Рассказ Фертес
Третий
Профессия - парапсихолог
Для недели РД, посвящённой профессиям.
-1-
Академик Хейфиц, руководитель «Проекта 10» (занимающегося исследованиями человеческого мозга), выдержал многозначительную паузу перед началом своего доклада и вдруг произнес неожиданное:
– Машины времени не было, нет и не будет: такое качество нашего организма, как неоднородность, не позволит переместиться во времени и на расстоянии. Смело могу вас в этом уверить. Поэтому забудьте про ваши волшебные квантовые пердимонокли, забудьте про Герберта Уэллса, графа Калиостро и Чарльза Форта сотоварищи [1]. Так же вынужден констатировать: лаборатория не в состоянии обуздать алгоритм хаотичного выбора исторических перемещений. Мониторинг мест, где происходило туннелирование [2] (по словам очевидцев), не зафиксировал ничего, кроме стремительно угасающего радиационного фона.
Никто не ухмыльнулся, не показал скрытой иронии за все недолгое время пребывания в этом кабинете. Всё было почти обычно для десяти членов отряда боевых парапсихологов «Проекта 1000». Почти. Присутствие приглашённого Президента (Хейфиц попросил охрану ждать за дверью, неслыханная наглость!). Да вызывала недоумение небольшая стычка за пять минут до совещания: капитан Степан Данилкин неожиданно врезал по челюсти своему напарнику, единоутробному брату, капитану Илье Данилкину. Просто так, без предупреждения, окликнул в дверях и врезал. Разняли быстро, достаточно оказалось приказа Хейфица, стоявшего в дверях наизготове с кульком льда. Удар младшего Данилкина оказался отличным: Егор до сих пор держал у скулы лёд, попутно вытирая выступающие в углу рта капли крови. Хейфиц не разрешил умыться, только дал сплюнуть кровь с выбитым зубом в свою пепельницу. Илья выглядел злым, Степан – виноватым, но оба, доверявшие главному парапсихологу страны, решили отложить обсуждение случившегося до окончания совещания.
– Дотации на исследования приостановлены? – попытался догадаться подполковник Савченко, сидящий напротив только что говорившего Хейфица.
– Финансирование продолжается, – улыбнулся Хейфиц, – надеюсь, что господин Президент сможет это подтвердить.
Половина сидящих вопросительно перевела взгляд на Президента, который, похоже, мало что понимал в происходящем. Он и о «Проекте 10» узнал прошлым вечером… И вдруг раздалось мычание, Степан схватился за голову: кровь гулко ударила в виски и отхлынула рикошетом к затылку. Повело в сторону, закружило, захотелось тут же вывернуть на пол сытный завтрак, есть с утра давно привык плотно. «Вот тебе и старость!» – невольно подумал Степан, у которого давление поднималось крайне редко, а тут второй раз за полчаса: первый раз – за минуту до того, как он сам, не ожидая от себя, ударил брата-близнеца, второй – только что.
Хейфиц озабоченно разглядывал Степана:
– Голова сильно болит?
– Терпимо, товарищ полковник, – но приступ тошноты становился все настойчивей, и Степан потянулся за бутылкой солёной минералки.
– На, выпей, – полковник к головной боли Степана оказался почему-то более сострадательным, чем к кровоподтеку Данилкина-старшего, сочувственно протянул упаковку таблеток. Но большего внимания не оказал, включил проектор и отодвинулся в сторону, чтобы не закрывать собой экран.
– Сегодня вы познакомитесь с первичными результатами эксперимента по влиянию на материю в четвёртом измерении. Эксперимент был проведен мной лично, поскольку теория находилась на стадии догадок. Однако, уже сейчас результаты впечатляющие. Прежде всего, я хочу выразить радость по поводу присутствия с нами господина Президента и его доброго здравия. Вы можете разделить эту радость со мной, просмотрев первый ролик.
