких вышках, на каждой, - ангелы-хранители, их непроницаемые лица смотрели поверх голов снующих людей. Кариму показалось, что они очень задумчивы и на самом деле ничего не видят вокруг.
– Но ведь в конец света ты верил? – раздался чуть слышный голос Лауры.
– Значит, все же там, на Земле, конец света?
– Ну, или что-то вроде, – немного замялась она. То, что происходило на Земле, вызывало у неё сомнение в действительно происходящем окончании света.
– Что будет с теми, кто остался? – глухо спросил Карим.
Она передернулась.
– Погибнут.
– Быстро?
Она вздохнула.

– Я не знаю. Я даже не знаю, как они погибнут. В учебниках по «концам света» ничего по этому поводу не сказано. Нашему отряду дали регион и приказали вытащить оттуда допущенных, что произойдет дальше или уже произошло, я не знаю.
– Допущенных? – хрипло повторил Карим, – тех, кого вы решили допустить к спасению?
– Да, – произнесла на одном дыхании Лаура, ощущая, как всё её тело охватывает ледяной озноб.
Он медленно обернулся и, уже глядя ей в лицо, усмехнулся.
– Ясно.
Она снова передернулась. Холодно. Её затрясло. А потом внутри словно взорвалась маленькая бомбочка, взорвалась от внезапного желания оправдать себя в его глазах. Оправдаться за всех тех, кто остался там.
– Вас предупреждали за много лет, – громко дрожащим голосом выкрикнула она, не замечая, как на её крик обернулись люди и святы, стоящие у близстоящих джаберов и каров. Не замечая, как насторожились находящиеся на возвышающихся над площадками постах ангелы-хранители. Обернули головы стражи. Её голос эхом разлетелся под сводами крейсера, – это не ежеминутное решение. Отбор шел долго, у вас у каждого был выбор. Каждый сам избрал свою судьбу.
– Да, да, конечно, каждый сам, – скривил губы Карим, и она ощутила, как разом сникла, как застряли в горле высокопарные речи о выборе каждого, о грехопадении тех, кто остался там. Господи, великий Предок, да что она действительно может ему сказать?
– Слушай, – уже намного тише осипшим голосом спросила она, – ты что от меня хочешь? Я и так сделал больше, чем мне позволено - я спасла вас.
– О-о-о, – неприятно, натянуто засмеялся он, – что ж, я так понимаю, должен быть премного благодарен твоему великодушному соизволению, – он не отводил от неё холодных, полных презрения глаз.
Лаура покрылась багровыми пятнами.
– Вы...ты...я, я, – она больше не могла его видеть, не могла больше слышать его голос изобличающих во всем произошедшем именно её, Лауру. Даже в её действительно благих как ей казалось намерениях.
Она резко дернулась, скидывая плащ. И, взмахнув крыльями, взмыла вверх. Она и так много сделала. Слишком много, даже если ему и не нужно было, но девушка и младенец, уж их то спасение точно благодать для неё. А он пусть дальше сам. Сам, без неё.

[Sheron]

Те, кто остался там.

Сопровождаемая напряженными взглядами Лаура долетела до каюты сбора и опустилась на площадку перед ней. Несколько секунд она стояла, облокотившись о холодную дверь щекой. Холод приятно остужал разгоряченное разговором и излишними эмоциями лицо. Потом, тяжело встряхнувшись, она открыла дверь и вошла.
Капитан сидел напротив, у небольшого овального стола, и смотрел в дымящуюся перед ним кружку нектара. Он слегка привстал при появлении Лауры и снова тяжело опустился на деревянный стул.
– Свят Лаура Морао, третий ранг, прибыли двадцать минут назад на двадцать девятую площадку, – по уставу произнесла Лаура и отдала честь.
– Да оставь это, Лаура, – капитан приподнял седую голову, – здесь никого, кроме нас, нет.
– Что-то нет так, Смит?

