Отправлено от
Вспоминая завтрашний сон
Лишь успев закрыть глаза,
Тьма окутает пространство,
Но молчанием гроза
Разорвет мольбертов царство.
Барабанным боем выбьет
Сон и явь наружу сердце,
Светом солнечным он выйдет
И откроются все дверца!
А за ними, вслед за боем,
Рвутся тени-карусели,
Вьются древья свежим строем,
Окружая колыбели.
Рвы, овраги и равнины,
Реки, ветер, дни, недели,
Календарики, картины...
Все врывались и галдели.
Эльфы, феи, херувимы,
Танцы, звонкие напевы,
И казались невидимы
Глазки совестливой Евы.
Все свежело в переливах
Бесконечного забвенья...
Но прервалися картины
Сонного отдохновенья.
Глаза подруги
И в небе, и в земле,
И в ярком цвете солнца,
И даже в вязкой мгле
Сверкают два оконца.
В одном играет свет,
Не видевший покоя,
Отдавший столько лет
На поиски героя.
В нем низятся грехи
И высится благое,
Слагаются стихи,
Рождается святое.
И краской полноты
В бумажную нетленность
Наносятся цветы
Цветами всей Вселенной.
Их россыпи точны,
Прозрачные как слезы,
И звонкие мечты -
В улыбках и угрозах.
А в каждой полноте
Есть полнота другая -
То в светлой темноте
Большое в малом тает.
А изнутри тепла
Таится небольшое, -
Из темного угла
Окно - глядит другое.
В нем крики в темноте,
И страшный танец ада.
Как в сердца пустоте
Взгляд мечется в зигзагах,
Руками все лицо
Обвито словно осень,
И будто бы назло
Случайный жребий брошен.
Оковы и цепа
Виднеются в кошмарах,
Но рвется скорлупа
В вакхических ударах!
Объятье и тепло,
И утренние краски
Напишут то окно,
Которое из сказки.
Без времени осталась скука...
Без времени осталась скука
и одиночеством она
познает тайную науку,
усевшись ловко у окна.
Дымится утро солнцем зимним
и тают звезды в глубине,
снега играются капризным,
беспечным ветром. Зеленей
становятся глаза подруги,
закрывшись в комнате своей,
и, как центрические круги,
сверкают в темноте огней.
Тепло, растекшись по деревьям,
по тонким веткам вниз скользят
и цветом снежного безмерья
улягутся и зазвенят.
Кукла
Красивая обложка,
Красивый цвет лица,
Но есть в ней то немножко,
Что с привкусом свинца.
Беспламенные взгляды
И холод на груди.
Сгорает свет лампады,
Дымится и смердит.
Расписанный до боли
План действий "Оградить"!
Но хватит ли мне воли,
Чтоб тайну сохранить.
О массах
Про религию сказал
Много. И довольно!
Но сказать-то я сказал,
Правды нету вольной.
Расскажу по существу
В строках стихотворных
Как проспорил Иисус
Мастеру дел скромных.
Был однажды разговор,
Как мораль он древний,
В нем Ийсус и главный вор
Обсуждали кремний.
Мол, я камень запущу,
Только проку мало.
Продовольству нашепчу -
Проку тоже... мало.
Отвечает главный вор,
Также мастер дельный:
"Ты не суйся в разговор,
Суйся в богодельню!
У меня простор велик
В этом производстве.
Нет там никаких улик,
Нет и многоборства.
Денег будет - океан,
Реки вин и девы.
В общем, ты набьешь карман
Вне любых пределов.
И подобно Богу ты
Станешь всемогущим,
И носить будет цветы
Люд, любви орущий.
Лишь условие одно
Попрошу исполнить:
Всё, что будет мной дано,
Попрошу запомнить!
В трудный час поможешь мне,
Мастер богодельни!
Не позволишь мне в огне
Погореть за кремний".
Иисус подумал час
И подумал дважды.
Промолчав и третий час,
Растворилась важность.
Молчаливо он ушел,
Взяв с собой котомку,
И под громкое "КОЗЁЛ!"
Завернул в сторонку.
- Он дурак едва простой -
Улыбнулся мастер -
Жаль, не тронуты мечтой
Кисти и запястья.
Тихая улица. Утро. Прохлада...
Тихая улица. Утро. Прохлада.
Вдалеке слышен шаг лошадей.
Немец строит на наших засаду,
Где не видно зеленых полей.
Вдруг на улице свадебный шорох
Навела стайка пьяных мужей.
И не важно, что чуется порох
И что слышится хохот ножей.
А по центру, по центру святая,
В белом платье, в фате, на руках,
Разпомаженная вся витает
Утонувшая баба в мечтах.
Под бровями сверкают два угля,
За спиною блистает кинжал.
Из кареты под пьяные песни
Просвистел вдруг свинцовый металл.
То пропел пулеметный вояка,
Что Максимом зовется мужик!
И невеста пустилась в атаку,
С головы убирая парик.
Злобный танец свинцовой подруги
Заглушал шепот раненных драм.
Не осталось молчанья в округе,
Немец жмется по тесным углам.
Продолжалась хмельная забава
Лишь каких-то пятнадцать минут.
И Михненко, стоявши что справа,
Снял платьишко за пару секунд.
Дождь на улице. Вечер. Прохлада.
Вдалеке слышен шаг лошадей.
Наши строят на немцев засаду,
Где не видно зеленых полей.
Талант от Бога
Уметь прощать - большой талант,
От Бога данное желанье -
Соцветий сладостных гигант
Во смраде чувства и сознанья!
Какой бы страстью роковой
Не тешило б чужое горе,
Уйди во страсти с головой,
Покуда небо станет морем.
Не вспомни пролитую кровь,
Когда твой друг пронзал кинжалом,
Не поднимай подковой бровь,
Когда в твой глаз вонзают жало.
Люби предательство и гнев -
Два благодетеля пороков,
Цени отчаянье и блеф,
Когда всем любятся пророки.
Отдайся злу, усни в слезах,
Не помня имени и даты,
На свой же риск, на свой же страх
Оденься и уйди в солдаты.
Пронзай людей слепым ножом,
Объятый будучи доверьем.
Будь другу страстным палачем,
В момент тягучего смятенья.
Исчезни, растворись во тьме,
Сверкая красными глазами,
Сверкая явию во сне,
Проснись с кровавыми руками.