С первых же минут сидящие в кабинете были обескуражены, а Президент открыл рот и подался вперед: проектор выплюнул на экран срочные новости с фрагментами съемки покушения на него, главу государства. Известная дикторша ведущего российского канала, а следом за ней еще несколько мировых, огласила в подробностях убийство Президента России террористом-смертником, несколько лет являвшимся пресс-секретарем. Показали взрыв, ранения десятков людей, оказавшихся рядом. А затем на экране пошли кадры торжественных похорон Президента. Остальных погибших хоронили отдельно.
– Какой-то дурной сон, – с кривой улыбкой прокомментировал видео-сюжет вспыхнувший румянцем Президент.
– Это не сон, Виктор Викторович, вас убили в ноябре прошлого года, – Хейфиц убрал звук, чтобы было удобнее комментировать. – Признаться, это событие стало катализатором к решению попрактиковаться на уровне мирового масштаба. До этого я проводил аналогичные эксперименты на бытовом уровне. Сожалею, что не могу предоставить пафосной заставки: монтировали видео на Втором канале, а вот создать презентацию нового проекта не смог сам и доверить некому было.
Академик остановил видео и загородил собой экран. Изображение стреляющего в воздух караула частично отпечаталось на лице и костюме Хейфица.
– Я назвал этот проект «Третий». Всё достаточно просто: для изменения событий в прошлом необходимо как минимум два человека, наличие третьего даёт более устойчивый алгоритм. А задействование большего количества людей может привести к определенному сбою в процессе: чем больше людей завязано в этом, тем вероятностней сбой просчитанного алгоритма. Один – парапсихолог, один – транслятор мысли, третий человек – гарант или цель исполнения. В вашем случае, Виктор Викторович, я выполнял функцию управляющего процессом, транслятором стал Чикризов, ваш старший помощник, устранивший утром того дня вашего пресс-секретаря, а целью были вы…
– В ноябре прошлого года в Интернете и СМИ прокатилась волна провокационных статей о смерти Президента, – вдруг вспомнил майор Ивченков, – это каким-то образом связано с…?
– Безусловно, – Хейфиц провел рукой по волосам и отошел в сторону, засунул руки в карманы. – Я изменил историю, но частично она отпечаталась в ноосфере. Изменения касались всего мирового сообщества, это не могло не отразиться на последствиях. Так что, это неприятное событие, господин Президент, отголосок и косвенное доказательство моей правоты.
– Как работает «Третий»? – Президент справился с волнением, вытер выступившие слёзы в углах глаз.
– На уровне экстрасенсорного гипнотического вмешательства. На следующей неделе я предоставлю вам полную статью с уже зафиксированными мною исследованиями. Сегодня я прошу лишь оказать помощь в дополнительном финансировании. Отчетный период истекает, впереди пора отпусков. Я же предлагаю провести время с пользой, официально разрешить старт, проинструктировать сотрудников и дать возможность провести лето с пользой.
– Даю слово, у вас будет такая возможность, – Президент налил себе минералки из бутылки, которую недавно почал Степан, продолжающий придерживать виски пальцами.
– Спасибо, господин Президент, – слегка поклонился Хейфиц. – Итак. Вкратце процесс происходит по следующему алгоритму. Я выбираю человека-транслятора, который будет выполнять мои распоряжения в прошлом. Этот человек должен в определенную временную точку иметь пересечение с объектом. Как вы понимаете, этот выбор последует только после тщательного расследования ситуации. В вашем случае, Виктор Викторович, я опросил всех сотрудников СБ на предмет встречи с вашим пресс-секретарем в то утро. Наиболее подходящей кандидатурой оказался ваш помощник, который встречался с террористом за два часа до предполагаемого события. Нет-нет, Чикризов не сообщник, но у него высокий порог внушаемости. Спустя неделю после ваших похорон я пригласил Чикризова в лабораторию, провел серию бесед. Разумеется, ваш помощник ничего не помнит, однако наличие сильных головных болей в последнее время тому подтверждение. Я проник в его сознание, мы вместе переместились в прошлое на том же ментальном уровне, и я отдал приказ выстрелить в пресс-секретаря… Да, он спас вам жизнь под моим руководством, господин Президент, и теперь вы должны ему помочь, трибунальная истерия слишком затянулась.