Глупый вопрос в её ситуации. Капитан свел густые брови и провел широкой ладонью по лицу, почесав при этом несуществующую бороду.
– Ребята уже сообщили мне, тебя ждет трибунал, – мрачно произнес он.
Она кивнула.
– Ждет, но это не меняет моей уверенности в правоте моих действий.
Он бросил на неё быстрый взгляд и тут же опустил глаза. Лаура забеспокоилась. Ей не нравилось подобное поведение капитана.
– Это не всё Смит? Ещё что- то?
Он потерянно провел по столу пальцами, словно разыскивая нечто. Потом глубоко выдохнул и встал. Сделал несколько шагов по каюте. Лаура молча наблюдала за ним, капитан никогда так не вел себя, и внутри у неё неприятно напряглись нервы.
– Лаура, девочка...
Слишком мягкий отцовский тон. Лаура вся подобралась.
– Я знаю, как много для тебя значат твои ребята...– он закашлял и замолчал.
– Мои ребята? – вслед ему эхом повторила Лаура.

Её ребят было немного. Хари – её ангел попечитель, не из высшего сословия. Хари ей определили, когда она, Лаура, прибыла с Земли уже в качестве ангела. Немана – служащая, смотрящая за её домом на Стакоре, девушка-маритка, вежливая, всегда улыбчивая. И Пауль – страж, везде и всюду следовавший за своей хозяйкой. Немана и Пауль были с одной деревни и оба разом выбрали Лауру, в следствии чего первое время Лаура даже подозревала о некой связи между молодыми маритами. Хотя, возможно, даже если что-то и было, то у маритов не было принято выставлять чувства напоказ.
А потом Лауру отправили с одним из отрядов по спасению землян, и Пауль полетел вместе с ней, хотя она и не настаивала. Немана осталась на Стакоре. Так же, как и управляющая делами Лауры - Хари.
Вот и все её ребята.
Лаура побледнела.
– Кто? – тихо спросила она.
– Пауль,– совсем тихо ответил капитан и сразу бросился к ней, успел поймать девушку за локоть и прижать к себе.
– Что, что произошло? Я же видела, как они вылетели вслед за нами.
Смит медленно подвел её к стулу.
– Присядь, Лаура, – он сел напротив неё, взял её дрожащие руки в свои ладони. Хорошие отношение у капитана к Лауре было с первого дня их знакомства: появление ангела высшего сословия среди грешных людей – редкость и хороший знак. А сейчас вдруг понял, что она не просто ниспустилась, но искренне сострадает людскому населению, не так, как обычный свят с его отсутствием людских чувств и эмоций. Смит понимал, как трудно Лауре приходиться на Стакоре, морально правильной и не склонной к сантиментам планете. Пауль – верный, как и все мариты, старался укрыть девушку от всего мира Стакоры. Он сам, зачастую попирая права Хари, руководил делами Лауры. Он везде и всегда присутствовал рядом с ней. Защита и опора. Ей будет трудно без него.

Смит гладил ладони Лауры, не в силах утихомирить её дрожь. Ему было искренне жаль девушку, он уже давно проникся к ней глубокой симпатией и уважением. И сейчас ей было больно, он чувствовал это и ничем не мог ей помочь.
– Лаура, девочка. Я не знаю, что произошло. Они вылетели вслед за вами, о чем успели сообщить, а через минуту они пропали со всех радаров. Прошло довольно много времени, но их нет. Мы обследовали эхолотами весь путь. Их нет Лаура. Мы, конечно, подождем еще час или два. Но после... я не смогу более ждать. У меня приказ возвращаться.
Лаура вскинула голову.
– Смит, я вернусь туда. Я найду их. Пауль – первоклассный штурман, с ними ничего не могло случиться. Возможно, просто какие-то неполадки в каре.
Смит отрицательно покачал головой.
– Я не могу, Лаура, я не могу тебе этого позволить. Весь видимый фронт земли покрыт слоем пепла и пыли. Наши радары и эхолоты вышли из строя. Если это то, что я думаю, то всему живому на земле конец, Лаура. Отпустить тебя сейчас туда – это смертный приговор. Пойми, Лаура, даже если у них были неполадки, и они остались на планете, то их уже нет в живых.
– Нет? Нет, нет… – Лауру затрясло, слезы заблестели в серебристых глазах и медленно поползли вниз по щекам. – Пауль! Кара! Смит, Смит, послушай меня, там с ними была еще девочка, я должна попасть на землю, ты не понимаешь! – Лаура судорожно вскочила и затрясла державшие её руки капитана, – ты понимаешь, я обещала ей, я обещала, что спасу её! Ты понимаешь?!

