Trickster

Бро... =(

***

Лоснится в окнах мартовское жженье!
Дарует сильному и слабому игра
Свое неприхотливое мгновенье,
Когда рождается из холода искра.

***

Из темноты прекрасной и жестокой,
Из недр сумрачной поры,
Вздымается фигура, и глубокой,
Задумчивой зарей творит порыв.

Он звуками цветочными рождает
Полеты света, пенье птиц!
Он небо синим взглядом озаряет
И цветом стынущих зарниц.

Тоской пропитан радостный луч света,
Рождаемый огнем огней.
Но слышится откуда-то и где-то
Беззвучье криков и теней.

Рассеявшись по небу и по ветру,
Огонь окончил дивный путь
И в темноту жестокую и в недра
Спустился снова он уснуть.

Утро


Ветер кружится в надоблачном небе,
Листья на ветвях, танцуя, шумят.
Маленький мальчик за птицею едет –
Спицы в колёсах негромко скрипят.

Яркое солнце ручками света
Отодвигает подземный свой плед
Слышится песнь соловьиная где-то.
Листья опали - танцуют балет.

Гаснут сновидческие иллюзоры,
Бодрость сквозь сонное полотно
Приоткрывает реальные взоры
И выгоняет сонливость в окно.

Вечер


В вечерней полосе, на небе,
Таится сумрачный огонь.
Ветра зубами в яром гневе
Срывают листья на ладонь.

Вот, звёзды первые явились
На полотне небес зерном
И ярко-ярко заискрились,
Войдя в родной и тёмный дом.

Луна на сцене появилась.
Ей Солнце место, уступив,
В свои покои вниз спустилось,
Себя бескрайней тьмой затмив.

Это произошло в 1713 году. Я шёл по глухим аллеям. Мимо меня волоклись уставшие от томительных прогулок старушки с корзинами, молодые дамы, пышно украшенные и напомаженные, - белые парики, лукаво бегающие глазки в поиске новых приключений - веер тотчас скрывал их изумительного вида уголки губ, соблазнительно растягивающихся в улыбке, при виде напыщенного бомонда, шествующего с гордо задранными вверх подбородками. Где-то слышались цокот копыт и выкрики кучера.
Солнце золотило последние два часа, и над головой у всего города сгущался губительный мрак. "Чувствую, ночь будет ещё той" - думаю я, сворачиваю с аллеи и направляюсь к центральным улицам. Тонкими струйками аромат роз втекал в городскую улицу и презрительно смешивался с запахом крови, только что выпотрошенного кролика. Ужасный аромат, дьявольский.
Уже темнеет, а дорога ещё не привела меня к моему дому. Какие-то люди, скрипки и смычки роются у меня в голове. В памяти всплыла картина из детства - лопнувшие струны и приятный запах канифоли. Тянется, тянется воспоминание. Дверь. Вхожу. Вино. Кровать. Колпак, пижама. Сон.
- И тебе нравится каждый день тратить свое драгоценное время на это? - грустно и в то же время лукаво произнёс кто-то из тени. - Признайся, ты хочешь большего!
Я попытался разглядеть движущуюся фигуру. Она перетекала то вверх, то сползала вниз, резко всплывала и затем снова сползала, медленно и осторожно. Приятный баритон снова раздался в темноте пустой комнаты:
- Признайся!
- В чем? - отозвался я.
Движущаяся фигура замерла. Затем из глухой темноты вышел высокий человек лет сорока: один глаз сверкал смарагдовым камушком, второй - мертвецки, будто ядовитая змея, выражал спокойную черноту; козлиная бородка короткой черной косичкой свисала с подбородка, а распущенные длинные волосы вздымались черными языками огня и переливались рубиновым оттенком. Незнакомец был одет в рваные лохмотья. Он приблизился ко мне вплотную и тихо, почти шёпотом, произнес:
- В скуке.
- В скуке... - повторил я - Нельзя признаться в скуке только потому, что тебе скучно живется. Иначе вкус вина перестанет тебя пьянить, и ты больше не откликнешься на голос прекрасной Джульетты. Я признаюсь в скуке только...
Незнакомец обнял меня так крепко, что я даже не успел договорить. Он приблизил свои кроваво-красные уста к моим ушам и еще тише прошептал:
- ...Дьяволу?
Я выскользнул из его объятий, как ошпаренный, и в недоумении осмотрел его: лохмотья обернулись шелковым мужским платьем, на нем россыпями были вшиты рубины и изумруды. На голове - черный берет с белым гусиным пером. Ног не было видно, так как они были растворены в темноте.
- Кто ты? Или что? - отходя назад, ошеломлённо прохрипел я.
Из воздуха соткался смычок, затем скрипка. Незнакомец будто со стены снял инструмент, небрежно провел пальцами по струнам и, усмехнувшись, спросил:
- Наверное, этого тебе будет достаточно?
Затем он приблизил нижнюю часть корпуса скрипки к шее, зажал ее подбородком, приблизил смычок к струнам инструмента, и музыка полилась из его пальцев. С первых нот я был настолько поражен красотой игры, что не заметил как присел на пол. Незнакомец буквально утопил меня на добрые четверть часа.
Он сбрасывал темп, потом снова высоко взбирался и снова падал. Каждую секунду музыка, подобно вьюге, не позволяла дышать, хватала за горло, судорожно сжимала и отпускала. Я попытался двинуться, но тело куда-то провалилось. Мой собственный голос в голове раздавался эхом, пока окончательно не затих. Она заполнила собой пространство, и не было понятно - то ли я слушаю эту чертовски божественную мелодию, то ли внимают мне.
Но вдруг тишина. Незнакомец кончил играть. Затем, протягивая мне инструмент, он предложил мне продолжить игру после подписания какого-то контракта. Я ничего не понимал. В глухой немоте я лишь бездумно кивал его словам. Помню, слово о душе...
Внезапно его черный глаз засверкал и я, мокрый от пота и слез, оказался в своей кровати. В ладонях я сжимал перо, кончик которого зловеще сверкал алым цветом.

Trickster, вот ёлки... Пока читала, забыла имя поэта... Француз... Вспомню, напишу: знакомо так.

Но я лично не очень люблю такой стиль: поэзия для меня - больше способ выражения чувств нежных.

Не Рембо ли? Ибо по вине этого проклятого поэта начал писать.

А я стараюсь вложить туда как можно больше. И нежность там есть)
Спасибо за отзыв!