– Чикризов спас мне жизнь… – покорно повторил Президент.
– Ценой собственной свободы, заметьте. Но то, что с тех пор не было совершено ни одного более подготовленного покушения может говорить только о том, что заказчик находится в не меньшей, чем вы, прострации от внезапного «раскрытия».
Хейфиц повернулся лицом к сотрудникам, внимательно в полутьме несколько секунд рассматривал старшего лейтенанта Данилкина:
– Я взял на себя смелость повторить эксперимент для членов «Проекта 10». Так сказать, чтобы они на собственном опыте увидели результат.
Народ в отряде бывалый, успевший повидать и куски мяса – всё, что оставалось после тел, – однако, некоторые поежились, когда на экране увидели себя. Никого постороннего, на экране находились все присутствующие ныне, каждый на своём месте, в той же самой одежде. Качество записи, правда, оставляло желать лучшего.
– Обратите внимание на дату съёмки – одиннадцатое мая две тысячи тринадцатого, 9:41. И вас снимала та камера, – Хейфиц ткнул пальцем в сторону пространства над экраном. Все покорно задрали вверх головы. – Сейчас 11:07, и мы пока не преодолели порог событийного континуума… Что вы видите, Илья Анатольевич?
Данилкин убрал от лица куль со льдом:
– У меня рожа целая, – хмыкнул. На экране он сидел, привычно развалясь и положив локоть на спинку стула.
Напротив, развернув перпендикулярно столу, визави, – младший Данилкин с закрытыми глазами и сам Хейфиц, вероятно, проводящий сеанс гипноза.
– Но каким образом вы реконструировали записи, если они должны были исчезнуть в изменённом континууме? – спросил старший лейтенант Мирошниченко, главный логистик группы.
Хейфиц одобрительно кивнул годному вопросу:
– Облачный сервер, господа. Я приостановил запись за полчаса до контрольного вмешательства в недалекое прошлое Степана Анатольевича, сроком на чуть менее двух часов, и отправил запись на облачный сервер в зашифрованном виде. Плохое качество записи – свидетельство измененного прошлого.
– Гениально! – первым начал аплодировать Президент, инициативу подхватили.
Хефиц, как дирижёр, остановил овации:
– Я должен вас предупредить. Если мы начнём работать в этом направлении, каждый из вас подпишет договор о неразглашении и даст согласие на прохождении курса гипноза от меня лично, на всякий случай. А так же будет чётко выполнять инструкции. Отпраздновать мы ещё успеем.
– Не скромничайте, все-таки сегодня у меня второй День рождения, пусть и запоздало… м–м–м… озвученный, – сказал Президент, и все засмеялись. – Я не сомневаюсь, что вы спасете не только меня, но и миллионы людей, погибших в Великую Отечественную. Эти люди, можно сказать, вам заранее благодарны.
Атмосфера, отравленная дракой братьев, разрядилась. А Степан с облегчением расслабил напряжённые плечи: он не стареет и не сходит с ума. От этого, кажется, даже кровь в висках стала стучать глуше. Хейфиц снисходительно улыбнулся на комплименты, выключил проектор и сел на своё место во главе стола:
– К сожалению, господин Президент, спасти миллионы я не в состоянии. Да и не стал бы этого делать, появись у меня возможность. Во-первых, нельзя вмешиваться в прошлое столь глобально, хотя бы ради самого исследования. Может статься так, что и нас с вами не окажется при таком раскладе, а мне страсть как хочется увидеть финишную прямую. Во-вторых, найти подходящего транслятора невозможно: тот, кто мог бы повлиять на интересующих нас персон, давно сгнил, а кости гипнозу не подвергаемы.