Смит с силой прижал девушку к себе.
– Лаура, Лаура, успокойся. Им не выжить. Пойми. Да и тебе сейчас не пробиться сквозь этот смог. Даже если ты попадешь на планету. Как ты их найдешь? Последние данные эхолотов – нулевая видимость, загрязненность воздуха – 70 процентов.
– Мне не нужен воздух, чтобы дышать: я ангел.
– Да, воздух не нужен, но и дышать пеплом ты не сможешь. Ты попросту забьешь себя до макушки этой гадостью и погибнешь.
Лаура вскипела, кровь отлила от лица, её не переставало трясти.
– Отпусти, Смит. Я все равно улечу,– прошипела она, – я обещала Каре. И Пауль... Пауль, он никогда меня не бросал.
Капитан вздохнул.
– Ничего другого я от тебя и ожидал, – тихо произнес он, и в тот же момент она ощутила, как в руку вонзилась острая игла.
Лаура бросила на капитана ненавидящий и в то же время растерянный взгляд. «Как же ты мог?» – мелькнуло в её закрывающихся глазах. И она, раскинув крылья, рухнула всей массой на крепкие руки капитана.

[Sheron]

5

Свет неприятно бил в закрытые веки, но Лаура несколько минут лежала, не открывая их, лишь напрягая слух. Тихого, еле заметного шума, идущего в пространстве космоса крейсера, слышно не было. Зато слышались возбужденные голоса из коридора.
Приоткрыла глаза – она находилась в своей каюте. Девушка привстала и оглянулась на голоса – над дверью тут же сработал датчик движения, отодвинулась боковая панель стены, и оттуда выплыл полукруглый поднос, над ним загорелся неяркий зеленоватый свет, в ауре которого проступили черты лица капитана:
– Как ты себя чувствуешь Лаура?
– Терпимо…- сердито ответила она.
– Извини, у меня не было выбора. Я не мог тебя отпустить, надеюсь, ты это понимаешь?
Лаура подобрала под себя ноги и, не отвечая на вопрос капитана, холодно спросила:
– Мы уже на Стакоре?
– Да.
– Полагаю, я свободна?
– Да, ты вправе покинуть крейсер.
– Тогда – до свидания, – девушка резко поднялась и направилась к двери.
– И все же им здорово повезло… – донесся ей в спину голос капитана.
– Что? – не поняла Лаура и обернулась к подносу с зеленоватым экраном.
Глаза Смита смотрели на неё по-отечески тепло.
– Извините, капитан Смит Омир, я не поняла, что вы сказали?
– Я говорю, им здорово повезло, этой девчушке с младенцем и этому, как его, строгий такой...
– Карим.
– Да, вот-вот, Карим. Им повезло, что на их пути попались именно вы, другой, возможно, прошел мимо, и они бы, вероятнее всего, уже погибли бы.

Лаура чуть сощурила глаза: в голосе Смита прозвучало что-то слишком доверительное что ли.
– Вы хотите сказать...?
– Я ничего не хочу говорить сейчас, не мое это дело разбираться в тонкостях ангельской морали. Но вы меня удивили. Лаура Морао, хотя, не в первый раз, конечно. Но все же, я хотел, чтобы вы знали: если состоится трибунал, я выступлю на вашей стороне. Если уж вы не побоялись лишиться ангельского благословения, то чего я, обычный свят- капитан, должен бояться? Низведения до человека? Тому, кто уже был человеком, это не страшно, не правда ли, Лаура?– он весело засмеялся, вот только глаза его при этом оставались серьезными.
– Спасибо тебе, капитан, – тихо произнесла она, вновь переходя на «ты», показывая, что простила капитана, – хотя, я не думаю, что твое слово что-то решит. Но, все равно, спасибо, Смит, я оценила твой порыв и буду его помнить.
Лаура развернулась и открыла дверь.
– Да пребудет с тобой благословение Предка, Лаура Морао, – донеслось до неё, когда уже закрывалась дверь.
Лаура улыбнулась. Да, благословение ей бы сейчас не помешало, вот только слышать его от свята… Обычно ангелы благословляют святов и стражей, и всех остальных, а вот что бы свят благословлял ангела! Мда, пожалуй, дела у неё намного хуже, чем она себе представляла.