– Ну а война в Грузии?– Мирошниченко развел руками, – недавно ведь…
– Никаких глобальных вмешательств! В рамках эксперимента мы можем, например, дискредитировать Амонашвили, заставив его сделать то, что заставит сомневаться в его неадекватности. Показать свою задницу в прямом эфире, например. Хотя не факт, что это, наоборот, не вызовет волну восхищения среди нонконформистов.
– Достаточно заставить его съесть галстук, – засмеялся Президент, – он как-то мне пообещал в приватной беседе.
– Галстук так галстук. Но это мелкое историческое хулиганство, господин Президент, за это история даст нам срок, – Хейфиц и сам развеселился.
– Ещё четыре года на посту, – подсказал Савченко.
Добродушный хохот подвиг Илью на великодушие. Он протянул брату через стол руку:
– Ты прощён, бро. Мир.
Хейфиц отсмеялся со всеми, высморкался в платок и дождался тишины.
– Господа, но я вас предупреждаю. Про эффект бабочки все в курсе: любые вмешательства в континуум влекут за собой последствия. Я предлагаю вам переварить полученную информацию, прочитать вот это, – Академик достал из ящика брошюрки и запустил их по гладкой поверхности в сторону членов проекта, – а завтра встретиться для более детального обсуждения. С вами, господин Президент, я хотел бы поговорить отдельно. Нам нужно подлатать ваше будущее.
– Согласен на все ваши условия, – кивнул Президент.
– Я надеюсь, что вы, Илья Анатольевич, и вы, Степан Анатольевич, простите мне небольшую демонстрацию возможностей. Вынужденная жертва, вы должны понимать. И я готов оплатить услуги лицевого хирурга и стоматолога, Илья Анатольевич.
– А разве мы не может просто всё вернуть? – капитан вопросительно посмотрел на брата, тот поднял ладонь.
– Я – за.
Хейфиц отъехал на кресле, протестуя, поднял руки:
– Мы не можем до бесконечности вторгаться в прошлое. Тем более, интересующий вас отрезок поврежден… Поймите, мне не сложно объяснять всем во второй раз – это просто может быть опасно.
– Всё в порядке, – добродушно улыбнулся Степан и подмигнул Илье, – я готов. Сообразим на троих?
-2-
В одиночной палате Национального Госпиталя предутреннюю тишину нарушали только звуки, просачивающиеся сквозь дверь из коридора. Шёл обычный обход. Илья, задремав под утро, проснулся – звук собственного храпа привел в чувство. Показалось, что это Степан захрипел в конвульсиях. Как двое суток назад. Перед совещанием. Подошёл и замахнулся рукой, чтобы ударить изумлённого брата, - и вдруг остановился, побледнел и упал, застучал руками-ногами по полу. Единственный, кто быстро сориентировался, был академик Хейфиц. Симптоматика странного инсульта оказалась странной, но позже, академик сам пришёл в палату к Степану и показал видеосъемку с совещания, на котором находились оба Данилкины, и, одновременно, отсутствовали: Илья уехал в госпиталь вместе с братом. Верилось в прошлое, вывернутое наизнанку, с трудом, но сделать это пришлось.
Академик пришел к полудню, принес Илье завтрак и лекарства для Степана, находящегося в коме. Илья потер ладонью осунувшееся за бессонную ночь лицо:
– Я должен был согласиться с вами.
Хейфиц с сожалением вздохнул:
– А я не должен был идти вам на уступки и вообще объяснять случившееся. Ломанёшься ведь теперь всё исправлять и наломаешь дров, ох, Илья…
– Он – мой брат. И я сам втянул его в проект. Я обязан.
– Не дури. Будет только хуже. У него кто-нибудь остался?
– Только мать и я. Отец умер давно.