Лаура сделала всего несколько шагов по коридору, как к ней подошел высокий крупный по телосложению ангел, со строгим удлиннёным лицом.
– Лаура Морао? – безэмоцинально спросил он, следуя этикету приветствия. Интересно, как ангел отреагирует, если она неожиданно скажет «нет»?..
Но он не стал дожидаться ответа:
– Пройдемте за мной, – развернулся и пошел по коридору. Девушка остановилась. Идти за ним в её планы не входило. Что бы там ни думал и не предпринимал капитан Смит, она собиралась вернуться на Землю. И считала, что сейчас самое подходящее время. Пока все выходят из крейсера, можно было без проблем вывести свой кароплан из «Ковчега». А уж там, на орбите, присоединиться к любому кораблю, идущему мимо Земли или хотя бы галактики, в которой она находиться. Благо, их всегда проходило там множество, прикрытых защитными полями от чужого глаза.
Ангел шел вперед, не оборачиваясь. Лаура сделал осторожный шаг назад. Он тут же отреагировал, резко обернулся, слишком быстро, и как-то моментально оказался рядом.
– Я бы вам не советовал… – ледяным тоном произнес ангел. Его глаза полыхали зеркальным холодным светом в серо-синей оболочке, – вы находитесь под арестом до оглашения решения трибунала, который состоится завтра в полдень. Во избежание всяческого рода инцидентов я приставлен к вам стражем. И поверьте, Лаура Морао, я долгое время только и делал, что стерег разного рода антихристов, отказников и отступников. И потому, повторю еще раз, не советую. Будет крайне неприятно, если в зал верховного трибунала мне придется вести вас на цепи и в кандалах.
Лаура внутренне поежилась, и твердый тон, и хрусталь глаз в меру убеждали её в правдивости его слов.
– Я пойду за вами, – вздохнув, мрачно произнесла она.
– Вот и прекрасно, я не сомневался в вашей благоразумности, –о снова отвернулся и пошел по коридору.


Карим стоял на площадке перед крейсером, мимо проходили люди. В нескольких шагах находилось высокое здание, уходящее куполом высоко в небо. В здание вели несколько входов с прозрачными дверьми, за которыми угадывались какие-то облаченные в зеленые мундиры силуэты, скорее всего, служащие неких встречающих служб, вроде муниципалов на земле, – подумал Карим. Прохожие иногда задевали и толкали его, но он продолжал стоять. Люди выходили группами, по нескольку человек. Перед каждой группой шел облаченный в плащ свят.

Карим не примыкал ни к одной из групп, он прилетел сюда с Лаурой и, наверное, входить должен был вместе с ней. Но Лауры не было. Он уже даже пожалел, что был настолько резок с ней. На самом деле он не считал лично её в чем-то виноватой. Просто... Просто... Он застыл, смотря на самую крайнюю от него дверь. Девушка шла, низко опустив голову. На несколько шагов впереди неё вышагивал высокий мужчина с высоко поднятыми белыми крыльями. Лаура казалось такой маленькой по сравнению с этим огромным ангелом. Лицо её высказывало крайнюю степень задумчивости, она только смотрела вниз, на собственные ноги, и не обращала внимания на встречных знакомых.
– Лаура! – Карим постарался перекричать шум толпы.
Она вздрогнула, остановилась. Остановился и идущий впереди ангел. Бросил в сторону Карима пронзительный сверкающий взгляд. Из крейсера вышла новая группа людей. Они перекрыли ему обзор, и он потерял её из виду. Карим бросился вперед, туда, где только что видел Лауру, на ходу расталкивая идущих людей и святов, не обращая внимания на недовольные возгласы.