– А дети? Я как-то встречал его на улице…
– Это мои. Племянники обожали своего дядьку, а он – их…
Кто-то подошел сзади и положил руку на плечо Илье. Тот обернулся.
– Вам стоит поехать домой и отдохнуть, – реаниматолог, чья смена заканчивалась, ободряюще улыбнулся, – кризис миновал.
– Но он не пришёл в себя …
Ближе к утру Степан начал едва различимо стонать, то обращаясь с просьбами к брату как во времена детства, то разговаривая с, по-видимому, сослуживцами. Хейфиц выдвинул две версии. Согласно первой, у Степана обычный бред (и дай Бог, чтобы это так и было), согласно второй – Степан заблудился во времени. Кривая континуума забрасывала его то в одну точку прошлого, то в другую. Время, протертое до дыр на одном отрезке, однодневной давности, превратилось в вакуумный пылесос, поглощая и прошлое, и настоящее, и будущее жертвы.
Будучи недолго упрашиваем коллегой и врачом отдохнуть, Степан согласился, подумал вдруг про себя, что, пожалуй, на свежую голову решение придёт быстрее. Уходя, слабо стукнул кулаком по приоткрытой двери:
– Я вернусь, брат! И всё исправлю!
***
Смотреть на то, как жена ухаживает за невменяемым «младенцем» лет сорока-пяти, было выше сил Ильи.
Илья покорно проходил инструктаж Хейфица, проговорившегося о собственной болезни и торопящегося передать пара-наследство преемнику, Илье, кандидатура которого не обсуждалась. Старший Данилкин был самым сильным среди бойцов секретного отряда. Десяток лет назад именно он обнаружил больше всех мин, безупречно прошел остальные испытания для отобранных боевых парапсихологов. Навыкам гипноза можно было бы и обезьяну научить, говаривал Хейфиц, но Дар – либо он есть, либо нет. Руководитель тогда еще «Центра изучения мозга», Хейфиц обратил внимание на странный пункт в личном деле молодого лейтенанта. В первый год своей службы Илья нарвался на нелюбовь дембеля, некоего Ольхова. Тот был тёртый калач, «воспитавший» не одного «шнурка». В пылу разборок и угроз взбешённый Илья сказал твёрдо, глядя в глаза Ольхову:
– Я иду спать, гнида. А ты – пойдёшь и повесишься, если пальцем кого-нибудь ещё тронешь, мразь!
За эти слова Илья своё получил, а утром нашли в туалете повешенного сержанта. Расследование не доказало следов сопротивления солдата. Экспертиза подтвердила: Ольхов повесился сам. Но Данилкина тогда здорово таскали на допросы, следователи сменяли друг друга, пока дело не закрыли.
Хейфицу же хватило получасовой беседы, чтобы понять: перед ним самородок. Узнав, что у самородка есть близнец, Хейфиц обрадовался и попросил Илью уговорить брата если не присоединиться, то хотя бы пройти обследование на наличие экстрасенсорных способностей. Увы. Из Степана экстрасенс был никакой. Сажать в пустыне иву – бесполезное дело, и Хейфиц махнул рукой, решив, что достаточно будет Степана ввести в штаб, а там время покажет.
– Почему я не могу себе внушить не настаивать на том чёртовом эксперименте? Походил бы неделю с битой рожей… – был один из первых вопросов Ильи во время первичного инструктажа.
– Опасно, Илья, нет данных по этому варианту. Ты же видел, как сходят с ума, – предполагаю, этот вариант не исключён… Поэтому даже не смей, я тебя не спасу. И ради «Третьего», ты должен мне пообещать никогда не пытаться делать это: наука важнее.
Илья невольно подумал о погибшем в автокатастрофе сыне Академика, но тема «воскрешения» сына была табуирована. Хейфиц сказал, что просчитал все варианты, и они показались ему безрадостными: спустя несколько лет близкие друзья сына ушли в иной мир один за другим. От передозировки наркоты, на которую сели примерно в год или следующий после смерти сына Академика. Никому в голову не пришло бы сравнивать мёртвого сына и сына-наркомана – Хейфиц стал. И выбрал первое.
Илья же не мог успокоиться. Видя каждый день невменяемого брата, застрявшего где-то там, в собственном прошлом, ходящего под себя, – не мог себя простить и всё думал, искал выход и просчитывал варианты. Пока не нашёл…
Девять лет назад Степан, работавший в то время на Дальнем Востоке в компании, занимающейся наблюдениями гейзеров, приехал погостить. Пошли в ресторан, втроём: Илья, Светлана, жена, и Степан. Там-то Илья и сделал предложение брату поработать вместе в «одной очень перспективной и хорошо оплачиваемой организации». Степан в шутку предложил подбросить монету. Чего не подурачиться – бросили. Монету поймала Светлана: «Решка! Оставайся». А после пили. Много. За армию, за семью, за грёбаный диагноз бесплодия, поставленный докторами Илье, за чудо и за то, чтобы обмануть природу и нарожать кучу ребятишек…
Через годик родилась Леночка, через четыре – Лёнька и Ромка. «Чтобы я ещё раз!.. Накось, выкусите!» – приплясывал под окнами роддома Илья. Жизнь шла своим чередом, хорошея и преподнося детишек и меняя полосы и звезды на погонах, от лейтенанта до капитана… Эх, Степан, Степан…
-3-
Хейфиц был доволен: результаты трёхмесячной работы не могли не радовать. Объекты были все как один – «мелкие», по словам Данилкина. Но руководитель не ставил в план большего. И больше одного сеанса с человеко-трансляторами не проводилось: помнили про Степана.
И вдруг однажды ночью Илью будто в плечо кто толкнул: да вот же оно, решение, рядом! Светлана, разбуженная мужем, на вопрос: «Ты правда хочешь помочь Стёпке? Хочешь, чтобы всё было, как прежде?» – не задумываясь согласилась: «Что надо делать?» – «Монету перевернуть и… наговорить гадостей». – «Что? Какую монету? Ты точно хорошо себя чувствуешь?» – «Извини, милая, я неудачно пошутил», – и прикусил язык.
Илья ещё неделю вынашивал план, высчитывал результат и формулу внушения, собирался с духом, даже жену отправил на ТМГ. Страшновато, как перед прыжком со скалы в чёрную рябь моря было, – страшно и весело. А вдруг всё получится?
***
И вот он стоит, как Христос, раскинув руки и покачиваясь, в правой руке бутылка, а впереди что-то шумит, гудит так, что под ногами вибрирует земля… Илья открывает глаза: на него, утонувшего в темноте, несется состав. Машинист ещё не видит самоубийцу, потому что поезд ждёт поворот, свет не выхватывает крестообразную фигуру. Данилкин в ужасе пошатывается и катится кубарем вниз, с насыпи, привычно группируясь, как на занятиях по борьбе.
– Твою мать! – острый гранит впивается в тело острыми зубами; остановившись внизу насыпи, Илья приходит в себя окончательно и повторяет, – твою мать!
Когда последний вагон отстучал по рельсам над головой, Илья с трудом поднялся на ватных ногах. В голове шумело, будто поезд поменял дислокацию. Где-то в двухстах метрах, по ту сторону от рельс, вяло светили огни станции. Илья побрел к ним:
– Твою мать, Хейфиц… Я пьян! Я не пил, но я пьян, как последняя сволочь! – сделанное открытие развеселило Данилкина.
Он отчетливо помнил, как проводил сеанс транс-гипноза в домашних условиях. Как он и Светлана медленно, но уверенно, делали шаги назад во времени: сегодня и сейчас (пять лет назад) сыновья в коляске на прогулке, их первая весна (восемь), рождение Леночки (девять), тот ресторан, монету в воздухе подхватывает женская мягкая ладошка – «Орёл! И хватит заниматься ерундой», – и следом поток такой грязной брани, что и пересказать стыдно… Слава богу, Светлана, наверное, уже и не помнит тот день… Всё получилось! Илья Данилкин изменил прошлое.