Она стояла на том же месте. Ангел находился чуть поодаль, не сводя с неё горящего взора, и всё же она стояла.
– Лаура, – Карим тронул девушку за плечо. Она подняла глаза, уже не горевшие серебристым светом, а темные, подернутые мутной пленкой дрожавших у самых ресниц слез.
– Это из-за нас?
– Нет, – она натянуто улыбнулась, постаралась улыбнуться, – нет, Карим. Это из-за меня.
– Ко мне подходил капитан, сказал, что вас ждет трибунал.
– Поверьте, Карим, это волнует меня меньше всего.
– Я могу вам чем-то помочь?
Она покачала головой.
– Нет, Карим. Вам нужно обустраиваться на новом месте.
Он слабо усмехнулся:
– Куда я пойду? Я прилетел с вами, меня здесь не ждали.
– Это вам тоже капитан сказал?
Карим отвел взгляд.
– Раз уж вы попали сюда, вас не выгонят со Стакоры – таков закон. Я думаю, что уже кого-нибудь да назначили вам в сопроводители. Вам нужно пройти на территорию космопорта, скорее всего, вас уже ждут.
– Как я узнаю?
– Не нужно, узнают вас.
Карим пристально посмотрел на спасшую его:
– А как же вы?
– Не нужно, Карим. При всем желании вы не поможете мне. Идите, вас ждет новая жизнь.
– Новая, – он ткнул носком серый асфальт,- смотри-ка, совсем такой же, как на Земле. У них еще и производства, вероятно, имеются?
– Это, Карим, другой мир, хороший, – натянуто произнесла Лаура.
– Другой? Хороший? А что значит для вас хороший мир? Мир, где нет никого из твоих родных, никого из друзей, где все для тебя чужаки? Это этот мир ты называешь хорошим? А нужен ли мне такой мир?
– Когда я спасала вас, считала, что все делаю правильно.
– А я просил? – он резко вскинул голову.
Она вздрогнула, словно от пощечины. Дрожавшие все время их разговора на краях век слезы покатились вниз, оставляя за собой мокрый след.
– Но ведь все хотели спастись…
– Я не хотел.
– Бред. Почему? Я думала…
– Ни о чем вы не думали, – холодно произнес Карим,– и я бы просил вас вернуть меня туда, откуда взяли. Мой мир там.
– Вы – сумасшедший. Вашего мира больше нет. Он умер. Наступил аут. Конец света.
– Так покажите мне его! Покажи мне конец света, конец всего того, что я любил, конец того, в чем и для чего я жил, и, возможно, тогда я поверю вам. Но и это еще не факт, что я захочу остаться здесь.
– Но вы же видели происходящее на Земле.
– Катаклизмы – это еще не конец света. Покажите мне мой мир. Я хочу назад.
– Я не могу, – шепнула она, – и если вы хотите знать, я бы тоже многое отдала, чтобы вернуться на вашу планету, но я не могу. Сейчас не могу, Карим.

Лаура развернулась и пошла к зданию. Продолжать разговор с ним дальше было уже выше её сил. Карим проводил её тоскливым взглядом. Зачем он так с ней, зачем он снова сорвался на неё? Возможно, от того, что он ощущал себя здесь чужим или от того, что с момента, как он взошел на борт маленького кароплана, что-то внутри гнало его обратно. Он словно слышал немой зов, требующий его вернуться. А еще была боль, обжигающая и яростная, но она была давней, очень давней. Он плохо помнил, можно сказать, забыл, с чего она началась.
Снег, горы, одинокий домик. Что он там видел? Карим с усилием напрягал все последние годы память – и ничего толком не мог вспомнить. Ни как он попал туда, ни как потом оказался в городском отеле. Вот только с того самого дня в нем появилась эта боль. Щемящее чувство, заставляющее его кидаться в безрассудство или утопать в жуткой депрессии, ища то смысл бытия, то смысл жизни, то пытаясь найти саму эту жизнь в себе. Найти ни того, ни другого не удавалось. И тогда боль разливалась с новой силой, колотя по всем внутренностям и свинцовыми молотками ударяя в мозг, вынуждая тот безумно пульсировать в черепной коробке.

Боль была и сейчас. Именно она заставила его очередной раз сорваться на Лауру. И Карим почти ненавидел себя за то, что был не в силах совладать с собой и с этой болью. Он стоял, в напряжении сжимая и разжимая кулаки, глядя вслед Лауре, пока та не исчезла вместе со своим конвоиром в людской толпе. И тогда боль отпустила, как будто откатила с берега покрытая белой пеной волна. И словно звук моря, он снова услышал шелестящий зов. Карим обернулся, пытаясь узнать, слышат ли проходящие мимо люди это? Нет, судя по безмятежным лицам, никто зова не слышал, только он. Карим несколько минут вслушивался в зов и только потом пошел к зданию космопорта. Он был еще немного растерян, но что-то уже произошло в нем, он ощущал это. Что-то меняющее его, большое и великое, поглощающее и разум, и тело.
Двери в здание при его приближении открылись. Карим снова обернулся: допущенные, спасённые, люди всё ещё выходили из огромного крейсера, так же с любопытством озираясь вокруг. Карим слегка усмехнулся и вошел в здание – его ждал «хороший» мир.

[Antimat]

Sheron,

Смотри, какая прелесть. Слышала?)