Но что изменилось с ним самим? Почему он пьян и грязен, словно бомж, празднующий новоселье в новом люке? И… И что со Степаном? Получилось ли с ним?
Выбравшись в светлое пятно, Илья осмотрел карманы, мобильник цел, как ни странно, после такого кувыркания. Батарейка на издыхе, правда…
– Алло… Стёпа!
– Кто это? – знакомый голос сонный и приглушён.
– Степан, это я… Ты жив, собака такая? – к горлу подступил ком. – Это я, Илья, твой брат!
– А! Где ты? Что случилось? – Степан спокоен, как будто час назад расстался с братом.
– Всё нормально, теперь всё нормально. Я сам не знаю где, сейчас спрошу…
– Перезвони, я сейчас выйду на улицу, пока пацанов не разбудил…
***
Ничего не изменилось. Дом всё такой же, облезлый снаружи и пятно облупившейся краски на первой этаже, справа от лифта. Всё так же пахнет борщом от квартиры номер восемьдесят два, за дверью девяносто четвертой всё так же тявкает спросонок пудель.
– Ничего не изменилось! – сердце Ильи радостно выстукивало марш. Светлана открыла дверь… Всё тот же бархатный халатик до колен… Только морщинок на лице на две линии больше, чем несколько часов назад.
– Свет-ка!.. – Данилкин хотел было приобнять жену, но она отшатнулась.
– Илья, ты опять пьян! От тебя, как от помойки, разит. Иди в ванную.
– Обязательно! Клянусь, больше – ни грамма!
– Да конечно!
Илья помылся быстро и, крадучись, пошёл в детскую. Но там его встретила тишина. Светлана, сон которой прогнал муж, шарахающийся по пятикомнатной квартире, стояла в дверях, молча наблюдая за передвижениями:
– А где Ромчик, где Лёнчик?.. Леночка?..
– У себя дома, где им быть? Что это ты вдруг племянников вспомнил? – Светлана зевнула, – пошли спать, алкоголик. Мне на работу рано… Уже сегодня…
- 4-
– И помните, только чёткое выполнение инструкций! Никакой самодеятельности!.. – полковник Хейфиц чеканил слова сидящим перед ним шестью мужчинам в военной форме.
– Извините, товарищ полковник, к вам тут какой-то человек, говорит, что вы знакомы, – голос секретаря заполнил паузу, которая, по намерению Хейфица должна была быть выдержанной по-Станиславскому, не меньше.
– Как зовут?
– Илья Анатольевич Данилкин, по паспорту.
– А-а-а, старший Данилкин… Давно не было слышно… Пусть подождёт в приёмной. Ещё один нашёлся. Продолжим, господа…
=================================
[1] Чарльз Гой Форт (англ. Charles Hoy Fort; 6 августа 1874, Олбани — 3 мая 1932, Нью-Йорк) — американский исследователь «непознанного», составитель справочников по сенсациям, публицист, предтеча современного уфологического движения.
[2]туннелирование- Тунне́льный эффект, туннели́рование — преодоление микрочастицей потенциального барьера в случае, когда её полная энергия (остающаяся при туннелировании неизменной) меньше высоты барьера. Туннельный эффект — явление исключительно квантовой природы, невозможное в классической механике и даже полностью противоречащее ей. Аналогом туннельного эффекта в волновой оптике может служить проникновение световой волны внутрь отражающей среды (на расстояния порядка длины световой волны) в условиях, когда, с точки зрения геометрической оптики, происходит полное внутреннее отражение. Явление туннелирования лежит в основе многих важных процессов в атомной и молекулярной физике, в физике атомного ядра, твёрдого тела и т. д.
